Декабрь

ЗДЕСЬ ВАЖНОЕ. "Нов<ое> вр<емя>", No 263 из "С.-П<етербургских> ведом<остей>" Гирса о том, как братья-славяне отнимают у русских одежду. Это поставить рядом с сообщениями Мещерского о уносе раненых: "Что дашь?".

Обуржуазившаяся дрянь, кроме народа, столь славная будущность.

Мы выше этих дрянных мелочей. У Щедрина генерал, играющий селезенкой, выше своего подлого современного сына, хотя в нем сам виноват.

5 декабря. По поводу банкрутства Баймакова. Уж одно то, сколько можно сделать прелестнейших банкрутств и всё свалить на правительство: "Вот, дескать, объявило войну, бумаги упали, вот я и банкрут".

"Новое время", 4 декабря. Заурядный читатель (выписка) о Демерте. Все эти души -- стертые пятиалтынные прежде чем жили, все эти Демерты, Помяловские, Щаповы, Курочкины. Они, видите ли, пили и дрались в пьяном виде. Значит, тем и приобрели либеральную доблесть. Какие невинности. Когда другие страдают, они пьют, то есть наслаждаются, ибо випные пары давят на их мозг и они воображают себя генералами -- непременно генералами, хоть не в эполетах, то по крайней мере истребляющими, принижающими и наказующими. Дешево и гнило. Дрянь поколение. Это старое -- 60-х годов. Теперь они все перепились, и толку из них никакого не вышло. Ничего и никого они не дали. Но да здравствует молодежь современная.

6 декабря. У Лермонтова сказка о Калашникове. Белинский, под конец жизни совсем лишившийся русского чутья (талантливейший из западников), думал в словах Грозного: я топор велю наточить--навострить -- видеть лишь издевку, лютую насмешку тигра над своей жертвой, тогда как в словах Грозного именно эти слова означают милость.

Ты казнь заслужил -- иди, но ты мне нравишься тоже, и вот я и тебе честь сделаю, какую только могу теперь, но уж не ропщи -- казню. Этот лев говорил сам со львом и знал это.

NB. Вы не верите? Хотите, удивлю вас еще дальше? Итак, знайте, что и Калашников остался доволен { Было: хоть доволен.} этой милостью, а уж приговор о казни само собой считал справедливым. Этого нет у Лермонтова, но это так. <156>

6 декабря... "Мы что-то будем", "Из нас что-то выйдет". Вот что мерещится и двигает способную к движению часть нашего народа. От своих пророков и поэтов наше общество требует страсти и идеи. (Будем честными). Все вообще жаждем { Вместо: Все вообще жаждем -- было: Жаждем} осмыслить и узнать великую идею, к которой мы способны.

О Пантелееве ("С.-П<етербургские> вед<омости>", No 336. Воскресн<ый> фельетон). Буренин о Пантелееве. NB. Все мы воспитались в самой фантастической бездеятельности и в двухсотлетней отвычке от всякого дела. Чиновная деятельность была формулой бездеятельности. Только предлагалось и позволялось заняться развратом. Общество, отученное и которому запрещена всякая самодеятельность { Было начато: деят<ельность>} гражданина, -- не только не сложилось, но разложилось до заразы собою даже низших слоев. Не выработалось ничего. Выработались совершенно фантастические характеры { Далее было: явился} (Пантелеев). Мысль обратилась в мечтательность, в предположительность. (Ничего удивительного, что явились социалисты рьянее западных (там само правительство приучило).) Ничего удивительного тоже, что эти социалисты были крепостники, как в средних веках, ибо потеряли малейшее чувство долга и гражданственности. Гуляли лишь мысль и эстетическое чувство, а дело слушалось самого грубого эгоиста. Фантастические факты, как 14 декабря. Фантастические споры западников и славянофилов, начавшиеся в то время, когда и те и другие уже перестали быть русскими. Новая эра царя-освободителя: но пока беспорядок.

Ответ: Pensée universelle. {Всеобъемлющая мысль (франц.). } Прежде всяких вопросов, что из нас выйдет и что мы будем, надо просто-запросто стать русскими. Нам это легко, ибо если пропали мы, то остался русский народ. Он весь цел и здоров. Ура! Гнилому гнить, а здоровому жить. Спешите! Лови Петра с утра, а ободняет, так провоняет. { Было: обвоняет} Так и думал Великий Преобразователь, взглянувший на Россию таким широким и работящим помещиком (обративший всю Россию в как бы одно огромное помещичье хозяйство).

6 декабря. Я хотел в дневнике говорить о том, что надо быть самостоятельными и русскими людьми. 6-го декабря. Настеганные бараны. <157>

7 декаб<ря> -- "Московские ведомости", No 314, декабря 6-го. Понедельник.

8 статью "Отовсюду": о романе "Что делать" в разборе "Revue des deux Mondes".

