ВОЙНА

Россия со времени того, как вошла в состав Европы, ущербу Европе не нанесла, а лишь вся служила Европе, нередко {нередко вписано. } в страшный ущерб самой себе. Надо признаться, что вступление наше <в> Европу во многом сбило нас с толку, с настоящего понимания своих целей, и до того, что теперь, может, уж и не возвратиться к настоящему пониманию.

Будущее России ясно: мы будем идти, может быть, без войны с Германиею, -- будем идти до тех пор, пока бросится к нам устрашенная Европа и станет молить нас спасти ее от коммунаров. Станет не молить, а требовать: ибо-де вы спасаете и себя, должны <82> спасти и себя. И тут-то мы, может быть, слишком наглядно в первый раз увидим, как мы не похожи на Европу и как разны у нас наши сущности... { Далее было: так} и какую мы до сих пор сделали политическую ошибку, столь рабски записывая себя европейцами. А у коммунаров будущность. Это единственная европейская идея, имеющая там будущность. Консерватизм.

Но об этом в следующ<ий раз>. Рос<сия>, о войне, о Китае. Статья "Голоса".

Скверные, капризные дети. Они с любовью готовы попирать, что мы не чистого славянского происхождения. Малорусы. Кацапы.

Не увлечемся сейчас в войну.

Я говорю о будущности более или менее отдаленной, ну, так в 1/4 столетия... { Текст: Скверные, капризные ~ в 1/4 столетия...-- на полях стр. 82. }

Не было бы России, обратились бы в жалкую армяно-григорианскую ересь.

Много ли выиграла Россия. {Много ли выиграла Россия, вписано. }

Даже европейские ее окраины стали не так крепки с начала нынешнего столетия, чем были они в конце прошлого.

Окончательная программа.

Колония. Батюшки.

Спиритизм. Черти. Цензура.

О покровительстве животным.

О покровительстве людям. {О покровительстве людям, вписано дважды. }

Не говорю "водка", но что-то носится.

Вагоны -- неужели не имеют влияния.

Ничего не будет. { Текст: Не говорю ~ Ничего не будет. -- ниже на странице. Сюда по помете Достоевского. }

"Живио" и славянство. Статьи "Голоса". Обещание о войне.

Березин.

Спиритизм -- обращение камней в хлебы и умерщвление идеи и духа.

Курьер -- это одна из картин моего детства.

Марей. Картинка из детства, я об ней не думал, то есть не забывал я, но раз, потом, долго спустя, -- о, какое, мне снятся, и часто, -- и вдруг вспомнился Марей; право, иные детские картинки дают возможность посмотреть совсем иначе. <83>

Ничего не будет.

.. .Хлестнул лошадь и уехал...

Разумеется, городовой...

И как это странно: где городовой.

А вот только вот сейчас прошел.

О полиции.

2 мильона сколько-то раз, но...

Покровительство животным. Книжность и непрактичность в излишнем и спешащем жаре.

Я еще давно читал о страшно приговоренн<ом> извозчике.

Я только хотел бы отметить идеальность и {идеальность и вписано. } неналаженность нашего общества в каком бы то ни было практическом применении. Увы, мы были на 200 лет отучены от всякого дела, от опеки, в которую были взяты; и теперь только тем {тем вписано. } и спасаемся, что рабски копируем с иностранного, несмотря даже на явную неприложимость иностранного к нашей земле (о славянофилах).

Кстати, расскажу анекдот из моего юношества.

Фельдъегерь. Вот бы тут проповедовать гуманность! Главное ведь это не картина, а даже символ. В самом деле: он варвар, что так настегал лошадей, но ведь каждая плеть его была вызвана колотушкой ему же в спину, без колотушек этих он бы не стегал. Повторяю: это не картинка из воспоминаний, а символ, символ, вырезать на печати обществу, что картинка действительная, клянусь. Научите сначала быть с людьми гуманными, и тогда русский человек поймет, что надо быть гуманным и со скотами. Но теперь уж нет того, это в 37-м году, -- правда, 37-й год далеко, но так ли это? Впрочем, суды, барина нет, не берут ли, что хотят. И не посеется ли бесправица. Поклонение деньгам, носятся грубые идеи, уничтожающие веру. В пожар крестьяне отстаивают кабаки, а не церкви. Вагоны, { Далее было: мальчик} перочинный нож. Да и мы сами, наши дочери в полицию.

Ничего не будет.

Надо кореннее браться за дело или сообразоваться с положением дела. Самарск<ий> голод, и собака от хлороформа.

Ничего не будет. {Ничего не будет, вписано. }

Тем не менее дай бог идее всякого счастья. Тем более, что русский мужик гуманен. Марей.

Теперь нет фельдъегеря? Вы думаете? Положим, я вам уступлю фельдъегеря, хотя про себя знаю, что он только в новом мундире и никуда не пропал. Но вместо фельдъегеря есть что-нибудь еще хуже, есть зелено вино, есть 200-миллионный побор с вина и тут же рядом самосуд.

Есть еще кроме этого беспорядок идей, материализм -- что вы { Было: народ} думаете, не влияет Воробьев? Какие же тут гуманные идеи прививать. { Текст: Теперь нет фельдъегеря? ~ идеи прививать. -- вписан на полях. } <84>

Спиритизм.

Березин.

Иная наша {наша вписано. } либеральная газета есть именно тот напрасно поторопившийся {напрасно поторопившийся вписано. } капитан, забравшийся на средину в московском бале и гаркающий { Было: гаркнувший} на национальном наречии. Бедненький! { Было: Увы, бедненький} Он ведь в самом деле {ведь в самом деле вписано. } думает, что он -- Европа. Милостивый государь, вы лишь капитан, а не либерал, {а не либерал вписано. } вы национальны, и вас выведут. Выведут, милостивый государь, выведут! { Далее было: Скоро, и это очень скоро, подождите}

Растет то поколение, которое сменит вас и неминуемо вырастет. Оно сидит теперь еще в 5-м классе гимназии, но оно подрастет и придет, и следа вашего тогда не останется. {Растет то поколение ~ не останется, вписано на полях. }

Вы, вы только мешаете доброму делу. { Вместо: доброму делу -- было: либерализму}

Скоро будет. Уже подрастает поколение, которое будет гуманно, человечно и великодушно.

Библия принадлежит всем, атеистам и верующим равно. Это книга человечества. Если когда-нибудь исчез бы весь род человеческий...

Кроме того, у нас есть великая школа богословия, это наша обедня, открытая для всех.

Что есть молитва? Молитва есть возношение ума.

Ну кто из нас, например, силен в догматах.

Даже и специалисты-то наши в этом случае не всегда иногда компетентны. И потому предоставим специалистам.

И рвется печать, обличая железные дороги, а те-то там смеются, а те-то смеются.

Марей.

Общество покровительства животным. {Общество покровительства животным, вписано на полях. }

Что же до { Далее было начато: умер<ших>} забот об хлороформе, то мужику это покажется пока совсем непонятным, может быть, даже смешным, что всего хуже. А на случай поймет, то укажет вам на своих самарских ребятишек, умерших с голоду у иссохших грудей матерей их, пока здесь господа {господа вписано. } сходились и рассуждали о хлороформе. Нет, ему пока еще не до хлороформа. А между тем я сам за хлороформ, не следует умирать идее! Я только невпопад {невпопад вписано. } хотел сказать, {Я только ~ сказать вписано. } только и торопиться { Далее было: слишком} не следует, не то книжно выйдет, и мужик не поймет.

1) Перочинный нож.

Каска и профессор.

2) Сначала надобно хоть капельку тут положить порядка. {1) Перочинный нож. ~ положить порядка, вписано на полях. } <85>

Что-то носится, бесправие, мужик чем-то остервенен.

А над всем мамон и жид, а главное, все им вдруг поклонились.

Пусть это {это вписано. } не Голубев; я не буду употреблять слово "Голубев", г-н Голубев чист { Далее было: и безгрешен} как голубица и безгрешен, но зато Воробьев виноват. Какой еще Воробьев, кто такой? Не знаю кто, господа, и мне всё равно, но есть такой Воробьев, который кутит и буянит, гноит товары.

Неужели вы думаете, что не проникло в народ, ведь он видит же, что можно сделать с деньгами.

Хлороформ. Не обращать прекрасную мысль в книжное дело и пощадить и мысль и себя.

Ведь главная мысль общества какая: наверно, не столько собачки, { Далее было: и коровки} сколько люди, огрубевшие, негуманные, полуварвары, ждущие света. Вы их осветить хотите, привив им гуманность даже к животным, не так ли? Так не лучше ли заняться прежде их положением и по крайней мере вникнуть: готовы или не готовы они обстоятельствами к восприятию вашей прекрасной проповеди. Будьте же погуманнее.

Но люди гуманны, я знаю это с самого детства, и опять-таки расскажу один детский анекдот.

NB. 19 января. Мнение В. В. Гр<игорье>ва. Отменили везде в школах телесное наказание, прекрасно; но чего же, между прочим, достигли? Того, что в поколении нашего юношества явилось много страшных трусов, { Вместо: что в поколении ~ страшных трусов -- было: что поколение нашего юношества -- страшные трусы} боятся малейшей физической боли, и до того, что при малейшей опасности, угрозе или физическом страдании, трудных уроках, экзаменах { Далее было: иные} сейчас вешаются. { К словам: сейчас вешаются -- незачеркнутый вариант: тотчас падают духом, стреляются или вешаются. Далее было: Тому много примеров.} Стали страшно невыносливы.

Действительно, всего вернее объяснить несколько подобных случаев с нашими юношами единствен<но> трусостью. Но странная, однако, точка зрения на предмет. {Действительно ~ на предмет, вписано на полях. }

NB. Выгонят его из 4-го класса гимназии и -- куда ему деться? Прямо идет в народ. Ныне ужасно много идет в народ и действует <86> успешно -- не прежними утопиями и социальными нелепостями, которые народу непонятны и смешны, а прямым призывом к бунту: не надо, дескать, платить подати, и кончено. Это народ понимает.

Восточная (турецкая) пословица. Если ты направился к цели, начнешь { Незачеркнутый вариант: станешь} дорогой {дорогой вписано. } останавливаться, чтоб швырять камнями { Было: бросать камни} во всякую лающую на тебя { Вместо: лающую на тебя -- было: пристающую к тебе} собаку, то никогда не дойдешь до цели.

Если ты направился к цели и примешься { Было: начнешь} дорогою швырять камнями { Было: бросать камни} во всякую { Далее было начато: соб<аку>} лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели.

"Голос". Воскресенье. Дальнейшее об участи Перова. No 18, 18 января.

Закончу одною знаменательною и забавною турецкою пословицею, отчасти идущею к делу.

Библия. Эта книга непобедима. Эту книгу не потрясут даже дети священников наших, пишущие в наших либеральных журналах.

У нас уже был опыт, во что обратились { Далее было: сжатые} идеи, сжатые в то время, когда в университете шагистика, и как уродливо они потом отрыгнулись. { Вместо: как уродливо ~ отрыгнулись -- было: как они отрыгнулись}

Дай бог всем здоровья. Кстати, беда, если вы больны, доктора наши прекрасны, -- но все специализировались -- нос, а другой переносицу.

Голубев, да еще с такими подробностями душевных и духовных движений его { Далее было начато: да еще с министр<ом>} перед оскорбленным министром. Но я переменил взгляд, пусть Голубев невинен и чист как слеза, зато Воробьев виноват, зато преследуйте Воробьева.

Кто Воробьев? Я не знаю, мифическое лицо, но чрезвычайно сильное лицо. <87>

Животные. {Животные, вписано. } А чтоб "образить", огуманить, так сказать, русского человека.

Вся беда моя в том, что я в этих чертей никак не могу уверовать, так что даже это уж и {это уж и вписано. } жаль: слишком ведь они умны. { Было: ведь неумны}

Свистунов и Назимов. О декабристах.

Счастье не в счастье, а лишь в его достижении.

В. З<отов>. Ну какое кому дело до того, когда вы родились, и не все ли это равно? Я с этим готов согласиться, { Было: Я согласен с этим} но всё же для аккуратности и хотя бы для слова лексикона. А то подумают и т. д.

...Отнятие всей личной и духовной свободы у людей, умерщвление личности. В этом смысле спиритское учение есть учение страшное. Никакой сатана, кроме настоящего, не мог бы придумать ничего подобного.

Над русским народом стоят две вещи вместо фельдъегеря -- водка и мамон, каким образом водка займет место фельдъегеря?

Она губит и скотинит его и нищает его. Пьяному не до сострадания не только к животным, но даже к детям своим, к жене своей. {к жене своей вписано. }

Литератор Аполлон Григорьев.

Отравляет водкой источник будущей силы, нищета и нравственное состояние нового поколения. { На полях рядом с текстом: Отравляет водкой ~ нового поколения. -- запись: Силе впредь.}

"Образить" -- словцо народное: дать образ, восстановить в человеке образ человеческий. "Образить человека", { Было: его} "ты хоть бы образил себя, -- говорят, напр<имер>, долго пьянствующему. {"Образить человека" ~ долго пьянствующему, вписано. } Слышано от каторжных. <88>

2-е, деньги -- фельдъегерь понятен был, хоть уродливое, хоть узурпаторское, но представление известной власти, которой нельзя не подчиниться, иначе земля стоять не будет, иначе земля стоять н<е> будет, и это все понимали.

Ныне деньги. И народ говорит: а, значит, деньги всё, значит, и всегда так было, да мы не знали { Далее было начато: ны<?>} (Воробьев). Значит, никакой другой силы и власти нет, кроме денег. Вот это всего труднее, коли так пойдет мысль.

Я не хочу мыслить и жить иначе как с верою, что все наши девяносто миллионов русских, или сколько их тогда будет, {или сколько их тогда будет вписано. } будут образованны и развиты, очеловечены и счастливы. {очеловечены и счастливы вписано. } Что свет и высшие блага жизни завещаны лишь в 10-й доле, по цивилизации Потугиных. С условием 10-й лишь части счастливцев я не хочу даже и цивилизации. {С условием ~ и цивилизации, вписано. } Я верую в полное { Вместо: верую в полное -- было: хочу полное} царство Христа. Как оно сделается, трудно предугадать, но оно будет. Я верую, что это цар<ство> сов<ершится>. { Фраза: Я верую, что это цар<ство> сов<ершится>. -- ниже на странице. Сюда по помете Достоевского. } Но хоть и трудно предугадать, а значки в темной ночи догадок всё же можно наметить хоть мысленно, я и в значки верю. (Славянофилы и западники.) И пребудет всеобщее царство мысли и света, и будет у нас в России, может, скорее, чем где-нибудь. А потому всякое подобное общество, несмотря даже {даже вписано. } на хлороформ и собачек и все прочие основания, {и все прочие основания вписано. } мне дорого и радостно, и я его люблю всем сердцем. Но не надобно же и стулья ломать, надо быть хоть капельку практичнее и реальнее. Изучите лучше причины, по которым народ звероподобен, { Далее было начато: а ведь в самом} и по мере того и действуйте. Ведь в самом деле не для собачек же вы.

И это вы непременно сделаете, ибо если это не барская затея, а истинная ревность, то вы непременно придете к этой идее, что лучше действовать на народ. А народ наш сострадателен. Только бы образить его.

Так ли я понимаю вашу прекрасную, достойную высшей похвалы идею, подписанное общество. Если я не принадлежу к вашему обществу, то душою я к нему принадлежу. Я люблю животных, но русского человека люблю больше всего. {Так ли я ~ больше всего, вписано на полях. На полях рядом с текстом: Я не хочу мыслить со всего. -- помета: Здесь. } <89>

Марей. Он любит свою кобыленку и зовет ее кормилицей. Если же есть в нем минуты нетерпения и прорывается в нем татарин и начнет он хлестать свою завязшую в грязи с возом кормилицу кнутом по глазам, то вспомните про фельдъегеря, тут: воспитание, привычки, воспоминания, зелено вино, Воробьев.

Впечатления, описание которых, час за часом, минута { Было: минуту} в минуту, нам передал В. Гюго в бессмертнейшем произведении своем "Condamné à mort".

Начинается этот зуд разврата. { На полях рядом с текстом: Начинается этот зуд разврата. -- помета: Здесь.}

Но русский народ добр, и общество на русский народ понадеялось.

Наше время не до покровительства животным. Я сам отвергаю это положение, как абсурд и невозможность.

Если это причина.

Не с конца источник черпать, а плотину.

Заключение об обществе.

Если б больше брали во взгляд основные причины.

А то черпать воду с конца, и тогда умерщвление хлороформом будет смешным. Черпать снизу, и народ долго этого не поймет. {Черпать снизу ~ не поймет, вписано на полях. }

Об 9/10 в самом конце. <90>

Черти.

Если б католичество уничтожилось, то, разумеется, должно бы было тотчас же уничтожиться протестантство, ибо против кого же было бы тогда протестовать. И действительно, протестантство, мы видим это, граничит с прямым атеизмом и тотчас бы охотно ушло в него, а если держится до сих пор в виде религии, то единственно оттого, что до сих пор еще протестует, то есть борется и воюет против св. папы.

О, черти знают, что значит запрещенная мысль, для них это сущий клад. Черти отлично хорошо знают, что иная запрещенная мысль есть тот самый петролей и т. д.

Общество из 750 влиятельных членов, если б оно захотело хоть немного поспособствовать устранению причин, то облегчило бы себе и свою пропаганду, приготовило бы почву. А то бочка Данаид -- как вы думаете, ручей? Устранением прав мамона и жида, православного или неправославного. {Устранением прав ~ неправославного, вписано на полях. }

Вот что я называю тем равновесием, о котором говорил выше. А пропаганда ваша пойдет, народ наш -- добрый народ. Я это слишком изведал. Расскажу и еще анекдот. Марей, поляк.

