Кровавое дѣло.
Ударъ былъ такъ внезапенъ, что даже дю-Лютъ, съ дѣтства закаленный до нечувствительности ко всякимъ неожиданностямъ и опасностямъ, былъ потрясенъ и возмущенъ. Простоявъ нѣкоторое время неподвижно, онъ затѣмъ съ величайшею поспѣшностью побѣжалъ къ ряду солдатъ, а его товарищи послѣдовали за нимъ.
По мѣрѣ приближенія дѣлалось видно, что не всѣ составляютъ одинъ рядъ. Молчаливый и неподвижный офицеръ стоялъ на разстояніи двадцати шаговъ передъ фронтомъ своихъ молчаливыхъ и неподвижныхъ солдатъ. Далѣе стало замѣтно, что у него на головѣ какое-то высокое и странное украшеніе. Пришедшіе бѣжали все быстрѣе, еле дыша отъ мрачныхъ предчувствій, когда, къ ихъ ужасу, это украшеніе начало удлиняться и расширяться, и большая птица, тяжеловѣсно поднявшись вверхъ, опуcтилась наближайшій древесный пень. Тогда они поняли, что ихъ худшія опасенія справедливы и что передъ ними стоятъ защитники форта Пуату.
Человѣкъ двадцать, совершенно обнаженныхъ, были привязаны къ низкимъ кольямъ ивовыми вѣтками и ихъ истерзанныя, изрубленныя, обожженныя тѣла указывали, какую мучительную смерть перенесли несчастные. Съ минуту четверо пришельцевъ молча глядѣли на ужасную картину, а потомъ каждый поступилъ сообразно своей природѣ. Де-Катина, спотыкаясь, дотащился до ближайшаго дерева и прислонился къ нему головой, чувствуя, что умираетъ отъ головокруженія. Дю-Лютъ бросился на колѣни, взывая къ небу и потрясая стиснутыми руками по направленію къ набѣгавшимъ тучамъ. Ефраимъ Саваджъ осмотрѣлъ зарядъ своего ружья, сжавши губы и сверкая глазами, а Амосъ Гринъ молча началъ бѣгать вокругъ, отыскивая слѣдъ. Но черезъ минуту дю-Лютъ былъ снова на ногахъ и, бѣгая взадъ и впередъ, какъ собака-ищейка, нашелъ всевозможныя указанія, которыя пропустилъ бы даже Амосъ. Онъ описалъ множество круговъ вокругъ труповъ, затѣмъ кинулся къ лѣсной опушкѣ и, наконецъ, вернулся къ обугленнымъ развалинамъ укрѣпленія, съ которыхъ еще поднимался тонкій дымокъ.
-- Совсѣмъ нѣтъ слѣдовъ женщинъ и дѣтей,-- сказалъ онъ.
-- Боже мой! Такъ были еще женщины и дѣти?
-- Дѣтей они держатъ, чтобы ихъ сжечь въ свободное время у себя въ селеніяхъ; женщинъ замучатъ или возьмутъ себѣ, смотря по тому, какъ вздумаютъ. Но чего нужно старику?
-- Я хочу спросить его, Амосъ,-- сказалъ морякъ,-- чего мы здѣсь стоимъ на якорѣ, когда намъ надо бы нестись на всѣхъ парусахъ за ними вслѣдъ?
Дю-Лютъ улыбнулся и покачалъ головой.
-- Вашъ пріятель -- храбрый человѣкъ,-- сказалъ онъ,-- если вчетверомъ рѣшается преслѣдовать полтораста человѣкъ.
-- Скажи ему, Амосъ, что Господь поможетъ намъ,-- взволнованно отвѣчалъ старикъ.-- Скажи, что Онъ укрѣпитъ насъ противъ дѣтей Іеровоама, и мы истребимъ и изведемъ ихъ до самаго корня. Какъ по французски: бей безъ пощады? Ахъ, лучше ходить съ завязаннымъ ртомъ, чѣмъ съ людьми, которые не понимаютъ простого языка!
Но дю-Лютъ отклонилъ совѣты моряка.
-- Намъ надо быть насторожѣ,-- сказалъ онъ,-- или потеряемъ собственные скальны, да и тѣ, что въ Св. Маріи потеряютъ по нашей милости свои.
-- Въ Св. Маріи! -- воскликнулъ де-Катина. -- Такъ развѣ есть опасность для Св. Маріи?