7 декабря. Коммунизм! нелепость! Ну можно ли, чтоб человек согласился ужиться в обществе, в котором у него отнята была бы не только вся личность, но даже и возможность инициативы доброго дела. Вместе с тем сняты были бы (и преследовались насмешкой) даже малейшие ощущения в сердце вашем чувства благодарности, без которого не может и не должен жить человек. Учение "скотское".

Коммунизм мог явиться в конце только прошлого царствования, в котором завенчана была петровская реформа и когда русский интеллигентный человек дошел до того, что за неимением занятия стал цепляться за все бредни Запада и, не имея опыта жизни для критической поверки, сразу применил французину к себе, досадуя на русских, зачем из них ничего нельзя сделать. Пролетарии у французов. Кстати, правда ли, что у них опять подымается вопрос об общинном хозяйстве. {Пролетарии у французов ~ хозяйстве, вписано. }

"Нов<ое> время". Вторн<ик>, 7 дек<абря>, No 280. Уничтожьте у нас общину, и народ тотчас же будет у нас развращен в одно поколение и в одно поколение доставит собой материал для проповеди социализму и коммунизму. Например, мы легкомысленнейшим образом проповедуем уничтожение общины -- одной из самых крепких, самых оригинальных и самых существенных отличий сути народа.

NB. Уничтожат общину -- порвутся последние связи порядка. Если в высшем обществе порядок разорван, а нового не дано, но по крайней мере было утешение, что народ в порядке (каком ни есть, но порядке), ибо осталась связь и крепчайшая: общинное землевладение. Но разорвут и эту связь -- и что тогда? Нового еще нет, ничего не взошло (да и посев-то был ли?), а старое с корнем вон -- что ж останется!? Пропадем как мухи. Теперь идти в народ смешно и только жалко, ну а тогда будет не смешно ведаться с общиной? {Например, мы ~ ведаться с общиной? вписано. }

Социализм, коммунизм и атеизм -- самые легкие три науки. Вбив себе их в голову, мальчишка считает уже себя мудрецом. Кроме того, поддаются эти науки легче всякой на популярное изложение. <158>

"Новое время", No 281. О "Ревизоре", совсем не понятом Боборыкиным, и о Краевском, исключенном из Слав<янского> благ<отворительного> комитета, отзыв в "Биржевых". Сказать непременно.

Несколько уродливых мнений (18-го столетия, проду<кта> Запада).

Пантелеев, дочь, от Сохи Андреевпы.

Главная педагогия -- это родительский дом.

Буренин требует современных типов в литературе, большего вникновения в жизнь (Пантелеев). В то же время в "Голосе" ряд статей о критике и искусстве. А только что появившееся замечательное произведение искусства, моя повесть, о ней ни слова.

Здесь. Журналы наши -- монстры, форма западная, листы наполняются механически. Мнения и политического почти не нашлось. Между тем тут факты -- всё это сорится. Группировать. Экономические факты, нравственные факты, освещать, сортировать, не фантазируя и не мудрствуя лукаво, но на основании данных, древний летописец и т. д. Все делается рабски, мы рабы, не научились быть самостоятельными. Нет самостоятельности. Заметьте, что наш либерализм и наша даже красота именно тем характеризуются, что преследуют всякое зарождение на Руси самостоятельности. И это с самого начала нашего либерализма, с Белинского, с Герцена. Они только мелкое либеральничанье, но в главном самые страшные консерваторы и есть, status quo .--.--. Красные отрицают всё, но рабски неоригинальны. Отрицание же всего -- потому что <159> дешево достается, не требует малейшего изучения. Две { Было: Две-три} науки, атеизм и коммунизм (ибо у нас никогда не было социализма, его прямо разрешили формулой коммунизма и примером интернациональной коммуны), не требуют никакой науки и школы, неученый может даже не прочесть, а услышать от товарища, н уж (искренно и чистосердечно) презирает всех. Кругом них рабское молчание и сочувствующих и не сочувствующих. Последние хуже, потому что рабское и трусливое молчание. (Тут за молодежь.)

Прибавьте бродяжество и толпу, но и это без инициативы, и это слишком старо. { Рядом с фразой: Прибавьте ~ старо. -- на полях помета: Здесь }

NB. Меня всегда поддерживала не критика, а публика. Кто из критики знает конец "Идиота" -- сцену { Далее было начато: иску<снейшую?>} такой силы, которая не повторялась в литературе. Ну, а публика ее знает... и т. д. Буренин, разбирая Григоровича и Потехи<на> ("Нов<ое> вр<емя>", No 283), перешел к Решетникову, по поводу народных романов. А "Записки из Мертв<ого> Дома", где множество народных сцен, -- ни слова. В критике "З<аписки> из Мерт<вого> Дома" значат, что Достоевский обличил остроги, но теперь оно устарело. Так говорили в книжн<ых> магази<нах>, предлагая другое, ближайшее обличение острогов.