Итак, в путь, общество, доброй дороги, огуманить людей, с высоты 9/10-х, -- это никому не помешает, если все будут добры, образованны и богаты.

Я хотел сказать лишь по поводу, но я ревностный член общества.

Черти. Раздор, -- но ведь это почти занятие, в раздоре свои философы и премудрые, {в раздоре свои философы и премудрые вписано. } а тут именно в занятии-то и будет нуждаться человек.

Черти. Другая партия начинает преследовать, запрещать, а черти знают силу в сей запрещенной идее.

Я тебя обидел, следовательно, я должен тебе отомстить. <91>

Биограф В. З<отов>.

Всё это дает мне мысль написать литературные воспоминания мои. Всё же я могу кое о чем рассказать, ровно 30 лет, как я литератор. Я давно думал. {Я давно думал, вписано. } Может быть, стану помещать и в "Дневнике", по главам, а пока в заключение кончу одной турецкой пословицей, настоящей турецкой, не сочиненной мною:

Пословица.

Это я на всякий случай.

Ф. Д<остоевский>.

Ведь сочувствуя обидчику, вы таким образом не сочувствуете обиженному, неужто вы этой простой вещи не понимаете.

Гнило -- гуманное время.

Идеал либерализма и адвокатуры. Не хочу проникать в тайну семейств и не знаю всего характера г-на Кронеберга. Сложен всякий человек и глубок, как море, особенно современный, нервный человек. {особенно ее человек вписано. } Но, однако ж, то, что уже предано гласности, суду и газетам, то стало достоянием публичного обсуждения и молчать нельзя же.

Клевета на меня в "Иллюстрированной газете". "Русский мир", No 23. Суббота, 24 января.

Потугин кричит, что ничего Россия не выдумала. Она выдумала уничтожение крепостного права, а в Европе, в вашей цивилизации, везде крепостные освободились бунтом, с оружием в руках, и пролита была кровь; льется и теперь, и будет литься. "Что мы выдумали?" -- спрашиваете вы, мы выдумали уничтожение крепостного права без крови. А вы бросаетесь грязью, бесстыдники! <92>

"Голос", 24, 25, 26, 27 января. Дело Марии Кронеберг. { В рукописи: Кроненберг}

"Голос", 28 янв<аря>, No 28, дело Кронеберг.

"Московск<ие> ведомости", No 25, 27 января. (О церковных старостах.)

"Биржевые вед<омости>", No 31. Воскрес<енье>, 1 февраля. Суворин о Кронеберге.

Суворин. Есть неискренность и декламация {ругая почти за каждый его фельетон и ужасно любя читать его фельетоны).

Программа. Дело Кронеберг. {Мысль Поб<е>д<о>н<осцева>: осрамлена навек. Моя мысль: одно слово о том, что не стоит семья, чтоб ее сохранять за злодейство, и что это клевета на семью.) (О том, что ходил к Суворину.)

Ответ "Петербургской газете" (об "Иллюстрированной газете" Зотова, клевета).

? Потугин и красота.

? Гений чистой красоты.

Китай, Япония. Подымчивость наций Средней Азии.

Славянофилы и западники.

Клевета на меня в "Иллюстрированной газете". "Вешние воды".

No. No. {Непременно описать два-три приключения; походить кое-где.)

Анекдот о перестановке голов.

Извозчик, избивший профессора.

Марей.

? (Славянство и роль России. "Голос", 16 января. Пятница).

Непременно. О том, что война лучше теперешнего положения общества.

О том, что Мак-Магон полетит.

Петрушка и Горбунов.

Павлуша ("Голос", No 4) и убийство монашенок.

Об американской дуэли и вообще о дуэли.

Vibulenus.

NB. NB. О местной печати. Пересмотреть газеты непременно. Крики Михайловского в "От<ечественных> записках" (декабрь).

? Памятник Пушкину, памятник Лермонтову (подписал 1 копейку. Кто он?)

La population reste stationnaire. { Далее было начато: Поли<тика>} Опыт (фантазия) о будущих политических судьбах Европы.

О декабристах.

(Смотр<и> в начале отметок.) <93>

NB.? (С Ивановой о пансионе.)

О том, зачем Михайловский сердится на отзывы Q сожжении Тюильри.

О специальности врачей.

Потугин. С уничтожением крепостного права кончилась петровская реформа (книга Победоносцева). Народ идет, что-то скажет? (См. заметки вначале.)

Барон Дельвиг, укравший часы в Москве. "Москов<ские> ведомости", No 32, февр<аля> 4.

О провинциальной прессе. Хочет ли и надо ли правительству развитие провинциальной прессы.

Университетские города (Шрам и проч.).

О ноте держав султану. "Москов<ские> вед<омости>", февр<аля> 4, No 32.

Коллективность как начало вмешательства и хозяйства Европы в турецких делах. России нельзя следовать принципу коллективности, не ее принцип. Славяне для нее вовсе не то, что славяне для Европы. Но сами славяне? Это источник будущих несчастий России. Мыши, делай им добро и проходи мимо. Мы не можем раствориться в славянстве, мы выше.

Они внесут к нам начало раздора и разъединения.

Славяне.

Мы должны только жить для себя, не пугайтесь этого: жить для себя -- у великоруса значит жить для других. Не то хохол, кацап (история детей Ив<ана> Г<ригорьеви>ча).

Предсказание.

Фарисей. "Олонец<кие губернские> вед<омости>". {Предсказание. ~ вед<омости>". вписано на полях. }

Словечко Побед<оносцева> о паспортах.

С Вас<илием> Вас<ильевичем> Григорьев<ым> поговорить о провинциальной печати и об наших восточных окраинах. О славянстве.

Спасович. "Ce n'est pas l'homme c'est une lyre". Это о Ламартине. Но и о всяком поэте, о всяком художнике. Физиология и психология поэта как лгуна. Это ему за талант. И, так сказать, plus de noblesse que de sincérité. {больше благородства, чем искренности (франц.). } Vibulenus.

Фейерверк и Жемчужников.

О Базунове.

Люди на балу -- выше типов Шекспира. Растление могло соскочить мгновенно. К. Аксаков. {К. Аксаков, вписано. } Народ будет такой же и так же растлен, он дойдет до этой же черты. Хотя, конечно, всего должно ожидать от народа. Хотя ожидающие всего от народа тем самым отвергают Петра и его реформу.

Ответ "Биржевым <ведомостям>". Бал, лучше Шекспира. Отчего не бросить благодушный упрек людям. Это не превознесенье людей перед народом. Это только слово об их испорченности и что, в сущности, они прекрасны. А народ и публика один <94> и тот же. Только народ, пожалуй, перейдет еще этот фазис разврата и лжи. Он и сам развратен и лжив, но не так еще, а теперь будет так, с цивилизацией. { На полях рядом с текстом: Только народ ~ с цивилизацией. -- запись: К. Аксаков.} Так ли ото по-вашему? Я бы желал ошибиться или чтоб вы мне сказали что-нибудь утешительнее. А если с ним это и случится, то давайте-ка способствовать вместе, чтоб обошлось дело легче и прямее к цели. Вы мне протягиваете руку, ну и пойдемте вместе. Микроскопическим действием, как герой, выкупавший на волю. А насчет Шекспиров и Гомеров, то искусство, без сомнения, ниже действительности. (Художник и синтез взгляда его: типы и проч.) И если б особь каждая могла проявиться вся, но она не может, ибо мысль изреченная есть ложь.

У меня много надежд, что народ отстоит свой облик и не начнет цивилизацию с разврата. Пусть через этот фазис переходили мы. {У меня ~ переходили мы. вписано на полях. }

Цивилизация испортит народ: это ход дела, в котором рядом с светлою и спасительною идеей вторгается столько ложного и фальшивого и столько скверных привычек, что разве в поколениях впереди взрастут светлые семена, а ложь и мрак будут на первом плане. Сами же мы пропили нашу цивилизацию, начали с разврата, и лишь очень долго спустя у нас стал толк. {Сами же ~ стал толк, вписано на полях. } (Нестеров, кавалергард, освещение -- это всё, как в Европе, но разве это кавалергарды?)

Или ограничиться лишь беглой заметкой Авсеенке; насчет возможности сцены в бардаке, две барыни, истинный факт, а две девицы, осмотренные в своей невинности?

В "Петер<бургской> газете" оценка Авдеева взята буквально из "Голоса", безо всякого обозначения. В том же No ругательство на Гамму.

"Ан<на> Каренина". Герои. Эти люди до странности неинтересны.

Да моя болезненность здоровее вашего здоровья, доктор и больные.

NB. Визит к Петрову. Древности Петербурга осмотреть.

Статья.

Алексеевский равелин. Ростовцев, Филиппов. Кончил раздумье. Мечтал об имевших детей. Чья это кровь? Филиппов -- бежать (фехтовальщик перерубил).

Зачем к "Дневнику писателя"? Как зачем? Мне это снится до сих пор. <95>

"Голос". Суббота, 7 февр<аля>, No 38. О сибирском университете и о деле капитана (раздражение, начальство с подчиненными, выставляют язык). Декабристы, зачем мы не лорды.

Один из местных Вагнеров, выражение "Голоса".

О балете "Дон-Кихот". О Дон-Кихоте.

Прекрасное в веке: Пиквик, "Notre-Dame", "Misérables". Первые повести Жорж Занда, лорд Байрон (хромая нога), Лермонтов, Тургенев, "Война и мир", Гейне, Пушкин. Вальтер Скотт. Вальтер Скотт не легитимист, а { Далее было начато: вел<икое?>} осмысленное, высшее сердечное примирение после ненависти к прошлому. "Notre-Dame" не то, ненависть, и т. д. (Музыка.)

Наши концеесьонеры; да ведь вы же, свиньи, учите Вальтер Скотту детей ваших.

Поэт: "И меж детей ничтожных мира" и т. д. Я боюсь только, чтоб господин Спасович не принял это на себя.

Обида. Густав Христианович. Он занимал звено в машине, да ведь эти звенья ничтожность? Да и вовсе не надо, чтоб они были чтожности и делали хорошо. Пусть делают дурно или как-нибудь, но они живут и составляют машину. Была бы машина.

Какая ошибка! И это у нас, где первым делом сомнения нет о власти.

Но у нас и наивности (Николай). Требовали чести, честности и хорошего исполнения, не имели ни малейшего понятия об условиях, что хорошего никак быть не может, кроме единичных явлений, а целое никуда не годится.

И нечего дивиться, что они даже не подозревали, как надо делать, когда сами отрицатели были еще глупее, делали еще хуже (декабристы).

"Писаная бумага" -- то есть франдузская конституция. Мак-Магония.

"Русский мир"; No 38 (воскресенье, 8). 1) Полешка и Кущевский. 2) О картинах Брюллова в Академии, Потугин. 3) Выписки из "Московских ведомостей" о североамериканских ходячих мнениях насчет Камчатки.

У нас можно быть врознь, можно ужасно ругаться за убеждения, но столько искренности в желании добра и теплой веры в обществе, в юном поколении. Вы ругаете всех, "всё проваливается", но уж самая жаль и уныние свидетельствуют о горячем желании вашем устройства общего дела. { На полях рядом с текстом. У нас можно ~ общего дела. -- помета: Здесь.} Согласны ли <96> в определении общего дела? Куды! Из-за этого-то и драка, но всё хорошо.

Не наступит ли пора взаимного понимания (не взаимного восхваления). Острите, смейтесь, шутите, но искренно идущего к благородной цели отметьте как идущего к благородной цели.

Февраль.

Об Зотове. "Иллюстрированная газета".

Вопрос о художественности разрешается просто: худо иль лучше написать. Прекрасный человек, но не сумеет выразить мысль.

Меня все встретили приветливо, кроме... (бордель), всем угодил. А ведь это нехорошо? Нет, хорошо. Все ищем общее благо, деремся, но все мы люди хорошие. Славяноф<илы> и западник<и>. Кончился петров<ский> период с уничтожением крестьян, и, кажется бы, примириться, так нет же, война продолжается. Вздор. Потугин. О Потугине и его бреднях. О Тургеневе. Я перечел. { На полях рядом с текстом: Меня все встретили ~ Я перечел. -- помета: Здесь.}

Два процесса. Спасович, поэт, Vibulenus.

В крепости.

"Губернские ведомости".

Война, Марей и проч. О сибирск<ом> университете.

О бардаке. В. Зотов.

Обида. Христиан Христианович.

О Базунове.

Общество вспомоществования бедным ученикам при 5-й гимназии. "Голос", No 40, 9-го февраля.

Есть { Было начато: Нет ничего} у нас повсеместное честное и светлое ожидание и желание добра, общего дела, ничего обособленного, кастового. Если же и встречается, то непременно и всеми презирается. {Если же и встречается ~ презирается, вписано. }

Для народа наступила эпоха подвергнуться такому же точно разврату мысли, как и у нас в петровск<ий> период (я не то что гадаю, я верю, а потому это для меня важно). Но, конечно, не в той, так сказать, исторической форме, как у нас, а в несколько другой, но разврату, как и у нас, ибо мы приняли благодеяния света в виде разврата. И потому наступает огромный новый период для народа и русской жизни.

Тем не менее будет единицами серьезное принятие и -- дело будет сделано. <97>

Спасович. "C'est n'est pas l'homme c'est une lyre" -- это воскликнуто было с глубоким плутовством, то есть как бы в виде самой высшей хвалы, а между тем что смешнее, как походить на лиру.

В народе адвок<ат> -- "нанятая совесть", то есть подкупленная не одними деньгами, либерализмом, славой, поэзией (лирством). Как же я без капиталу, и вот лира загремела; да не талант. "Семейное, семейное" и т. д. Стоит ли семейство-то, не клевета ли? Тут истязание. Мелены. <?> Король.

Святыня семьи, Спасович, но по этой аргументации лучше и не вчинать дела, { Далее было начато: святыня} потому что, если {если вписано. } надо всегда оправдывать отцов. Отцы против детей -- другое дело (Бутлеров).

Девочку наказали два раза: и розгами, и в школе, и невестой, и в замужестве навсегда.

Вы у ней, может быть, отняли отца. {Вы у ней ~ отца, вписано на полях. }

Есть дела, которым трудно выходить на гласный суд. Человек принадлежит обществу. Принадлежит, по не весь.

Муж с женой, они в раздражении друг на друга, он меня обнимал, она сладострастна, но она мне сама сказала: почему ты так уверен в моей верности?

-- Что вы на это скажете? Где.

-- Это шутка. Можно ли, можно ли мои слова. Вы у ног моих...

-- Г-н судья, если мне напоминают такие слова, то это не принадлежит суду, это дело любвп (целовал ноги).

-- Но, однако, позвольте, в этот момент вы сознались ей в подозрениях ваших.

-- Г-н судья, опять так и т. д.

-- Но, безумные, зачем же вы вышли (но они безумцы. Есть водевиль "К мировому!").

А если притянул их прокурор?

Человек принадлежит обществу. Прпнад<лежпт>, но не весь.

Есть места в моем сердце, которые, очевидно, не может понять судья. Я не о праве говорю. А просто бесполезно, потому что ни судья, пи присяжные их не поймут.

Итак, Кронеберга было не надо тащить. <98>

"Я тебя родил". Ответ Франца Мора. Рассуждение этого развратного человека я считаю правильным. А не знаете, так справьтесь. Шиллер ведь так давно писал, да и драма так давно не дается на сцене.

Белинский. Поэт -- это ведь как б<- - ->.

Нравоучение составлявшие -- не одна, дескать, отзывчивость, а глубоко нравственное чувство, выработавшийся взгляд и способность управлять своею отзывчивостью. Но как согласить это, например, с адвокатом. {Но как ~ с адвокатом, вписано. } А тут вдруг: "C'est une lyre".

Какое бы великое призвание: защищать невинного. Но как бы ни было велико, все-таки бессмысленно и страшно грубо. Стало быть, оно хорошо лишь тогда, когда адвокат убежден в невинности или если знает, что виноват, но знает, что надо пощадить. Да если б и просто милостыни просил, и то хорошо.

Но так ли на деле: нет, я убежден, если б я не был убежден, то -- и проч. Кто поверит? Особенно если гонорар. { Далее было начато: Коми<ческие>}

Я уже знаю, что это не Спасович, ибо он не взял гонорара.

Комические и несерьезные лица актера, почему в Англии актер не считается джентльменом, несерьезным человеком. Человек -- актер. Vibulenus.

Актеры в жизни. У англичан идеал реализм, положительное и проч.

"C'est une lyre"... И так легок на подъем душою.

Итак, гуманнейший человек и либерал, а как пришлось защищать дранье... И так драть? "C'est une lyre".

Ребенок не узнал отца. Да как же бы он его узнал? Дети в эти лета всегда забывают после долгого отсутствия. Неужели г-н Спасович этого не знает. На детей за это сердиться нечего.

Ребенок принял дурные привычки, но кто в них виноват? Дурное воспитание у Комба, дранье дома и незнание отца, что в носу струпья.

Людовик 17-й. Этот ребенок должен быть замучен для блага нации. Люди некомпетентны. Это бог. В идеале общественная совесть должна сказать: пусть погибнем мы все, если спасение наше зависит лишь от замученного ребенка, -- и не принять этого спасенья. Этого нельзя, но высшая справедливость должна быть та. Логика событий действительных, текущих, злоба дня не та, что высшей идеально-отвлеченной справедливости, хотя эта идеальная справедливость и есть всегда и везде единственное начало жизни, дух жизни, жизнь жизни. <99>

Кто определит, спрашивает Снасович, сколько ударов должен нанести отец, чтоб не судили его за излишек, за эксцесс (дался этот эксцесс!). Эксцесс, отступление, -- необразованные люди любят иностранное словечко и считают, что прибавили силы и серьезности выражению, даже красоты.

