Послѣ отличнаго, но тяжелейшаго обѣда съ форелями и обычною свитой, я вышелъ изъ дома въ садъ Ивана Петровича, чтобы насладиться этими общепренебрегаемыми, но для меня весьма пріятными часами, когда лѣтній день еще не перешелъ въ вечеръ, но уже утратилъ свою духоту и излишнюю яркость. Тихо обошелъ я знакомыя мѣста, полежалъ подъ вѣковыми липами, знакомыми мнѣ съ дѣтства, и побродивши достаточно, пробрался въ ту комнату барака, въ которой обыкновенно сходились гости на вечернюю бесѣду. Упомянутая мною комната звалась кабинетомъ Ивана Петровича, хотя тщетно стали бы вы искать въ ней чернильницы, письменнаго стола, бумаги и перьевъ. Хозяинъ писалъ въ годъ двѣ или три записки; тѣмъ и ограничивались его кабинетныя упражненія. Книгъ въ кабинетѣ находилось множество, три стѣны были уставлены книгами русскими, французскими, нѣмецкими, и какими странными, какими неупотребительными, но зато какими занимательными! Библіотека эта досталась Ивану Петровичу по наслѣдству, съ имѣньицемъ. Онъ ее цѣнилъ мало и называлъ старымъ хламомъ, но для людей, набившихъ себѣ оскомину учеными и литературными новинками, такой хламъ, особенно въ деревенской тиши, стоилъ золота. Тутъ капитанъ Кукъ стоялъ рядомъ съ барономъ Мюнхгаузеномъ, велерѣчивый Бугенвиль не стѣснялся присутствіемъ Полнощнаго Колокола. Монахъ, или пагубныя слѣдствія пылкихъ страстей, красовался между альманахами временъ Дельвига, любопытнѣйшіе труда Мерсье въ какомъ-то змѣиномъ переплетѣ, были перемѣшаны съ разрозненными томами журнала Благонамѣренный. А наивные нѣмецкіе юмористы, которыхъ имени не произнесешь безъ усилія, а французскіе in quarto съ красивымъ обрѣзомъ, печатанные въ Голландіи, а полное изданіе ежемѣсячныхъ сочиненій къ пользѣ и увеселенію служащихъ, а Письмовникъ Курганова, во всей первобытной полнотѣ съ анекдотами про духовныхъ особъ и образчиками любовныхъ писемъ! Но въ силахъ ли мое слабое перо перечислить всѣ богатства библіотеки Ивана Петровича, библіотеки близкой моему сердцу, и за которую, конечно, не взялъ бы я лучшей библіотеки петербургскаго литератора, еслибъ у литераторовъ петербургскихъ имѣлось когда-нибудь, что либо похожее на библіотеки?
Уже я сидѣлъ около, получаса надъ фоліантомъ старинныхъ гравюръ, изображавшихъ во французскомъ стилѣ наиболѣе разительныя сцены изъ Ыенелонова Телемака, когда домъ Ивана Петровича сталъ пробуждаться отъ послѣобѣденнаго усыпленія. Прежде всего показался старикъ Павелъ съ чайнымъ приборомъ, потомъ Романъ Тыщенко прошелъ по двору, таща съ собой военную шинель и красный вязанный шарфикъ -- вѣрные признаки того, что подполковникъ намѣревается пробыть у сосѣда до ночи. Затѣмъ въ спальнѣ Ивана Петровича послышались зѣванье, чиханье, кашлянье и пѣніе. Наконецъ обѣ двери кабинета отворились въ одно время, и въ одну вошелъ Петръ Ивановичъ, а въ другую хозяинъ.
-- Ба, ба, ба, кого я вижу! закричалъ Иванъ Петровичъ съ такимъ одушевленіемъ, какъ будто бы мы не видались цѣлые полгода.-- уже онъ проснулся и читаетъ книгу! Или спалось худо, или комары мѣшали?
-- Побойтесь Бога, отвѣчалъ я: -- мы отобѣдали въ три часа, а теперь уже вечеръ. Я увѣренъ, что Петръ Иванычъ уже былъ и въ саду и на покосѣ.,
-- Послѣ его обѣдовъ, брюзгливо сказалъ Петръ Ивановичъ, указывая на друга: -- немного находишься. Вѣдь это хуже всякаго убійства наѣдаться такимъ образомъ. У меня до сей поры біеніе сердца, а еще что завтра будетъ!!
-- Правда твоя, правда, Петръ Иванычъ. Вотъ и со мной какая странная штука случилась...
Петръ Ивановичъ навострилъ уши, ему показалось, что сейчасъ представится случай пустить въ ходъ гомеопатическую аптеку.
