1) Доктор может сидеть в зале заседания.
2) Суд входит в залу.
Председатель спрашивает, все ли явились присяжные заседатели.
Судебный пристав отвечает: все или кроме таких-то и таких-то.
Секретарь спрашивает: какие причины неявки?
Секретарь отвечает: таким-то вручены повестки, а другим нет (заболел или просто не явился).
Вопрос председателя: какие последствия неявки?
Прокурор отвечает о законности и незаконности причин неявки. (NB. Законные причины: невручение повестки, болезнь, болезнь жены тяжелая.)
Председатель объявляет: к слушанию такое-то дело, ввести подсудимого (это судебн<ому> приставу).
Подсудимого ввели. Опросы имени, звания и проч.
Подсудимый и прокурор могут отвести по 6-ти присяжных.
Подсудимый, если прокурор отвел 3, то подсудимый может 9 (т. е. 12 вкупе могут отвести).
Состав присяжных, если список проверен, то баллотировкой (из 36) выбирают 12 присяжных и 2-х запасных. 4-х чиновн<иков>, 2-х купцов, 6 мещан и крестьян или обратно.
Затем прочитывает список лиц, вызванных к судебн<ому> следствию (т. е. свидетели и эксперты), и спрашивают: все ли здесь?
Прокурор при обвинительном акте представляет список лиц (свидетелей), коих необходимо ему вызвать к судебному следствию.
NB. Если внезапный свидетель (не назначенный { Незачеркнутый вариант: не вписанный} прежде) вдруг вызывается тою или другою стороною, то председатель предлагает той и другой стороне: согласны ли они или нет? В случае несогласия суд может сам назначить, если усмотрит необходимость ввести свидетеля.
Состав суда: председатель, 2 члена или 1 член и почетный мировой судья; в 10 часов утра {Состав ~ утра, вписано. } <163>
Число свидетелей неопределенно.
Секретарь объявляет, что Смердяков (свидетель) не явился за внезапной смертью. Свидетельство от полиции.
Показание может быть прочитано в свое время. { Рядом с текстом: Показание ~ в свое время. -- помета: Хохлакова.}
Обвинительный акт (читает секретарь).
Изложение тех главных данных вкратце.
Почему привлечен, по мнению прокурора, почему должно предать суду.
-- Признаете ли вы себя виновным? (председатель) (Если: "Да, признаю", -- то председатель предлагает рассказать { Далее было: подробно} обстоятельства дела.)
Если нет, то приступают к судебн<ому> следствию и одного за другим вводят свидетелей. Сначала прокурорских (порядка особого, т. е. почему тот свидетель прежде другого, нет, но иногда делят на группы по усмотрению председателя). {но иногда делят ~ председателя), вписано. }
Председатель родным свидетелям без присяги.
NB. Вводят свидетелей, сначала всех разом, и поп их приводит вместе к присяге; поп увещание, председатель тоже, после попа. Сначала имя, звание спрашивается -- всё это сейчас после прочтения обвинительного акта и после слов подсудимого: виновен он или нет.
Сначала свидетели сидят все вместе (по удобству помещения), но после присяги изолируются по возможности порознь (сторожа, часовые). (Наблюдает судебн<ый> пристав.)
Сообщение с внешним миром свидетелям запрещается. Если ребенок сломал ногу, то записку, судебн<ый> пристав докладывает председателю. <164>
Свидетель опрошенный, дав показание, может остаться в зале (или попроситься уйти).
Сидят свидетели допрошенные не за решеткой, против председателя.
Если свидетель хочет сказать еще что-нибудь после того уже, как дал показание, то сообщает суд<ебному> приставу (чаще защитнику), те заявляют председателю, и защитник просит задать еще вопрос председателю ввиду нового показания.
"Забыл я (свидетель) одно обстоятельство, которое хочу сказать". Защитник или прокурор сейчас вступаются и просят председателя дать показание.
NB. Свидетелей оставляют в зале собственно для того, чтоб иметь возможность давать им дополнительные вопросы.
NB. Помещение суда (клуб, съезд мировых судей, земское собрание, недели 2-3).
Порядок опроса каждого свидетеля.
Сперва председатель спрашивает вообще и предлагает рассказать всё, что знает по делу. Затем прокурор, потом защитник (или перекрест), причем каждый раз прокурор и свидетель { В рукописи, очевидно, описка, нужно: защитник} объявляют прокурору, { Описка, нужно: председателю} что они имеют надобность задать вопрос и пр.
Опросив свидетелей вообще по делу, председатель обращается к прокурору или защитнику (смотря по тому, кто вызвал) и предлагает приступить к вопросам. {Опросив свидетелей ~ к вопросам, вписано на полях. }
И вот после часу перерыва говорит: "Имею дополнить одно обстоятельство". Вторичный допрос; начинает спрашивать председатель: что он имеет сказать? И вот говорит: "Это я убил". Председатель просит объяснить подробнее. <165>
Иван рассказывает, что он убил (приостановился).
Председатель и защитник могут каждый ввязаться и задать вопрос Ивану (с позволения председателя).
Когда Иван, не договорив, начал бредить, а потом завопил нелепо, то его выносят и председатель велит следователю занести показание Ивана в протокол и сказать, что суд положил продолжать дело. {и сказать ~ дело, вписано на полях. } (Может сейчас же велеть распорядиться приставу оказать медицинское пособие. Может и эксперт<изу> доктора.)
Доктор может взойти и доложить, что больного увезли в таком положении, что не может оставаться в суде {в таком положении ~ в суде, вписано на полях. } (через судебного) пристава), и председатель может спросить стороны...
Катерина Ив<ановна>. Сперва свидетельствует за Ивана. { В рукописи, очевидно, описка; нужно: Митю} Через час встает и говорит против.
Председатель объявляет, что она не так говорила при предварит<ельном> следствии.
Она кричит, что она была в ложном нравственном) настроении.
Председатель говорит, что новому показанию ее будет дана оценка, и предлагает садиться.
Но прокурор и защитник могут ввязаться и начать давать вопросы и долго расспрашивать.
К<атерина> Ив<ановна>, раздраженная словами председателя, предъявляет и факт. Записку. Судебный пристав передает суду. Суд предъявляет записку прокурору, защитнику и присяжным. (К вещественным доказательствам.)
Свидетель кончил, судебное следствие закончено, председатель предлагает сторонам дополнить.
Затем предлагает прокурору.
Суд приступает к судебным прениям.
-- Слово принадлежит вам, г-н прокурор.
После речи защитника возражает прокурор.
Ему еще раз возражает защитник.
Подсудимому. Председатель после каждого свидетельского показания предлагает подсудимому, что он может сказать по поводу этого показания.
Председатель. Судебные прения окончены. После прения сторон последнее слово подсудимого. {После прения ~ подсудимого, вписано. } Суд приступает к постановке вопросов и спрашивает у сторон заключение (прочитав проект). После вопросов речь председателя к присяжным.
Присяжные: "Да, виновен". Председатель о мере наказания прокурору и защитнику. Затем уже сам постановляет. <166>
17 августа.
Книга "Суд"
NB. На суде, еще перед показанием Катерины Ивановны, Груша оскорбляет ее своим показанием ("От ревности ко мне на него показала"). Ответ на один вопрос об отношениях Мити к ней и к Катерине Ивановне. Катерину Ивановну спросили прежде, отвечала хорошо и кротко, но Груша рассердилась и сказала резкое слово об ревности ее: "Зазвала меня, шоколадом потчевала, улестить хотела, да я не далась. С тех пор у ней и злоба на него. Вот почему против него показала". Это после 1-го показания Кати. Оскорбление от Груши уже вызвало гнев в Катерине Ивановне. А тут катастрофа с Иваном, и она показала документ с истерическими признаниями против Мити. Рассказ о земном поклоне в новом роде.
Фетюкович о психологии прокурора. Маньяк или вор Митя? Фетюкович о том, что денег, может, и не было. Пакет мог быть разорван самим покойником. Нашли всего 1500 р. Постель не тронута. Смердяков мог быть не в своем уме.
Прокурор -- всё на развитии страсти. 3000 -- мания. Пакет на полу. Совокупность доказательств неотразима.
Фетюкович: "Отец и дети. С словом надо обходиться честно. Я назову вещь своим именем. Евангелие и проч.".
Прокурор: "Митя -- маньяк".
Фетюкович: "В нем какая-то беспорядочная академичность".
Фетюкович: "Он всех оскорбил, из присяжных двое отведены, как прибитые им".
Фетюкович: "Не огорчайте детей" и т. д.
Фетюк<ович>: "Когда зачинал его, любя ли его зачинал?"