Как кто определил? Да само же сердце отца должно определить. Христос, обнимая детей, определил, как на них надо смотреть. Сами вы, г-н Спасович, должны знать, где предел ударов, если у вас бьется что-нибудь sous la mamelle gauche. {в груди слева (франц.). }

Вам ведь что надо? Вам надо, чтобы присяжные не могли осудить Кронеберга как истязателя и, во-вторых, как отца. { Далее было начато: Ну и} Но он и не мог быть осужден как отец, на власть отца и не нападали, и нельзя нападать. Как истязатель -- дело другое. { Далее было начато: Но тут есть} Вы вот доказали, что он и не истязал, правда, тут есть признание Кронеберга, что он бил строго, с излишком, бил в раздражении. И признанием этим всё сказано. Г-н Кронеберг сам считает это за несчастье. Но и тут Кронеберг, по закону, как вы подвели, не мог быть осужден. Чего же вам больше, г-н Снасович.

Нет, вы лира, и вам надо больше. Вам надо не одно только оправдание подсудимого, но и оправдание поступка внутри человека совестью, вам надо извратить общественную совесть, чтоб блистательнее была победа, а то как<ого> же вам без ней и толку? И потому вы махаете через край, вы стремитесь доказать, что так и надо, образ ребенка, { Вместо: образ ребенка -- было: что ребенок} кричащего: "Папа, папа!",-- вам кажется чуть не смешным. Вы на маленького ребенка публично клеветали, что нельзя не драть, клеветали, -- потому что семи лет нельзя воровать деньги. Сами говорите, что это от причин, от слуг, от Комба, от Женевы, оттого, что отец { Было: Кронеберг} по целым дням не дома, а в то же время утверждаете, что действительно ребенок виновен и Кронеберг прав, воспылав гневом. Вам истязание кажется добрым делом, не было, дескать, ничего. И из чего вы бьетесь, извращая совесть человека? Ведь вы и без того знаете, что клиент ваш безответствен, что, оказывается, истязания (сломанной ноги, что ли) не было, что его не накажут, нет, вам надобно даже и жалость к ребенку искоренить и непосредственное чувство бедной Титовой осмеять, офальшивить? Но ведь это излишне. То-то "лира". <100>

То есть.

Во-первых, вы доказали, что это не истязание, -- это главное, и что нельзя судить отца за превышение власти, -- и довольно с вас. Но вам надо истребить в сердце слушателя { Вместо: в сердце слушателя -- было: перед читателями} самый образ девочки, кричащей "папа, папа". Ничего, дескать, это всё пустяки, так надо. Это-то и есть настоящая гуманность. Нет, вы этого не истребляйте, это называется гуманность, человеколюбие, сердце человеческое, любовь, не посягайте на это из роскоши торжества вашего.

О, вы скажете: я сам говорил, что Кронеберг не педагог, что он плохой отец и разом нельзя требовать и т. д.

Говорили-то вы говорили, но, во-первых, как вы говорили? Сказав, не вывели следствия, утаили его, а следствие прямое, несправедливость власти такого отца и главы <?>, а во-вторых, забыли про то или скрыли то, что, раз сказав, что он не педагог, что девочка была заброшена и что она безответственна, -- тем самым и потому-то и ужасно впечатление, произведенное таким отношением к ребенку, -- именно тем самым, именно потому-то. Тут несправедливость, тут неправда! От кого несправедливость и неправда -- всё равно, пусть даже ни от кого, а судьбой, да так и есть, но ведь жалко, жалко, но вам именно жалость-то и надо искоренить -- для полной победы! Вы говорите: не жалко, взгляните на ее щеки, это-де принесло пользу, -- итак, сечь, даже неумеренно -- нехорошо.

Принадлежит, но не весь.

Но раз вытащили, и что же нам делать.

Святость семьи.

Это кощунство. Семья слишком свята, чтоб взводить на нее клевету. Семья не может держаться жестокостью. Наказывать нельзя (до предела, разум<еется>), ну, до сломания ноги (и Спасович согласится), но жалеть, что семья должна стоять на несправедливости к ребенку (ибо ребенок { В рукописи: ребенка} безответственен и виноваты развратители), и жалеть, что ребенка оскорбили и измучили, должно во всяком случае. А вам самую жалость надо искоренить для полноты торжества. Лира, подлинно вспомнишь Белинского.

Я не могу судить отца, я не могу нападать на Кронеберга, хотя жалеть я вправе; но раз это дело вытащено, -- и я должен судить его. Не касаюсь отца, души его, убеждений, я тут некомпетентен, но факт уже публичен, его уже вытащили, и он стал делом совести, я хочу судить на основании данных, сказанных самим г-ном Спасовичем. <101>

Зачем вы смешиваете вашу задачу: оправдать клиента, который во всяком случае неуязвим на государственном суде (если не сломал ногу), с моим судом, с нашим человеческим, гуманным? Оставьте нам этот суд, не плюйте на человеколюбие, не плюйте на жалость нашу, не смейтесь над нею, не порочьте ребенка в гадком месте речи, когда его выгодно вам опорочить {когда его ~ опорочить вписано. } (а в другом сами признавая, что он безответствен и что не так надо исправлять его). Нам жалко, что вы истязаете ребенка в речи вашей, потому что за него некому заступиться. К чему вам ее щеки? ее здоровье? Нам жалко его, оставьте нам нашу жалость. Ваша задача и без того ведь достигнута, отца невозможно осудить { Вместо: отца невозможно осудить -- было: отец оправдан} юридически -- чего же вам более? Лира!

Я вам скажу: мало того, его не совсем возможно осудить и по суду человеческому: пусть несправедлив его взгляд на воспитание (плохой педагог, как вы говорите), пусть он не исполнил { Было: не вполне исполнит} задачи отца и не понял, что он тогда только имеет власть (в совести своей, разумеется, сам себе судьей), когда исполнил свои обязанности; но я знаю и то, что нельзя судить человека семейного за всякий момент его в жизни, мало ли что бывает в семействе. (Мне говорил человек потрясенный: я люблю моих детей, и дети мои знают и любят меня, но я сам бросился и чуть не убил их раз, такой был момент, если б меня не удержали.) Я понимаю, что семейную жизнь нельзя раскрывать за каждый шаг, не я и раскрыл, не я вытащил всё это на вид. Мало того, Кронеберг признал дочь, хочет сделать ей всё, -- он ошибся, одним словом, я даже в совести моей готов быть осторожным. Но я его оставляю, { Далее было начато: но я} а сужу лишь вас! Не нападайте на основное, не извращайте, не смейтесь над святыней, не говорите парадоксов, б<--->.

Талант.

Я помню Lamartine, выходившего к депутациям, критика <?>, лира.

"C'est lyre". Прием был тот, что он будто бы похвалит, ценя его лирой, а между тем сам знает, что едчайшим образом смеется над ним, потому что ничего нет глупее, как приравнять к лире.

Депутацией.

Тронула лиру и запела.

Но лира хорошо еще, просто глупо, но есть и еще черта, это капитал.

Спасович, услуги. Кони больше нравился. <102>

И вообще.

Адвокат, какое величие и какая дрянь.

Я возьму последнюю речь. Дело Кронеберга. Прутья, характерные пункты.

Человек обществу -- не весь. Девочку осрамил.

Отца оскорбили. Я не знаю души его. В семействе муж и жена едины: лизал мои ноги. Нельзя семейство { Далее было: если} публично, если только не сломали рук и ног.

На то общественная совесть, развитие.

Но { Далее было начато: извр<ащение>} если гласно, то я могу заняться, но извращение совести, лира.

Прослежу речь лиры.

Так ли стенограф "Голоса".

Эксцесс -- отбыл урок, позволю заметить.

Рубцы от палок, скоро проходит, жжет, неужто не истязание. (Сквозь строй.)

И далее над девочкой, в испуге

Смешно судить за чернослив, конечно, один чернослив, или, лучше сказать, чернослив тут равняли банковым билетам. Но ведь трогательно, за чернослив нельзя.

Главное, долго об ребенке.

Семья, святость семьи, не кощунствуйте, не подтасовывайте. {не подтасовывайте вписано. } Это дело другое. Два дела разные. {Два дела разные, вписано. } Семья свята, но и жалость и справедливость {и справедливость вписано. } так же святы, как и семья, и если б так вышло, что семья должна стоять на безжалостности, то не стоило и стоять { Незачеркнутый вариант: и быть} семье. Всё счастье, что это не так. Семья (идеал ее и отношений, начала гуманности, святые, добрые чувства). Сокруши ребра, но тому, который понимает; я сам оправдал бы г-на Кронеберга юридически и, может быть, много унес бы мыслей благоприятных ему в сердце моем, но оставьте мне и жалость мою.

Вы говорите: ее не испугаешь, она "шустрая". (Каково словцо.) (Словцо, выпадающее из лиризма). Вы почему знаете и для чего вам это надо? Довольно того, что перед вами ребенок, кто за него заступится?

Ведь в другом процессе вы бы сейчас на среду. А тут среду слишком вскользь.

NB. Теперь о девочке, даже и о невесте, бесславие. И о г-не Кронеберге (жесток). А может быть, вовсе не жестокий, нервный, больной, великодушный даже, он не эгоист, он дрался за чужое дело, признавая, <103> что те обижены. Он бешен, вспомните "Семейную хронику", -- он дурной педагог.

NB. Лира! Да лира ли только, нет, и слава, как же без капиталу.

Содержание No.

Меня все встретили.

Но ведь в мелочах-то и дело. Смотреть в целом согласились.

Процесс занимал меня.

Война и бордель.

Меня тревожили погода и медведь (предсказание).

...так как клиенту угрожало слишком страшное наказание за истязание, то г-н Спасович не мог не употребить всех средств, ему предоставленных. "А ну как не оправдают". И потому он принужден был искоренить самую жалость в сердцах, подшутить над ребенком -- "шустрая, дескать", выставить тайный порок ее (как будто бы и не об семилетней говорит и как будто не знает, что телесное истязание усиливает этот порок), сравнивать чернослив с банковыми билетами, опозорить кого же: ангела божия, мало того: вывесть и показать, как она испорчена, как научилась притворяться, наконец, заговорить о святости семьи.

Но пусть провалится всё и семья, если истязание; г-н Спасович { Далее было: был} достаточно красен, но всё долой, он поклонился розге... Таков талант и таковы обязанности адвоката... всё отчего... Да, эти дела нейдут на суд. Но, однако же, какие идут? Перелом ноги, синяки? Где же предел? {Где же предел? вписано. } Мальчик и лебединые перья. Доктор бил мальчика, но жалость, жалость.

Оставьте же и тут жалость, не смейтесь над <104> драньем ребенка и над исступленным криком: "Папа! папа!" Не выводите на позор ребенка, не заставляйте ее, заученно-испуганно кривляясь, говорить: "Je pas voleuse, menteuse" { Вероятно, ошибочно, вместо: "Je suis voleuse, menteuse"; с p. ниже, стр. 153. } -- и целовать руки... Или это было уже так необходимо? Может быть, нет? Плевать на жалость-то бы не надо было, давить и иронически смеяться над самым истинным, чистым чувством не следовало бы все-таки. (Прекрасная Елена.) Нет, тут была и лира, и талант. Оставьте жалость. Одним словом, нечто неразрешимое.

Принужден был доказывать, что не было истязания, тогда как сам не знает, как определить его, и сводит к определению о переломе костей.

Или, может быть, лира? О златострунная! Вот эта-то злато-струнность... и т. д.

Неужто вы не знали, что память четырехлетнего исчезает через год, а через 1 1/2 наверно. Скажут: эти выводы г-на Спасовича неопасны, всем известен закон природы детей, да, но в целом опасно: тут {опасно: тут вписано на полях. Далее было начато: оставля<я>} вдохновенное лицо, чувство истины, жар правды, -- всё это в целом созидает известное и окончательное впечатление.

Зачем разъединять сердца отца с детьми? Пусть г-н Кронеберг и не разъединится, но вообще это правда, и { Далее было начато: мо<жет?>} должно, наверно, разъединиться. Что-то такое останется навсегда, что-то будет долго во взаимных взглядах недоговоренного (разумеется, взяв нервность сторон). { Далее было начато: С дру<гой>}

Этих процессов не надо, но, с другой стороны, кто же заступится за дитя? Ведь жалко, жалко!

Даже ведь, может быть, позорили ее будущее.

Il en reste toujours quelque chose. {Ведь какой-то след непременно останется (франц.). }

Может быть, всё сердце его обливалось слезами, когда он принужден был обижать ребенка и несть такой вздор... или нет? Или это только играла лира? Я думаю, что лира. Если б Спасович защищал противную сторону, лира подсказала бы ему противуположные аргументы, а он с таким же жаром пустился бы их расписывать.

Вот что значит иметь талант! { Вместо: Вот ~ талант! -- было: Талант! Талант!} Talant oblige. {Талант обязывает (франц.). } <105>

Талант. {Талант, вписано. } Говоришь не то что против себя, а распинаешься и хвалишь то, о чем до того всю жизнь не думал, или проклинаешь в другом такие пороки, которые в самом нем с ног до головы. Скажут, смешно так рассуждать. Да я и не про то: мне жар этот, этот жар-то излишний в таких случаях, то есть всё, в чем можно было бы обойтись и без такого усилия жару, -- это-то вот противно! Ибо чувствуешь, что тут уж перестала правда, что человек заигрался, что это лира звучит. Ибо лишнее и в правде -- ложь. {Ибо лишнее ~ ложь, вписано на полях. }

Глаза в огне, лицо горит,

Сам плачет, и мы все рыдаем.

Убить жалость, и вот она. Она "шустрая" -- вот {вот вписано. } ее щеки -- вот {вот вписано. } ее пороки -- вот {вот вписано. } эксперт Суслова должна показывать о пороках. Но ведь это ребенок, безответственный... (Замечательно, что красные щеки и пороки друг другу противуречат, но в целом впечатление.) {(Замечательно ~ впечатление.) вписано. } Но этого мало, как глубокий психолог, надо произвесть отвращение, и жалость исчезнет, тайные пороки

Помилуйте, да ведь за это-то и секли! Это-то и мучило отца.

Согласен, но ведь не должно смущать Сп<асови>ча, который прежде всех и всего знает, что 7-летняя девочка во всем этом безответственна.

Разговор, тогда же записанный.

Всё же нам никак нельзя без капиталу. Это чтоб капиталу нашего решиться, это нам никоим образом невозможно. { Далее было:[ибо] потому, так как же мы [тогда будем! сами останемся} Уж видно, маменьке так и придется пребыть... { Далее было: потому что никоим образом} и не дал, потому что-таки невозможно, чтоб нам самим без капиталу.

Это чтоб нам без блеску, эффекту, это нам никоим образом невозможно. Да, без блеску вы будете правы, а с излишним блеском вы будете несправедливы.

Нет, уж как же нам без блеску. Всё же нам без блеску невозможно, потому что нам если без блеску, то это никак нельзя. Всё же нам без этой самой лиры невозможно. <106>

Ведь "Голос" не может отрицать, что раздвоенность человека (статья К. Аксакова в "Братской помочи") есть гибель человека, но он заступается за раздвоенность, думая, что это либерально.

Талант, да, во всем нужен талант, даже в направлении.

Суетливое, соблазнительное зрелище, нецеломудренное зрелище.

Дело Кронеберга.

Принадлежит, но не весь.

И не поймет судья.

Нецеломудренное зрелище.

Но, однако, кто же заступится за малых сих.

Где истязание кончает<ся>, у г-на Спасовича сломанная нога; но -- послушаем г-на Спасовича, обратим внимание.

Я, признаюсь, только бы г-на Спасовича и стал писать, как бы новый фазис мне представился в адвокатстве. Были аблокаты, были подковырники-клещи, { Далее было начато: язык} читал я на языках и проч. Но вот г-н Спасович назначен от суда (снял шляпу). Но г-н Спасович взялся защищать, он должен был защищать. Сильное наказание Все средства. Но... кто такой по преимуществу г-н Спасович? Vibulenus.

О биограф<ии> его ни слова. Он блестящий адвокат, талант. Признаюсь, по речи -- Кони -- духу времени кадит. Но вообще вопрос о таланте -- талант, б<- - ->ство, Белинский, "c'est une lyre" и как же нам без капиталу -- всё вместе сошлось и в то же время самая святая цель: оправдать.

Но рассмотрим всю речь: я хочу показать, какие трущобы могут иногда ждать человека, какие извращения чувств и понятий, -- разумеется, для святейшей цели, так что выслушаете нелепость, возмутитесь, а потом вдруг подумаете: "А что ж бы он стал делать? Нет, тут в адвокатике {в адвокатике вписано. } не одни ягодки! Недаром..." И под конец: "Нет, уж тут лира пересолила". { На полях рядом с текстом: О биограф<ии> ~ пересолила". -- запись: Лира пересолила.} <107>

...Final:

А всё оттого, что подняли вопрос.

Не юрист я, а все-таки эти вопросы не должны бы подниматься.

И опять-таки: кто же защитит малых сих? Сломанная нога. Разве закон переменить, не в Сибирь, а выговор или опеку.

Но посягать на семью.

Нельзя, нельзя -- но опять-таки: "Папа! папа!"

Знаете что: семья, если на папе, то лучше б и не стоять ей. Ведь это клевета на семью.

Не знаю, как разрешить.