NB. Гнилое племя, которое не может жить без пощечины, тоскует без пощечины, и даже если их и удовлетворить, то они тогда будут очень огорчены и начнут давать пощечины своим друзьям и самоубежденникам.

NB. Сущность их сатиры в том, чтоб во всяком хорошем поступке приискать подлеца. Тем и удовлетворяются, долг исполнили.

Здесь. Одна из характернейших черт русского либерализма -- это страшное презрение к народу и взамен того страшное аристо-кратничание перед народом (и кого же? каких-нибудь семинаристов). Русскому народу ни за что в мире не простят желания быть самим собою. (No. Весь прогресс через школы предполагается в том, чтоб отучить народ быть собою.) Все черты народа осмеяны и преданы позору. Скажут, темное царство осмеяно. Но в том-то и дело, что вместе с темным царством осмеяно и все светлое. Вот светлое-то и противно: вера, кротость, подчинение воле божией. Самостоятельный склад наш, самостоятельные склад понятий о власти. {Самостоятельный склад ~ о власти, вписано. }

Демократы наши любят народ идеальный, {идеальный вписано. } отвлеченный, в отношении к которому тем скорее готовы исполнить свой долг, что он никогда не существовал и существовать не будет. <160>

Анна П<етровна> Борейша. Аристократы направления, называющие тварями надзирательниц.

NB. "Московск<ие> ведомости", No 316 (передовая). Все наши журналы, чуть началась конференция, как бы ропщут и жалуются, что "вот, дескать, все не верят России, тогда как Россия заявила, что она не хочет приобретений и т. д.". Смешно удивляться поведению Европы, смешно роптать, но всего смешнее винить Европу в этом случае. Да что бы Россия ни говорила тут, в таком деле, на слово никто не поверит. Ведь Россия всё же хочет занять Болгарию, и хоть бы она там три года стояла и ничего не взяла (а Европа этому не поверит), то влияние на славян окажет своим могуществом -- а это для Европы хуже победы и завоевания. Славяне увидят, что Россия сильна, на своем настояла и подкладочную сущность Парижского трактата разорвала, -- и вот в будущем у ней приобретена нравственная сила в Балканском полуострове, когда будет кончаться Восточный вопрос. А ведь Англия же знает, что он когда-нибудь кончится, ну вот и не надо этого Европе, вот и ревность, вот и ненависть, вот и нелепый проект бельгийского занятия. Но ведь это всё же неестественно: Россия не может отказаться от самой себя.

Ergo. {Итак (лат.). } Результат: России нужно надеяться на свой меч, а не на дружбу Европы, и на занятии настоять силой, объявив и продолжая объявлять, что ей ничего и не надо кроме гарантии реформ для славян, никаких завоеваний для себя.

Отказ Германии от Парижской выставки: какая страшная враждебность, многознаменательная враждебность.

О, лучше б я им не сказывал.

О, лучше б я про себя таил,

Про себя таил, сам не знаю что.

Заметьте тоже, что общество это (московское, грибоедовское) не лучше, не хуже никакого, и что такие общества всегда и бывают везде (мы не говорим "должны быть").

Ревизор -- Кювье. <161>

-- Тот черномазенький, он турок или грек.

Все мировоззрение, все чувства этого мелко-желчного человека в этом выражении.

Наталья Дмитриевна -- (которого убил Карлов).

В противуположность Алеко.

NB. Алеко -- убил. Сознание, что он сам не достоин своего идеала, который мучает его душу. Вот преступление и наказание. (Вот сатира!)

Пушкин кричит про Чацкого: "Но кому это он все говорит, это непростительно!" Напротив, напротив, он не мог бы иначе, это художественно, и он вполне себе верен. В своем мирке. Всего только хвост спереди. Только Грибоедов выставил Чацкого положительно, тогда как надо бы отрицательно. {Только Грибоедов ~ отрицательно, вписано на полях. } Доволен Чацкий малым. Свежо предание, а верится с трудом -- то есть он и не замечает, что и теперь точно то же. Не в той форме, не в том мундире -- вот для него уж и разница. Мелко плавает. Основной сущности зла не понимает.

Но вот Алеко убил, что ж вы думаете, он будет кричать: "Пойду искать по свету. Карету мне, карету". Дескать, люди виноваты, не я. Или, лучше сказать, Москва виновата. Нет, Алеко остается.

Новейшая сатира тем бесплодна, двусмысленна и даже вредна, что не умеет или не хочет сказать, чего хочет. Напротив, над всем противуположным обличаемому ею злу тоже смеется и приравнивает к тому же знаменателю. К чему она так делает? Боится краснее себя.

13 декабря. Понед<ельник>. Программа декабр<ьского> дневника.

1) Год кончен. О цели издания.