-- Едва я добрался до спальни, продолжалъ Иванъ Петровичъ: -- какъ на меня напала... какъ тебѣ сказать... чертовская какая-то слабость. Я прилегъ на постель и потерялъ всякое сознаніе. Пролежалъ я въ этомъ обморокѣ часа три и опомнился лишь передъ твоимъ приходомъ.
Громкій хохотъ сопровождалъ эту остроту насчетъ послѣобѣденнаго сна, которую и я слыхалъ до десяти разъ, но къ которой никакъ не могъ привыкнуть Петръ Ивановичъ. Онъ плюнулъ и сказалъ:
-- Экая пустомеля! а я въ самомъ дѣлѣ подумалъ было, что съ нимъ что-то случилось.
Павелъ принесъ самоваръ, и ставя его на столъ, сказалъ подполковнику, что волостной пришелъ къ нему зачѣмъ-то.
-- Зови, зови его сюда! закричалъ Иванъ Петровичъ.-- А! какое пріятное зрѣлище! продолжалъ онъ, когда въ комнату вошелъ худенькій мужичокъ, не то сѣдой не то бѣловолосый отъ природы, съ лицомъ маленькимъ, незначительнымъ и некрасивою жиденькою бородкой.-- Добро пожаловать, господинъ министръ внутреннихъ дѣлъ старшина изъ старшинъ, первѣйшая голова въ дѣдѣ, защитникъ и покровитель нашей волости! Честь имѣю представить вамъ сосѣда Сергѣя Ильича Безыменнаго, изъ французовъ, въ родѣ нашего кандидата {Вѣроятно всѣмъ читателямъ извѣстно, что на случай отсутствія посредниковъ имѣются заранѣе выбранные кандидаты, обязанные править ихъ должность.} съ тою только разницей, что онъ не суется ни въ кандидаты, ни въ посредники. Имѣю счастіе предложить вамъ, Савелій Тихонычъ, стаканъ чая. Да чтожь ты не садишься, старая крыса? Ты теперь сановникъ, мы люди простые, чего тебѣ корячиться?
Старшина взялъ стаканъ, но сѣсть отказался.-- Я только на минуточку къ Петру Иванычу, сказалъ онъ и обратился къ Зарудкину.-- Завтрашній день прогульщики выдутъ, время еще не ушло и безпокоиться не извольте. Одинъ только Иванъ Васильевъ, точно ушибъ руку, и...
-- Да я и не трогаю Ивана Васильева, сказалъ Петръ Ивановичъ: -- и руку его я глядѣлъ, и отъ меня же беретъ онъ и лѣкарство.
-- Только сдѣлайте одолженіе, батюшка Петръ Иванычъ, продолжалъ старшина,-- ужъ дайте себѣ трудъ, да и Платону скажите, чтобъ не запускалъ разсчота рабочимъ. Кто не вышелъ, или маячитъ въ полѣ безъ дѣла, дайте знать тотчасъ, а какъ накопится ихъ много, да пройдетъ недѣля, какъ тутъ разберешь праваго отъ виноватаго.
-- И сказано, что Соломонъ премудрый! перебилъ Иванъ Петровичъ:-- а правда ли Савелій Тихонычъ, что ты на сходкѣ называлъ кандидата французомъ?
-- Это тебѣ вздору напоролъ кто-то, спокойно возразилъ Савелій Тихоновъ: -- французъ онъ тамъ или чухонецъ, намъ этого разбирать не приходится. Говорилъ я только, чтобъ его безпокоили меньше, чтобы прикащики да старшины разбирались сами, али слали въ волость, коли за споромъ что будетъ.
-- Ну, а коли кандидатъ да за это взбѣсится?
-- Чтожь такое, батюшка? Не я лѣзъ на мое мѣсто, дохода мнѣ отъ него не прибыло; скажутъ, чтобъ шелъ долой -- не заплачу. Покуда былъ посредникомъ Дмитрій Алексѣичъ, меня и слышно не было, а теперь время другое.
-- Ну, признайся же, Савелій Тихонычъ, кандидатъ большой дуралей, такъ ли?
-- Да мнѣ до этого какое дѣло, батюшка Иванъ Петровичъ, возразилъ старшина, ставя пустой стаканъ и кланяясь: -- меня не приставляли рѣшать, какой тамъ у него разумъ. А что коли станешь его слушаться, такъ дойдешь до острога, это и я знаю, да и мужикъ ужь раскусилъ не сегодня.
И не взирая на убѣжденія Ивана Петровича, предлагавшаго ему еще чаю, волостной старшина, раскланявшись вышелъ изъ комнаты.
