Слухи <?>. Мы не должны превозноситься над детьми, мы их хуже. И если мы учим их чему-нибудь, чтоб сделать их лучше, { Вместо: чтоб сделать их лучше было: хорошему.} то и они нас делают лучше нашим соприкосновением с ними. Они очеловечивают душу нашу. А потому мы их должны также {также вписано. } уважать и подходить к ним с уважением, к их лику ангельскому, хоть бы и имели их чему научить, {хотя бы ~ научить вписано. } к их невинности даже и в порочной какой-нибудь привычке, к их безответствен<ности>, к их чину ангельскому, {к их невинности ~ чину ангельскому вписано на полях. } а не бить их по лицу в кровь кулаками. { Было: кулаком.} Ведь семь лет, тут семь лет, г-н Спасович. Неужели же прав гот человек, который прямо так и оперировал <?>. {Ведь семь лет ее оперировал <?> вписано на полях. } Вы утвер<ждаете>, { Было: а. И потому нельзя говорит!, б. Вы говорите} что пощечины от отца не обидны; {вы оправдываете и это. вписано. } вы оправдываете и это. { Далее было начато: вы говорит <е>} Не говоря уже о странном предмете <?>, скажу прямо, что битье по лицу есть обида, а не предрассудок, но не эта обида, а оскорблением Это не серьезный {серьезный вписано. } преступник, который стоит перед вами, {который стоит перед вами вписано. } это девочка, которая сейчас же побежит играть с мальчик<ами> в разбойники. Знаете ли вы, что такое оскорбить детей? Сердца их полны любви, а такие удары вызывают в них горестное удивление и слезы. Их рассудок никогда не в силах понять всей вины их, это надо всегда держать в виду, когда имеешь дело с младенцами. 7 лет, дев<очка> есть еще младенец. {Их рассудок ~ еще младенец, вписано. } Видали ли вы или слыхали ли вы, когда ребеночек в варварской семье {в варварской семье вписано. } уйдет в угол и плачет, ломая руки, не понимая хорошо ни вины, ни наказания, но слишком понимая, что его не любят. Эти слезы видит и считает {и считает вписано. } бог. Я не хочу вторгаться в душу и сердце его, его и семьи его, потому что я могу сделать несправедливость, и потому сужу только по вашим же словам, г-н защитник. Вы говорите, что он плохой педагог, это почти то же, что неопытный еще отец. Эти создания тогда только {Я не хочу ~ тогда только вписано на полях. } сживаются с нами, когда мы, родив их, следим за ними с детства, продолж<ительно?> {продолж<ительно?> вписано. } и роднимся взаимно душою каждый день, каждый час, каждую минуту. { Далее начато: Вы говорите} Вот это семья. Семья тоже ведь делается, а не рождается только. Семья созидается взаимно и медленно, с трудом, равно и права над ней; права эти обуславливают и обязуют. Тут труд любви, тут усилия и всех членов ее взаимною беспрерывною любовью их. Вот тогда она святыня.
Ведь и любовь не рождает<ся> только, а образуется, а не дается готовою, {не дается готовою повторено дважды. } таких прав и таких обязанностей не бывает готовых.
Вы так умны и так развиты, г-н защитник, что, конечно, вы поймете, что такое труд любви. {Вот это семья, со труд любви, вписано между строками и на полях. }
Струп в носу. { Далее было начато: Девочке} Так еще бы по больному. И вам такие пощечины кажутся делом нормальным, вы говорите. { Далее начато: Кронеберг}
Только ошибку <?> { В рукописи ошибочно: ушибку.} ума. Гнев же отца справедлив; по-вашему, она воровка?
Постойте, г-н Спасович, постойте. Я не останавливал еще вас, что она ворует, я говорю только о справедлив<ости> гнева отца. А де-Комба? Как она могла исправ<иться?>.
Святым не можете сделаться со всем вашим умом, а где ее ум: семь лет. Вместо умственного, сердечное воспит<ание, а> ее секут розгой.
Я поддерживаю полную безответственность ее, и что бы вы ни говорили, вы не можете оспорить { Незачеркнутый вариант: опровергнуть} лет. Семь лет -- это еще младенец, про младенца нельзя говорить, что он добирался до денег. {про младенца ~ денег вписано. Далее начато: как же вы} Вы скажете, что мы должны же их исправлять.