2) Сатира: Чацкий, Ревизор, Алеко -- Щедрин.

3) Три науки: атеизм, социализм и коммунизм. Ученый дом.

4) О Корниловой.

5) О девочке. Пантелеев. {Пантелеев, вписано. }

У нас сатира. У нас скорее литература дала положительное, чем сатиру. Наши сатирики не имеют положительного идеала в подкладке. Идеал Гоголя странен: в подкладке его христианство, но христианство его не есть христианство. Сатира последнего времени не свободна, боятся красных. <162>

"Московск<не> ведом<ости>", No 318. Суббота. Замечательнейшая статья "Моск<овских> ведом<остей>" об ослиной демонстрации 6 декабря. Они правы: очень может быть, что кому-то надо грозить Европе коммунизмом, идущим из России, и остервенять Европу против России. Статья "Journal de Débats". Действительно странное совпадение.

Турок -- молодец против овец, а против молодца и сам овца.

NB. Остроты Чацкого не остроты, а дерзости. Да так и должно быть: он преследует не сущность дела, а лишь лица, бранится с ними и говорит им личности.

NB. У Островского как-то начали было смешиваться положительные стороны жизни с сатирой. Из сего последовало лишь общее недоумение и непризнание Островского критикой даже доселе.

NB. Тот, чьей волей могли появиться { Вместо: могли появиться -- было начато: поя<вились>} великие произведения Гоголя в русском языке. (Как Кювье.) С мелкого городка до высочайших петербургских учреждений.

Эта наивность, не замеченная Грибоедовым, то есть Грибоедовым вместе с Чацким, считавшаяся (обоими) за заслугу или добродетель. О, другое дело, если б Грибоедов вывел эту драгоценную черту мелкого характера как художник, сам сознавая ее мелочь и комизм, но выводящий ее как реальную правду... Но тогда всё положительное в типе Чацкого должно бы было исчезнуть, а Грибоедов выводил прямо, торжественно положительный тип, страдальца не от себя, а от общества, почти идеал человека, которому бы надо быть (или по крайней мере молодого человека). Рассмотрим же, что это за такая положительность.

У нас сатира боится дать положительное. Островский хотел было. Гоголь ужасен. Но Грибоедов дал. Весь Чацкий (и уродство комедии) -- затем Алеко. И потом новая сатира, боятся сказать, чего хотят. (Подразумеваемая мерзость "Jour Débats".) Почти правда. Вот эту положительную сторону русской самостоятельности мы и хотели выразить нашим изданием. Приветствовали движение года, примолкнет либерализм, старики.

Самостоятельные начала (войны). Община.

О войне, что сказать Россия должна? { Далее было начато: Реш<ит>} Война решит перемену направления.

Затем о деле молодежи. Замечания на интригу "Моск<овских> ведомостей") { Рядом с текстом: У нас сатира ~ "Моск<овских> вед<омостей>" -- на полях пометы: Здесь. Конспект.} <163> и о настеганных баранах. Но энтузиазм. Вот этому-то энтузиазму и нужен исход.

Корнилова.

И девочка.

Сатира наша, высказавшись положительно, боится потерять свое обаяние, боится, что скажут ей: "А, так вот что у вас в подкладке, немного же".

Гоголь по силе и глубине смеха первый в мире (не исключая Мольера) (непосредственного, безотчетного), и это бы надо нам, русским, заметить.

Это бахвальство Гоголя и выделанное смирение шута.

Аристократа поляка, разделившего на песью кровь и барскую. (Мои догадки, что польский { Было начато: малороссийско-} характер воздействовал на малоросса (опять отчасти) и малороссу эта спесь, этот задор спесивый показался à la longue {в конце концов (франц.). } прекрасным.) { Рядом с текстом: Гоголь по силе ~ прекрасным.) -- на полях пометы: NB. NB. NB.}

Вообще либерализм и сатира: "О, если б мы могли, { Незачеркнутый вариант: захотели} то такой бы идеал воздвигли, что весь мир бы засиял и озарился светом я, но... нам не дают сказать, а потому -- а потому мы только зубоскалим".

NB. Алеко. Разумеется, это не сатира, а трагедия. Но разве в сатире не должно быть трагедии? Напротив, в подкладке сатиры всегда должна быть трагедия. Трагедия и сатира -- две сестры и идут рядом и имя им обеим, вместе взятым: правда. Вот это бы и взял Островский, но силы таланта не имел, холоден, растянут (повести в ролях) и недостаточно весел, или, лучше сказать, комичен, смехом не владеет.

Островскому форма не далась. { Далее было начато: Сравнит<ельно>} Островский хоть и огромное явление, но сравнительно с Гоголем это явление довольно маленькое, хотя и сказал новое слово: реализм, правда, и не совсем побоялся положительной подкладки.

Этот ничтожный слепорожденный пшик нашей жизни (тот, кого убил Карлов).