-- Талейранъ, Талейранъ Перигорскій! закричалъ вслѣдъ ему веселый хозяинъ, и затѣмъ, по моей просьбѣ, сообщилъ мнѣ кой-какія подробности о Савельѣ Тихонычѣ.
-- До выборовъ въ нашей волости, началъ Иванъ Петровичъ.-- я почти и не зналъ Савелія, а кажется, знаю всякаго парнишку и всякую бабу по сосѣдству. Мужикъ онъ простой, хоть и богатый, торгу не ведетъ, семью держитъ въ порядкѣ, а такъ какъ у него женатыхъ сыновей пятеро, и всѣ живутъ не подѣлившись, то онъ нанимаетъ землю гдѣ только можетъ и хлѣба ставитъ столько, что хоть бы и иному помѣщику въ пору. Я былъ на волостныхъ выборахъ. "Савелій, Савелій, Савелій", кажется не было одного голоса противъ. Вышелъ Савелій и сталъ отказываться, за старостію и простотою. "Никого не хотимъ кромѣ тебя, Савелій Тихонычъ". Старикъ попробовалъ съ другой стороны: "нравомъ я больно крутъ, братцы, выбирайте другого, неравно сами всплачетесь". "Ничего что крутъ, намъ не бабу надобно". Больше ужь Савелій не спорилъ. "Ну, православные, и меня, и мою семью вы знаете", сказалъ онъ. "Дѣти у меня въ послушаніи, невѣсткамъ воли не много, хозяинъ я у себя въ домѣ, хозяиномъ буду и въ волости. Такъ ужь и знайте, а за честь вамъ спасибо". И точно, я думаю такого порядка какъ у насъ, нѣтъ ни въ одной волости по губерніи. Нѣтъ деревеньки, въ которой не побывалъ бы Савелій, сельскіе старшины ходятъ у него по стрункѣ; вотъ покосы едва начались, а я думаю онъ ужь успѣлъ объѣхать всѣ усадьбы. На руку онъ тяжелъ, и прежній посредникъ съ нимъ за это бранился, ну, а при теперешнемъ Савелью ни въ чемъ нѣтъ помѣхи.
-- Неужели же вашъ кандидатъ, спросилъ я: -- въ самомъ дѣлѣ оказался такою дрянью? И близко знаю Ставицкаго и скорѣе думалъ, что онъ будетъ пристрастенъ къ крестьянамъ, кстати и не кстати.
-- Да онъ и пристрастенъ; развѣ не слыхали Савелья: -- съ такимъ начальникомъ дойдешь до острога? Зачѣмъ бы вы ни обратились къ Ставицкому, вы виноваты ужь за то, что вы помѣщикъ. Я думаю еслибъ у меня порубили мужики всѣ яблони и груши изъ сада, онъ бы порѣшилъ такъ: "Это невинная шалость, крестьянину захотѣлось испытать, хорошо ли топить избу грушевыми дровами." Ну и выходитъ, что всѣ его рѣшенія уничтожаются на мировомъ съѣздѣ. Видитъ Савелій, видятъ и сами мужики, что дѣло не складно. Посредникъ говоритъ, плюйте на помѣщика, а на съѣздѣ рѣшаютъ: -- посредникъ навралъ, на помѣщика плевать не надо, а васъ, коли станете дурить, отдуютъ на славу. Всякій старшина повѣсилъ бы носъ, а Савелій нашелся. Онъ созвалъ старостъ, побывалъ по усадьбамъ, гдѣ приходилось, заглянулъ на сходки. Смотришь, собща и порѣшили, больше Павла Семеныча не безпокоить, а коли гдѣ затѣется споръ, обращаться къ Савелью Тихонычу. Такъ и идутъ дѣла ужь второй мѣсяцъ, къ общему удовольствію. У насъ, какъ вы знаете, на каждыхъ двадцати верстахъ свои нравы и обычаи. Въ нашемъ околодкѣ на мужиковъ очень жаловаться нельзя, за то бабы неистовствуютъ какъ вѣдьмы. У меня въ одинъ день шесть бабъ не пошли на работу, за болѣзнію. Савелій накрылъ ихъ въ тотъ же день на ихней работѣ, и теперь бабы присмирѣли. За то когда сосѣдъ Плѣшаковъ потребовалъ работы отъ женщины беременной и слабой, старшина ему объявилъ:-- ты ужь батюшка жалуйся кому знаешь, а въ нашей волости больная баба работать не станетъ. И еслибы Плѣшаковь вздумалъ упрямиться, на мировомъ съѣздѣ ни одинъ голосъ за него бы не вступился.
-- Грустно, однакожь, замѣтилъ я:-- что такой честный и вовсе не глупый человѣкъ, какъ Ставицкій, дошелъ до того, что сами крестьяне отшатнулись отъ него за негодностью.