Но главное, главное, зачем г-н Спасович даже "папу, папу" хотел задавить в наших сердцах, жалость сокрушить.

Привыкли мы к этому, загнили

И сюда тотчас

О войне -- мечи на орала.

Хвала войне.

Париж -- и окраины восточные (славяне). Nota держав, см. вначале. {(славяне), ~ вначале, вписано. }

Жить для себя у великоруса -- жить для других. А после всего Потугин,

Значение Тургенева.

В. Зотов. Клевета. Поясность в голове читателя.

О губернской печати. Бордель.

Высокое образование мужика.

Народ пройдет через разврат.

Коли наплыв новых слов, значит, и наплыв новых понятий.

Ответ на клевету Зотова. <108>

Талант и при направлении необходим. Талант есть способность сказать пли выразить хорошо там, где бездарность скажет и выразит дурно.

Сим исчерпывается весь вопрос о художественности и направлении.

Мне ответят, не весь: что станете вы делать с художественным произведением, в котором нет направления и верной мысли? На это я отвечу, что в всяком истинно художественном произведении, хотя бы оно толковало о других мирах, не может не быть истинного направления и верной мысли. Об этом поговорим еще. А как же г-н Спасович? Вот отрицаете же вы истинное направление и верность мысли в его защитительной речи, а между тем кричите, что он талант.

То-то и есть, что речь неталантлива. Пересолил и отсюда новый закон: как только художник захочет отвернуться от истины, тотчас же станет бездарен и потеряет на ту минуту весь свой талант.

Стенографы "Голоса", -- я думаю, какую бы ни взять стенографию, ту или другую, "Голос" по средствам своим может держать хорошего стенографа.

Меня все приняли. Это хорошо.

Бал. "Биржевые <ведомости>", не превознесение перед народом.

Все приняли.

Скорая, но непрочная ненависть до того комична.

Нечего ссориться, хорошие мы люди, у нас честн<ое> разделение в идеях. { Далее было начато: Я кор}

Славянофилы и западники. Петровск<ий> период.

Бал -- прекрасные (см. "Зеленую книжку").

Любители народа. Теория.

К. Аксаков. Народ перейдет разврат. { На полях рядом с текстом: Все приняли, ~ перейдет разврат. -- за пись: Чудный край через Алтай.}

Ибо кто не верит в красоту народа, тот ничего в нем <не> понимает. Не в сплошную красоту народа, а в то, что он уважает как красоту. К тому же в нем свет и мрак вместе. Свет, положительная сторона его такова, что научит нас и возродит весь мир. Мрак таков, что мы, испорченный народ, необходимо должны прийти с излечением. Chacun de nous peut profiter. {Каждому из нас может быть полезно (франц.). }

Но я бы желал, чтоб не с разврата начал народ. { На полях рядом с текстом: Ибо кто не верит ~ начал народ. -- записи: Я Макара, Лев Толстой Каратаева. Вот сущность славянофильства. Со словечками.} <109>

Спасович. Дело это покончено, делу этому месяц.

(Ложь в адвокатах, в суде.)

Есть восторжествовавшие жиды, и есть восторженные жиды.

Полетика.

Базунов -- принимают за американизм.

Хотя американизм<у> можно поучиться

Когда пойдут новые слова, то признак, что новые понятия -- слово "стушеваться".

Заплатить столько -- воля ваша, нельзя воротиться. Разве дать двадцать на сто.

Любители народа, почти все, смотрят у нас на народ как на теорию, и ровно никто его не любит таким, каким он есть. Напротив даже, если... то на фербант, не смею утверждать. {Напротив ~ утверждать, вписано. }

Всё же нам никак нельзя без капиталу, потому что если без капиталу, то нам это никак невозможно.

Нам хоть бы жалость-то этот великий талант оставил: нет, он разбил, загрязнил, стер и это -- как же, дескать, нам без капиталу.

Он кончает, что отец был вполне вправе и даже в обязанности наказать девочку и что после этого наказания она-де вот стала лучше. "Что, дескать, не говорите, а дранье-то вот что значит. Воротиться бы, дескать, попросту к дранью, да и кончено бы дело".

У нас началось с разврата. Чувство рыцарской чести вбивалось палкой. Когда же дошли до того, что Ермолов сказал, отчего же мы не лорды, то ответ на вопрос сей последовал 14 декабря. Что такое 14 декабря? Бунт русских помещиков, пожелавших стать лордами, тем не менее к ним примкнуло всё великодушное и молодое.

Война. Потребность перехвалиться перед другим в великодушии. Скажут -- хвались {хвались вписано } в науке и проч.

Заявить личность есть самосохранительная потребность. <110>

Я убежден, что судьей Европы будет Россия. Она придет к нам с коммунизмом, рассудить ее. И Россия решит вовсе не в пользу одной стороны. Ни одна сторона не останется довольна решением.

Всё в будущем столетии.

Сильных держав не будет, все силы будут разрушены между-усобной борьбой демоса с высшими (у нас и высших-то не будет). Надо быть России готовой. Почему Россия так будет сильна -- об этом потом.

Восточные окраины и Сибирь.

В ближайшем будущем Европа: междуусобная борьба и численность прогрессивно идущего населения.

Папа -- предводитель коммунизма.

У России нет больше врагов и не будет, как славяне.

О Базунове. Американизмы. Наши американцы: Оболенский, Овсянников, Надеин. Бывший помещик, генерал. Кряж оседлых помещиков.

50 лет. Известный цикл идей. Не знаю, почему именно я должен представить, что это духи, если не умею объяснить. Наша университетская комиссия во всяком случае не компетентна, и если собралась, то неизвестно зачем. Если даже все члены ее убедятся, что это не фокусы, а особые необъяснимые явления, то они не сознаются, потому что побоятся Европы: точно Европа на них обращает внимание (непременно).

Если даже и выше моих средств к объяснению, то... {Если даже ее то... вписано на полях. }

Новая поэма. Две великие идеи бунта и смирения, оба требуют подвига, великолепный материал, показатели своего и оригинального, укажете нам дорогу. Le courage de son opinion. { Новая поэма ~ son opinion, вписано. }

О выборах в Париже. Мерило народа не то, каков он есть, а то, <что> считает прекрасным и истинным, по чем воздыхает и т. д.

Про Марея -- о животных. Разум и вера исключают одно другое.

О спиритизме. Un mot de {Одно слово о (франц.). } Сеченов. Фома и математическое убеждение. Фома. Он прибег бы к самой логической и необходимой мысли, при сем всегда рождающейся. Если я не имею сил и средств объяснить это, то еще не значит, что оно не может быть объяснено. Строго. Даже математика. Как вы думаете, математика убедила бы Нероновых мучеников? { О спиритиаме. ~ мучеников? вписано на полях. }

Католичество с коммунизмом... Учением весьма нечистым, так сказать, даже обратно противоположным.

Будь братом ou la mort. <111>

Доходили ли у нас до обмороку-то (адвокаты), хотя и рассказывали что-то про это. {хотя ~ про это. вписано. } Но плакали, кажется, наверно. "Проливали слезы". Хорошо, если он так убежден. Это утешительно даже для человечества. Ну а если притворяется? Уж как тогда грустно, потому что ведь очень может быть, что притворяется (за интерес). И подумать только, что за деньги, как грустно (ну а если не за деньги, то, конечно, почтенно).

И вот под покровом такой несокрушимой и необходимой пользы -- какой разврат!

Давайте подвига, безмерного, невозможного, по инициативы, собственного своего слова -- никакого.

О том, что народ наш был отучен Петром от всякого дела. Не для себя. Если бы для себя, то и для всех. А теперь земства спеться не могут. Мировые посредники: жалование буду брать. 200-летняя отвычка от дела.

Взятка, так что служба обращалась не в дела, а в обделывание делишек.

Мое предсказание: Гамбетта -- республика. Враги -- соседи. Но хорошо ли это? Вряд ли коммунизм не пойдет на сделки. Папа -- на сделки. К России обратятся. Россия служила Европе. Но, верно, к тому времени мы, отученные двумя столетиями от всякого дела, будем самостоятельны и рассудим иначе. И тут: отучены от всякого дела, Петр. {и тут ~ Петр, вписано. }

Гамбетта. Замечательно, что на этот раз землевладельцы захотели республики, хорошо ли? Папа. Все это гадание.

Статья "Голоса", Китай, прежде Китая американцы. Надо брать заране.

Убиты: какие телеграммы из Парижа?

Принадлежит, но не весь. Личность, мы можем знать из частного, человек на столько касается общества, остальное угадываем, но есть то, об чем мы и понятия составить не можем, и это в каждом человеке; да иначе он не был бы такою конкретною {такою конкретною вписано, } особью, личностью. <112>

Правда, кто же заступится за маленьких? Этот вопрос так и остался неразъясненным. Не можем же мы поверить, что истязание начинается со сломанной ноги. Святость семьи.

Лира, капитал.

Но жалость-то нам эту оставьте!

Да-с, а клиента-то сошлют?

Правда.

И вот до чего был доведен талантливый адвокат. Он должен кончить святостью семьи.

Но в чертей веровать не хочу: это было бы слишком глупо и слишком грубо.

(Колокольчики, факт, как бы не существовавший.)

Спасович... Тут нужно или потоньше формулировать, что значит по закону истязанье, или судить при закрытых дверях, или ничего не делать и не судить совсем, если только не сломана нога... Не знаю, не знаю, я не юрист, {я не юрист вписано. } но что-то тут надо сделать. А я только хотел об роли адвоката поговорить. Вот мы их осуждаем за то, что куши берут. Иногда недаром деньги берут.

Гамбетта (коммунары). Потому что они правы. Гамбетта -- загадка.

... Католичество, вдруг провозгласившее огромную идею непогрешимости, другими словами, всемирного владычества (хорошую или дурную, всё равно), но задачу колоссальную, идею древнего Рима, и это именно в то время, когда объединенная Италия обратилась в такое маленькое буржуазное королевство (греческое) по буржуазному шаблону свободы и прав человеческих. Как хотите, а раздавленное умирающее существо, слабое, как мелкое насекомое, и вдруг с такими претензиями (не сдаюсь, умру владыкой), -- это колоссально, это достойно (соединюсь с народом, всё оставили). Это может быть. Эту идею я высказал прежде всех в романе "Бесы", потом я встречал ее в "Теймсе" у нас, -- но, боже, какое несчастье ожидает наших детей, обратятся к нам.

Мы не то время, но о войне, о будущем поговорим (о наших окраинах опять не успел).

Да, было бы смешно, если б не грозило будущим. {Да, было ~ будущим, вписано. }

Я меньше всего верю в чертей. <113>

Если б я был в комиссии, я бы ни за что не согласился признать явление: как я, профессор С.-П<етербургского> университета, и вдруг я признаю явления, когда еще ни один из университетов Европы не признал их, а признали их лишь отдельные лица? Вот почему думаю, что и комиссия не признает: и вижу, да не верю. Это понятно.

Фома.

Раздеть медиума.

Под столом колокольчик, -- для меня всё это ничего не значило.

Люди честные, я не моту заподозрить, а я заподозривал 53 года.

Рассердил медиума.

Разве иезуитство не торговало телом Христовым.

Работники наивны, они дивятся Христу и поверят ему.

Католичество уступят, что они должны идти с мечом (а в этом-то и всё различие). { На полях рядом с текстом: Разве иезуитство ~ всё различив). -- помета: Война.}

Спасовичу. Святыня семьи. Мы, слава богу, еще русские, а не французские буржуа, которые защищают свое семейство и собственность мимо всяких соображений, потому только, что они -- семейство и собственность и составляют у них так называемый Tordre. Нет, мы даем себе отчет и даже в минуту "необходимости" будем действовать скорее по совести, чем по необходимости.

Полноте, г-н Спасович, полноте, образумьтесь, какие тут банковые билеты!.. правда, вы в таком положении.

Отвлекая от настоящего дела, позвольте спросить вас, г-н адвокат: все ли вы случаи тиранства { Далее было: семьи} прикрыли святостью семьи. Можете ли вы сказать, что не стали бы защищать (обвинять) ни за что, пугаясь святости прав {прав вписано. } семьи, и не кощунствуете ли вы здесь против семьи. Семья -- дело столь святое, { Далее было: что} конечно нельзя. Я сам говорил вначале. Но неужели один перелом ноги.

Мне собственно то, что вы про святыню. Я же говорил только про неестественность. { На полях рядом с текстом: Отвлекая ~ про неестественность. -- помета: Здесь.} <114>

Злодейская семья сама себя уже тем разрушила, и в ней не осталось ничего святого и достойного сохранения.

Предположить только, что бог велит во что бы то ни стало, букву.

Вы, повторяю, {повторяю вписано. } отстояли отца, вы хорошо сделали, потому что он не тиран, потому что он действительно любит дочь, которую усыновил, не бросил, за которой ездил, потому что тут лишь { Далее было начато: нет} дурной педагог, случай, наконец, нервы... Нельзя, нельзя за это в Сибирь идти...

Но оставьте же нам жалость.

Да, а коль сошлют...

Вот вам и фальшь, и серьезный, чистый человек, как ястреб, устремляется на ребенка, на девочку, на наши чувства.

Г-н Спасович кончает семьей.

Защита розог.

Ну, розги-то, пожалуй, для очень-то маленьких детей, но желательно было бы и очень маленькие розги, для очень-то маленьких. А, не правда ли? Или, может быть, и розги невелики, не шпицрутены... "Какие это розги, а вот посекли, и хорошо вышло".

Да кто ж за нее заступится? Дайте хоть в печати-то заступиться.

Итак, за дранье? Но тут уж, мне кажется, взыграла лира. Эта черта уж совсем не нужна была для оправдания подсудимого. Может быть, польстить массе?

В самом деле, разрушено семейство, никто не защищен, и все несчастны. {В самом деле ~ несчастны, вписано на полях. } <115>

"Голос". Суббота, 21 февраля, No 52.

В фельетоне о Сванетии, суждение иностранцев о будущности России.

О застрелившихся.

Какое бесчеловечие! И кто мог бы защитить этого ребенка.

Конечно, отец, он тут же сидит, но ведь ему нельзя: его судят с его ребенком, и он, уже естественно, не может сказать ни одного слова. Вот постановка суда. {Вот постановка суда, вписано. } Какая фальшь! Какая неестественность!

Он ее признал, он ее сыскал, он ездил за ней, нашел, усыновил. {Он ее признал ~ усыновил, вписано на полях. }

Розги, дранье.

Но тут уж, мне кажется, пересолил. Тут уж лира. { Вместо: кажется, пересолил. Тут уж лира. -- было: кажется, лира.} Лира-то, впрочем, и прежде {прежде вписано. } во всей речи довольно часто поигрывала. { Было: звенела}

Семья. Здесь я отвлекаю дело от дела Кронеберга, тут злодейства никакого произведено не было.

Но если б злодейство, такое, однако же, которое ускользает от суда. Стали бы вы защищать такую семью? Лучшие буржуа {буржуа вписано. } и не существовали.

Тут искусство изумительное, выше всякой похвалы, если только смотреть как на искусство. Каждое из этих обвинений не выдерживает ни малейшей критики, и сам адвокат знает, что каждый присяжный это поймет. Но наш адвокат психолог, ему знаком склад ума и сердца человека. Пусть каждый тезис не выдерживает критики, пусть каждый присяжный понимает это. <116> Ничего! не боюсь 1 Ибо знаю, что в целом, в группировке достигну впечатления, подействует.

Il en reste toujours quelque chose.

Но ему даже самую жалость надо было искоренить, и вот последнее впечатление, прибереженное...

Не можем же мы быть уверены, что битье по лицу есть самая гуманная вещь.

Я погубил мой No, заняв его весь разбором. Но никто не разбирал этой речи, характер адвокатов -- характер воздействия их на присяжных.

Как ястреб на птичку, крутит ее в своих когтях -- со все^ блудодействием своей отзывчивости. Со всею силою своего отзывчивого таланта.

Он был поставлен в такое положение. Он должен был пожертвовать ребенком, он ее бесчестит, ставит на позор: "Кража, привычки, чернослив..."

Ему бы прямо сказать: вот что эакон полагает истязанием. Не примените же к Кронебергу...

Но это была бы страшная ошибка. Ему этого мало, самую жалость искоренить. <117>

Но ребенок рос не в доме. Эти существа вторгаются в душу, когда выросли с нами! { Далее было начато: Но и}

О, как бы он распространялся о страдании этой девочки и расписывал, если б был ее защитником. Нет, как хотите, а тут что-то грустное.

Не трогайте, не обижайте малых сих.

В этом слове шустрая как бы презрение ко всем ее страданиям.

Дотрагиваться до лица -- не предрассудок, а всегда бесчестие и страшная обида. Что лицо человека есть образ его личности, духа, достоинства. {Что лицо ~ достоинства, вписано на полях. }

Водевильничать, повеселить присяжных. Папы, дескать. Всё это старые дурные манеры (приемы). Это когда-нибудь выведется, внове еще у нас.

Ведь сам же Кронеберг говорил, что больно, зачем же вам непременно, чтоб не больно, а чтоб не сочли за истязание. Но об истязании лишь после речь, а главное дело -- жалость искоренить, чтоб не было: "Папа, папа!" Таким образом, начало сделано, дело передано с ненужными <118> подробностями и даже {даже вписано. } весело.

Или начнут подличать, или грустно умрут, складывая ручки к богу.

Аграфена -- верх искусства, он только прикоснулся, и осталось: воровка, научила девочку, это всякий подумает, дискредитировать свидетеля. Нет, это уже верх ловкости. Этого мы бы с вами не выдумали, читатель. {Нет, это ~ читатель, вписано. }

Эта Титова, может, и преувеличила, по жалость, она полюбила ребенка. Взяла для Аграфены. Это она выдумала. Г-ну Спасовичу это ничего не значит. Но тут, собственно, лира, а не человек.