NB. Гоголь. И рядом с гениальным ореолом выставилась чрезвычайно противная фигурка.

Прежняя сатира не могла и не успела указать своего положительного идеала, а новейшая хоть и не умеет тоже, но и не хочет. Напротив, если б умела и могла, то была бы несчастна. <164>

Здесь. "Москов<ские> ведомости", No 321, вторник. Настеганные бараны. Пештская газета. Неопровержимо доказанная политическая интрига в демонстрации 6-го декабря.

Программа

Корнилова.

Девочка.

Прошел год. Об идее и цели издания. Самостоятельность. Ибо всё самостоятельное подвержено сомнению, возьмем теперешний вопрос Восточный, он крепче всего, ибо кроется в началах народных. {ибо всё самостоятельное ~ народных вписано на полях. }

Мы живем в дикое время. 6-го декабря. Прекрасное и высокое.

Пантелеев, сложили характеры, нет автора, была повесть.

Удивляются, что Европа не верит России, но что перебирать. Высшая идея (шотландский профессор), ибо если б это в России было заявлено, то слова эти были бы подвержены осрамлению. Община (несколько кратких слов). Коммунизм. 6-го декабря.

6 ноября.

Пантелеев -- нет автора,

Но либерализм отрицает положительное разъяснение Пантелеевых. { Рядом с текстом: Пантелеев ~ Пантелеевых. -- на полях пометы: И типы и явления} Разъяснение -- это наша несамостоятельность. Но либерализм хочет несамостоятельности и презирает народ. Европейничание (колоссальная пощечина).

Сатира (не откровенна).

Я хочу кончить о литературе. Скорее положительные пробы, { Незачеркнутый вариант: типы} чем сатира. "Дворянское гнездо" -- пробы далеко не узнанные, но много принесшие. Наша литература дала больше положительных типов, чем отрицательных, ибо сатира -- не имеет подкладки.

Между тем мы имеем гениального Гоголя.

И, однако, мы имеем такого сатирика, как Гоголь. Что же за причина, что общество осталось неудовлетворено?

Та, что сатира не может выставить положительного типа.

Мало того: сама его не имеет (не умеет сказать) и тем породила страшное замешательство в обществе (ибо "Мертвые души" были популярнейшею вещью), возник спор.

Новейшая сатира и не хочет пощечины, { Далее было: мерзавца} предположение мерзавца.

Островский, -- но он мало сказал.

Указывать начали на Грибоедова. Да, это наивное время всё сказало, -- Чацкий положительный тип.

Алеко.

Я хочу ввести критику, разберу "Горе от ума". { Рядом с текстом: Да, это наивное время ~ "Горе от ума". -- на полях помета: в январский No} <165>

"Новое время", No 289. Заметки об архитектурных занятиях для женщин.

О, и Гоголь думал, что понятия зависят от людей (кара грядущего закона), но с самого появления "Ревизора" всем хотя и смутно, но как-то сказалось, что беда тут не от людей, не от единиц, что добродетельный городничий вместо Сквозника ничего не изменит. Мало того, и не может быть добродетельного Сквозника.

В "Горе от ума" увлек блеск, сатира на Москву, а глубины никакой.

NB. Чацкий: А вам на что? Глупее ничего нельзя и представить.

NB. Не выставлено психологическое оправдание любви Софьи к Молчалину, не намечтала ему качеств.

Пишут, мы охладели к Вост<очному> вопросу. Это неправда: народ не охладел, адресы искренны и проч. Интеллигенты охладели или, лучше сказать, реакция. { Рядом с текстом: Пишут ~ реакция. -- на полях помета: Здесь. }

Тут дело ясное: считать ли дело славянское -- органически русским, в политическом отношении, например, равным лишению морей, границы 12 года, Киева, Смоленска, Петербурга, Крыма и Кавказа. Или только забавой русских. Вот в постановке вопроса народностей и национальностей вопрос о Востоке, о восточных христианах слился в народном понятии не в одно человеколюбие и не в одну политическую задачу (как преимущественно б головах нашей интеллигенции), но, преимущественно и на первом плане, в вопрос о судьбах восточного христианства, то есть в вопрос о судьбах православия, то есть в вопрос о Христе и о служении ему, о подвиге служения ему. {и о служении ~ служения ему вписано. } Вот что я подчеркиваю и указываю. Это идея моя, никто не указывал на это, но это так, и это истина. А зная это, мы должны признать, что Восточный вопрос -- русский по преимуществу, национальный, народный и всегда популярный. В народе даже сложилось понятие, что Россия для того только и живет, чтоб хранить христианство. {чтоб хранить христианство вписано. } Вникните, в этом вопросе мелькают, например, такие черты, что старообрядцы тотчас же соединяются с русскими в желании жертвы, между тем они отлично знают, что и все эти славяне -- еретики. Ключ всем разрешениям. <166>

В поэзии нужна страсть, нужна ваша идея, и непременно указующий перст, страстно поднятый. Безразличие же и реальное воспроизведение действительности ровно ничего не стоит, а главное -- ничего и не значит. Такая художественность нелепа: простой, но чуть-чуть наблюдательный взгляд гораздо более заметит в действительности.