Фетюкович об Илюше: "Видите ли, я не щажу моего клиента".
Фетюкович: "Я человек свежий, я только что приехал, а тут все предубеждены. Он был буен -- кто виноват? Записка Катерины) Ивановны. Есть ли здравый смысл, чтоб человек, задумавший убить, уведомлял об этом? Пьяный вид. Это письмо -- лишь раздражение. Прокурор указывает как улику, а я как мечту". {Прокурор ~ мечту", вписано. }
Фетюкович: "Ребенок отцу: "За что мне любить тебя?"" <167>
68, 69. Речь Фетюковича. Свистящая розга, о разорванном пакете. Он не убил, он махнул, ударил. Зачал и передал -- пьянство. Груша распаляла знойную кровь. "Вы слышали ее крики".
72) Прокурор о Ракитине: "Мы не властны в том, с какими родственниками нас жизнь родит. Зато "малое деление"".
76) Митя на суде: "Пострадать хочу, сам хочу, зову и принимаю. Достоин!"
78) Митя: "С Езопом тоже был жесток".
-- Какой Езоп?
-- Ну, Пьеро, отец.
80) Груша: "Не такой он человек, чтоб из страху солгал, не знаете вы его!"
-- Сто рублей в сортире (Трифон Борисыч).
Митя: "Да, я хотел стать с того дня добродетельным". Фетюкович: "Отец. Что такое отец? И вот мы имеем умилительный рассказ благочестивого доктора (орехи)".
-- Ты великодушное { Было начато: благо<дарное>} сердце, ибо помнил всю жизнь фунт орехов. Я благословил его и обнял, и мы оба заплакали...
Д-р Герценштубе... и имел добросовестность даже после выходки знаменитого московского врача подтвердить предположение его о мании.
-- Между тем это благодарный и великодушный молодой человек, о, я помню его с самого детства, когда он бегал на дворе без сапожек и с панталончиками на одной пуговке.
Адвокат привязался.
-- Это было в цветущую пору моей юности... да, я имел { Было: мне было} тогда 45 лет... и мне стало жаль { Далее было начато: почему я не}... и я спросил себя: почему я не могу купить ему фунт... я забыл слово... одного растения, древесный плод... вот что на дереве растет. Ну как это? ну... фунт, фунт же -- и сложил руки.
-- Яблоки? Апельсины? { Было: Лимоны}
-- Апельсин растет в Сицилии, а не в Скотогоньевске... Это их много, { Было: мало} и всё маленькие, и положишь в рот, и... кррах. Ибо мальчику никто еще и никогда не покупал фунт орехов.
Любил рассказывать. По-русски говорил довольно хорошо, но часто забывал слова самые обыкновенные, впрочем, забывал и на немецком языке, причем махал рукою, как бы ища этих слов, и уж никто бы не мог принудить его продолжать рассказ, прежде чем он не находил слова, ибо был очень упрям. {Любил рассказывать, ~ упрям, вписано. } <168>
Фетюкович: "Вы видели, я не пользуюсь ни экспертизой медицины, ни предположениями о слуге, а прямо принимаю, что он убил".
Грушенька о Кате: "Стыда у ней мало истинного".
Прокурор о неестественности показания Ивана.
Прокурор: "К несчастью, все таковы, как Федор Павлович".
XVII. Ракитин. Брошюра о Зосиме.
XV. Митя: "Попреклива. Папильонничать. Амфазники. Бернары".
VI. К ссоре прокурора и Фетюковича.
V. Фетюкович: "Значение отца по истинному, а не мистическому христианству". (NB. Шовинизм.) Смех в публике.
Фетюкович. Опровергает прокурора: почему соскочил к Григорию. "Не требуйте от человека невозможного. Анвелопа конверта, конверта же никто не видал".
IV. Катерина Ивановна о том, что дала Мите 3000.
II. Грушенька Светлова. Катя: "Rome -- Tunique objet de mon ressentiment". {"Рим -- исключительный предмет моих мстительных помыслов" (франц.). }
Фетюкович: "Обуславливать, развитие, ассимилировать, луна и звезды".
NB, NB. Перхотин, комиссариатск<ий> чиновник, про Митю: "Был как помешанный". Экспертиза докторов. Смотрел направо, смотрел налево.
NB. Свидетельство одного исступленного.
Тимофей: "Чуть-чуть человека не убил".
-- Да ты знаешь ли: ты убийцу везешь? Перекрестный допрос адвоката и прокурора. {Перекрестный ~ прокурора, вписано на полях. }
Прокурор. О прокученных 3000-х.
345) Фетюкович: "При другом клиенте простили бы, а этот всем насолил. Но будем беспристрастны".
Временное отделение Петербургского окружного суда в городе Гдове.
Прокурор. Фетюкович насчет отброшенного, но не оброненного пестика. Значит, убил нечаянно, скрыл бы концы, был в исступлении.
Тоже и пакет. Не обронил бы, прибрал бы. Дворянин. <169>
Груша на суде о Ракитине.
Муссялевич: "Служил короне".
Митя: "Я Шиллера любитель, я идеалист. Кто решил, что я пакостник, меня еще не знает".
Митя: "От адвоката отрекаюсь".
Отдал ли Смердяков 100 руб.? {Отдал ли Смердяков 100 руб. вписано. }
Григорий, по спросу адвоката, говорит, что расчет с Дмитрием был неправильно произведен и что -- это точно -- ему несколько тысяч следовало доплатить.
-- На чем вы основываетесь? и т. д.
Прокурор говорит, казалось бы, без обдуманного заране намерения, но это не так -- ибо (по тем-то и тем-то причинам) и, наконец, в предъявленном документе колоссальная улика: если уедет Иван и положительное обещание убить.
Адвокат Григорию: "Стаканчика полтора чистенького спирту, оно недурно".
Адвокат Григорию: "И райские врата { Незачеркнутый вариант: двери} отверсты можно видеть?"
Председатель прерывает.
Адвокат: "Только чтоб уехал Иван, но для того ли, чтоб убить? Написано: я убью. И дети говорят, бранясь друг с дружкой: я убью".
Адвокат: "Но труп молчит, и неотразимый вопрос: "Кто убил?" Не думаю о Смердякове. Может быть, Смердяков. Но посторонний? Бывали страшные ошибки. Крик был слышен. Заборы не высоки. Я вам отдаю моего клиента, хотя и умоляю припомнить, чтоб не было судебной ошибки. Грабеж же отвергаю".
Адвокат: "Он видит отца -- соперника, врага, сладострастный вид, тьма, он зовет ее -- стало быть, верно, что она должна прийти, -- разрушу кошмар, разрушу страшное видение, он махнул кистенем, махнул, а не убил. Не спрашивайте же с человека невозможного, немыслимого, будем христиане, не по одному только, что ходим в церковь и исполняем обряды... Нет, вы отпустите моего клиента!" <170>
-- И что конец колебаниям его, столь ужасно его мучавшим всё последнее время.
Григорий: "Был самонравен (пресамонравный)".
Адвокат: "Чем же проявлял он свое самонравие?"
Адвокат: "Можете ли по крайней мере сказать мне, который нынче год?"
Адвокат: "Не знаете ли вы наверно: спали вы или нет в ту минуту?" (отворенная дверь).
Адвокат: "Какой состав того лекарства, который вы принимали?"
Григорий: "Я человек подневольный. Коли начальству угодно смеяться, так я снести должен".
Фетюкович: "Показания двух ревнующих одна к другой женщин -- что вероятнее?"
Герценштубе забыл слово. Немецкая фамилья на П.
Показание штабс-капитана. Был пьяненький, расплакался, прогнали.
Фетюкович: "Вы получили 200 р.?" (в попрек).
Фетюкович, (Во 100 раз преувеличено, Глеб Успенский): "Пресса оказала услуги, показав неперемежающееся явление зверств, перед которыми настоящее дело шутка. Отчего? Учреждений нет. Мы не Европа. А у нас всё двинулось".
Прокурор: "Значение семьи Карамазовых -- вся Россия?" { Фраза: Прокурор: "Значение семьи Карамазовых -- вся Россия?" -- вписана и отмечена в начале и в конце вопросительным знаком. }
Митя на суде: "Сам ломаю мою шпагу и иду в бездну позора и гадости!"
-- Убеждения -- это ведь жизнь!
-- Порядка во мне нет, высшего порядка!
-- 700 пуделей.
Груша на суде: "Я виновата, я его довела". Митя: "Ну, быть русским человеком иногда очень неумно". Груша: "Босоногая я бегала. Никто меня не любил. Озлилась я".
Митя: "Шитокрытость была".