Да ведь она это выдумала. Ведь подбили { Было: заставили же ее} говорить: "Je suis menteuse, voleuse, и папа меня сек не больно". Что же сделалось? Где в самом деле власть отеческая?

Перед этим: ножки {ножки вписано. } обварила горячим варом. Эта школа изворотливости ума. Это самое полное проявление самой блудодейственной отзывчивости. Это школа извращения { Было: а. Эта школа извращения б. Начато: Это постоян<ное> извращение} здорового {здорового вписано. } чувства и нравственных правил, постоянная, неустанная, по мере надобности, {по мере надобности вписано. } в виде государственного установления и возведенная в принцип, -- о, никогда еще не было ничего развратнее, развратительнее и циничнее в земле русской. {в земле русской вписано. } Это школа разврата, возведенная в доблесть и воздвигнутая торжественно для всеобщего подражания. { Вместо: и воздвигнутая ~ подражания -- было: в подражание} Переметные сумы.

Я в этом ничего не смыслю, я не юрист.

Семья: Возводите это в принципы за границей. А у нас -- никакая из святынь наших не боится свободного исследования, знали ли вы это, г-н Спасович. Ну так знайте. { На полях рядом с текстом: Семья ~ Ну так знайте. -- помета: Здесь.} Мы русские и гордимся нашими особенностями. Наше православие само переводит Библию. У нас нет святынь quand même. {несмотря ни на что (франц.). } Святыня наша -- наша вера, святыня -- наша правда <?>. Мы хотим, чтоб святыня наша была настоящая святыня, а не условная, не то пусть не стоит, не стоит она того. Мы не станем отстаивать наших святынь, когда перестанем верить в святость их. {У нас ~ в святость их. вписано на полях и между строк. }

Кажется, я один из всех, первый назвал вещь своим именем. Я не посягаю на адвокатство в принципе, нет, а на то, во что оно обратилось у нас. Мы же всё щелкали языком и похваливали. <119>

Пусть каждый обрушится на меня всею массой презрения и негодованья. Ничего-с! Я ничего не боюсь, знаете почему? А потому, что каждый из вас, оставшись потом сам с собою, все-таки скажет про себя: "А ведь он прав". С меня и довольно.

Самовар, обварила ручку. Дайте ему, и как он завизжит. Он приплетет и банковые билеты. "Он, дескать, подрастет и украдет банковые билеты". Гнев, среда... отзывчивость... И приговора достиг бы. Стипендии имени ее бы достиг, и публика аплодировала бы за то, что грудному ребенку не обварила, а варила руку.

Надо же милой лирочке поиграть-позабавиться, ну вот и позвенела, и вышел эксцесс.

Петя-мальчик

Сел на стаканчик,

В дудочку заиграл,

Мамашеньку утешал.

Как вы требуете от вашей маленькой, чтоб она сделалась святой. Да вот вы и большой, и со всем умом вашим не можете святым сделаться, лжете и отзываетесь. (Я ко всем и всякому обращаюсь, а не к одному г-ну Спасовичу.)

Удовлетворяющие клиентам, бедные, несчастные.

Я погубил мой No, но пусть не останется без протеста.

Нет, г-н Спасович, не вводите к нам этих дрянных правил.

Я не г-ну Спасовичу возражаю, а г-на Спасовича { В рукописи: г-ну Спасовичу} вне обстоятельств могут не понять, могут подумать, что он серьезно. <120>

"Это идеал!" -- скажут.

И неужели же все установления в теперешнем состоянии общества должны быть непременно одержимы параличом и проклятием.

Перед социализмом стыдно!

Мы не золотого века хотим, а только чтоб быть почестнее!

Потому что есть всему мера и всему черта.

Март. О войне и о Европе.

Об анонимных письмах.

О распределении читателей по губерниям, выводы.

"Анна Каренина".

"С.-П<етербургские> в<едомости>", 29 февр<аля>.

"Москов<ские> ведомости", No 55, середа (о лесоразведении).

"Новое время". Четверг, No 5 (князь Дадьян и Николай).

Оскорбление.

Необразование.

Один из местных Вагнеров (справиться).

"Новое время" о Брюллове (не любил "Историю" Карамзина), No 6 (а в 5-м No о высоком значении Добролюбова).

Фельетон Суворина в воскресенье, 7-го марта. "Новое время", No 8 (о Каткове), а в No 7 -- или 6-м -- об высокой образованности Брюллова за то, что ему не понравилась "История" Карамзина.

"Московск<ие> ведом<остю". Суббота, No 58, 6-е марта, о въезде дона Карлоса в Англию.

NB. О превосходстве полптич<еских> статей в "Моск<овских> ведом<остях>" пред всеми прочими (справиться с прежними выписками в этом роде).

"У нас сейчас есть Лев Толстой" и т. д. Не говоря ни pro, ни contra {ни за, ни против (лат.). } про существенное значение стихов, сами эти стихи до того странны { В рукописи ошибочно: странно} и до того неясны, {и до того неясны вписано на полях. } до того как-то неупотребительны, что появление их в таком издании, как "Р<усский> вестник". .. "Сей лев" -- каламбур ли со Львом {"Сей лев" ~ со Львом вписано на полях. } -- или о породе его: как лев-автор, как лев -- писатель романов, но это будет неуклюже, писатель романов с силою льва, но тогда что значит "породы царской".

А какофония, прочтите-ка стих:

У нас сейчас есть Лев Толстой --

С чем-то непрожеванным во рту.

Английские религии без Христа и бога, по Победоносцеву.

В "Голосе" (No под синими книгами) сказано, что русск<ий> человек дрянь, но и т. д. Нет, я этого не говорил.

Явления бегают за наукой, наука бежит от явлений.

Из статьи Аксакова. <121>

"Новое время", No 9, 8-е марта. Заметка "Москов<ских> в<едо>-м<остей>" о лесоразведении (поменыпе-де рвения), отвечать: напротив -- больше рвения.

Пятница, 5-е марта, No 63, "Биржевые ведомости", в фельетоне Заурядный читатель про Островского.

Что лучше: добро или зло? Решение ему -- человечество.

Главное. Жидовщина. Земледелие в упадке, беспорядок. Например, лесоистребление, делают сделки денежные жиды (обед с десерта). Фет: о выпахивании. {Фет: о выпахивании, вписано на полях. } Признак: тогда усаживается что-нибудь твердо, когда твердо стоит земледелие. (No. Ни того, откуда придет земледелие, с чем связано -- мы не разбираем.) Тогда явятся и лучшие люди. Откуда явятся? Дворянство ли, семинаристы ли, или сами собой из землетрясения выскочат.

Откуда же внешний толчок придет -- воина.

О войне вообще.

Затем Европа и, может, об окраинах.

NB. Герцеговинцы. "Новое время" по "Москов<ским> ведомост<ям>", No 12. Статья Суворина о плюсовой литературе. {Статья ~ литературе, вписано на полях. }

Сыскать историю.

О святом Ниле Сорском и о собственности. "Новое время", 8-е марта, No 9.

"Голос". Вторн<ик>, 9 марта, No 69. О ловле рыбы в Ильмене (купчишки, государственное дело, как же без капиталу. О движении русских войск в Средн<ей> Азии. Английские газеты).

В "Нов<ом> времени" о петербургс<ких> чиновниках (гигиена) из журн<ала>4 "Здоровье".

Сход<ить> в Академию, в маг<азин> Овчинникова, в воспитательный дом, в подвальные этажи. { На полях рядом с текстом: Сход<ить> ~ этажи. -- помета: Здесь.}

Война иногда лучше мира: ввернуть встречу Ильи со каликою Иванищем.

(Олень, басня Езопова.)

Люди лучшие: и неужто таков закон, чтоб всегда были Иванищи -- среда. Откуда возьмутся. <122>

Встреча с 104-летней старушкой.

(Оставь на погляденьице.)

(Пятны на солнце.)

(О паспортах, вредящих производительности в России, передовая "Москов<ских> ведом<остей>", No 59. Воскресенье, 7 марта, NB.) Отыскать замечание Победоносцева о паспортах (паспорт -- защита).

Паспорт зависит от общины и от воли ее, а община связана лишь всего более финансовой круговой порукой.

Сохранить общину с входом и выходом свободным, по крайней мере до известного времени.

"Гражданин" от 7 марта (о переводе Библии вновь с еврейского на славянский).

О том, что Россия постоянно жила для Европы. И, уж конечно, реформа Петра послужила гораздо больше в пользу немцев, чем русских (см. выше).

"Новое время", No 3 ("Гражд<анин>", 7 марта) -- выписки из "Молвы": письмо крестьянина о телесном наказании. NB. Подделка. Телесное наказание розгами, по всей вероятности, прекратится не ранее как с совершенным истреблением лесов Европейской России, то есть, значит, продержится по крайней мере еще лет пятнадцать. Ибо, кажется, совершенное исчезновение деревьев последует всё же не ранее 15 лет, несмотря даже на крики газет, что нельзя стеснять, что будем с медведями. {Ибо, кажется ~ с медведями, вписано. }

Побольше бы чувства, сердца, да действительного, а не то чтоб только в литературе.

Перечитать материал.

Старушка, 104 года.

Гадание в карты, валет.

Лизавета Кузьминичиа и дрезденская мадонна.

Нянюшка Алена Фроловна.

Генерал -- высунул язык.

(Лизавета Смердящая.)

Илюша и Иванпще.

Спиритический сеанс 13 февр<аля>. О Фоме Неверном.

Язык в зеркале.

Если есть какие идеи на Западе, то они лишь социальные, коммунистические (новая вера, новые основания нравственные, старые отвергнуты, напрасно Н. М<ихайловский> сердится за то, что атеисты). { Далее было начато: Но есть}

"Голос", No 70, среда, 10 марта, из Америки о среднеазиатском вопросе"

"Голос", No 71, 11 марта, четверг, известия о сечениях, о Купернике и проч.

Строгая статья о спиритской комиссии. <123>

"Новое время", No 12, 11 марта. Четверг. Литературное обозрение (бестолковщина). О плюсовых идеалах. Там же: мнение о герцеговинском вопросе всех газет ("Московские ведомости").

"Что такое лучшие люди?" и т. д. (слова, которыми начать статью) или "Вред или польза войны?" Какая дичь вопроса и т. д.

Программа peut être, {возможная (франц.). } "Новое время", No 13, пятница 12 марта (о Восточном вопросе -- смешное решение). О спиритизме и о том, что он глубже лекции Менделеева и что глубина его лежит в шатании современных людей и т. д. А не современных? Так ли это, как вы думаете? Тут искание нравственного успокоения при потере религии -- и вот где настоящая глубина. { На полях рядом с текстом: Тут искание ~ настоящая глубина. -- запись: Идолище.} А успокоиться и не шататься не так-то скоро можно. В чем лучшее и что лучшее, вот вопрос. То же "Новое время" о плюсовых людях... Где их взять? Где хорошие люди? { Далее было: где идеалы} Хорошие люди соприкасаются с идеалами. Во Франции -- в "Misérables". В твердой Англии -- Диккенс, идеал его слишком скромен и незамысловат. В наше время поднялись вопросы: хорошо ли хорошее-то? Хорошо ли, например, терпение и смирение Христово? Как должно устроиться равенство людей, -- через любовь ли всеобщую, утопию, или через закон необходимости, самосохранения и опытов науки. Но в Евангелии же предречено: что законы самосохранения и опыты науки ничего не отыщут и не успокоят людей. Что люди успокаиваются не прогрессом ума и необходимости, а нравственным признанием { Далее было начато: кра<соты>} высшей красоты, служащей идеалом для всех, перед которой все бы распростерлись и успокоились: вот, дескать, что есть истина, {и успокоились ~ есть истина вписано. } во имя которой все бы обнялись и пустились действовать, достигая ее (красоту). Как требовать от литературы нашей идеала положительного. С Петра народ на фербанте, а в нас самих мы резуверились. Белинского спасли будущие грезы: науки и новых оснований. {С Петра ~ новых оснований, вписано на полях. } Я сказал, что ждать от народа, от православия. Я указал на Тургенева и проч. Но это лишь попытки, намеки. Возможнее рисовать реальные фигуры страдальцев от внутреннего недоумения. Увы, я всю жизнь писал это. Существуют, правда, типы Каратаевых, -- но это лишь народ. Существует семейство, изображенное Львом Толстым. Но семейство это преходит. Что же вы подразумеваете под плюсовыми достижениями. Вы не в состоянии будете объяснить это. Потугин. Взгляните на Потугиных, -- вам поневоле придется остановиться на литературе Дела. Но у них потому и талантов нет, что дело еще не разъяснено и что оно пока еще лишь мечта.

Свалившийся и придавивший кирпич ("Бесы").

Шатание наше от вторгшейся к нам Европы, а если уж Европа шатается, то как не шататься нам? Свалившийся ~ не шататься нам? вписано на полях. {} <124>

Кстати о спиритизме. Сеанс 13-го февраля. Отвращение от чертей. Факиры. Чудо, тайна. Масоны.

Вопрос герцеговинцев. Славяне. Византия. Православная империя. Славяне и их отношение к нам.

Война. Война вообще. Война носится в воздухе, в будущем, дети наши. Все европейские недоумения должны решиться даже в нынешнем столетии.

"Глубокая тишина царила в Европе, когда Фридрих Великий" и проч. Папа -- и проч. Франция. Она не выжила. Она носит идею -- коммунизм. Она была обманута христианством, утомилась и отвергла его, отвергнув завоевателей. Теперь она хочет сама решить и хочет делиться. Но делиться нельзя, то устроиться разумно, научно и человеколюбиво, любя друг друга, работая и живя друг для друга -- и будучи крепки один другим. Одним словом, та же церковь, религия, храм, но без Христа. Забыли только, что всё это утопия. Не знают, хлебом ли одним. {Забыли ~ хлебом ли одним, вписано на полях. } Научно, без религии, -- но человек не захочет отдать своих стеснений за хлеб, -- возможности нет представить разрешение. Между тем начинена вся Европа. И дети наши увидят. А не пойдет ли папа. Я говорил в романе "Бесы". Тогда всё рухнет об Россию. Вот тут мы должны быть целы и выставим православие.

Потому что спиритизм отвечает огромной массе людей, как и легкомысленно верующих, так и праздных на чудеса, так и просто глубоко верующих (Прибыткова).

У нас ученые вряд ли найдут столько храбрости, чтоб подтвердить явление.

Не возрастет ли и не очистится ли наше православие в представителях и предстоятелях его в борьбе с этим учением. <125>

Разговоры со столом, как с интеллигентным лицом, отвратительны, ибо грубы. Человек, стыдящийся поверить будущей жизни, преклоняется перед несколькими звуками и верит!

Явление подымающихся столов -- надо проверить. Любопытно тоже, почему, если это духи, они так слабы, капризны, непременно стол, при таких условиях раздражают душу и нервы.

Древняя трагедия -- богослужение, а Шекспир отчаяние. Что отчаяннее Дон-Кихота. Красота Дездемоны только принесена в жертву. Жертва жизни у Гете. Но этого мало: обществу надо действительного счастья и моленья, -- плюсовые ли типы Шекспира. Шекспир наших времен тоже вносил бы отчаяние. Но во времена Шекспира была еще крепка вера. Теперь же все действительно хотят счастья. Надо всем науки. Но наука еще захватила так мало людей. {Но наука ~ мало людей, вписано на полях. } Общество не хочет бога, потому что бог противоречит науке. Ну вот и от литературы требуют плюсового последнего слова -- счастья. Требуют изображения тех людей, которые счастливы и довольны воистину без бога и во имя науки {без бога и во имя науки вписано. } и прекрасны, -- и тех условий, при которых всё это может быть, то есть положительных изображений.

Если хотите, человек должен быть глубоко несчастен, ибо тогда он будет счастлив. Если же он будет постоянно счастлив, то он тотчас же сделается глубоко несчастлив.

Афоризм Прутк < ова >. Счастье не в счастье, а лишь в достижении.

Чувство гармонии природы, как у Гете. {Если хотите ~ как у Гете, вписано на полях. }

Математическое верование самое трудное уверяющее. Фома уверовал потому, что желал уверовать. Я не желал уверовать и не поверил. Стуки (машинкой, и одно подозрение, хотя я и никого не мог заподозрить) не действовали на мое сердце, ровно на звон под столом и поднятие и проч. (надо проверить). Но если б я желал уверовать, дело было бы иначе. Я, впрочем, не видел высших тайн. Факир не торжественность и мальчишество чудес. {и мальчишество чудес вписано на полях. } Повесть в Париже -- все смеются. Осужден мировым судьей.

Спиритизм -- какая глубокая чья-то насмешка над людьми, изнывающими по утраченной истине, и тут кто-то говорит: постучите-ка в стол, и мы вам, пожалуй, ответим, что вам делать и где ваша истина. <126>

"Наше общество шатается". Это легко лишь сказать, но в дисгармонию его никто не хочет вникнуть. Старые писатели даже и не понимают, критики тоже. Молодой человек собирается и читает Евангелие, другой изобретает религию, проповедует нигилистам, бежит в Америку, жена { Было: женщина} его слушает курсы. Всё это исключения, скажете вы? Так ли? А где же ваше неисключение-то, эти { Далее было начато: прися<жные>} жиды нажившиеся, эти присяжные поверенные? (Куперник.) Шатаются! Да ведь самая эта шатость есть чрезвычайное знамение. На чем же, вы думаете, они установятся? На науке? А где же установилось что-нибудь на науке? В Европе держатся и лепятся еще на старых отживающих началах, а другая половина людей кричит, что надо прочь эти начала, и ужасно шатается {и ужасно шатается вписано. } и т. д. (земледелие, NB).