-- Да, тѣ теперь въ волчьей пасти. Эта работа была сдѣлана въ прошлую ночь. Укрѣпленіе взялъ приступомъ отрядъ въ полтораста человѣкъ. Утромъ они ушли и направились къ сѣверу берегомъ. Они прятались въ лѣсахъ весь день между Пуату и Св. Маріей.
-- Значитъ, мы прошли сквозь нихъ?
-- Да, мы прошли сквозь нихъ. Сегодня они стояли лагеремъ и высылали развѣдчиковъ. Карій Олень съ сыномъ были въ ихъ числѣ и напали на нашъ слѣдъ. Нынче ночью...
-- Нынче ночью они нападутъ на Св. Марію!
-- Это возможно. И однако, я бы не сказалъ, что они на это рѣшатся съ такимъ малымъ отрядомъ. Ну, намъ во всякомъ случаѣ надо спѣшить назадъ, какъ только можно, и предупредить о томъ, что предстоитъ.
И вотъ они пустились въ утомительный обратный путь, хотя души ихъ были слишкомъ полны другими мыслями, чтобы вспомнить о томъ, сколько миль пройдено и сколько остается. Старый Ефраимъ, менѣе привыкшій къ ходьбѣ, чѣмъ его молодые товарищи, уже прихрамывалъ и чувствовалъ боль въ ногахъ, хотя былъ твердъ, какъ орѣховое дерево, и выносливъ до чрезвычайности. Дю-Лютъ снова пошелъ впередъ, и они опять направились на сѣверъ.
Мѣсяцъ ярко сіялъ на небѣ, но мало помогалъ путникамъ въ глубинѣ лѣса. Гдѣ было мрачно днемъ, тамъ теперь господствовала такая непроглядная тьма, что де-Катина не видѣлъ древесныхъ стволовъ, которыхъ касался плечомъ. Время отъ времени попадалась открытая полянка, залитая луннымъ свѣтомъ, или тонкій серебряный лучъ пробивался межъ вѣтвями, ложась подъ ноги бѣлымъ пятномъ; но дю-Лютъ избѣгалъ этихъ открытыхъ пространствъ и чаще обходилъ поляны, чѣмъ перерѣзывалъ ихъ. Вѣтеръ сталъ свѣжѣть, и воздухъ былъ полонъ шороха и шелеста листьевъ. Кромѣ этого глухого гула, молчаніе было бы совершеннымъ, если бы на вершинахъ временами не ухала сова, и ночныя птицы не вспархивали надъ ихъ головами. Ночью дю-Лютъ шелъ такъ же быстро и увѣренно, какъ днемъ; однако товарищи его замѣтили, что онъ ведетъ ихъ другимъ путемъ, потому что два раза увидали слѣва сверканіе большой рѣки, между тѣмъ какъ утромъ встрѣчали только ручьи, которые текли въ нее. Когда во второй разъ они увидѣли рѣку, онъ указалъ на дальній ея берегъ, вблизи котораго по водѣ скользили какія то черныя тѣни.
-- Ирокезскіе челноки,-- шепнулъ онъ.-- Ихъ десять, и въ каждомъ по восьми человѣкъ. Это другой отрядъ, онъ тоже плыветъ на сѣверъ.
-- Почемъ вы знаете, что это -- другой отрядъ?
-- Потому что мы пересѣкли слѣды перваго, часъ назадъ.
Де-Катина былъ полонъ изумленія передъ этимъ удивительнымъ человѣкомъ, который слышалъ во снѣ и различалъ слѣдъ тогда, когда обыкновенному глазу не видны были даже деревья. Дю-Лютъ остановился, посмотрѣлъ на челноки, а потомъ повернулся спиной къ рѣкѣ и снова углубился въ лѣсъ. Они прошли около двухъ миль, какъ вдругъ онъ замеръ намѣстѣ, нюхая воздухъ, подобно собакѣ, учуявшей дичь.
-- Пахнетъ горѣлымъ деревомъ,-- сказалъ онъ.-- Не дальше мили отъ насъ въ эту сторону горитъ огонь.
-- Я тоже чувствую,-- сказалъ Амосъ.-- Прокрадемся туда и взглянемъ на ихъ лагерь.
-- Такъ будьте осторожны,-- предостерегъ дю-Лютъ. Ваша жизнь можетъ зависѣть отъ хрустѣнія вѣтки.
