Печатается по черновому автографу: ГБЛ, ф. 93, I. 3. 14, лл. 1--10; первоначальные наброски и первая редакция -- по черновым автографам: I -- ЦГАЛИ, ф. 212, 1. 3, с. 8; II -- ГБЛ, ф. 93, 1. 2. 8, с. 11--14; III -- ЦГАЛИ, ф. 212, 1. II, с. 195; см.: Описание, стр. 127--128.
Частично опубликовано Н. Л. Бродским: -- "Литературная газета", 1931, No 10, 19 февраля, стр. 4 (первая законченная редакция II); затем -- ЛН, т. 83, стр. 215, 284--285 и 304 (та же редакция, наброски I и III); последняя, законченная редакция публикуется впервые.
Черновой автограф первой редакции, записанной карандашом, полустерт; отдельные слова не поддаются прочтению.
Датируется 1864--1873 гг. Замысел памфлета (стихотворного фельетона) "Офицер и нигилистка" возник у Достоевского в середине 1864 г. в одно время с идеей рассказа "О муже, съеденном крокодилом" (см.: т. V, стр. 322). Тогда же Достоевский записал в тетради название будущего произведения, характеристику его героини -- "нигилистки" и наметил некоторые детали. Две записи -- каламбур, основанный на игре слов "Росс -- рос", и эпизод, обозначенный словами "Голенькая ножка", -- получат развитие в позднейших, более развернутых разработках этого сюжета, относящихся -- первая ко второй половине 1864 -- началу 1865 г., а вторая -- к последним месяцам 1873 г. Приписанная героине попытка восстать против "родительской власти" и "наказать ее гласностью", направив корреспонденцию в газету "Волоса (т. е. в "Голос" А. А. Краевского), объединяет заметки с рассказом "Крокодил", в черновиках и в основном тексте которого также содержатся выпады против "Голоса" и его издателя. Предварительные наброски к "Крокодилу" свидетельствуют, что Достоевский собирался включить стихи об офицере и нигилистке в состав рассказа. После иронического определения понятия "нигилизм", сущность которого, по словам одних, будто бы состоит "в стрижении женских волос", а по мнению других -- "в отрицании всего существующего", в планах "Крокодила" следует запись: "Достал стишки: "Офицер и нигилистка".-- С учением соглашаюсь" (см.: наст. изд., т. V, стр. 32G). Возможно, что и в проекте "Главы 3" (с описанием встречи друга проглоченного чиновника с его женою и ее "увлечения" этим другом) под названием "стихи на нигилистов" (т. V, стр. 327) мыслились те же "стишки". Одно время предполагалось, что нигилистка будет фигурировать в рассказе как особый персонаж: она явится к крокодилу, чтобы обсудить с чиновником вопросы женской эмансипации и вопрос о боге. Среди черновых заметок к "Крокодилу" есть и следующая: "Если у гусей нет теток, стало быть, тетки -- предрассудок" (см.: наст. изд., т. V, стр. 327). Смысл этой сентенцни проясняется при сопоставлении с соответствующими ей стихотворными строками "Офицера и нигилистки".