Дело это далеко не решено.

Шекспир -- поэт отчаяния. Где примирение. { Далее было начато: В} Было в вере, но вера утрачена, в чем же, где этот муравейник? Не у масонов ли? Право, мне мерещилось всегда, что у них какая-то тайна, адово разумение, { Далее было: но такая-то} тайна муравья. Но такая тайна равносильна обращению человека в муравья, коли дан разум. Да и человек не захочет муравьиного гнезда. Предположится наукой найденный муравейник. Потребуются лишения, условия, ограничения личности. Для чего я стану ее ограничивать. Для хлеба. Не хочу хлеба, и взбунтуется. И еще долго пройдет, когда встанет человек. {И еще ~ человек, вписано. } Я хочу не такого общества научного, научного вписано. {} где бы я не мог делать зла, а такого именно, чтоб я мог делать всякое зло, но не хотел его делать сам (выписка из "Подростка", Атеизм). Смотри: Кайданов.

Из любви к человечеству? Кстати, в Англии вера без бога, в человечество. Но ведь это то же самое.

Слушайте: выписка из Атеизма не то ли самое?

Один человек, который следпт за этим, рассказывал мне. что в Англии есть веры (секты) и т. д.

Выписка о воспитательности протестантизма и о встрече дона Карлоса.

NB. Словечки в синих книгах.

Дон-Кихот:

Полон чистою любовью,

Верен сладостной мечте --

и тут вдруг Николай и Дадьян.

Тогда поездка была важным делом, тогда не было железных дорог.

Несчастливость и одна мысль о том, что он искоренит, -- это ее убило задолго до железной дороги, обошедшей втрое на версту, или до откупов.

Кончить войну этими словами о зле. Да ведь вы проповедуете братоубийство. Может быть, нет. Это только жертва жизнию. Когда будет рай. Видите ли, рая не будет, но будет наука! Вот видите ли, я не хочу муравейника. NB. (Зло.) <127>

Вопрос герцеговинский, так как он стал, Россия, разумеется, не сможет разрешить без объявления войны, но к тому не пришло время. { Далее было начато: Чту<т>}

Английская секта. И верят в бога, но чтут как бывшую веру { Далее было: в} человечества. Это действительно есть обоготворение и обожание человечества, удивительная любовь, я был прав. Атеизм, любовь и грусть.

"Московск<ие> ведомости", март, 4, No 56. Передовая по поводу брошюры Чихачева, много вздору. { На полях рядом с текстом: "Московск<ие> ведомости" со вздору. -- помета: Здесь.}

"Московские ведомости" бесспорно самая основательная из наших политических газет, {бесспорно ~ газет вписано на полях. } говорят, что, пока Россия и Пруссия в дружбе и занимаются своим делом, не будет столкновения. Но уж одна эта постановка вопроса намекает лишь на пока, следственно, не отрицает худого во времени. Весь же вопрос в том: когда это время будет.

Восточный вопрос переменил центр тяжести, он не в Париже, не в entente cordiale {сердечный союз (франц.). } и даже не в Англии. Семя его перелетело вихрем обстоятельств на берлинскую ниву, и что же в том, что он глубоко еще закопан в земле: природа возьмет свое, и зерно даст росток.

В<осточный> вопрос теперь в Берлине, да и всё теперь таится и гнездится в Берлине. Приписывают же "Москов<ские> ведомости" даже и установление республики Бисмарку. {В<осточный> вопрос ~ Бисмарку, вписано на полях. }

Удайся республике установиться и дать благосостояние, и вот на пее и закричат тогда французы: зачем же, дескать, сильная республика не хочет возобновить наши потери. И вот опять { Далее было начато: всяко<е>} правительство принуждено будет объявить войну, чтоб утвердиться, именно чтоб показаться твердым и доказать, как оно твердо и сильно. Всё это произойдет по логике вещей. А коммунизм -- и чтоб отвлечь общество от страху и грустных мыслей?

Эта боязнь Германии возмездия от Франции есть пока гарантия нашего мира (то есть нашего с Германией).

Мне говорили, что Кириллов не ясен. Я бы вам рассказал про Малькова. Недоконченные типы. Текущая жизнь, слово Гончарова. Придавленные камнем из "Бесов" и т. д.

Искреннее.

Маршал Себастьян. Теория превосходная, то есть что французу ни в каком случае не надо желать быть англичанином, а каждому надо быть в своем виде. К Потугину.

Война и будущие идеи Европы. Коммунизм. Падение Бисмарка. Папа. Россия -- оплот -- всё фантазия. Правда ли, что у нас ружей мало? Правда ли, что еще только <?> в Черном море в 3, в 4 миллиона? { Далее на стр. 129 -- 130 замыслы романов "Отцы и дети" и "Мечтатель" (наст. изд., т. XVII, стр. 6 -- 8 ). } <128>

Реальность и истинность требований коммунизма и социализма и неизбежность европейского потрясения. Но тут наука -- вне Христа и с полной верой. Должны быть открыты такие точные уже научные отношения между людей и новый нравственный порядок (нет любви, есть один эгоизм, то есть борьба за существование) -- науке верят твердо. Массы рвутся раньше науки и ограбят. Новое построение возьмет века. Века страшной смуты. { Далее было начато: Деспотизм за кусок. Всё св<едется>} А ну как всё сведется лишь на деспотизм за кусок. Слишком много отдать духа за хлеб.

Если любить друг друга, то ведь сейчас достигнешь. Чтоб любить друг друга, нужно бороться с собой, -- говорит церковь. Атеисты кричат: измена природе. Бремена тяжкие, тогда как это лишь наслаждение. А затем римская церковь прибавила: не рассуждать, слушаться, и будет муравейник. Науку приняли за бунт.

Папе стоит сказать: {Папе стоит сказать вписано. } да, друзья мои, вы братья, но если вас не хотят братья, то ведь мир нелеп. Ou la mort. {Ou la mort, вписано. }

Коммунизм произошел из христианства, из высокого воззрения на человека, но вместо самовольной любви нелюбимые берутся за палки и хотят сами отнять то, что им не дали не любившие их. В этом виновна римская церковь. Человечество хоть с отвращением повиновалось ей, но до науки. Она восстала, { Далее было начато: а энц<иклопедисты>} и, когда наступило время, энциклопедисты стали проповедовать людям и всему миру, что она настала и что можно обойтись без церкви и без Христа. Тогда последовала революция, она довольствовалась очень малым, но потом социализм.

Наука в нашем веке опровергает свое в прежнем воззрении. Всякое твое желание, всякий твой грех произошли от естественности твоих неудовлетворенных потребностей, стало быть, их надо удовлетворить. Радикальное опровержение христианства и его нравственности. Христос-де не знал науки. { Поверх текста: всякий твой грех ~ не знал науки -- запись: Сам Христос велит, и еще долго пройдет, пока... Смотри.} Непременная потребность новой нравственности (ибо единым хлебом не будет жив человек). Собственность, семья, уверяют они, держалась лишь на старой нравственности. Закон науки { Не зачеркнутый вариант: необходимости} или закон любви? Но закон науки не устоит, не стоит того хлеб. А приняв закон любви, придете к Христу же. Вот это-то и будет, может быть, второе пришествие Христово. Но пока что перенесет человечество?

Мы увлеклись и нафантазировали, но знайте, что всё это случится, или по крайней мере начнет случаться, при нас. Как падут Бисмарки. Всё застанется врасплох. Россия. Православие. Посм<отр>ите, что такое православие. Герцеговинцы -- решения газет и проч.

Ждать смирения, то есть победить зло красотою моей любви и строгого образа воздержания и управления собою.

Распаль в палате. О любви к ближнему.

Все ваши проклятые вопросы верны. Смирение вовсе не сила!

Все пороки ваши лишь от обстоятельств и от среды. А потому прочь эту среду и создать новую во имя науки. Всё это правда, наука только лишь начинается. Нет бога, потому что отыскать его негде (г-н Шкляревск<ий> рука).

Заметьте, No, тут прямо учение об уничтожении воли и уменьшении личности человеческой. Вот уж и жертва людей науке.

Наука есть дело великое, но всего человека она не удовлетворит. Человек обширнее своей науки. Это Евангелие. {Распаль в палате, ~ Это Евангелие, вписано на полях. } <131>

"Новое время", No 15, "Церковно-обществ<енный> вестник" о спиритизме.

"С.-П<етербургские> ведомости" об священнической одежде.

"Голос". Воскресенье, 14 марта, No 74. Монстрюозностъ сообщений.

Политика.

Литературн<ая> критика.

И разные случаи.

"Московск<ие> ведомости", No 65 (13 марта). Передовая статья о герцеговинцах.

"Биржевые <ведомости>", No 72. Воскресенье. О Купернике.

Большой разлад в спиритизме. Сомнения нет, что скоро прочтем в газетах взаимные обвинения.

Длинная рука в Париже. Желающие веровать уверуют, не желающие будут смеяться.

Поутру 15-го программу. Войну пересмотреть.

Вместо красоты людей в типах красота правил, и дурной человек, делающийся вдруг прекрасным в обороте жизни при наитии нормальных, естественных чувств. Это христиански -- хорошо.

Если же литература обратная (дела), то, разумеется, ничего не будет, как ни старайтесь.

"Пострадать хочу!"

В "Голосе", 15 марта, No 75. Хвалебный гимн целости и зрелости французской республики. Но забыли, что республика вечно будет в подозрении. И что у президента в голове (которого так чтит армия, с удовольствием замечает "Голос") ни одной политической мысли в голове, кроме j'y suis et j'y reste. Да и вечно суждено быть тому во Франции, что каждое правительство прежде всего должно заботиться о своем водворении и укоренении и, стало быть, лишь 1/2 сил своих может употребить на Францию, а остальное всё на себя. Тут пример Наполеона II 1-го. <132>

"Голос", No 75. Смотр<и> отмеченные чертой места. Мы наиболее сочувствуем республике, потому что сочувствуем свободе. Кто наиболее может быть свободен, так это мы. У нас нет спору о власти... Власть могла бы дать у нас все льготы... и если до сих пор что мешает тому, { Было: сему} то это без сомнения наш европеизм.

У нас настоящий свободолюбец должен быть наиболее монархичен. Вот наша сила политическая, и мы должны на нее опереться, чтобы употребить ее в дело.

Гамме. Не имея идеалов, то есть не имея добрых желаний, каким образом мы можем стать честны, -- у меня же есть шанс, а вы шансу не оставляете. Надеюсь, вы на мое возражение не рассердитесь.

Гамме. Читал о Купернике прежде. {прежде вписано. } Читал "Голос" (о пучке фактов), читал о плюсовых. Всё о древней литературе (богослужение). О новейших, об литературе отчаяния, об общечеловеческой правде Льва Толстого. Выписка. О Дон-Кихоте. О Шекспире, Диккенсе. "Misérables" (единственный идеал), у Диккенса -- не идеал, у нас -- "Отрочество", у Тургенева -- "Дворянское гнездо". Романы дела, к сожалению, не удались. Прекрасное в идеале недостижимо по чрезвычайной силе и глубине запроса. Отдельными явлениями. Оставайтесь правдивыми. Идеал дал Христос. {Идеал дал Христос, вписано. } Литература красоты одна лишь спасет. Где наши лучшие люди. Читал анекдот о Розене. Читал о факирах и принце Вельском. Читал о спиритах. Правда отношений, где критериум: была вера. Затем разные гуманные чувства -- все из веры вышли. Затем неправда -- правдой. {Читал о факирах ~ правдой, вписано. Далее было: Старушка.}

Читал No "Голоса".

Много о герцеговинцах. О войне.

Республика. Коммуна. Все начинено. Закон необходимости и закон Христов. Церковь протестантская, выписка -- и богослужение атеистов. {Церковь ~ атеистов, вписано на полях. } Лучшие люди. Проклятые вопросы. А потому не может быть литературы. И потому могут писать { Было: пишут} лишь литераторы, еще верующие в вековечный порядок. Шатающиеся -- да, но шатание это не временное, не одно русское.

Старушка.

Значит, план тот: что и как читал: одно за другим. 16<-го>, завтра утром, о лучших людях и о войне -- приискать. { На полях рядом с текстом: Значит, план ~ приискать. -- пометы: Здесь. NB.}

Читал о спиритизме, о священнических одеждах, читал о въезде дона Карлоса.

Шекспир еще при Христе, тогда разрешалось, теперь же неразрешимо и обратилось в литературу. Тревожили отчаяние, вопросы. Сам читал. {Читал о спиритизме ~ Сам читал, вписано на полях. }

Шекспир еще при Христе. Тогда разрешалось. Теперь неразрешимо и вновь выступило. Гамлет. Дон-Кихот. Проклятые вопросы (смотр<и>.) Не знают, что правда, что нет. Богослужение в Англии. У нас пишут те, которые верят (выписка о протестантах). Лучшие люди, дворянство, банки, -- выступят лучшие люди откуда-то, что-то скажут, с чем-то придут. Дело, Писаревы хотели поскорее решить, но не удалось, да и мало таланту. На Западе у безмерно талантливых писателей, у Жорж Занда, тоже не удалось.

Офицера Дружинина. Вот уж подлинно идея, попавшаяся Иванищу. {Офицера ~ Иванищу. вписано. } <133>

Во Франции желание жить и коммунизм с богослужением.

Отделаться одной, так сказать, научно-экономической необходимостью, кроме задачи найти разрешение муравейника, ведь вы потребуете жертв, а согласится ли на них личность человека. Без богослужения нельзя, я богослужение, в самом широком смысле. Атеизм и богослужение человечеству.

Выгодой не возьмешь, надо богослужение. {Выгодой ~ богослужение, вписано на полях. Далее было: Стрелял для эффекта.}

Куперн<ик> так, для внушения ямщику, для эффекта.

Вот вы увидите, что дело кончится пустяками, а впрочем, дело забавное.

Всякая нравственность выходит из религии, ибо религия есть только формула нравственности.

Калика Иванище судит о Христе, о нелепости того, что он заплакал, воскрешая Лазаря.

Старушка. Если этот факт рассказать художественно, то есть вдохновился бы им великий художник, то могла бы выйти прехорошенькая картинка, { В рукописи: картинку} с мыслию, с умением и даже с "проклятыми вопросами", но под обаянием картинки вы не побоитесь проклятого вопроса.

Кроме проклятых вопросов -- есть наши вопросы, тоже проклятые. Наприм<ер>. Откуда к нам придут теперь лучшие люди? Дворянство ли, народ ли (Фадеев), но в народные идеалы не верят многие и не знают их, даже говорят, что лучше совсем не надо идеалов.

(Полунаука, Россия, полунаука.)

Калика Иванище есть средина, полуобразование. Калика Иванище ученый, литератор, -- он пишет о чем угодно. (О Христе, заплакал, как пример решений.)

Да откуда он узнал, что "надо немцев бить". О войне, нет, эта война мне не дается.

Но вот суждение о войне.

В следующ<ий> раз о войне, о Европе.

Роль дворянства, Фадеев, идеал.

Иванище теперь решает, а прежде решали сильные и лучшие. Скажут, что пусть и теперь решают лучшие люди. Да так и есть, и за ними всегда окончательное слово, но Иванище многого не понимает, оттого много смуты.

Сакс, имеющий возможность знать (и по уму и по гуманности своей), во что обратится для нее этот шаг. <134>

1) Гамма. { Далее было: 2) В "Молве" письмо о розгах. На полях рядом с этим текстом помета: Читал.}

О доне Карлосе, маршал Себастьян. { Далее было: 3) о князе Дадьяне, Митрофании, об одеждах священников.}

4) О факирах.

8) О калике Иванище (полуобразование).

5) О Купернике -- 3.

6) О титуле королевы Виктории, серьезно свидетельствующем о серьезности опасений (уж мотивированный тем титул).

О спиритизме (всё) --9 + 4. Читал о пучке фактов -- 5.

7) Читал о плюсовой литературе -- 10. (Коммуна.)

О герцеговинцах.

И о европейских делах.

Слышал и о старушонке.

11)0 краже у австрийского посланника.

Кайданов.

12) Война.

13) Старушка. Иванище ли это говорил или Илья.

Пучок Езопов, Куперник, пучок фактов. О спиритизме. Калика Иванище. О воине. И закончить Европой слегка.

Москва -- 3-ий Рим.

Петерсон -- 5.

6-е. О войне. Герцеговинцах. Коммунизм и Европа.

Вера атеистов, протест первых <?>.

Читал-де о титуле, об одеждах священников. О краже у австрийского посла<нника>. Читал кое-что о Митрофании.

Калика Иванище и спиритизм.

Выкачивать воздух. Решение научное в противуположность нравственному: не воруй. {Москва -- 3-ий Рим. ~ не воруй, вписано на полях. }

Мне кажется, литература нашего периода кончилась. Гадательная литература утопистов (дела) ничего не скажет и не найдет талантов.

Опять на народные силы, когда народ, как мы, твердо станет (но когда это будет), он проявит своего Пушкина.

А затем что-нибудь рассказать.

Сегодня я { Далее было начато: сстре<тил>} сделал довольно любопытную встречу.

Война. У нас много казенных понятий, так и о войне.

Иванище всегда любит и наклонен произвести скорее окончательное решение.

Литература дела -- это, так сказать, аристократическая литература образования, { Далее было начато: бредн<и>} хотя и об народе, -- это только {это только вписано } бредни господ и госпож о всеобщем равенстве и проч.