-- Подарил ли Фене 100 р.? (нет).
-- Прислал Фене.
Прочтено показание Самсонова. Босоножка. Красильщик. <171>
Прокурор в финале речи присяжным: "И что бы вы ни услышали от знаменитого своим талантом защитника, прибывшего из Петербурга, все-таки помните, что вы защитники России, правды в России, ее основ, ее семьи, ее всего святого, вы представители России в данный момент".
NB. Прокурор прибавил из трусости перед тем, что-то скажет Фетюкович.
Прокурор. НапОхМинает, что Грушенька начала кричать при аресте Мити, когда того назвали отцеубийцей: "Вместе, вместе! Это я виновата, я его подвела!" "Стало быть, он вам или сказал, что он убил отца своего, или вы крепко подозревали сами?"
Груша: "Не помню чувств моих. Он мне про кровь пролитую и про какого-то старика говорил, это помню".
Митя: "700 пуделей. Я пудель".
Митя: "Русский человек менее всего слушается собственного ума, это-то и я знаю. Зато более всего слушается собственных чувств и страстей, страстей, главное, страстей! {и страстей ~ страстей! вписано. } Это нам тоже известно".
Митя: "УПЛАТА ПО ИТОГУ!" (название книги).
Митя: "Сам ломаю свою шпагу, { Было: шапку} но сохраню обломки с благоговением во всю жизнь мою!"
Герценштубе. "Петров? Петерсон? Песталоцци? Миусов?" { Далее было начато: Идея} -- "Миусов! Я 20 лет знаком с г-м Миусовым, и я знаю, но я забыл. Я знаю, как его фамилия, но я не могу выговорить, потому что я забыл". {"Миусов! Я 20 лет ~ забыл", вписано на полях. }
"Во что положить". -- "Бумажник? Папиросочница, ящик?" -- "О нет, ящик в столе, а это, это в сюртуке". -- "Карман?" -- "Карман".
"Он имел... он имел... я забыл это слово, что он имел". -- "Деньги?.." -- "Не-нет!" -- "Страсти!" -- "О нет, совсем противоположное".-- "Религию?" -- "Это... это похоже, но пусть уж не надо, я хотел сказать, идею... но пусть не надо... Я перейду дальше. Ах да! Совесть! { Было: Честь} Он имел совесть и честь, { Незачеркнутый вариант: совесть и потом честь} а потом не имел ее, ибо русская пословица говорит: береги молодую честь". -- "Береги честь смолоду?" -- "Ну да-а, в молодых твоих годах. Это всё равно. Ибо русская пословица говорит: если ты за чем-нибудь пойдешь, { Незачеркнутый вариант: шел} то на дороге то самое и найдешь". <172>
FINAL
Человек, отдающий последние 5000 р., и бестиальная жажда 3000 -- всё это представляло дело в каком-то новом свете. О 3000-х, данных на почту, Мите для отсылки. {Мите для отсылки, вписано. } "Я дала ему не прямо на почту. Я предчувствовала, что ему очень нужны деньги на одно дело... и не знала, как ему предложить { Было: дать} деликатнее. Напрасно он так себя потом мучил. Я твердо была уверена, что он всегда успеет переслать эти 3000, только что получит с отца... Я знала, что у него с отцом распря, и всегда и до сих пор уверена, что он был обижен отцом. Я не помню никаких угроз отцу с его стороны. При мне, по крайней мере, он ничего не говорил, никаких угроз. {Я знала, что ~ угроз, вписано на полях. } Он твердо был уверен, что получит. И если б он пришел ко мне, я бы немедленно успокоила его тревогу. Но он не приходил ко мне. А я... а я была поставлена в такое положение, что не могла его звать к себе. {А я ~ к себе, вписано. } Тем более что я никакого права не имела быть требовательною, ибо получила сама от него денежное одолжение гораздо большее, еще прежде, и приняла его, несмотря на то что тогда и предвидеть еще не могла, что хоть когда-нибудь { Далее было начато: смогу} в состоянии буду заплатить ему долг мой".
Была помолвленной невестой Мити до тех пор, пока он сам ее не оставил. Для кого оставил -- прокуратура { Далее было начато: считала себя} из деликатности не коснулась этого вопр<оса>. {Для кого ~ этого вопр<оса>. вписано. } Ее стали спрашивать между други<ми> вопро<сами> {между други<ми> вопро<сами> вписано. } о трех тысячах.
-- Это было еще не здесь, а в начале вашего знакомства? -- осторожно подходя, начал Фетюкович, предчувствуя нечто благоприятное. (NB. Замечательно то, что, хоть он и вызван был ими, {Замечательно ~ вызван был ими. вписано. } об эпизоде с данными ей Митей 5000-ми рублей он ничего не знал до самой сей минуты.)
-- Да, это было не здесь. Это было еще там... Нет, никогда не в силах забыть этих минут.
Зазвенел энтузиазм и скрытые рыдания. Эта исповедь во всяком случае была новостью.
-- Неизвестно еще, да очень ли это честно и так ли надо было во всяком случае поступить невинной девушке.
Но К<атерина> И<вановна> с самых первых слов твердо объявила на один из предложенных вопросов.
-- Через меня всё и было, в меня влюбился и барышню оставил. Еще бы, шоколадом потчевала, обольстить меня хотела. Стыда в ней мало истинного, вот что...
Председатель внушительно сказал.
Огрызаться, втягивалась всё дальше и дальше: "Вот когда еще босоногая бегала. Ничего я этого не знала".
Опускала вопросы прок<урора>. Когда арестовали, выкрики. {Зазвенел ~ выкрики. -- записи на полях. } <173>
-- АССИМИЛИРОВАТЬ.
Прокурор: "Это лжеподобие Христа".
Прокурор: "Ничего общего, ничего культурного, всё разъединившееся на первоначальные свои стихии".
Прокур(ор): "Он бы помнил о чепчике, именно как он похитил чепчик".
-- Чем спасем мы общество от разнузданности, как не строгим коллективным решением? Не обольщайтесь Фетюковичем (надтреснутый голос его зазвучал).
-- Где же тот момент, когда Смердяков совершил преступление? Если Смердяков, то, стало быть, вместе с Митей. Но вот Григорий застает Митю одного, а другого слышит стонущего за перегородкой, в 3-х шагах от своей кровати. И если вместе, как же они один на другого? Слышите ли вы всю эту неправдоподобность?
ИСТОРИЧЕСКИЙ ХОД.
-- Мне случайно известно, что он как раз разменял два пятитысячных рублевых билета.
О чепчике.
Под конец: документ. "Ведь это программа, если уедет Иван. Не в пьяном, а еще в трезвом мо<з>гу составилось. Как же не преднамеренность, как же не расчет?"
Экспертиза показала.
-- Пусть дадут нам хоть какое-нибудь, хоть малейшее положительное доказательство. Мы жаждем его.
Фетюкович: "Это человеколюбец распятый сказал".
Фетюк<ович>: "Как можно в чужих руках угадать на вид, сколько денег, если не сосчитать их. В чужих руках ломоть всегда велик кажется. Ведь засвидетельствовал же помещик Максимов, что видел 20 000. Поляки прямо говорят, что видели 7000. С необузданным характером, каким обрисовал прокурор подсудимого, он предложил бы не 700, а три тысячи, иль если ему нужны были деньги на продолжение кутежа, то 2000, если б имел их. Небось не таков человек, чтоб остановиться и рассчитывать". <174>
Фет<юкович>: "Где на нашей грязной {грязной вписано. } площади через сутки найти клочок коленкорового чепца? Да его унес на подошве первый { Далее было начато: про<хожий>} наступивший на него мужик".
-- Человек, подкупающий поляков, уже не хотел застрелиться. Убил, завтра схватят, и столько энергии; я понимаю, если б он всё еще имел намерение застрелиться: дотанцевал до конца, и пулю в лоб. Но нет, он уже тогда имел надежду.
Фет<юкович>: "Подавите его прощением за недостаточностью, за двусмысленностью улик, которые очевидны".
Фет<юкович>: "Но пусть он убил. Я не утверждаю. Напротив, в высшей степени отрицаю, что он убил, но пусть он убил, сделаем лишь это предположение, пусть это наша фантазия, пусть мы видели сон такой".