"Москов<ские> ведом<ости>", No 322. В передовой: ненавистные о русских отзывы в "Débats" и "Liberté".

"Развлечение". Жрать, да спать, да гадить, да сидеть на мягком.

Для вас пиши вещи серьезные, -- вы ничего не понимаете, да и художественно писать тоже нельзя для вас, а надо бездарно и с завитком. Ибо в художественном изложении мысль и цель обнаруживаются твердо, ясно и понятно. А что ясно и понятно, то, конечно, презирается толпой, другое дело с завитком и неясность: а мы этого не понимаем, значит, тут глубина. (NB. Повесть "Пиковая дама" -- верх художественного совершенства -- и "Кавказские повести" Марлинского явились почти в одно время, и что же -- ведь слишком немногие тогда поняли высоту великого художественного произведения Пушкина, большинство же наверно предпочло Марлинского.)

Нынче век силы чугунной (и убеждения чугунные, должно быть).

Обязанность не знать высшей цели и жизни вечной, а заменить ее любовью к человечеству, переданная этой несчастной с совершенно неразъясненным вопрос<ом>: для чего же я буду любить человечество? и проч.

Отсутствие бога нельзя заменить любовью к человечеству, потому что человек тотчас спросит: для чего мне любить человечество? <167>

У иных могут быть не только убеждения, но и что-нибудь еще чугунное.

1) Англичанин прежде всего старается быть { Далее было: и остаться} англичанином и сохраниться в виде англичанина, и любить человечество не иначе, как в виде англичанина.

2) Мы настолько же русские, насколько и европейцы, всемирность и общечеловечность -- вот назначенне России. Действительно, несем в своем зародыше какую-то сущность общечеловека и впредь так будет, и народ, развившись, такой будет. {Действ<ительно> ~ такой будет, вписано. }

Посмотрите на великоруса: он господствует, но похож ли он на господина? Какому немцу, поляку не принужден он был уступать. Он слуга. А между тем, тем-то -- переносливостью, широкостью, чутьем своим он и господин. Идеал его, тип великоруса -- Илья Муромец. { Текст: Посмотрите на великоруса ~ Илья Муромец.-- написан в низу листа и знаком перенесен в данный контекст. }

Таким образом, чем сильнее { Вместо: Таким образом, чем сильнее -- было: И чем сильнее} мы разовьемся в национальном русском духе, тем сильнее отзовемся и европейской душе, примем ее стихии в нашу и породнимся с нею духовно, ибо вот это всечеловечность, и... и, может быть, и им, европейцам, стали бы полезны, сказав и им наше русское особое слово, котор<ое> они еще, развившись { В рукописи ошибочно: разбившись} насильственно, еще не слыхали. Наша способность языка, понимания всех идей европейских, сердечное и духовное ее усвоение -- вес это, чтоб разрозненные личные народные единицы соединить в гармонию и согласие, и это назначение России. Вы скажете, это сон, бред: хорошо, оставьте мне этот бред и сон.

Я объявляю (пока еще без доказательств), что любовь к человечеству -- немыслима, { Далее было: совсем} непонятна и совсем невозможна без совместной веры в бессмертие души человеческой. Пусть пожмут плечами мудрецы наши, по эта истина { Было: аксиома} мудренее их мудрости, и я верую, { Далее было: впоследствии} непременно станет когда-нибудь аксиомой во всем человечестве.

Как-то не хватает тех связен, которые соединяют человека с жизнью, как-то слабее и ничтожнее становится он.

Приговор -- примут за положительное учение, которое так и надо. Пожалуй, может случиться, что прямо последуют ему.

Между прочим (и, положим, некстати), заявляю, что перестают понимать юмор и шутку. Это очень худой признак -- признак упадка умственных способностей в поколении, надо ждать всего от подростков, в них надежда. <168>

Повесившийся мальчик... Конечно, подражательное. Но что-то глубоко эгоистическое, { Рядом с текстом: Повесившийся ~ эгоистическое -- на полях помета: Здесь } нервно самолюбивое, страшно стремящееся к разъединению вырастает в будущем поколении. Связующее оказывается все больше и больше слабым, давления не выдерживающим. Обособление, обособляющиеся -- что ж, так и должно быть. Мы, кажется, дошли до самой последней степени разъединения с народом. Пример 6-е декабря. { Рядом с текстом: Обособление ~ 6-е декабря. -- на полях пометы: Здесь. 6-е дек<абря>}

Сатира. Либерализм, сатира играют в прятки.