Подойдет ли весь человек под рассудок и под выводы науки. Захочет зло делать и сам оставить самовольно церковь атеистов.

Атеизм из "Подростка". { На полях рядом с текстом: Подойдет ли ~ из "Подростка". -- запись: Коммунизм.}

Союз всех властей против католичества. 1-е. Война.

2) Обозрение, Мак-Магония, Гамбетта -- соседи.

3) Папа. Союз всех властей против католичества.

4) Пойдет в коммунизм. Коммунизм. <135>

Происхожден<ие>. Коммунизм. От падения победителей. Демос. Религия <?>. О раздроблении собственности. Римская церковь. Коммунизм, даст ли разум нравственные законы, захочет ли человек жить без моления. Церковь атеистов. Знает ли наука натуру человека. За хлеб захочет ли отдать жертвы. Значит, всё еще теория. Правее всех утописты. У них всё же {У них всё же вписано. } закон любви. Атеизм из "Подростка". Луи Бланы и Распали -- и раздраженные коммунары. Зачем у нас Михайловский. Это закон. Католическая церковь может сделать последнее блудодеяние. А между тем нужны понятия нравственности, где их взять: собственность, проклятые вопросы почти все решены антихристиански. Надежда на науку. {А между тем ~ на науку, вписано на полях. }

Закон разумного соглашения и закон своеволия: то есть пусть я делаю зло.

В следующем No -- как у нас отразились плюсовые запросы: война.

NB. Но влияние науки в нашем веке, еще щепки.

Закон разумной необходимости есть первее всего уничтожение личности (мне же, дескать, будет хуже, если нарушу порядок. Не по любви работаю на брата моего, а потому что мне это выгодно самому).

Христианство же, напротив, наиболее провозглашает свободу личности. Не стесняет никаким математическим законом. Веруй, если хочешь, сердцем. { На полях рядом с текстом: Закон разумной необходимости ~ сердцем. -- помета: 153}

И по христианству, и из самих слов Христа можно тоже вывесть, что любовь есть выгода, по крайней мере принимать выгоду, но делаю я всё же не для выгоды, а для любви. Не хочу зла и т. д.

Церкви атеистов -- Луи Бланы, коммунары, правы, возмездие.

Бисмарк не устоит, разобьется о Россию. Православие. То-то православие. Петерсон. Война. Старушка.

Разумная необходимость -- это всё тот же хлеб (из камня).

"Москов<ские> ведомости", No 68, вторн<ик>, 16 марта. Передовая о паспортах. Статья англичанина Скайлера о русской литературе за 1875 год.

Центр тяжести Восточного вопроса -- Берлин, что в том, что Австрия, по-видимому, оставлена хозяйкой этого движения. Надобно же ее вознаградить за немецкие земли. <136>

Спиритизм. Рука в Париже. Сказка была бы забавна ввиду важнейшей психологической черты в душе человека. { Далее было: Мы} Воскресим мертвого -- и никто не верит, "фокус"! Это свойство распространяется и не на одни чудеса, а и на всякую новую, светлую идею, прежде неслыханную, -- тут свирепствует Иванище, Как же распространяются новые веры или новые мысли? Скажут мне очень просто: всегда тут есть женщина именем Фамарь и член ареопага, не разделяющие с Иванищем -- и идущие и составляющие узел и выступающие, когда переменится ветер.

Может быть, я знаю одного странного рассказчика, мечтателя, он рассказал бы.

От народа же мы и ждем, а столицы по преимуществу не народ.

"Московские ведомости", No 69, середа, 17 марта. О герцеговинском вопросе, о мнении "Русского мира" о военных гимназиях и о петербургских газетах.

Захочет ли Европа делить Турцию. Ведь нет. След<овательно>, придется герцеговинцам покориться. Я не говорю, что это хорошо (напротив, ужасно дурно для герцеговинцев). Я только говорю, что так будет. Во всяком случае центр тяжести этого вопроса в Берлине, { Далее было начато: а не где-ниб<удь>} да и всех вопросов, кажется.

То-то и есть, что Иванищи-то, кажется, и управляют, а не Ильи Муромцы.

Буржуа, Бисмарк, и никто-то не понимает друг друга, и нам-то проповедуют мир, надолго мир в Европе, и нет, дескать, никаких мотивов, чтоб он нарушился.

NB. Церковь атеистов после спиритизма. Спиритизм же заключить словами, что мистическая потребность -- сила. С ней, господа, нужно считаться -- и тут об английской церкви, потребн<ость> молиться. { На полях рядом с текстом: NB. Церковь атеистов ~ молиться. -- помета: Здесь.}

Что ж такое, что воры остаются.

Пусть лучше воры остаются, только чтоб они не крали. { Далее было: (<нрзб.> Очески <?>)} <137>

Богородице.

Кроткой молельщице за людей. "Скорой заступнице и помощнице". Дон Карлос -- что за фигура. Вот единица.

Война. Мнение "Московск<их> вед<омостей>" и "Русск<ого> мира".

Военный и штатский.

Война лучше.

Математическим доказательствам трудно верить.

Жертвовать, молиться и обожать.

В нашем обществе мало поэзии, мало пищи духовной. Кстати, мне хочется сказать несколько слов о наших поэтах и открыть отдел в "Дневнике"...

No 21. "Новое время", 20 марта. Опять за истребление лесов. Дразнят "Голос" за статью Ев. Маркова. Да неужели истребление лесов такое либеральное дело.

Наука -- теория. Знает ли наука природу человеческую? Условия невозможности делать зло -- искореняют ли зло и злодеев? И не явится ли голос, который скажет, хочу иметь возможность делать зло, но... и т. д.

Константинополь православен, а что православное, то русское.

Тут Рим восторжествовал, тут восторжествовал Julian Отступник.

Проклятые вопросы. Всё это будет, конечно, гораздо деликатнее высказано (папой), но сущность останется та же.

Окончательный состав мартовск<ого> номера.

21) Коммунизм. Папа, Бисмарк, зло. Россия -- готова ли будет.

22) Дон Карлос. Въезд. Сир Лауренс. Английский народ. Протестантизм, выписка. Атеистическая церковь. Моление. Атеизм из "Подростка".

23) Боборыкин о Потугине. Прием коварный.

24, 25, 26<-го>: читал (кратко). Австрийск<ий> посланник. Война. <138>

Читал преедкую статью о тайносоветническом направлении умов в высшей России.

После АТЕИЗМА Версилова, любовь и грусть. { На полях рядом с текстом: После ~ грусть. -- помета: Здесь.}

Нет, бога слишком трудно искоренить. Моление и жертва. Преклониться. Об этом, кажется, не знает-таки наука. Нет, если что устроится, то, может быть, слишком не похожее на идеи теперешних коммунаров, да и жрецов науки. {да и жрецов науки, вписано. } Да и дай бог.

Католики -- пойдут в народ.

Их бы не следовало раздражать Бисмарку.

Граф Шамбор, капельку смешнее, {капельку смешнее вписано. } но не карикатурное смешное, а почтенное смешное, как в Дон-Кихоте.

Дону Карлосу. Тогда к нему власти засылали узнать косвенно, что бы он сказал, если б впустить его в Мадрид, и не даст ли какой-нибудь программы. Но он надменно отклонил всякую мысль о переговорах, даже не признавая в засылавших {в засылавших вписано на полях. } воюющей стороны и именуя их сплошь революцией. Сжато, полусловом, но, однако ж, ясно, он дал знать, что "король сам знает, что ему надо тогда делать", и больше ничего не сказал. { Вместо: и больше ничего не сказал -- было: и только} От него тотчас, разумеется, отстали, а вскорости позвали короля Альфонса. Затем он стал расстреливать своих генералов, и, надо отдать справедливость, были до последнего верны ему.

Англичанин выслушал его важно { Было: хладнокровно} и, нисколько не тронутый, тотчас ответил.

Война. Конечно, всё это либерально, но вряд ли так, не спокойно ли больше, чем либерально?

Конечно, изворотливая робость может быть либеральна, то есть, главное, на поле же сражения. К чему, дескать, { Далее было начато: ист<реблять>} я буду истреблять моего ближнего, и не лучше ли расковать мечи на орала, и прогрессивнейше { Далее было начато: уд<рать>} сдастся али удерет с поля битвы, но зато {зато вписано. } присвоение чужой собственности даже, может быть, уж и не либерально, может быть, даже и не так либерально. {может быть, даже ~ либерально, вписано. } А впрочем, трудно решить. { Было: и тут сказать}

Мысль прогрессивная и либеральная, ... но на поле битвы это было бы уж слишком изворотливо. А офицера может навести на мысль, что искушали... Вдруг придет в голову офицеру после такой либеральной в вашем роде мысли. {Мысль прогрессивная ~ в вашем роде мысли, вписано. }

Так что Восточный-то вопрос, то есть вопрос об объединении православия (и более ничего), нам бы никому сдавать не следовало. <139>

(Вопросы религиозные в Англии были всегда и постоянно самым важным делом, к величайшему удивлению всех цивилизованных русских.)

Он сумел подхватить его смертельную черту, его законченность на земле, по которой он повинен смерти. Этот Доббедь, кажется, не имеет здравого понятия о православии, а судит о нем так, как они судят, например, о России. Но какова же духовная нищета, когда, признав безобразие протестантизма, он хочет его поддерживать за его воспитательности, в сущности истинно за то, за отворенные настежь ворота и за страшную его незаконченность. Всё это объясняется взглядами и чувствами настоящего западного человека, ставящего на первый план { Над строкой запись: Налоги на первом плане} утилитаризм веры, нечто как бы похожее на тех государственных людей, атеистов всех стран и народов, выговаривающих премудрые изречения вроде таких, что бога нет и вера вздор, конечно, но религия нужна для черного народа, потому что без нее его не сдержать. Оставив всякий вопрос о религии, -- какая, однако же, неискренность лежит в основах того общества, { Далее было: в котором} какое отчаяние в правильное развитие людей, когда возможны такие фразы { Было: вопросы} государств<енных> людей-атеистов и такие откровенные статьи об утилитаризме протестантизма (Доббель), который глуп и дик, но который надо поддерживать, потому что, что же станется без того с человеком и с обществом. Это одна из форм. {Это одна из форм, вписано. } Неприлично мудрецу препираться с юношей.

В самом деле, здорово ли то общество, где такие суждения. И искренни или глубоко неискренни такие убеждения, как о протестантизме. Сидней Доббель. Кто он тут? Обманывал прежде всего себя разумеется, стало быть, он искренен, но всё это граничит как бы с каким-то отчаянием. { Дел ее было начато: И, однако, в том же европейском обществе сам}

(Я нарочно беру самое характерно-твердое, Англию) есть глубоко-искренние и нравственные <?> вещи. { Было: глубоко-наивные и искренние вещи} Вот что мне рассказывал человек компетентный и следящий об одной секте в Англии.

Какое отчаяние, какие похороны человечества, какое нездоровое ощущение, но потребность, потребность моления, преклонения: слез, жертв, служения. И это вполне, по-видимому, крепко созрело в Европе те<пе>рь. Нет, состояние Европы страшное, и какой мир впереди. {И это ~ мир впереди, вписано. }

Повторяю, весь вопрос праздных людей в том, что всё это далеко, а пока живи, пей, ешь и веселись и не думай об душе, так рассуждают и католик, и революционер.

Купец и ригорист <?>

Нет, те, коим принадлежит высокая забота о человечестве и о его будущем, тем принадлежит власть, кто бы они ни были, а от других отымать. Но этого не хотят знать в Европе. {Повторяю ~ в Европе, вписано на полях. }

Атеизм. По поводу церкви, истинном. {По поводу церкви, истинном, вписано на полях. }

Коммунизм, { Далее было: Англия} папа, дон Карлос и Англия, но гостепр<иимная>, {но гостепр<иимная> вписано. } дающая убежище после крови и резни и на которую логично рассчитывал дон Карлос, отвергавший всякие переговоры со своими противниками, -- всё это доживает век свой.

Шамбор. Инквизиция. Фронд<ирующие> друзья.

Генералов расстрелял. Мадридское правительство. В манифесте его богородице, уехал, обещал воротиться.

Въезд его был весьма характерен.

Себастьян.

Всё это так и теперь <140>

Состав апрельского номера.

Чурила.

Сборник казанский.

Иванище.

Спиритизм.

Мечтатель.

Герцеговинцы (1) и Вост<очный> вопрос.

Смотри лист простой бумаги.

Где лучшие люди. Юрий Самарин, не спавший ночь от статьи Васильчикова. "Новое время", No 24, вторник, 23 марта, взамен того полные робкой изворотливости жидишки и купчишки, фадеевские дворяне без чести и совести, сосущие Россию. {Где лучшие люди, со сосущие Россию, вписано. }

Война.

Заметьте, что мы их бесспорно станем наконец сами презирать за их бедность, несмотря на то что сами виновны в их бедности, по жестокости и подлости нашей, которая несомненно умножится в мирное время.

Сластолюбие вызывает сладострастие, сладострастие -- жестокость.

Война. Да и какая комическая мысль, если б было государство с разоружением и проч., где армия мечтала бы о "мечи на орала", где начальство мечтало бы о разоружении и проч., неужели это либерально.

Вы скажете, что и кроме войны есть много великих идей для воспитания и испытания человеческого. Правда, но когда еще они дойдут и не затемнятся ли, напротив, в мирной жизни с капитализацией, бесчестием, подлостью. Тогда как тут они неминуемы сами собой. Жизнь высшего общества, обособление давнишнее, и, кажется, знают о России даже менее, чем знают о ней иностранцы и лорд Редсток.

У нас, кстати, лорд Редсток. Обратил. Где бедные? (Мечутся.) Капля в море, капля отравы. Уничтожают данный церковью образ и ищут своего. Христос в кармане. Секты трясучек, Миллениума или всемирной и древнейшей секты хлыстов. {или всемирной ~ хлыстов, вписано. } Похоже на спиритов. Но у Редстока не вертят и не пророчествуют. {Но у Редстока не вертят и не пророчествуют, вписано. } Грубость развития общества, в некоторых из этих сект завелись чрезвычайно грубые мысли. {В некоторых ~ мысли. вписано. } А если так, так и новая группа. Правда ли, что он хочет ехать в Москву. А чем он кончит: оснует какую-нибудь хлыстовщину. Не смейтесь и не презирайте: хлысты глубоки, глубже, чем известные, праздным умом принесенные законы о благодати. Мы надеемся, что наше духовенство на этот раз не будет поддерживать молельню еретика. Может быть, вся сила его обаяния в том, что он лорд и проповедует не "хлопску веру", как называли нашу веру магнаты Западного края, когда за нее в прошлом и запрошлом столетии мучили народ, а барскую, "чистую". Замечательно, что вся наша печать как бы игнорирует лорда Редстока, подымать такие факты кажется ей или мелочным, или почему-то не либеральным. {Замечательно ~ нелиберальным. вписано. }

Юрий Самарин. Кто же остался? Консервировать нечего. Многие поражены: ищут бедных, чтоб помогать им, хотят раздать имущество. Так и должно быть, так всегда бывает в начале всякой гуманной силы. {Многие поражены ~ гуманной силы, вписано. }

Чернышев. { Над словом: Чернышев. -- помета: Здесь.} Появляются молодые люди с чрезвычайно странными особенностями. Они входят к вам и просят, чтоб их выслушали, пишут письма, присылают статьи. Я бы мог привести несколько примеров. Странно то, что многие как откуда-то с неба упали. Казалось бы, общее либеральное направление должно бы было всё обобщить. Напротив, начинают толковать совсем об другом. { Далее было начато: Неожи<данное>}

Не наступает ли неожиданное поколение, отвергающее отцов, смеявших<ся> над духовным развитием и не имевших сами никакого. Во всяком случае всё это рознь.

А коли так, вот все-то, которые заботятся о будущем, о целом, о всех, и вырвут власть и получают обаяние. Вспомните, что я говорил выше о социалистах.

Ничто не смущает эти<х> обособлен<ных>, ничто не сближает их. Они факт<ически> стоят рядом друг с другом, и каждый ничего, кроме самого себя, знать не хочет и не видит на свете. Грустно, хотя оптимизм бросившейся в народ молодежи не даст ли противоположные плоды? Я выставляю лишь факт.

А впрочем, всё это могут быть лишь единичные явления, но почему не принять к сведению. Об этом, может быть, еще и поговорим. {Ничто не смущает ~ поговорим, вписано на полях. } <141>

Утилитаризм мнений. Да, пожалуй, и утилитаризм. Мы очень торопились и очень мало жили практически и стыдимся многих самых естественных вещей, потому что они не подходят под теорию.

Вопр<ос>. О нов<остях?> д<ня?>. В наш век война, кроме междоусобной, лучше вечного мира. По крайней мере, более { Было: настолько же полезна, как и} полезна, чем вредна. { На полях рядом с текстом: Утилитаризм мнений, ~ вредна. -- пометы: Воина. 100.}

"Голос", четверг, No 85, 25 марта. Отчет назначенной над спиритизмом комиссии.

Отчет медиумич<еской> комиссии: надобно воздерживаться от неумеренного употребления литературных красот.

Являются молодые люди, отпор, идея, вытащенная на улицу. { На полях рядом с текстом: Являются ~ на улицу. -- помета: Здесь.}

Рядом с ужасами о идущих в народ несомненно замечается явление совершенно обратное и противоположное -- бессердечности, сухости и глумления. {бессердечности, сухости и глумления, вписано на полях. }

Своих отцов мелких -- безбожников или баловных хапуг и тиранов, фанфаронов, { Над словом: фанфаронов -- запись: Либерализм возн<ик>} право на бесчестье.