Как и "Крокодил", фельетон "Офицер и нигилистка" вплетался в полемику, которую вели журналы братьев Достоевских "Время", а позднее "Эпоха" с различными общественно-литературными течениями русской журналистики тех лет, в том числе с "Современником" и "Русским словом". Имя редактора последнего журнала Г. Е. Благосветлова названо в самом тексте. На страницах "Русского слова" большое место занимали статьи, посвященные и женскому вопросу, и пропаганде естественных наук. В 1863--1864 гг. в статьях Д. И. Писарева ("Прогресс в мире животных и растений" -- РСл, 1864, NoNo 4, 5, 6, 7, 9; "Реалисты" -- РСл, 1864, NoNo 9, 10, 11), Н. В. Шелгунова ("Убыточность незнания" -- РСл, 1863, No 4--5), Г. Е. Благосветлова ("Историческая школа Бокля" -- РСл, 1863, No 2) и заметках его, помещавшихся в "Домашней летописи", в рецензиях В. А. Зайцева, который вел в журнале с мая 1863 г. "Библиографический листок", и в "Дневнике темного человека" Д. Д. Минаева обосновывалась идея формирования "мыслящих личностей" путем овладения передовыми достижениями естествознания. Борясь за допуск к образованию женщин, за право их быть адвокатом, врачом, педагогом, публицисты "Русского слова" особенно горячо ратовали за медицину как лучшую сферу применения ее сил. "Спешите же, милые соотечественницы, в аудитории медицинской академии", -- призывал Г. Е. Благосветлов в "Домашней летописи" (РСл, 1863, No 8, стр. 20). Для некоторых из подобных публикаций характерна сквозящая в них вера, что широкое распространение естественнонаучных знаний представляет панацею от социальных бед. Встречались в "Русском слове" и крайности вульгарно материалистического толка. Так, например, в статье А. Г-фова (А. С. Гиероглифова) "Любовь и нигилизм" любовь рассматривалась в отвлеченно физиологическом аспекте и всецело сводилась к "побуждению родотворного инстинкта" (РСл, 1863, No 1, стр. 32). Имея в виду такие упрощения, Щедрин высмеял "зайцевскую хлыстовщину" как вульгаризацию идей Чернышевского. В одной из статей цикла "Наша общественная жизнь" (С, 1864, No 1) сатирик издевался над мечтаниями публицистов "Русского слова" о том, "что "со временем" милые нигилистки будут бесстрастною рукой рассекать человеческие трупы и в то же время подплясывать и подпевать: "Ни о чем я, Дуня, не тужила"" (Салтыков-Щедрин, т. VI, стр. 232). При коренном различии исходных, а временами и противоположности позиций обоих писателей в критике "Русского слова" Достоевский в "Офицере и нигилистке" подверг пародированию те же программные положения благосветловского журнала, последствия увлечения ими студенческой молодежи.
Но в первой законченной редакции "Офицера и нигилистки" (1864--1865) можно обнаружить и прямую полемику с Чернышевским и Щедриным по вопросам о "доме", семье и воспитании детей. Свой взгляд на судьбы русской женщины и на проблему ее эмансипации Достоевский сформулировал в опубликованных еще в 1861 г. во "Времени" статьях "Образцы чистосердечия" и "Ответ "Русскому вестнику"". В первой из них он выразил веру в возможности высокого нравственного и эстетического развития женщины, особенно в будущем, когда "установится общество" и нормы человеческих взаимоотношений. Во второй статье, полемизируя с реакционной прессой и защищая Жорж Занд от обвинении в том, что она требует уничтожения брака и поощряет разврат, Достоевский писал: "...для нас вся эмансипация сводится к христианскому человеколюбию, к просвещению себя во имя любви друг к другу..." Он считал, что в развитом, нормальном обществе, которое "ближе подойдет к идеалу гуманности", отношения к женщине определятся "сами собою безо всяких предварительных проектов и утопий", хотя и не отрицал необходимости заниматься вопросом о более человеколюбивых отношениях к женщине, "даже устраивать эти отношения в теории". Если Чернышевский и его единомышленники, разоблачая нравственную несостоятельность старого мира, руководствовались принципом "разумного эгоизма", то Достоевский отстаивал христианский тезис о добровольном самопожертвовании как основе любви.