Фетюкович: "Уж то, что он кричал по всем трактирам, что убьет отца, уже то одно показывает, что он не хотел убить. Если б хотел, да еще с преднамерением, разве бы он говорил на себя? По крайней мере так много бы не говорил, на всех перекрестках бы не кричал! Ведь это неестественно. И не говорят разве дети друг другу, когда подерутся: я тебя убью! Пьяные мужики, выйдя из кабака, не кричат разве поминутно в ссоре: я тебя убью! А ведь он в последнее время жил почти в кабаке! Но самая колоссальная улика -- это: когда уедет Иван?" {Но самая ~ уедет Иван?" вписано. Рядом помета: 2 бездны.}
Но аплодировали и те, сзади сидевшие лица, и председатель удержался.
Фетюкович: "Да, я согласен, масса показаний против подсудимого страшна своей совокупностью, эта кровь, эта с пальцев падающая кровь, белье в крови, эта темная ночь, оглашаемая воплем: "<Отце>убивец", { В рукописи, очевидно, описка: Сыноубивец} и кричащий падает с проломленной медным пестом головой! Кстати: этот пестик, ведь он его схватил в последнюю минуту, так схватил, почти бессознательно. Если б было такое твердое и преднамеренное убийство, то он похлопотал < бы > об оружии. Ведь разговаривай он, примерно, с служанкой в сенях -- так не было бы пестика, и он побежал бы безоружный. Пусть это мелочь, но возьмите их, совокупите их вместе, и они составят странную массу противоречий. А ведь это и не мелочи".
Фетюкович: "Если нам деньги попадутся, так разве мы их ценим? Здесь разыгрался эпизод (Катерина Ив<ановна> и документ), берегитесь его. Я составляю о нем себе такое понятие: 2 бездны". {Фетюкович: "Если нам ~ 2 бездны", вписано на полях. } <175>
Иван: "Смердяков повесился. С того света не пришлет показаний. Федор Павлович -- я думаю, как и все (такой же), один гад съест другую гадину. Всяк желает смерти отца. Я думаю, эта публика разошлась бы в большом горе, если б не убили".
(Эксцентричный. Председатель не нашел<ся>.)
-- Вы нездоровы?
-- Да, я нездоров, а впрочем, это не ваше дело. Деньги видел.
-- Вы видели деньги?
-- Вот они. Я должен сделать одно показание.
-- Он помешался на том, чтоб спасти этого изверга. Он себя мучил: "Я сам не любил отца, я сам желал его смерти".
Он был два раза у Смердякова и каждый раз приходил ко мне вполне убежденный, что убил брат, а не Смердяков. Однажды, придя от Смердякова: "Если б только это убил Смердяков, то тут и я виноват, потому что Смердяков не так понял мои слова и что я хочу смерти отца". Тогда я вынула ему это письмо, и он тогда вполне убедился, что виновник он, брат.
-- Что побудило вас дать в противность присяги показания иного значения?
-- Я хотела спасти его. Он мучил меня. Он взял деньги, глядя мне в глаза.
NB (бессвязно).
-- О, он смеялся за земной поклон. Я ненавидела его. {-- Он помешался ~ ненавидела его. вписано. }
Митя. Припоминая: "Ну что же, теперь погиб. Зарезала Катя!" Показание Кати.
-- Мачеха, -- горько восклицает Митя.
Истерика. Грушенька. Увели и ее. Вошел доктор. Продолжение. В 8 часов начались прения
Груша после 2-го показания Катер<ины> Иван<овны>: "Вот она вам себя показала, Митя, Митя!" -- и она бросилась к нему. Ее вывели в истерике. Чтение документа.
Фетюкович. Я подозреваю, что он был обижен тем, что ему не сообщили всего. (176)
-- Ладанка: нет, этого им никогда не приходит в голову.
ПРОКУРОР.
-- Человек, дескать, с деньгами -- везде человек.
-- Если он и не отделил 1500 р., то всё же эта идея ему знакома, он ее созерцал. {-- Если он ~ созерцал, вписано. }
-- Я тогда только хорош, когда мне везет; когда я в хорошем расположении духа, не то -- берегитесь меня, о, берегитесь, я ужасен. И он ужасен.
-- Он всегда весь в одной минуте.
Прокурор: "Ведь вы меня продержите же месяцев 6 в тюрьме за Григория, нельзя же, дескать, ломать головы старикам безнаказанно -- это он говорит, его слова, -- но ведь без лишения же прав, слышите ли вы это беспокойство, это карамазовское нетерпение, это забегание вперед?"
Final: "Чем остановим мы эту тройку, переменим лошадей, как починим экипаж? Не переменить ли лошадей, не починить ли экипаж?"
Вначале: "Последний раз все видели у него значительные деньги в руках здесь, в Мокром, месяц назад, ну вот от этих, значит, и отделил. Ибо какие же иначе? Нужно представить и напомнить о деньгах, чтоб было вероятно, а то 1500 р., а сам часы продает, пистолеты закладывает". { Вначале: "Последний раз ~ закладывает", вписано. }
-- В том-то и ужас, что это почти перестало быть у нас ужасом.
-- Образец разъединения. Гори хоть весь свет огнем, было бы мне хорошо.
Об Иване: "Но рассудок весьма, впрочем, сильного ума не совладал с действительностью".
Об Мите: "Чтоб цинически взглянуть на ее же великодушие".
-- Он не знал про дверь, -- узнав, крикнул, что Смердяков. О Ракитине.
ПРОКУРОР.
Выказал талант больше, чем предполагали. { Незачеркнутый вариант: Выказал несравненно больше таланта.} Кажется, он написал ее предварительно и, стало быть, говорил как по-писаному. {Кажется, он ~ по-писаному. вписано. } Всё сердце отдал в это дело. Доказал, что было и гражданское чувство, и философия. Шедевр. Умере<ть>. Кто бы мог подумать, что это был мыслитель.
-- Настоящее дело гремит по всей России. Чего удивляться? В том-то и ужас, что такие дела почти перестали у нас быть ужасными. Пресса оказала услуги. Блестящий офицер режет Власова, убивает мать и хвалится, что та считает его за <сына>. { В рукописи, очевидно, описка: мать} А о разврате -- то Ф<едор> П<авлови>ч еще младенец. Куда мы едем, куда мы мчимся? Великий писатель недавней эпохи в финале величайшего из произведений своих { Далее было начато: смотр<ит?>} говорит: "Тройка, птица тройка, кто тебя выдумал!" Тройка у него изображает Россию. И летит, и сторонятся в почтительном недоумении народы. Не в ужасе ли, не в недоумении ли сторонятся, напротив, народы? {Не в ужасе ли ~ народы? вписано. } <177>
И дивятся другие народы, -- так, господа, но великий писатель или по простодушию { Незачеркнутый вариант: прекраснодушно} своему, {своему вписано. } или боясь цензуры. Если в эту тройку впряжен Чичиков, Собакевич, Ноздрев, Сквозник, то при каком хотите ямщике ни до чего хорошего не доедете. Не починить ли тройку? А для этого что -- вникнуть и осмотреть.
Ну вот, вникнем и мы в нашу тройку, ибо тройка, нам предстоящая, если не вся Россия, то тоже как бы эмблема и картина ее.
В самом деле, для меня семейство Карамазовых представляется как бы какой-то картиной, в которой в уменьшенном микроскопически, пожалуй, виде (ибо наше отечество велико и необъятно) изображает<ся> многое, что похоже на всё, на целое, на всю Россию, пожалуй. Эта семья, во главе отец, кто отец? Мы все его помним. "Он между нами жил". Сначала приживальщик, мелкий плут, и шут, и прежде всего ростовщик. С возрастанием ободрявший. Капитал. "Après moi le déluge". {"После меня хоть потоп" (франц.). } Только в сладострастии, и всё. Полное разъединение. Воспитание детей, вши. (Я ведь не дам другим защищать, я покажу, каким взрос Митя.) Потом его дети. Старший. Сильный ум философский, но еще не вступивший и уже всё отвергший. Смердяков плакал: "Всё позволено. Оне как Федор Павлов(ич) были-с". О, я не смею говорить, но есть же моменты общественные, когда мы должны возвышаться над страхом оскорбления личности. Да и чем оскорбление? Духовный цинизм. Но натура еще борется. Вы слышали здесь признание! "Он помешался на брате, он хочет спасти его". Он уверен, что Смердяков прав, но вот тот умер. И он решает. Но солгать и на мертвого стыдно. Для очистки совести он жертвует собой, приносит три тысячи (менял билеты по 5000). Правда, всё это сделано в безумии, галлюсинации, дай ему бог впереди. Но это образец интеллигентного слоя нашего общества, отвлеченно философски уже всё отвергшего, и лишь практически еще юность и добрые семена наук и просвещения борются. Дай ему бог, но... О, так часто цинизм жизни заглушает крик природы, и выйдет Федор Павлович, но лишь в лучшем виде. Мы все таковы, вся интеллигентная Россия. Другой сын -- мистицизм и шовинизм. Остается непосредственная Россия. Картина. Митя. Не дам <?> Герценштубе. Но лишь тогда хорош, когда мне хорошо. Митя: дайте, дайте мне всевозможные блага жизни и особенно не препятствуйте моему нраву ни в чем, и тогда и я буду очень хорош и прекрасен. {Митя: дайте ~ прекрасен, вписано на полях. } В трактире штабс-капитан. Добрые <178> моменты; мы видели жертву молодой девушке: отдал последнее, отдал всё, без надежды отдачи. Но мы слышали и другой крик той же девушки. О, не сужу, не осмелюсь! Это нейдет к моему делу. Т. е. причины. Но у ней вырвалось восклицание: "Всю жизнь презирал за поклон". Что ж, не посредине правда. Могло быть и то, и другое, мы Карамазовы.