О, я всегда предчувствовал, { Было: надеял<ся>} что им противны станут отцы их.

Кстати, я как нарочно читал весь месяц ужасно много странного. Читал об обществе добродетели, читал о Купернике и долго ломал голову, как разрешить этот психологический случай, и, кажется, разрешил его, но об этом несколько не стоит говорить, читал о герцеговинск<ом> вопросе. Читал, как у австр<ийского посланника> читал, наконец, в "Русском мире". Читал отчет о спиритизме. {Читал отчет о спиритизме, вписано на полях. }

Всё это одного безумия люди.

Положительно заверяю "Новое время", что таких людей еще много и даже в наше время еще, может быть, увеличилось. {Положительно ~ увеличилось, вписано. } Но не в том дело, что они есть, а в том, как они судят, а с Юрием Самариным мы лишились твердого и глубокого мыслителя, и вот в чем утрата.

Они смеялись над верой своего народа, считая себя за народ.

Ирония и слезы.

К тому же ведь она скажет же ему и знает, что скажет: "Я вас люблю, к чему лукавить", так ведь за это он должен же заплатить, женщина не отдается без жестокости.

Во всей нашей молодежи страшное брожение, начиная с подростков, и в самых различных смыслах. Куда это доведет. Разрушаются семейные гнезда самими отцами, и ничего другого не могло выйти.

А так как молодежь чиста, светла и великодушна, то и не { На полях рядом с текстом: Во всей ~ то и не -- помета: Здесь.} <142> может она { Далее было: кроме разве великосветской. Над строкой запись: но здравомыслящим} так прямо начать жизнь с цинизма и разврата, а, напротив, начинает с жертвы, с отпора, с великодушных стремлений, и не виновата же она в том, что в стремлениях этих не видно ни толку, ни связи, ни конца, ни начала...

Много ли было страдавших душою Белинских!

Я много читал газет.

Это глумление с цинизмом и насмешкой не могло не произвести отпора. Мне кажется, так и должно было быть.

Странно ничего не сказать, например, о герцеговинцах. { Далее было: Презрительный и высокомерный тон отчета нехорош}

Мысль самая великодушная и либеральная, но не знаю, хороша ли { Далее было: на поле битвы} в самом пылу сражения, ибо после такой мысли остается лишь повернуться и препрогрессивно удрать с поля битвы.

Но нехорошо, если наши офицеры провозгласят и на поле битвы, даже и ни в каком случае не может быть либерально. {Но нехорошо ~ не может быть либерально, вписано на полях. }

Да и никогда не простит нам Европа нашего европеизма, не хочет она нас совсем. <143>

В апрельск<ом> No. Непогрешимость папы и русск<ие> насильствен<ные> общин<ы>. Ю. Самарин. Высшее единение людей, чем бы мы отличались от Европы.

Славянский комитет и его цель. Герцеговин<а>.

Война.

Просители -- молодые люди, передающие друг другу, где им дали, валеты, шантажники, Павлуша, юнкерские училища и т. д.

Чурила.

Казанский сборник.

Иванище.

Спиритизм.

Мечтатель.

Воспитательн<ый> дом или что-нибудь сенсационное.

Авсеенко.

Будущая архитектура домов, нет дров и проч. Уничтожение личности, переход в стадность. Коммунизм.

Что такое собственность?

Старая дева. Подполье. {Что такое ~ Подполье, вписано на полях. }

АВСЕЕНКЕ

1. Вам хотелось только напасть на меня (клика).

Нападали прошлый год, извращали рассказ о повешенной.

Не было ума в литературе до Писемского.

2. Но ведь вздыхал же Белинский о том, что Татьяна не дала Онегину, вздыхаете же вы, что народ перенес крепостное право с таким глубоким терпением, не отстранился и не проклял царя.

Я бы не отвечал, но извращение моих слов про народ я не могу простить.

Главное потому, что в "Русский вестник".

...и потом напыщенно учит меня: почему мы должны надеяться <на> народ?

Да ведь это вы у меня же взяли.

О погружении в народ собственных пустых сосудов.

У кого на голове пустой сосуд. <144>

Далее Авсеенко говорит: дело в том, что до сих пор народ не дал нам идеала деятельной личности.

Как? И это после слов ваших (см. отметку -- стр. 370).

Так вы только видите кулаков и мироедов?

Если б не было пустого сосуда, я бы вам сказал, что вы бесстыдник.

Я не хочу унижаться ни до одного ругательного слова, но "Русскому вестнику" стыдно бы было писать, в приложении ко мне, о пустопорожних сосудах ("Преступл<ени>е и наказан<ие>" и проч.).

Я полагал бы, что обо мне можно бы выразиться иначе.

Русская деятельность пассивна. Но до реформы Петра окраины были крепче, колонизация сильнее.

Путаница понятий наших об добре и зле (цивилизованных людей) превосходит всякое вероятие.

Разве "Русскому вестнику" не приходилось бороться. Да в 63-м году решение о пользе? Или нигилятина.

Есть совершенно святые, частные ли это случаи (няня Алена Фроловна) или общего свойства всему народу?

Вы с народом не встречались.

Вы всё говорите про веру, считая ее ни во что. Да это всё.

Пьянство, распутство, неудержимость, но рядом с этим другие факты, не как исключения, а как общее правило, -- вот где главное. Взгляд на преступление (народный) и проч.

Народ. Он развратен, но взгляд его не замутился, и когда надо бывает решить: что лучше? его ли развратные поступки или то, что есть правда народная (то есть выработанные понятия о добре и зле), то народ не отдает своей правды. О, есть понятия, выработанные и ошибочно, но до первого столкновения (большого) с действительностью. (NB. Так, например, неурядица 1612 года кончилась же нижегородским решением.) Я беру это лишь как бы для аналогии.

"Народ спас государство?" Неужто пассивно? Нет, тут надо деятельности, ведь он был связан. И пружина только отпор дает.

Тогда и политические наши вопросы понимались, может быть, лучше, чем теперь (герцеговинцы, Восточный). Петр нового ничего не сказал в русской политике. Напротив, после Петра был дурной перерыв русской политики. Затем' Екатерина, а затем хоть бы к окраинам России. <145>

Вы недостойны говорить о народе, -- вы в нем ничего не понимаете. Вы не жили с ним, а я с ним жил. Ваши понятия о культуре не превышают перчаток и карет.

"Окраины России". Высший смысл этой книги совпадает с древним пониманием народа о своем значении. 3-й Рим -- Москва, а 4-го не будет.

Я за роман ("Подросток") не в претензии. В "Русском вестнике", конечно, могли не читать, не знать моего романа.

Что мы несем из Европы? Пред чем народ должен бы был преклониться? {Пред чем ~ преклониться? вписано. } Нет, отнюдь не нравственные начала, пред которыми надо преклониться, а, во-первых и главное, образованность, расширение горизонта, умножившееся и усиленное пониманием своей идеи через сопоставления с западноевропейским миром, историческое понимание древнего мира, потребность порядка. Само собою разумеется, что обладают всем этим { Над строкой начато: воссоеди<нение?>} из наших западников не вы, г-да Авсеенки, и не только образованность несем. Склад же жизни европейской и порядок ее современный нам никак нельзя копировать, как требует Потугин (буржуа и разложение Европы). А нравственные начала наши тоже нельзя отдать. Знакомство с древними идеалами и с новейшими вы несете народу через образованность, { Было: нельзя отдать, но через образованность} через расширение горизонта, и найдутся пути новые к новому нашему будущему складу и порядку. В чем эти новые задачи? В всеслужении человечеству. {В чем эти ~ человечеству, вписано на полях. } Мы несем образованность { Далее было начато: и во} во всей широте этого слова, и вот всё, что мы принесли. И это немало. Это толчок к всемирному значению России.

Нравственные же вещи Европы нельзя копировать; мстительность, возмездие, жестокость, честь рыцарская -- всё это очень плохо. Вера их хуже нашей. Гуманность же, которую вы столь цените, без сомнения ниже нашей (взгляд народа на преступника, прощение и забвение обид, широкое понимание исторической {исторической вписано. } необходимости -- это у нас лучше, чем на Западе). Бунт парижан 93 года -- это не гуманность. Гуманные начала даны в нашей вере, и эти {и эти вписано. } наши начала лучше. Если есть скверность, то есть и святое рядом. Вот почему надо удивляться и перед чем надо благоговеть, что народ это вынес. Если же народ развратен, то потому, что он был прикреплен, лишен самодеятельности, был податною единицею.

Вы утверждаете, что чуть народ проявит деятельность, то сейчас он кулак. Это бесстыдно. Это неправда. {Это неправда, вписано на полях. } Няня, переход через Волгу в "Семейной хронике" и сто миллионов других фактов, деятельность самоотвержения, великодушия. Множество множеств. Что вы в вашем Петербурге видели, кроме перчаток.

Воспринятие всемирной древней культуры латинской и древнегреческой, но и только.

Если у Victor'a Hugo понимание мирской необходимости {Воспринятие всемирной ~ мирской необходимости не закончено, вписано на полях. } <146>

Спросят: откуда видно такое значение России? Конечно из православия, потому что православие именно это повелевает и к тому ведет: "Будь на деле братом и будь всем слуга". Как Франция была державой христианнейшей и католической, так Россия всегда православною. Православие -- штундизм пусть! Нам именно надо заявить себя связанными государственно с православием. Это всё, что мы имеем. {Спросят: откуда ~ мы имеем, вписано. }

Образованность уже была нам полезна тем, что, как мы ни оторваны от народа, а например, в политической идее понимают нашу служебную роль Европе, то есть человечеству. Весь вопрос в том: поймем ли мы вполне пути к тому. В мартовском дневнике я высказал { Было начато: говори<л>} опасения, что мы понесем кровь и железо.

Понимал ту драгоценность. Это был<о> правосл<авие>, чистая истина вне истин<ы> просв<ещения>. {Понимал ~ просв<ещения>. вписано. }

Древняя Россия была деятельна политически, окраина, но она в замкнутости своей готовилась быть не права, обособиться от человечества, а через реформу Петра мы само собою сознали всемирное значение наше. { Далее было: Скажут, так ведь ~ от цивилизации, а не от народа?} Гораздо расширились, и это вовсе не от соприкосн<овения> с европейск<им>. Сила была в свойствах русск<их>. Это же от цивилизации, а не от народа? А я отвечу, что если б не было такого народа, как русский, то ни от какой реформы мы бы не расширились, а стали бы англичанами, немцами. А теперь мы расширились, и неужели реформа вышла случайно. Нет, из народных же начал. Но если мы теперь расширились, то еще с начала нынешнего столетия чувствовалось слишком мелочное приложение сил, то есть один культурный слой действовал, а теперь расчеты разбиты, и народ непременно войдет как деятельное лицо. Подождите поколение и увидите, сколько привнесет народ в нашу деятельность.

Разврат есть неправдивость поступков сознательная, грязь в семействе.

Бесспорно глупейшего из писателей.

Лаврецкий есть фигура русская. Пьер там и хорош, где черты русские, -- князь Болконский тоже.

Рыцарские понятия о чести, -- но они не всегда христианские, понятия о законе, -- но много слишком кары, узость взгляда. Понятие о государстве? У нас высшее. Деловитость? У нас умели делать дело. У нас перестали уметь с Петра, но только на культурный период, когда высший слой учился, а парод был закреплен в невежестве.

В древнем мире нашем деловитость была, -- но тощие средства, малая густота населения, отчужденность от мира других народов (бывшая причиною предрассудков). Замкнутость России, из которой рвалась она, -- но умели окраины блюсти и соблюсти государство, единство, торговлю, колонизацию. Но с реформой деятельность народная прекратилась через наложенную опеку и заменилась на 200 лет деятельностью государственною. Тут много было плачевного. <147>

Но реформа не вела к подражанию и к копированию. Великий Петр уверен был, что мы превзойдем. Нужна была образованность, состоящая в знании миров других народов, в сообщении с ними, в служении им, в знании древнего мира, раздвинута безмерно идея политическая. Не выдумана новая, ибо у нас уже была, какой и не выдумать, а лишь раздвинута.

Мы принесем народу необходимость образования sine qua non.

Народ наш не пассивен. Он терпел не как скот. В деле раскола он не поддался же. Но раскольники же слуги царя. Он не хотел разрывать государства бунтом против помещиков. Что из того, что он сделал это, не решая на сходках. Чувство было пока в народе.

Что же культурного-то, по-вашему, мы принесли народу: перчатки, кареты.

Кроме образования, науку, которая там выработалась раньше, всем миром Европы, и на которую так польстился Петр. (Зато у нас государственное единство.) У немцев-то без земли, а у нас-то с землею. Что же, неужели мы это сделали пассивно? Нет, скажете вы, мы сделали это по-европейски. Если б по-европейски, мы бы не отдали без боя, мы сделали по-русски, сознав себя русскими. Вот почему я и говорю: воротились русскими. В этом и надежда. А не на кареты и на перчатки.

Я вам не говорю о православии ничего (хотя это всё), хоть в сравнении с католичеством, выработавшим иезуитство, и с кваканием протестантизма, но государство, но освобождение народа с землею.

Созидается общество началами нравственными. В нравственных началах вы ничего народу не принесете лучшего, ибо у него православие, а у вас ничего. Он не знает привилегий. {ибо у него ~ привилегий, вписано. } Одну науку? Но наука не созидает одна общества (социализм).

Гуманность. Это нам из Европы-то нужна была гуманность? Она нужна была для таких, как все вы, нанимавших швейцаров и читавших Руссо, нужно для всех оторвавшихся, а народу не надо. Он прощал. Прочли бы Андрея Критского, и довольно.

(Восточный вопрос.)

Наше назначение быть другом народов. Служить им, тем самым мы наиболее русские. Все души народов совокупить себе. Несем православие Европе, -- православие еще встретится с социалистами. Но не об том хочу теперь говорить. Всё это еще спорно и требует разъяснения, -- а что бесспорно -- это значение наше быть другом народов, другом людей, другом ума человеческого. Зачем преследовать штундистов?

Природа дала нам страшные силы у себя дома и слабость на нападение. {(Восточный вопрос.) ~ на нападение, вписано на полях. } <148>

Есть грязь, но {Есть грязь, но вписано. } народ не одобряет свое злое, а мы злое считаем за доброе. Может быть, есть вещи дурные, за которые он стоит миром. Но это лишь предрассудки.

Высшая нравственная идея, выработавшаяся { Было: оставшаяся на За<паде>} всей жизнью Запада, есть грядущий социализм и его идеалы, и об этом нет возможности спорить. Но христианская правда, сохранившаяся в православии, выше социализма. {социализма вписано. } Тут-то мы и встретимся с Европой... то есть разрешится вопрос: Христом спасется ли мир или совершенно противоположным началом, то есть уничтожением воли, камнем в хлебы. {то есть разрешится ~ в хлебы, вписано. На полях рядом с текстом: Высшая нравственная идея ~ в хлебы. -- помета: Здесь.}

Ведь это всё Белинский же писал, тот самый, которого вы, Авсеенко, еще так недавно унижали. Но у Белинского была правда и его заблуждение, а у вас и правда выходит заблуждением.

-- Потому что вы ничего не понимаете.

-- А если не понимаю, как же вы так много говорите со мной.

-- Да я и не с вами совсем {совсем вписано. } говорю. Хоть и обращаюсь к вам, а не с вами говорю.

Исказили сюжет.

Честно ли это литератору?

Вот почему я и не могу сопоставить себя с вами и вам ответить.

А чтоб судить об уме-то, о Пушкине не было мысли.

Теперь он пишет (в смешном виде и кратко).

А ответ "Р<усскому> в<естник>у" и недоумение же в публике.

Белинский о Татьяне.

Крестовский о чести.

Крепостные о ненависти к господам.

Где в Европе-то это хорошее. (Картина.) Victor Hugo. "Misérables".

Гнусности спиритизма.

Неискренность в общественных сходках. (Страхов у меня на вечере), у князя Одоевского, "Анна Каренина" Льва Толстого и проч. {Где в Европе-то ~ Льва Толстого и проч. вписано на полях. }

Народ преклонится перед правдой (хоть и развратен) и не выставит никакого спору, а культура выставит спор и тем заявит, что культура его есть только порча.

Культура в народе загадка, и во всяком случае они не будут похожи на окультуренного г-на Авсеенку, { Не зачеркнутый вариант: на культурного г-на Авсеенку. Далее было: такого} довольно и одного такого.

Романист перчаток, карет и лакеев.

Он же крадет у меня.

Но как понимают? видно, что краденое.

(Выписка противуречия.)

Нам нечего приносить. Татьяна.

Вы сходитесь с Белинским, которого вы позорите.

Но знайте, что Белинский прав, когда и виноват, -- нужно иметь ум.

А у вас лишь та самонадеянность, которая всегда свидетельствует о ту<пости?> ваших способностей. <149>

О казанском сборнике "Новое время", 8 апреля, No 38. <150> { Далее на стр. 151 -- 164 записи расходов. }

3-й No, мартовский.

Литература

Провинциальная печать и что-нибудь трущобное. {и что-нибудь трущобное, вписано. } <176>

Идея воспитания для нашего общества.

Но мы сами для нее не созрели.

Хвалимся быть европейцами.

Славяне боятся нас.

Дорастил! православие и свободу народностей.

Греки -- архипелаг. { Далее записи расходов и долгов. }

О купцах в Пассаже.

No в

Об заграничной корреспонденции.

Об отсылке газетам провинциальн<ым>. <186>

Честным человеком быть всего выгоднее.

Жиды, явится пресса, а не литература.

Спирит. Несуществующий факт (с платком) важнее всего, что вы можете сказать, все вы вместе. <187>