Мы ассимилировались, совоплотились с ними, (с Европой.)

Буренин. Не поймут первые. Нельзя судить, не разъясняя мысль, а вот мысли-то и не поймут, не желая согласиться. Пантелеев так ясен. Отвлеченность. Теперь только началось накопление практического умения. Но плод еще далеко, и общество глубоко не созрело для разъяснения себя самого себе же самому. А разъяснителей слушать не будет. { Рядом с текстом: Буренин ~ не будет. -- на полях помета: Буренин}

В этом смысле чрезвычайно замечательна судьба нашей сатиры. Нет подкладки. Либерализм отвлеченный и стал аристократизмом, стал недемократичен, и чем дальше, тем больше разрывает с народом. В сатире предположение мерзавца. "Débats".

Кстати: слова ректора. Великое слово. Точки прикосновения с Европой еще остались. И к чему бояться славянщины, национальности? Мы в высшей степени породнимся с Европой именно, когда станем национальными и перестанем скитаться по Европе международными межеумками без уважения.

Да и любовь, по-ихнему, есть выгода, добро я делаю для своей выгоды из самосохранения (в высшем смысле и так-то, как будто это что опровергает в самостоятельности существования идеи любви?). Я люблю в крайнем случае потому, что меня любят. Но как вселить любовь к всему человечеству как к одному лицу. Из расчета, из выгоды? Странно. Почему мне любить человечество? { Рядом с текстом: Да и любовь ~ человечество? -- на полях помета: Герце<н>} А как у меня вдруг явится расчет другой? Скажут, фальшивый. А я скажу, а вам-то какое дело -- я и <169> сам знаю, что фальшивый, но ведь фальшивый-то в общем, в целом, а пока я и очень, очень могу проявиться своеобразно, для личности, для игры, по личным чувствам. Проявился же Наполеон I, а ведь уж наверно в идее ничего не лежало из любви к человечеству. Впрочем, эта идея возбудит спор, и я оставляю себе разъяснить ее в дальнейшем, но здесь скажу лишь, что идея любви к человечеству есть одна из самых непонятнейших идей для человека как идея. Нам явлен был лишь великий идеал в форме чувства. Возможность ясна: идеал был и есть. Но от этого не легче. А главное, при отсутствии идеи бессмертия.

Одна из самых непонятнейших идей для человека как идея, она явилась раз лишь в форме воплотившегося бога, в объективном образе -- неразъясненная (а породившая) и укрепившая собою лишь чувство.

6-е декабр<я>. Эта бы с презрением. Не виновата ли семья. "У нас нет семьи", -- вспомнились мне слова одного из наших талантливейших сатириков, сказавшего мне это.

6-е декабр<я>. У меня был проект для них, и если только помогут обстоятельства, то я (непременно) { Было: когда-нибудь} его изложу.

И если б им позволено было всё говорить, то они, может быть, были бы страшно огорчены.

Сатира наша, н<а>пример, она и не молчит, она пишет и прекрасно пишет, но -- как будто она сама не знает, что вам ответить.

А найдется либеральнее меня. Правда, это рассуждение лишь временное, но, пока сосредоточивалось в преследовании всякой самостоятельности России, таким образом перешло в аристократизм. { Рядом с текстом: И если б им ~ в аристократизм. -- на полях пометы: Либ<ерализм>. Сатира}

Либеральное наше европейничанье. Разрыв с народом. Презрение к народу (это демократов-то). Они идут в народ, народ их бьет, и вот они враги народу и презирают его. Он, дескать, ни на что не способен. Изучать правду народную не хотят. Примеров тысячи и десятки тысяч, и они ужасают своею распространенностью. { Далее было начато: а. при б. И своими Рядом с текстом: Либеральное ~ распространенностью. -- на полях пометы: Здесь. !!!} <170>

Еще на днях Боборыкин в своей лекции об Островском заявил о том, что у нас не могло быть исторической драмы, ибо не было исторических характеров. (Лекции бездарные. Автор говорил, например, что от драматурга требуется верность истории, тогда как тут же имел пример и сам цнтовал его, что у Шекспира не было верности истории, а лишь верность поэтической правде. Верностью поэтической правде несравненно более можно передать об истории нашей, чем верностью только истории.) И что ж, другой журнал, доселе называвший лекции Боборыкина пустыми, тотчас же похвалил их, как он сказал о том, что в России не может быть драмы (другое дело-де в Англии). Аплодируют Конради и проч. и проч. (см. "Новое время", No 293, 20 декабря). Таким образом, сами не замечают, что, отделяясь все далее и далее от народа, становятся аристократами и образуют касту и уже не мыслями только, а действием. Ибо, разорвав совсем с убеждениями и духом народа, образуют явно status in statu с презрением к низшим, к необразованной черни, к черной кости. "Хлопьска вера". Потом захотят сохранить свой раскол, свою касту, захотят удержать в государстве свое первенство, свою власть. { Далее было начато: Принуж<дены?>} Образованный не захочет заседать с мужиком, потому что они разных воззрений и образования. Захотят себя гарантировать, оградить, и неужели они не понимают, что действительно к тому идет, к тому клонит? <171>

Всё это сбудется мало-помалу, теперь более, чем прежде, потому что прежде разнились лишь в мыслях и духе, а теперь уже сталкиваются практически. И возненавидят одни других. Образуется вроде нового феодального права. И эти-то считают себя либералами, демократами!