Маньяк, но до известной степени. Алчность и великодушие. Случилась страсть. О Грушеньке (смеялась над отцом и сыном). Он изменяет Кате, он берет у ней 3000, и в глаза друг другу смотрели. Он взял! Инфернальность, безудерж! В миг прокутил, но и понравился. И в женщине этой есть зверь. Он понравился. В ненависти к отцу наступает ревность и жажда денег. Да, я согласен, что он мог мучиться и от благородного стыда перед Катей, в высшей степени согласен. Но надо денег. Отец приманивает Грушу тремя тысячами, да, он именно должен эти 3000 ему же. Его же деньгами у него сокровище (Грушу берет). Ревность и исступление. Избил. Алеше говорит, что убьет. Тут эти 1 1/2 тысячи. Это фантазия -- есть все доказательства. Тысячи свидетелей, что он все прокутил. Вы слышали. Говорил даже ей, Грушеньке, но мы об этом ниже. Пишет документ из "Столичного города". Это роковой документ. Это программа. Пишет, надеясь на безнаказанность, после ссоры двух женщин. Но тут есть одна чрезвычайно важная строка: если уедет брат Иван. Преднамеренность. О, скажут, как же он кричал? Но твердое намерение убить не сейчас явилось, а прежде он кричал. А теперь, как явилось, что ему за дело, что кричал. Только бы достичь цели. Вся преднамеренность была. Заручился знаками. Наблюдательный пост. Правда, тут ревность и страсть, но и деньги.
Связь с Смердяковым. Знаки. Целовал сапоги. "Курица в падучей болезни". Но к Смердякову потом вернемся. Написав письмо, на другой день искать деньги. Согласен, он употребил все средства достать. Если б достал, отдал ли бы Кате? Нет. Да он потом достал, а не отдал же. Чтоб ехать, продал { Было: заложил} часы. Описание дня путешествия. Приехал, ревность. Она тут. Довел. К Самсонову не <179> ревнует. Закладывает пистолеты Перхотину. Идет к г-же Хохлаковой. Благоразумные советы... Чуть не убил. Нет, теперь где же достать три тысячи, он владеет знаками и к тому же поклялся Кате убить отца, коль уедет Иван. Но Иван уехал. Выходя, случайно узнает, что она не у Самсонова. Летит к ней, нет ее. Схватывает пестик. Пусть бессознательно, но уже природа его знала, для чего. Идет. Смердяков болен, это он должен был знать. Под окнами. И, владея-то знаками, удержаться? И как он мог видеть, что Грушеньки нет? (Описание комнаты, занавеска, она могла быть за занавеской.) Нет, он сначала постучал в окно, а потом уже в дверь со знак<амии> <?>. Убил. Проломлена именно пестом. Пакет, разорванный. Непривычка двор<янина>, не истребил концов. Побежал. Григорий, соскочил к нему. Убежал. Там его ждало известие: она уехала с прежним!
Но прежде чем -- о Смердякове, весь эпизод. Они вместе или порознь? В таком случае зачем объявил про знаки? Стало быть, вместе. Но тот лежит. Может быть, так договорились. {Может быть ~ договорились, вписано. } Дверь. Стонет. Чтоб помешать?
Если вместе, для чего падучая? {Если вместе, для чего падучая? вписано. } Стало быть, не вместе. Встал: дай я человека убью! (но если бы пришел Митя?)
Абсурд. Я видел его убитого. Он кончил сумасшествием.
Если один: для чего сообщать знаки? Если вместе -- как раз ложится в постель. Чтоб мешать? Может, вместе, но он, как пассивное существо, и не смел обвинять. Но Митя прямо на него говорит, что тот один. Откровенно сообщил мне, что дал знаки. Стало быть, один. Но если один, то для чего же он лежал, зная, что придет Митя. Для чего притворился? Ведь уж Митя взял бы деньги до него. Случайно: дай убью человека. Сейчас один на другого показывает. Написал: истребляю себя. Почему не приписал, что он убийца? Сказки перед действительностью, что он, запуганный, дал убить, но вот на него показание, что он убил. Он бы мог рассказать, и для чего падучая? Он мог спать и при Мите, чтоб сказать, он был болен, и чтоб подозрение не пало. Но Григорий мог не спать. {Если один ~ не спать, вписано на полях. }
Но воротимся к герою. Скачет. Хотел застрелить себя, это верно. Но по-карамазовски. Ни одного гамлетовского вопроса. Ямщику Андрею: убийцу везешь. Там прямо говорит, что 6-ю тысячу. Этих свидетельств без числа. Но обстоятельства переменяются: прежний прогнан, нравственное состояние. { Далее было начато: но для К<арамазова>} Он не думал, что так скоро откроют, он думал, что Григорий убит. До завтра -- для Карамазова это вечность.
Пьян и страсть, может быть, убил бы себя из пистолета, на всякий случай прячет 1 1/2 тысячи. С паном торгуется, он у ней в объятии, но его мучит убийство. Но объятия все-таки сильнее. И вот божий гром! "Не я". (Самосохранение.)
Допрос. Он хитро про Смердякова, как бы не вспомнить про чепчик?..
-- Взгляните -- все свидетельства против. Что за него? Алеша -- по лицу.
Мы спасем тройку.
Ив<ан>. Мы видим, что непосредственная сила правды еще живет в этом молодом сердце, что еще глубокая совестливость не заглушена безверием и отрицанием, приобретенным больше по наследству, чем страданием мысли.
Конечно, стоит чрезвычайное множество умов, твердых и благонамеренных, ждущих обновления от Европы. Но такие, как Иван Ф<едорови>ч, и в Европу не верят. И таких много, и, может быть, они еще больше имеют в таком важном деле влияния на ход событий, чем это множество твердых и прекрасных умов, ждущих обновления от Европы. Крайняя молодежь из этих опасных отрицателей рвется в социализм, но высшие из них и в него не верят и пребывают почти в отчаянии. Это отчаяние недалеко до воплощения в образ Федора Павловича: было бы мне хорошо. Затем непосредственная Россия. Ибо имеют какое-то высшее обаяние над просто верующими во обновление от европейского просвещения и от прививки к нам европейской цивилизации.
Прекраснодушие, перерождающееся в мрачный мистицизм и в тупой шовинизм, грозящее, может быть, еще большим злом нации, чем раннее растление и прирожденный цинизм противоположной партии. { Ив < ан >. Мы видим ~ противоположной партии, вписано на полях. } <180>
Но вот зазвонил колок<ольчик>, и столь ожидаемый Ф<етюкович> взошел на кафедру. Всё затихло. Муха. {Но вот ~ Муха, вписано на полях. }
Фетюкович говорил неправильнее, но точнее -- нагнувшись половиной своей длинной спины. {нагнувшись ~ спины. вписано. } О письме Катерины Ивановны.
-- Но ведь это роман, это посторонний роман, вторгающийся в нашу область. А что знаем мы в этом романе? Но если он сказал, что убью, -- и вдруг оказал<ся> человек убитым, почему име<нно> он убил? { Поверх текста: О письме ~ он убил? -- помета: БЕДА.}
Фетюкович: "Почему Смердяков не оставил записку: "на одно совести хватило, а на другое нет"?
Позвольте: совесть -- это уже раскаяние, но раскаяния могло и не быть у самоубийцы, а было лишь отчаяние. Отчаяние и раскаяние -- две вещи совершенно различные. Отчаяние может быть злобное и непримиримое..."
Фетюкович: "Но тут стоит отец -- вот беда. Да, беда, иной отец действительно беда. Рассмотрим же поближе эту беду, господа".
Фетюкович: "В Финляндии девица. В сундуке три ребенка. Что она -- мать, господа? Да, она их родила, но мать ли она им, господа? Осмелится ли кто { Далее было начато: а. знает б. из нас сказать} из нас произнесть над ней священное имя матери? Назвать ее матерью -- это уже и не предрассудок, это преступление".