Возражения Достоевского вызвали опубликованные в "Современнике" (1863, No 8) очерки Щедрина "Как кому угодно", в заключительной части которых говорилось о необходимости ликвидации фальшивых семенных отношений, общественно-трудовом воспитании детей, установлении нового гармонического строя, основанного на согласованности между склонностями человека и выполняемой им работой, и о свободном удовлетворении страстей. По выходе очерков Щедрина в свет на них сразу же откликнулся критически в "Библиотеке для чтения" H. H. Страхов. В статье "Новый поборник нравственности" (подписанной псевдонимом "Н. Нелишко") Страхов охарактеризовал эти идеи Щедрина как искажение знаменитой теории страстей Фурье (БдЧт, 1863, No 9, стр. 102). В записной книжке Достоевского 1863--1864 гг. содержится заметка, свидетельствующая о его намерении полемизировать с очерками "Как кому угодно" с целью доказать, что "нигилизм г-ну Щедрину не дается", и с обращенным к нему советом "писать по-прежнему повести, не заботясь о нравоучениях к ним..." Выпад против автора "Как кому угодно" содержится и в первой части "Записок из подполья", печатавшейся в январе -- феврале 1864 г. в "Эпохе". А в конце года Достоевский поместил в "Эпохе" статью Н. И. Соловьева "Женщинам", где вопросам о насущном изменении общественного положения женщины, ее праву на участие в профессиональной деятельности противопоставляются, как первоочередные, этические проблемы. Оспаривал Соловьев и ответ, данный Чернышевским на эти вопросы в романе "Что делать?", где, по мнению критика "Эпохи", "безграничная свобода любви <...> поставлена условием женского труда". Критик утверждал, что в таких "особенных случаях", которые составляют любовную коллизию романа, "чувство долга <...> заставляет вполне гуманного человека быть как можно осторожнее и решаться на разрыв не легкомысленно. Чувство долга <...> не призрак <...> а нравственно-этическая потребность к благородным поступкам" ( З, 1864, No 12, стр. 21--22).
В начале следующего 1805 г. в "Эпохе" была напечатана новая статья П. И. Соловьева "Дети" Здесь, не отрицая способности и права женщины заниматься наукой, Соловьев утверждал, что главная ее роль -- преимущественно воспитательная не только в частном, но и в широком социальном смысле этого слова ( Э, 1865, No 1, стр. 22--23). В наброске "Офицер и нигилистка" Достоевский намеревался продолжить начатую на страницах журнала полемику, но работа над фельетоном не была доведена им до конца, а вскоре прекратилось издание "Эпохи".
О своем замысле Достоевский вспомнил вновь во второй половине 1873-го или в начале 1874 г., в пору участия в "Гражданине". В те годы в связи с открытием высших женских курсов в Петербурге и Москве вновь возрос интерес к женскому вопросу. Под редакцией Г. Е. Благосветлова с 1866 г. начал выходить журнал "Дело", продолжавший традиции "Русского слова" и также популяризировавший труды по естествознанию и физиологии Т.-Г. Гексли, Я. Молешотта, М. Фарадея, Д. Тиндаля, А. Баркера и др.
О Ч. Дарвине и его учении в конце 60-х -- начале 70-х годов в "Деле" неоднократно писал известный публицист В. О. Португалов. Журнал часто помещал и "хронику женского дела" -- тема, которая получила специальное развитие в статьях Благосветлова "На что нам нужны женщины?" ( Д, 1869, No 7), "Женский труд и вознаграждение его" ( Д, 1870, No2), в серии статей С. С. Шашкова "Исторические судьбы женщины" ( Д, 1869, No 9--12, 1871, No 1--4), в работе А. П. Щапова "Положение женщины в России по допетровскому воззрению" ( Д, 1873, NoNo 4, 6) и т. д. "Гражданин" вступил в полемику с демократической журналистикой по этим вопросам еще до прихода в него Достоевского. В статьях В. П. Мещерского (Гр, 1872, NoNo 9, 10 и 31) отстаивался тезис о том, что "женщина призвана быть второю, нераздельною от мужчины, половиною человека, в неразрывном с ним единении осуществляющею свое назначение в обществе: рождать и воспитывать детей" (Гр, 1872, No 31, 4 декабря, стр. 449--450). Позиция Достоевского, судя по "Двум заметкам редактора" в No 27 "Гражданина" за 1873 г., предисловию к статье Л. Ю. Кохновой и корреспонденции "Наши студентки" в NoNo 13 и 22 "Гражданина" за тот же год, была иной. В первой из названных заметок по крайней мере отстаивается тезис, согласно которому "всеобщее образование женщины внесет новую, великую интеллигентную и нравственную силу в судьбы общества и человечества" (Гр, 1873, No 27, 2 июля, стр. 762).