Они шли тихо и осторожно, пока между дальними деревьями не замелькало красное пламя костра. Скользя между кустами, они кружили до тѣхъ поръ, пока не нашли мѣста, откуда удобно было видѣть, не рискуя быть замѣченными.
Среди небольшой поляны сухія полѣнья пылали яркимъ огнемъ. Огненные языки подымались вверхъ, а дымъ разстилался вокругъ, уподобляясь какому-то странному дереву съ сѣрой листвою и огненнымъ стволомъ. Но не было видно ни одного живого существа, и громадный костеръ гудѣлъ и трещалъ въ совершенномъ одиночествѣ среди затихшаго лѣса. Они подвигались все ближе, но не замѣтили никакого движенія, кромѣ извивовъ огня, и никакого звука, кромѣ треска горящихъ сучьеръ.
-- Мы подойдемъ къ нему?-- шопотомъ спросилъ де-Катина.
Осторожный старый піонеръ покачалъ головой.
-- Это можетъ быть западня,-- сказалъ онъ.
-- Или покинутый лагерь?
-- Нѣтъ, его зажгли не болѣе какъ часъ назадъ.
-- Да и онъ слишкомъ великъ для лагернаго костра, -- замѣтилъ Амосъ.
-- Какъ же вы это объясняете?-- спросилъ дю-Лютъ.
-- Это -- сигналъ.
-- Да; пожалуй, ваша правда. Этотъ костеръ -- опасный сосѣдъ. Поэтому уйдемъ отъ него подальше, а потомъ повернемъ прямо къ Св. Маріи.
Огонь вскорѣ превратился въ свѣтящуюся точку позади нихъ, и наконецъ, совсѣмъ закрылся деревьями. Дю-Лютъ шелъ быстро, пока не достигъ края залитой луннымъ свѣтомъ прогалины. Онъ хотѣлъ обойти ее, какъ и прежде, но вдругъ схватилъ де-Катина за плечо и толкнулъ его за поросль сумаховъ, тогда какъ Амосъ сдѣлалъ то же съ Ефраимомъ Саваджемъ.
На противоположный край открытаго пространства выходилъ человѣкъ. Онъ пересѣкалъ поляну наискось и направлялся къ рѣкѣ. Онъ шелъ, согнувшись почти вдвое; но когда на него перестала падать тѣнь деревьевъ, то путники изъ своей засады увидѣли, что это -- индѣйскій воинъ въ полной военной раскраскѣ, мокассинахъ, набедренномъ покровѣ и съ мушкетомъ. Непосредственно за нимъ слѣдовалъ другой, а потомъ третій, четвертый и такъ далѣе, пока не стало казаться, что весь лѣсъ полонъ людей, и что они будутъ идти безъ конца. Въ лучахъ луны они скользили точно тѣни, въ совершенномъ молчаніи, и всѣ одинаково гнулись, пробѣгая мимо, безостановочно и беззвучно. Послѣднимъ проскользнулъ человѣкъ въ опушенной мѣхомъ охотничьей курткѣ и въ шапкѣ съ перомъ на головѣ. Онъ пронесся стрѣлой, какъ и остальные. и они исчезли во тьмѣ такъ же тихо, какъ появились. Прошло не менѣе пяти минутъ, прежде чѣмъ дю-Лютъ рѣшился выйти изъ засады.
-- Ради св. Анны! Сосчитали вы ихъ?
-- Триста девяносто шесть,-- сказалъ Амосъ.
-- По моему -- четыреста два.
-- А вы думали, что ихъ только полтораста! -- воскликнулъ де-Катина!
-- Ахъ, вы не понимаете. Это другой отрядъ. Тѣ, которые взяли укрѣпленіе, должны быть вонъ тамъ, потому что ихъ слѣдъ идетъ между нами и рѣкой.
-- Конечно, это другіе,-- сказалъ Амосъ,-- потому что тутъ ни у одного не было свѣжаго скальна.
Дю-Лютъ взглянулъ на молодого охотника съ одобреніемъ.
-- Даю слово,-- сказалъ онъ,-- я и не зналъ, что у васъ жители лѣсовъ такіе молодцы. У васъ есть глаза, сударь, и, можетъ быть, вы безъ неудовольствія вспомните когда-нибудь, что вамъ сказалъ это Грейсолонъ дю-Лютъ.