После речи Фетюковича: нити.
-- Что-то наши мужички скажут?
Фетюкович: "Я здесь человек свежий. Все впечатления легли на меня непредвзято. Подсудимый, буйный характером и разнузданный, не обидел меня предварительно, как сотни, тысячи, может быть, лиц в этом городе во время своего здесь пребывания, отчего все предупреждены против него. О, предубеждение страшная вещь. { Далее начато: Но мне как человеку непредубежденному и подсудимым не обиженному}
Мне же, непредубежденному, всё же легче { Далее было: чем многим} видеть истину, вы с этим должны согласиться, может быть чем даже, например, высокоталантл<ивому> обвинит<елю>, { Далее было: подсуди<мого>} в искренность которого я глубоко верю и чту ее, но который слишком нервен и болезнен. В речи его много личного. О, эту речь я выслушал с глубоким уважением. {Мне же, непредубежденному ~ уважением, вписано на полях. }
Отправляясь сюда, я знал, что встречу психолога. Меня предупреждали. Я выслушал эту речь, столь глубокую и заключающую так много психологических обобщений. {и заключающую ~ обобщений, вписано. } О двух концах".
Фетюк<ович>: "В таком случае любовь к отцу, не оправданная отцом, есть нелепость, есть предрассудок. Откуда он возьмет эту любовь? {Откуда ~ любовь? вписано. } Нельзя создать человеку существующее из ничего. Это удел лишь бога".
Фет<юкович>: "Можно бы было и не бить мещанина в трактире, такое замыслив". <181>
Фетюкович: "Почему я должен верить вашей фантазии о спрятанных деньгах в Мокром, а не верить показанию Алексея Карамазова, столь искреннему, так неприготовленно, { Было: вырвавшемуся неприготовленно} так внезапно, так неподдельно вырвавшемуся?
Подавите милосердием -- и он скажет, он скажет: "Люди лучше, чем я". Если он и не виновен -- он это скажет. А накажете -- он скажет: "Сами подлецы, а меня же судят. Я сквитался"".
Прокурор: ""В ню же меру мерите, возмери<тся> и вам", так ли это в Евангелии? Не так делать, а беречься так делать, потому что мир, злобный мир {злобный мир вписано. } так делает, мир злобных люд<ей> так делает, предостерегая, говорил. А прощать и ланиту свою подставлять. {А прощать ~ подставлять, вписано. } Вот чему учил нас бог наш, а не распятый { Далее было: лишь} человеколюбец, которого вы называете лишь распятым человеколюбцем. Вы говорите "распятый человеколюбец", а мы говорим "ты бо еси бог наш". {Вот чему ~ бог наш", вписано. } Но что нам до Евангел<ия>, мы заглядываем в него накануне речей, чтоб блеснуть красноречием".
-- Этого он не велел. Человеколюбец великий того не велел.
Фетюкович: "Инсинуации, опасные для моей личности как гражданина".
Прокурор: "Мы услышали великую истину, недоставало двух слов до великой истины, {недоставало двух слов до великой истины вписано. } что запрещать убивать отцов есть предрассудок". <182>
FINAL
Митя: "Роковая Катя, прощаю тебя! Други, братья, пощадите другую. Люди, слуш<айте>. {Люди, слуш<айте>. вписано. } Свидетельствую богом, жизнию и спасением вечным, {жизнию и спасением вечным вписано. } в крови неповинен. Не я убил отца! Катя, прощаю тебя! Други, братья, { Далее было начато: помо<гите>} пощадите другую!"
Перед присяжными: "Спасибо прокурору, многое мне обо мне сказал, но { Было: только} неправда, что я убил отца. Ошибся прокурор. Спасибо защитнику, плакал, его слушая, хотя и неправда, что можно убивать отцов, и предполагать не надо было. {и предполагать не надо было, вписано. } Бернаром не буду. Сам сломаю над собой свою шпагу и поцелую обломки".
Много бы еще наговорил Ипполит Кириллович, но председатель вступился и осадил прокурора. Преувеличение, в должных границах. Фетюкович, прикладывая руку к сердцу, возразил. Прокур<ор>: "Подавить -- когда ему только того и надобно".
-- Кончилась Митькина карьера.
-- А ну как погубили напрасно?
-- Может быть, эх ведь, черт!
-- Да черт-то черт, без черта не обошлось. Где же ему и быть, как не тут!
-- А вам несладко.
-- Да мне не до черта. {-- А вам несладко, ~ черта, вписано. }
-- Господа, положим, красноречие. Но ведь нельзя же и отцам ломать головы безнаказанно, иначе до чего же дойдем.
-- Колесница-то, колесница-то, а, помните?
-- То-то колесница-то.
-- Из телеги колесницу сделал.
-- Всё по мере надобности-с.
Митя: "Помолюсь за вас. Лучше буду, стре<млюсь>, исправлюсь. {стре<млюсь>, исправлюсь, вписано. } Обещание даю. Дикому зверю подобен. Беспутен был, но добро любил. Смирил<ся> исправиться, а жил диком<у> зверю уподобляясь. Суд мой пришел, слышу десницу божию на себе, но, как богу, исповедуюсь. Говорю и вам в последний раз: нет, невиновен, в крови отца моего невиновен! Тяжело душе моей, не возропщу! Докторам не верьте. Я в полном уме. Пощадите, не лишите меня бога моего, может, и возропщу". <183>
-- Далеко кулику.
-- А ну как-с?
-- А мы запрем Кронштадт, да и не дадим им хлеба. Где они возьмут?
-- Ну, это, брат, не так стра<шно>. {-- Ну, это, брат, не так стра<шно>. вписано. } Да в Америке.
-- Врешь.
Прокурор. 2-ая речь.
-- Да не слишком ли скромен защитник, требуя лишь оправдания подсудимого? { Было: отцеубийцы} Отчего бы не учредить { Было: Отчего бы ему не спросить} стипендии имени отцеубийцы для увековечения в потомстве и в молодом поколении?
-- Я вкратце, только главное.
Он говорил, больше и больше углубляясь. Действительно, факты, не защищал себя, а главное, идея о том, что не было совсем денег, очень заинтересовала и осталась очень памятною. Но вдруг началась 2-я часть речи. {-- Я вкратце ~ часть речи, вписано. }
-- Роман и романисты, а между тем человека губите. Что роману даете значение, то ясно из документа.
Представьте, даже до сегодня прокурор, по собственным словам своим, колебался на преднамеренности, а вот теперь же он: только бы уехал Иван.
Позвольте, я дотронусь. Человек кричит по трактирам, это ли преднамеренность, затем бежит -- бежит совсем нечаянно, совсем не за тем: не будь пестика, не было бы убийства. Так ворвавшись к отцу -- убил, а затем похитил из-под постели.
Об деньгах сейчас, но предварительно о Смердякове, { Далее было начато: о том, что} 5 человек входило, стало быть, упало подозрение на Смердякова. А почему же непременно оно должно упасть на Митю? Как же нет: все видимости на него, кричал, письмо написал, в саду его видели, Григория ударил, пестик схватил.
Но прокурор кричит: где момент, что убил Смердяков, -- всё о Смердякове.
Чем это хуже вашего предположен<ия>?
Господа, всё это романы, твердых фактов нет.
В Тобольске. Но, главное, денег не было. Менялу убил. { Далее было начато: Но вошел, увидел отца}
Затем денег не нашли. Спрятал в щель. Ломоть в чужих руках. Максимов, поляки. Чепчик! Столько психологии на чепчике.
КТО ЖЕ УБИЛ?
Речь Фетюков<ича>: "Забор, пестик, когда уедет Иван. Осмелюсь дотронуться (Катер<ина> Иван<овна>). Смердяков. Но что главное -- нет денег.
Затем о чепчике (как мог забыть). Карамазов не мог зашить -- но ведь сами говорили: две бездны".
NB. Так точно рассмотрел и другие пункты -- чепчик и проч.
-- Создается роман и губится человек -- всё для психологичности.
-- Тратить на старый чепчик { Было: старую тряпку} столько психологии. {-- Тратить ~ психологии, вписано на полях. }
-- Но тут есть факт, бросающийся в глаза (нет денег). Кто же убил: Ильинский и другой случай.
2 мужика, два кума. Он успевает сообразить. Ильинский.
-- Во всяком случае нет тверд<ых> фак<тов>, кроме того, что если не Смерд<яков>, то Митя.
-- Зачем не оставил Смердяков?