Новая редакция фельетона возникла в середине 1873 г. и предназначалась для "Последней странички" "Гражданина", но не появилась в ней. "Последняя страничка" -- заключительный раздел "Гражданина" с отдельными юмористическими заметками, сценками, зарисовками -- появилась в журнале с No 37 от 10 сентября 1873 г. Редакторство Достоевского в "Гражданине", непосредственное его участие в составлении "Последней странички" продолжалось до 20 апреля 1874 г. Кампания против защитников прав женщин открылась здесь статьями Мещерского. В No 33 "Гражданина" (от 13 августа 1873 г.) под названием "Ученое скоморошество" был помещен отзыв Евгения Белова на статьи А. Щапова в "Отечественных записках" (за февраль, март и июль того же года), в которых, по словам рецензента, "положение русской женщины" поставлено "в исключительную зависимость от миросозерцания и развития естественных наук в русском обществе" (стр. 907). В дальнейшем в разделе "Последняя страничка" фигурирует то комическая картина семейного счастья, где действуют мать, читающая Дарвина, дочь, режущая лягушек, и отец, чистящий картофель (Гр, 1873, No 39, 24 сентября), то гиперболизированное описание костюма петербургских нигилисток (Гр, 1874, No 2, 2 января). "Последняя страничка" в No 40 от 1 октября 1873 г. включает сцену с натуры, озаглавленную "В вагоне конно-железной дороги" и воспроизводящую диалог между юнкером и девушкой, обучающейся в Медико-хирургической академии. Скорее всего она принадлежит В. П. Мещерскому (в ней можно отметить совпадения с его статьями). Фельетон же Достоевского в "Последней страничке" так и не появился.
Стр. 16. Нигилистка объясняется ~ вполне по Дарвину.-- В No 29 "Гражданина" от 6 июля 1873 г. была опубликована рецензия H. H. Страхова на третье издание русского перевода книги Ч. Дарвина "О происхождении видов". Отмечая, что труд Дарвина читается "не только специалистами, а массою публики, людьми, питающими притязание на образованность и просвещение", автор подчеркивает, что непонимание теории Дарвина его последователями приводит к извращению мысли ученого, она получает "самый превратный смысл" и в таком виде широко распространяется среди "простодушных читателей". Страхов считал, что последователи Дарвина провозгласили механический взгляд на природу, в то время как сам Дарвин его не придерживался, "а только попытался свести чудесное устройство организмов на случайное приспособление" (стр. 810--811). Позднее, в черновых планах к "Братьям Карамазовым" Достоевский сопоставит отношение к учению Дарвина и к богу, рассматривая то и другое как предмет веры (см.: наст. изд., т. XV, стр. 307).
Стр. 17. ... один лишь Носову // Поручик "Сына" получал // Но о вопросах "Сын" молчал...-- "Сын отечества" -- журнал политический, ученый и литературный, умеренно-либерального направления, издававшийся в Петербурге в 1856--1861 гг. А. В. Старчевским.
Стр. 19--20. Стыдись! долгов ненужных бремя ~ есть ли тетки у ежа? -- В этой строфе ощущается некоторое пародирование Достоевским первого объяснения Онегина с Татьяной (Пушкин. "Евгений Онегин", гл. 4, ст. XIII--XVI). Как указывалось выше, в черновиках рассказа "Крокодил" имеется запись: "Если у гусей нет теток, стало быть, тетки -- предрассудок" (наст. изд., т. V, стр. 327 и 396).
Стр. 20. Вы нас учили рукодельям ~ каждый год детей рождать.-- Ср. с "Евгением Онегиным" Пушкина: "Мы все учились понемногу..." (гл. 1, ct.V).
Стр. 20. И ретроградно, от безделья, // Вам каждый год детей рождать.-- Г. Е. Благосветлов писал в 1869 г. в статье "На что нам нужны женщины?": "...кто, кроме идиота, решится в наше время утверждать, что всё земное назначение женщины в том, чтобы родить детей и быть в вечном и безусловном повиновении у своего деспота" ( Д, 1869, No 7, отд. II, стр. 3).
Стр. 20. Не верю я всем этим штукам ~ поверь! -- Этот отрывок ассоциативно связан со стихотворением Пушкина "Демон" (1823) ("Не верил он любви, свободе...").