Амосъ преисполнился гордостью, услышавъ эти слова отъ человѣка, чье имя было въ ночетѣ вездѣ, гдѣ только купцы или охотники курили вокругъ костровъ. Онъ хотѣлъ что-то отвѣтить, но вдругъ по лѣсу пронесся ужасный крикъ, страшный вопль, выражавшій крайній предѣлъ человѣческаго страданія. Снова и снова, стоя во тьмѣ съ поблѣднѣвшими щеками, они принуждены были слушать эти страшные звуки, все грознѣе раздававшіеся среди ночи и уныло катившіеся по лѣсу.
-- Они мучаютъ женщинъ,-- сказалъ дю-Лютъ.-- Ихъ станъ разбитъ вонъ тамъ.
-- Неужели мы не можемъ ничѣмъ помочь? -- воскликнулъ Амосъ.
-- Да, да, парень,-- подтвердилъ капитанъ по англійски.-- Мы не можемъ пропускать бѣдственныхъ сигналовъ, не мѣняя курса. Давай-ка повернемъ и бѣжимъ прямо туда.
-- Тамъ, въ станѣ,-- сказалъ дю-Лютъ медленно,-- теперь почти шестьсотъ вояновъ. Насъ четверо. То, что вы говорите, не имѣетъ смысла. Если мы не предупредимъ жителей Св. Маріи, эти дьяволы устроятъ для нихъ западню. Ихъ отряды подходятъ и по водѣ, и по сушѣ, и число ихъ до разсвѣта можетъ дойти до тысячи. Мы должны идти впередъ и предупредить.
-- Онъ говоритъ правду,-- сказалъ Амосъ Ефраиму.-- Нѣтъ, одного-то ужъ я васъ не пущу!
Онъ схватилъ упрямаго моряка за руку и силой помѣшалъ ему бѣжать по направленію воплей.
-- У насъ есть только одинъ способъ испортить ихъ ночную забаву,-- сказалъ дю-Лютъ.-- Деревья сухи, какъ порохъ: уже три мѣсяца какъ не было дождя.
-- Ну?
-- И вѣтеръ дуетъ прямо на ихъ лагерь, а съ другой стороны его -- рѣка.
-- Намъ надо поджечь лѣсъ!
-- Лучшаго ничего не выдумать.
Въ минуту дю-Лютъ набралъ небольшую охапку сухого хвороста и сложилъ его въ кучу у корня засохшей березы, сухой, точно трутъ. Удара кремня о сталь было достаточно, чтобы занялось пламя, которое, разгораясь и удлиняясь, скоро стало лизать бѣлыя клочья висѣвшей коры. Черезъ четверть мили, дю-Лютъ сдѣлалъ то же, а потомъ повторилъ еще разъ, такъ-что лѣсъ пачалъ горѣть въ трехъ мѣстахъ. Поспѣшно удаляясь, они слышали ревъ пожара и, наконецъ, приближаясь къ Св. Маріи, оглянулись и увидѣли, какъ длинная полоса пламени катилась на западъ, къ Ришелье-рѣкѣ, взвиваясь кверху огненными столбами каждый разъ, какъ попадались группы сосенъ. Дю-Лютъ беззвучно смѣялся, глядя на огромное зарево на небѣ.
-- Имъ таки придется поплавать,-- сказалъ онъ.-- Челноковъ не хватитъ на всѣхъ. Ахъ, если бы у меня было хоть двѣсти моихъ "лѣсныхъ бродягъ" на томъ берегу, тогда ни одинъ бы не ушелъ!
-- Тамъ былъ какой-то воинъ, одѣтый какъ бѣлый,-- замѣтилъ Амосъ.
-- Да, и этотъ хуже всѣхъ. Его отецъ былъ голландскій торговецъ, а мать -- Ирокезка, и онъ извѣстенъ подъ названіемъ Фламандскаго Метиса {Метисами называются дѣти смѣшанныхъ браковъ между европейцами и индѣйцами.}. Ахъ, я хорошо его знаю и скажу вамъ, что если чертямъ потребуется король, то имъ стоитъ только послать въ его вигвамъ. Клянусь Св. Анной, я еще у него въ долгу и постараюсь свести счеты поскорѣй. Вонъ свѣтятся огни въ Св. Маріи. Я понимаю вашъ вздохъ облегченія, сударь: въ самомъ дѣлѣ, послѣ того, что мы нашли въ Пуату, я самъ чувствовалъ себя неловко, покуда не увидѣлъ ихъ.