Пестик. "Согласитесь, что не взял бы пестика, не было бы убийства". { Пестик, ~ убийства", вписано. }
Митя: "Буду хороший человек, буду, пощадите теперь". <184>
Фетюкович: "Психология. А ну как это не то лицо?"
Ракитин. Прокурор: "Говорили вы чиновнику Перхотину, что ждете катастрофы? Что вас побудило сказать это?" Ответ: крепостники и проч. Отношения к Грушеньке. "Да, завлекала".
Защитник. Еще предварительно спрашивает Алешу про Ракитина. Глубокая религиозность и проч. Взял ли 25 рублей за Грушеньку? Алеша конфузливо дает ответ.
NB. Защитник и Алешу, и Григория, и всех спрашивает о пакете. (Кто, дескать, его видел?)
-- Почему не заявили прокурору? Иван: "Я сказал Алеше".
NB. Когда унесли Ивана, прокурор и защита требуют вторичного опроса Алеши: он денег не видал, и о деньгах брат ему не сказал.
О ударах в грудь.
Алеша и в 1-м допросе убежден, что убил Смердяков.
Прокурор и защитник особенно расспрашивают Герценштубе и Варвинского о Смердякове.
Марфу Игнатьевну и Марью Кондратьевну особенно расспрашивают, не слыхали ли они чего-нибудь от Смердякова о пакете. Ничего. Постель не тронута. {Постель не тронута, вписано на полях. }
Смердяков отдал 100 руб.
Адвокат: "Подавите его прощением".
Штабс-капитан: "Бог с ним-с. Илюшечка не велел. "Папочка, папочка, как он тебя унизил!" У камушка-с".
Адв<окат>: "Что у камушка, у какого камушка?"
Ш<табс>-к<апитан>: "Ничего-с, не надо-с. Прощайте-с", -- стал (пьяненький) кланяться.
Адвокат: "Вперед! с этими мыслями, с этим духом (т. е. не одна только буква) -- и спасена Россия!"
Прокурор: "Самые драгоценные мысли русского духа подхватил и поволок по улице, только чтоб выиграть неправое и гнуснейшее дело!"
Фетюкович: "Нет ни одного доказанного факта". { Фетюкович ~ факта", вписано на полях. } <185>
Алеша: "Убил Смердяков. Я не имею никаких доказательств, это лишь мое убеждение. На предварительном следствии я отвечал лишь на вопросы, я не шел сам с обвинением на Смердякова. Я говорю со слов брата (Мити). Я верю, что брат невиновен, другому, кроме Смердякова, убить некому".
-- Как он сделал -- я не знаю. Смердяков был честен. {Смердяков был честен, вписано на полях. }
-- Дверь, вероятно, не была отворена.
-- Об существовании пакета я знал от Мити.
-- Да, Митя говорил, что убьет.
-- Верили вы тому?
-- Боюсь сказать, что верил. Но я убежден, что высшее чувство спасет его в данную минуту.
Алеша: "Я не считал Смердякова сумасшедшим, не считал и дураком. Но ум его был несомненно поврежден. ("От божественного?" -- "Да, и от божественного".) Чрезмерное самомнение. Уверенность, что он мог бы занимать несравненно высшую роль. Ненависть к России. Никаких корней в родной земле. От Смердящей родился. Я приехал, застал его на идее бежать за границу. Он всё расспрашивал о Франции и об Америке".
Прокурор Алеше: "Если это дело Смердякова, для чего было бы ему сообщать про пакет и про стуки вашему брату? Или вы полагаете, что они вместе сделали?"
NB. -- Нет, не полагаю. {NB. -- Нет, не полагаю, вписано на полях. }
-- Но странно, что и тот и другой тотчас же стали показывать один на другого? К тому же мы имеем и точное свидетельство, что предположение о совместном действии невозможно: именно Григорий, поднявшись, чтоб идти на крик в сад, видел Смердякова лежащим спокойно за перегородкой и стонущим.
Если б Смердяков был сообщником, то не стал бы он говорить { Незачеркнутый вариант: нам сообщать} о знаках и о пакете, о которых он повестил вашего брата. Это могло быть сказано им лишь тогда, когда бы он вполне сознался в сообщничестве. Он же передал эти факты, совсем не признаваясь в сообщничестве, стало бить не боясь, что его обвинят через это признание в сообщничестве. Но это может сделать лишь совершенно невинный.
Что за сообщники, которые тотчас же стали друг на друга показывать? Подождали бы немного. Убив и поделив, разумеется, добычу, тотчас же и признаваться -- это абсурдно.
Прокурор: "Иван представил деньги, но нам известно, что он разменял 15 000 всего 7 дней тому назад". <186>
-- 2 бездны.
Фетюкович: "Человеколюбец, собираясь на крест, говорил: "Аз есмь пастырь добрый, пастырь добрый полагает душу свою за овец, да ни одна не погибнет". Подавите ее милосердием (прощением), и вы найдете и воскресите заблудшую овцу".
Фетюкович: "Вам дана необъятная власть вязать и решать. Будем же осторожнее. Чем сильнее власть, тем надо быть осторожнее. "Лучше оправдать 10 виновных, чем погубить одного невинного". Слышите вы этот великий голос еще из прошлого века? А что, если это невинный? А что, если это хоть и преступник, но не преступный?"
Прокурор (2-я речь): "А что, если не то, а что, если не так -- вот все доводы защиты. Странно представить постороннего убийцу!"
Прокурор: "Всё, что есть святого, потащить на позор, только чтоб выиграть дело.
Если отцеубийство предрассудок, если сын будет допрашивать отца: "Почему я должен любить тебя?", что станется с нами? Что будет с основами общества? Куда денет<ся> семья, свяще<нная> основа социа<льного>?" {Куда денет<ся> ~ социа<льного>?" вписано. }
Фетюкович: "Зачем бы ему оставлять деньги, если он ехал застрелиться?"
Прокурор: "Но он оставил их не в городе. Может быть, сунул их где-нибудь в Мокром?
Для чего ему деньги, коли застрелиться? Но ведь он уже раздумал застрелиться. Суд ли предстоит, бежать ли, -- нет, деньги большая полезность. Для Карамазова деньги большая полезность. Инфернальность душевная Карамазова. Ведь он уже раз прежде, как сам уверяет, отложил 1500. Если не отложил, то ведь такая идея, что можно отложить, была же в душе его. С паном уже он скупится. И, наконец, если б даже он и отложил, то не снимается все-таки подозрение, что он и эти 3000 взял. "Их никто не видал", -- говорит защитник. Но ведь это -- плавать в самых неосновательных предположениях. Ф<едор> П<авлович> сам-де распечатал. Как можно это утверждать.
Не помята постель -- но чего и мять? Засунул деньги под тюфяк. Не окровавил? Но ведь на таком случае нельзя же основываться? Ведь всё это только если и если: если б капуста росла, огород бы был, но ведь не росла капуста, а стало быть, не было и огорода". <187>
Фетюкович: "Не одна лишь кара, но и спасение души человеческой".
Фетюкович (о Кате): "Я позволю себе дотронуться. Это крик раздраженной женщины. Не ей укорять в измене, потому что она сама изменила, она любит другого брата, и, заслышав для него {для него вписано. } опасность в его показании, пораженная болезнью его, она засвидетельствовала другое, чем час перед тем. Если б имела хоть сколько-нибудь времени одуматься -- она бы не сделала такого показания. Это показание несправедливое. Одно лишь слово: только бы уехал Иван. Отметь<те> только преувеличения)". {Это показание ~ преувели<чения>". вписано. }
Прокурор про Митю, описав возвращение от Лягавого: "Страдало и его самолюбие, хотя этот субъект менее многих других самолюбив, странно это. Он жаждет справедливости. Он рассердится, если вы его презираете. Но вдруг покажите ему уважение, и он ваш друг, он забудет целые годы презрения. Возвеличьте его похвалы, и он вдруг сам станет непомерно унижать себя и стыдиться ваших похвал. Да, эта звериная природа добродушна, я не могу отрицать этого". { К тексту: Прокурор про Митю ~ отрицать этого". -- помета на полях: Лягавый.}
Фетюкович: "Отец, отбивающий у сына любовницу, -- тут есть нечто отвратительное. Прокурор обвинял: это безжалостно. Будь не отец, он бы, может быть, не совершил убийства. Всё поднялось в одну минуту. Аффект природы, мстящей за свои вечные, святые законы безудержно, бессознательно.
Такие отцеубийства даже менее, чем простые убийства, ибо именно воспоминание того, что этот враг мой есть отец мой, и подтолкнуло, может быть, мою руку.
Тем сильнее и подталкивает мою руку".
