Печатается по черновому автографу, единственному источнику текста.
Хранится: ЦГАЛИ, ф. 212, 1. 5, с. 86; см.: Описание, стр. 124.
Публикуется впервые.
Эти две строки записаны Достоевским, по всей вероятности, летом 1866 г. на даче в Люблине под Москвой, где он пробыл с 25 июня до конца августа. В записной тетради III они предшествуют страницам с материалами к "Преступлению и наказанию", которые озаглавлены "Характерная черта 3-й части <...> 3-я часть. Программа" (см.: наст. изд., т. VII, стр. 167--168). Названные планы к "Преступлению и наказанию", занимающие почти всю остальную часть тетради, относятся к 1866 г., среди них содержатся и заметки люблинского периода (на с. 106 имеется дата: "22 июля"). В Люблине Достоевский жил по соседству с семьей своей сестры В. М. Ивановой. Из воспоминаний ее дочери, племянницы писателя М. А. Ивановой (а также по мемуарам H. H. Фон-Фохта, воспитанника Константиновского межевого института, где состоял врачом глава семьи -- А. П. Иванов), нам известно, что это была светлая полоса в жизни Достоевского: на даче у Ивановых гостило много гимназистов и студентов, и 45-летний писатель в свободное от работы время охотно принимал участие в затевавшихся ими играх и представлениях. При этом он любил, по словам М. А. Ивановой, подмечать слабые или смешные стороны кого-либо из присутствующих и забавлялся, преследуя шутками-экспромтами свою жертву. Молодежь смело отвечала ему, и между ними были постоянные веселые пикировки (Нечаева, стр. 138). Несколько аналогичных шутливых импровизаций М. А. Иванова в 1926 г. привела на память.
1
О Голофтеев и Рахманин!
Вы именинники у нас.
Хотел бы я, чтоб сам граф Панин
Обедал в этот день у вас.
Красуйтесь, радуйтесь, торгуйте
И украшайте Люблино.
Но как вы нынче не ликуйте,
Вы оба все-таки <-->
2
ОДА В ЧЕСТЬ ДОКТОРА КАРЕПИНА
Поэт
Позволь пиите дерзновенну,
О ты, достойный славу зреть,
Его рукой неизощренной
Тебя, прекрасного, воспеть!
Кому тебя мне уподобить?
Какой звезде, какому богу?
Чтобы тебя не покоробить,
Зову Державина в подмогу.
Тень Державина
Ростом пигмей, лицом сатир,
Всего он скорей монгольский кумир.
Поэт
Могу ль ушам своим я верить?
Поэт Фелицы и министр,
Державин может лицемерить,
Как самый ярый нигилист!
О, нет! Он ростом Геркулес,
Хоть и приземист он.
Тень Державина
Танцует, как медведь,
Поет, как филин, он.
Поэт
Такую отповедь
Не выношу я! Вон!
(Тень Державина удаляется.)
3
По дороге по железной
Шел племянник мой Карепин.
Человек небесполезный
И собой великолепен!
4
Полночь. В Павловской больнице
Слышен храп, порой чиханье,
И не спит в своей светлице
Лишь сверхштатный доктор Саня.
Куча блох его кусает,
Но не тем лишь мучим он,
Голова его пылает,
Полна жгучих, тяжких дум,
"Обучен в университете,
Всё катары я лечил
И в больничной сей палате
Не без пользы послужил.
Только б в штатные мне место
Да холеру бог послал,
Уж всегда б нашлась невеста,
Только сам-то будь удал!" --
Наш Карепин прокричал.
Фельдшера же все сбежались,
А больные испугались.
Вот выходит Левенталь *
С прутом длинным, длинным, длинным:
"Это ви сейчас кричаль
Таким образом бесстыдным?.."
* Доктор Левенталь, старший врач больницы (примеч. М. А. Ивановой).
5
Как бы общество ни было
Молчаливо и грустно,
Миг -- печаль его уплыла,
Только Саню принесло.
Отчего ж сие явленье,
Отчего улыбки, смех?
Саня! Ваших всех хотений
Я пророчу вам успех!
6
Когда в "протухлой солонине"
Я чувство чести возбудил
И он поклялся, что отныне
И носорогу б не спустил,
Тогда презренный Фольц собрался
Отмстить обиду впятером,
По неразвитости ж остался
Лакеем, хамом и ослом.
7
С весны еще затеяно
Мне в консерваторию поступить
К Николке Рубинштейну,
Чтоб музыку учить.
Сие мое прошение
Прошу я вас принять
И в том уведомление
Немедленно прислать.
Стихотворение No 1 было сочинено, по свидетельству мемуаристки, ко дню именин люблинских дачевладельцев, богатых купцов, братьев Петра il Павла Голофтеевых (23 июня), на празднование которого были приглашены другие дачники, жившие в Люблино. Достоевский на торжественный обед не пришел, и его стихотворный "спич" был прочитан им у Ивановых.
Стихотворения NoNo 2--5 посвящены племяннику Ивановых и Достоевского, в то время молодому доктору, Александру Петровичу Каренину (см. о нем в примеч. к повести "Вечный муж": наст. изд., т. IX, стр. 475). М. А. Иванова вспоминает об А. П. Карепине: "Ему было двадцать шесть лет, он не был женат и отличался многими странностями. Все приключения диккенсовского Пиквика случались с ним. Несмотря на то что он окончил медицинский факультет и состоял врачом при Павловской больнице, в жизни он был почти идиотом. Он был предметом неистощимых шуток и глумлений для молодой компании Ивановых. Достоевский воспел его в ряде шуточных стихотворений..." (Нечаева, стр. 140).
По поводу стихотворения No 6 М. А. Иванова сообщает: "На стихотворные экспромты Достоевский был неистощим. По какому-то поводу он сказал следующее стихотворение о двух братьях Фольцах, бывших в компании Ивановых. Младший был гимназистом VII класса и почему-то был прозван "протухлой солониной", старший -- студент I курса" (Нечаева, стр. 143).
Последнее стихотворение (No 7) было сочинено, по свидетельству мемуаристки, чтобы поддразнить М. А. Иванову, которая готовилась к поступлению в консерваторию и должна была подать "прошение" (Нечаева, стр. 143).
Как указано в преамбуле к настоящему тому, текст шуточпых стихов, восстановленных по памяти М. А. Ивановой через 60 лет с известной долей приблизительности, может рассматриваться лишь как ценное для биографа свидетельство об интересах и жизненном тонусе окружавшего Достоевского летом 1866 г. люблинского общества и о собственном его тогдашнем настроении. Но он не может расцениваться как сколько-нибудь автентичная запись подлинного первоначального их текста, да и сама доля участия Достоевского в сочинении этих стихов остается проблематичной.