"Новое время", No 293, 20 декаб<ря>. "Москов<ские> ведом<ости>". Удивления бесплодные о том, какое, дескать, чудо, что Турция всем приказывает, а все слушают. Праздная болтовня. { Рядом с текстом: "Новое время" ~ болтовня. -- на полях помета: "М<осковские> ве<домости>"}

Сатира. А потому сатира наша оставляет одно лишь недоумение и еще способствует даже шатанию мысли, а не то, что утверждает ее. { Далее было начато: а. Я не говорю про высших сатириков. У низших же б. Тут даже} Такой вид, как будто, высказавшись положительно, боится потерять свое обая<ние>. Сатира не определен<на>. Обязана пахнуть своей подкладкой. {Такой вид ~ подкладкой, вписано. }

Тут даже, кроме того, просто может быть маленький либеральный расчетец, -- дескать, если я скажу мою мысль, то такая-то клика, нашего же либерального лагеря, найдет ее слишком умеренной и примирительной, и меня освищут. При этом хорошо, если освиставшие будут ловки. {При этом ~ ловки, вписано. } Между тем если и освиставшие выскажут свою мысль, то с ними случится то же самое.

У нас забыты все доблести наших добровольцев, и люди, позорные люди, битые, но нажившиеся, у которых в сердцах никогда не было ни одного порыва, кричат лишь о их пьянстве и позорном поведении. (Летающие пощечины, сладость самоунижения. Жидовское царство при этом.)

Жидовское царство. Иные ("Голос") въехали (закопались) в ложное перед Россией положение, сами не зная из-за чего, из какой-то бестолковщины, другие ("Биржевые <ведомости>") прямо сердятся на современное положение (застой), выставляя идеал богатства и богатых свиней. Но а свинье надо самоуважения, хотя в некоторых случаях, несмотря на то, что это невероятно. {хотя в некоторых ~ невероятно вписано. } Без некоторого самоуважения и богатым не будешь. Потеря { Далее было: чести} народной чести ведет потерто и личной чести, деньги за сапог, и будет царство мошенников. Унижаться перед Турцией во что бы ни стало, только чтоб мир. <172>

Если отсутствие высшего смысла в бессмертии, то и гражданского. Развратились. Вряд ли годно поправиться.

Весь православный Восток должен принадлежать православному царю, и мы не должны делить его (в дальнейшем на славян и греков).

В славянском вопросе не славянство, не славизм сущность, а православие. { Далее было начато: Январь. Стр<юцкие>}

ТЕКУЩЕЕ -- ОКТЯБРЬ-НОЯБРЬ

Осмотреть старый материал сюжетов повестей (Из романа "Дети"). Девушка с образом.

О статье С. Соловьева по Восточн<ому> вопросу. (В Архив?)

Анна Петровна Борейша -- надзирательница (помощница, смотрительница) в доме предварительного содержания преступников.

Управляющий тюрьмой полковник Федоров.

Корнилова: "Как будто воля не моя была, а чья-то чужая (когда выбросила в окно). Я { Далее было: было} идти в участок совсем не хотела, а как-то сама пришла".

Степан Корнилович Корнилов в экспедиции заготовления государственных бумаг. (Черпальщик, лет 30). <235>

Декабрь

Глава первая.

1) Опять о простом, но мудреном деле.

2) Запоздавшее нравоучение.

3) Голословные утверждения.

4) Кое-что о молодежи. { Было: о юношах}

5) О самоубийствах и о высокомерии.

Глава 2-я.

1) Анекдот из детской жизни.

2) Разъяснение об участии моем в издании будущего журнала "Свет".

3) На какой теперь точке дело.

4) Словечко об "ободнявшем Петре". { Вместо: Словечко ~ Петре". -- было: По поводу одной пословицы.}

Он прав: Без детей ни брака, ни семейства, ни жизни. Благородного подвига жаждут, ни бог, ни судьба не пошлет, а дети и неспособного на благородный подвиг -- дадут сделать благороднее. Дети благородят. А без благородного не проживешь, к тому же могут быть еще сомнения: да благородно ли то, что я делаю. А подвиг материнский исключает всякое сомнение.

Семейства нет, Щедрин, ласкающий ребенка.

Самоубийство мальчика (экономические причины)

Вопьюсь в вас. <282>