Им как будто { Незачеркнутый вариант: верно} казалось, что всё это сейчас же можно опять переменить.
Это совершенное отрицание не только грабежа денег, но и самого существования их поразило всех неожиданностью -- тем более что имело в себе большую логичность. { К тексту: Это совершенное ~ логичность. -- помета: Фетюкович.}
Фетюк<ович>: "Он не убил -- он махнул пестиком. Не будь этого несчастного пестика, он, может быть, только бы убил { В рукописи, очевидно, описка, нужно: прибил} его. Смело утверждаю, что это убийство было нечаянное, без намерения убить".
Прокурор: "Ощущение низости { Далее было начато: соб<ственного>} падения так же необходимо этим душам, как и ощущение высшего торжества. Две бездны, две бездны, господа, две бездны в один и тот же момент -- без того мы несчастливы и существование наше неполное.
Эти 2 бездны есть основа характера Карамазовых". {Эти 2 бездны ~ Карамазовых", вписано. }
Фетюкович: "Есть души, которые в ограниченности своей обвиняют весь свет. Но подавите эту душу милосердием, покажите ей свет в другом виде, и она проклянет свое дело, ибо в ней столько добрых зачатков. Душа расширится и узрит, как бог милосерд и как люди". { Фетюкович: "Есть души ~ и как люди", вписано на полях. } <188>
Прокурор: "О, он не жаден, но, однако же, подавайте денег, больше, больше и как можно больше денег, и вы увидите, как великодушно мы разбросаем их в одну ночь в безудержном кутеже. Не дадут -- так мы зарежем для этого кутежа!"
-- Но не предупрежд<аю> нашу мысль. {-- Но не предупрежд<аю> нашу мысль, вписано. }
-- О, мы любители поэзии, Шиллера!
-- Дайте, дайте мне средств. ("Дайте, дайте мне взаймы", -- кричит Хлестаков.)
Прокурор (во 2-й речи): "При инфернальности, при желании прокутить -- возможно ли предположить, чтоб он целый месяц носил на себе тысячи и удовольствовался двугривенным для пьянства или шел заложить пистолеты, когда всё зависело от денег (чтоб спасти себя)".
NB. Прокурор: "Пусть он 1400 воротит Катерине Ивановне, но 100-то рублей он бы мог отделить, и так по 100 все. Вот бы как было".
-- Отлупливая, как листики от артишока.
-- Застреливать<ся> -- цинизм. Гамлетовский вопрос. Это у нас пустяк. {-- Застреливать<ся> ~ у нас пустяк, вписано. }
Прок<урор>: "Да, психологией русского преступления займутся, может быть, когда-нибудь первенствующие умы. Теперь же мы или ужасаемся -- дурной призрак, {дурной призрак вписано. } или, как дети, гоним, махаем руками и прячем голову в подушку, только бы не стоял перед нами ужасный кошмар. Но надо и осмыслить когда-нибудь. Надо начать когда-нибудь, -- это я и намерен сделать. Ибо в предстоящем деле как бы сконцентрирован весь ужас нашего времени. Отворена дверь. {Отворена дверь, вписано. } "Это Смердяков!" И уже Смердякова он употребил вовсе без расчету, а уже безо всякого смысла. Верите ли, мне стало даже жалко его в ту минуту.
Чепчик -- все подробности угаснут, а зеленая кровля останется в голове. Марию Антуанетту везли, не на оскорбления обратила внимание, а вывеска, на которой было что-то написано".
Фетюкович: "Равно как и об этом чепчике. Ну вот зеленую-то крышу он, может, и помнит, а это-то вот забыл".
Фетюкович: "Во-1-х, подсудимый чрезвычайно худо рекомендуется чувствами своими к отцу. Но что такое отец?" {Фетюкович: "Равно как ~ Но что такое отец?" вписано на полях. }
-- Маньяк. Ему надо деньги. Он всё же мечтал отдать их. Он присвоитель, но он не хочет быть присвоител<ем>. Я, дескать, не вор, я подлец, но не вор. <189>
Фетюкович: "Разорванная обложка: клянусь вам, я слышал эту мысль от самого Смердякова, он мне ее подсказывал. Не он ли подсказал ее и моему талантливому сопернику? Заключаю потому, что слышал слишком знакомое". {Фетюкович: "Разорванная ~ знакомое", вписано позднее" }
Фетюкович: "Мой противник говорит: я не дам одному защитнику защищать, я и сам защищу. И однако же, он не упомянул, что если б он был благодарен за фунт орехов, то, обратно, не мог не помнить, как он бегал босой, без сапожек и с панталончиками на одной <пуговке>. { В рукописи, очевидно, описка: покупке} Помнил хорошее, не забыл и злое".
Фетюков<ич>: ""Отец, зачем я должен любить тебя?" И если отец в силах доказать ему, имеет чем доказать, -- о, тогда он отец!"
Фетюк<ович>: "Отцеубийство сравнительно с убийством есть предрассудок. Это только старое, страшное слово, это "жупел" московской купчихи". { К тексту: Фетюк<ович>: "Отцеубийство ~ купчихи". -- помета: Прокурор иронически.}
Прокурор. В своей речи -- "о стуках".
Митя. В последней речи про Бернаров.
Прокурор: "Прося уйти панов, он представлял себе свое будущее. Обрывки мыслей. Он весь в настоящем. Отложил деньги. Во всяком случае не ждал, что так скоро".
Фетюкович: "Психология. Соскочил к Григорию. Было место доброму чувству, ибо совесть чиста".
Прокурор: "Тут -- массу слов, изречений, жестов -- всё подтвержденных свидетелями".
Фетюкович: "Есть эти невидимые нити, связующие оратора { Незачеркнутый вариант: защитника} с присяжными. Я их ощутил. Дело наше".
Фетюкович: "Вам создают характер, как романист, как повествователь, и вот вы роману моему верьте. Игра художественности, психологии, красноречия. А ведь из-за этой игрушки может погибнуть судьба человека! Что мы здесь роман модного писателя сошлись слушать или судьбу человека?
Создает характер, навязывает ему свои мысли и чувства -- выходит складно. А между тем если совсем другое?" {Фетюкович: "Вы спрашиваете ~ и тогда-то", вписано на полях. }
-- ПОКОНЧИЛИ МИТЮ! -- говорили выходившие из залы.
Фетюк<ович>: "Смердяков -- существо знойно-завистливое, озлобленное, ненавидящее господ. Отчего не оставил в записке? Он унес месть в гроб свой".
Фетюкович: "Вы спрашиваете -- момент: вот тогда-то и тогда-то". {Создает характер ~ другое?" вписано на полях. } <190>
Показание Кати. Образ офицера, отдающего свои последние 5000 рублей и почтительно преклонившегося перед невинной девушкой, выставился весьма симпатично и привлекательно.
Алеша, конечно, без присяги, может не отвечать, но тут вышел один неожиданный эпизод, которым тотчас же сумел воспользоваться защитник.
Документ произвел самое мрачное впечатление, и, действительно, победа прокурора была полная... Последовавшие затем показания: кровь, Фени, Перхотина, ямщика; речь прокурора.
Прокурор: "Если б не эта женщина, он бы повинился еще в Мокром, но она только что... она была в его объятиях, он обнимал ее своими запятнанными кровью руками... И вот тут он решился защищать<ся>. Ладанка, хитро".
После показания Кати (2-й раз) Митя вскакивает: "Достоин. (Тяжело, тяжело, но достоин!) Катя, Катя, что мя гониши?"
...Что усматривается не только из многих прежних поступков его, но и теперь.
Герценштубе, так что вдруг появилось впечатление в пользу Мити. Адвокат с благодарностью, так что и Митя своим восклицанием почти не испортил дела. "Спасибо, немец: Gott... Я ведь чту, чту... Я ведь преклоняюсь. О, не знаете вы души моей. Я Шиллер. Любитель". Но защитник был доволен. И действительно, {Герценштубе ~ И действительно вписано между строками и на полях. } когда начались свидетели à décharge, {защиты (франц.). } т. е. вызванные защитником, то судьба как бы улыбнулась несколько Мите. А у Алеши так мелькнуло даже нечто как будто похожее на фактическое доказательство в пользу Мити, и это случилось почти {почти вписано. } совсем нечаянно для защитника.
Алеша.
Но главное { Далее было начато: показ<ание>} впечатление в пользу Мити (хотя только отчасти) произвело показание Катерины Ивановны. Это было нечто беспримерное и потрясающее так, что даже от такой эксцентрической девушки, как она, трудно было ожидать такого высокооткровенного показания, похожего на жертвоприношение с ее стороны. <191>