Стр. 20. Он дом купил и про квартиры // Статью лихую накатал.-- В записной тетради 1876--1877 гг. Достоевский несколько раз возвращается к теме покупки Благосветловым "на свой либерализм" дома в Петербурге на углу Надеждинской и Манежной. В "Офицере и нигилистке" автор иронически соотносил этот факт со статьей "Квартирный вопрос на Западе и у нас", опубликованной в "Деле" (1873, NoNo 5, 7--8) и подписанной псевдонимом "Н. Н.". О Благосветлове см.: Л. Е. Варустин. Журнал "Русское слово". 1859--1866. Изд. ЛГУ, Л., 1966, стр. 193--194; Ф. Кузнецов. Журнальный эксплуататор или революционный демократ (Г. Е. Благосветлов). РЛ, 1960, No 3, стр. 60--83.
Стр. 23....останавливают его столбом на месте и красного, подобно воротнику.-- Стоячий красный воротник был принадлежностью мундира полицейских чинов: станового пристава, околоточного надзирателя и городового унтер-офицера (см.: Русский костюм. 1850--1870. Выпуск третий. Под ред. В. Рындина. Изд. ВТО, М., 1963, стр. 78--80).
Стр. 23....показывается тень как бы Андрея Краевского.-- Возможно, что "тень Краевского" возникла здесь как сатирический символ "гласности". Взаимоотношения Достоевского с Краевским подробно рассмотрены В. В. Виноградовым. Отмечая глубокую личную неприязнь писателя к А. А. Краевскому как литератору-"дельцу" и эксплуататору, он подчеркивает, что эта неприязнь осложнялась несочувствием Достоевского направлению "Голоса" (Достоевский и его время, стр. 17--32). В выпаде против Краевского можно усмотреть также перекличку с опубликованной в No 2 "Гражданина" за 1873 г. заметкой за подписью "Оптимист", высмеивающей юбилейное торжество по поводу десятилетия деятельности А. А. Краевского как редактора.
Стр. 29. Гоф-фурьер -- один из чинов придворной службы; гоф-фурьерам обычно поручалось заведование дворцовой прислугой.
Стр. 30. Служа при Бантыше-Каменском, // Средь деревенской простоты...-- Д. Н. Бантыш-Каменский (1788--1850) -- автор "Истории Малой России..." (1822), "Словаря достопамятных людей Русской земли" (1836), "Биографий российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов" (1840-- 1841) и т. д. С 1825 по 1834 г. был губернатором в Тобольске. Его записки об этом времени под заглавием "Шемякин суд в XIX столетии, или Ревизия Тобольской губернии" были опубликованы в "Русской старине" (1873, т. 7, No 6, стр. 735--784). О них сын мемуариста В. Д. Бантыш-Каменский писал: "...историк наш записывал только факты, -- факты возмутительные, действительно напоминающие времена Шемяки и княжение Темного, вместе с которым и вся святая Русь была погружена в непроглядную тьму невежества, под гнетом самодурства и произвола..." (там же, стр. 737). Вероятно, на эти факты и намекал Достоевский. С 1836 по 1838 г. Бантыш-Каменский был губернатором Виленской губернии, состоял членом совета министерства внутренних дел и департамента уделов.
Стр. 31. Я жить хочу по убежденьям, // Хочу учиться и свистать.-- Черновой вариант этих двух стихов: Что лучше жить по убежденьям, // Своих детей не воспитать.
Достоевский наделил "нигилистку" желанием "учиться и свистать", т. е., согласно с употреблением этого выражения в его публицистике 1863--1864 гг., пробовать свои силы в прессе в ряду "дешевых обличителей" (см. его статью "Необходимое литературное объяснение по поводу разных хлебных и нехлебных вопросов"). Это соответствует более раннему наброску, где "нигилистка" ждет "гонорария" из газеты "Волос" (т. е. из "Голоса" Краевского -- см. выше, стр. 29).
Стр. 31. И в парламенте заседать.-- Намек на следующие слова Г. Е. Благосветлова: "Представительные системы -- даже лучшая из них американская -- лишают их (женщин, -- ред.) права голоса; всякий полу-идиот может быть членом парламента, и ни одна гениальная женщина не может быть им" (см. упомянутую выше статью Г. Е. Благосветлова -- Д, 1869, No 7, отд. II, стр. 7).