-- Да кто жь ему приказывалъ браться за дѣло, къ которому онъ не имѣетъ способностей. Отказаться отъ кандидатства не трудно, да и зачѣмъ было за него браться, зная что посредникъ собирается за границу, по болѣзни.
-- Павла Семеныча Ставицкаго, сказалъ Петръ Иванычъ:-- я считаю человѣкомъ вреднымъ, и... тутъ подполковникъ понизилъ голосъ: -- между нами сказать, революціонеромъ.
-- Экъ куда хватила наша гомеопатія! возразилъ Иванъ Петровичъ.-- Называть такихъ людей революціонерами это тоже какъ еслибы кто тебя и меня, за нашу молодость, назвалъ разбойниками. Мы и на дуэляхъ дрались и фонари били, а все-таки не стали извергами рода человѣческаго. Теперь молодежь другая, жизнь спою начала она подъ гнетомъ, разгула у нея не было, растрястись ей некуда, вотъ она и покрикиваетъ у себя въ четырехъ стѣнахъ, да прикидывается сердитою. Они съ народомъ, они за народъ, хоть и говорить съ мужиками не выучились. А я думаю, всколыхнись народъ, да что я говорю всколыхнись! просто подними одинъ палецъ, такъ у его радѣтелей отъ страха ноги отнимутся. Народъ сила большая!
Неизвѣстно, до какихъ глубоко-политическихъ умствованій зашла бы наша дружеская бесѣда, еслибъ не дало другого направленія самое лицо, послужившее къ ней поводомъ. На косогорѣ, къ сторонѣ мызы Петра Ивановича, показалась телѣжка тройкою, а въ телѣжкѣ сидѣлъ такъ часто упоминаемый Павелъ Семеновичъ Ставицкій, кандидатъ и довольно близкій сосѣдъ нашихъ пріятелей. Изъ предшествовавшихъ сужденій на его счетъ, можно было подумать, что въ домѣ Петра Ивановича и въ баракѣ Ивана Петровича, кандидату не встрѣтить хорошаго пріема; но деревня и уединеніе -- великіе проводники терпимости.-- Какъ просидишь недѣли три не видавши никого кромѣ старосты, говорилъ мнѣ одинъ посѣдѣлый помѣщикъ: такъ и скажешь самъ себѣ: -- хоть бы бестіи чиновники пріѣхали описывать имѣніе! Да кромѣ того Ставицкій и мои пріятели не имѣли причины для особенной вражды: въ волости, какъ мы уже знаемъ, дѣлами правилъ старшина Савелій: кандидатъ же, довольный тѣмъ, что по крайней мѣрѣ не всѣ помѣщики его участка жалуются на него мировому съѣзду, цѣнилъ расположеніе Ивана Петровича и Истра Ивановича.
Я зналъ Ставицкаго болѣе десяти лѣтъ и часто видѣлся съ нимъ, то въ столицѣ, то за границей, постоянно поддерживая дружескія между нами отношенія. Не удавалось мнѣ до тѣхъ поръ видѣть его въ деревнѣ и лучше бы оно мнѣ никогда не удалось. Павелъ Семеновичъ получилъ образованіе не только что хорошее, но строгое и разнообразное; способности его не принадлежали къ роду дюжинныхъ, только наша русская лѣнь, которая подъ другими именами и масками губитъ насъ совершенно также какъ губила нашихъ отцовъ и дѣдовъ, скоро свела его въ разрядъ персонъ, умѣющихъ хорошо говорить и неспособныхъ ни на что кромѣ разговора. Конечно, способности въ практической жизни даются не всякому, но Ставицкій, съ вѣтреностью мальчика, заглушилъ и испортилъ даже то, въ чемъ судьба ему не отказала. Въ двадцать три года онъ удивлялъ самыхъ развитыхъ людей начитанностью и многосторонностью своихъ занятій; въ двадцать пять лѣтъ онъ уже не читалъ ничего кромѣ иностранныхъ журналовъ, въ двадцать восемь онъ нашелъ, что можно довольствоваться двумя-тремя русскими; въ тридцать онъ сталъ и въ русскихъ журналахъ пробѣгать лишь текущія новости, да статейки съ бранью. Одинъ видъ книги сталъ пугать его, человѣка рожденнаго и приготовленнаго именно для кабинетной дѣятельности. Попробовалъ онъ служить, и доклады писалъ прекрасно, но послали его наблюдать за неважною поставкой хлѣба и Павелъ Семеновичъ надѣлалъ самыхъ ребяческихъ промаховъ. Поѣхалъ онъ хозяйничать въ имѣніе, запустилъ дѣла еще хуже чѣмъ они были запущены и утѣшилъ себя, объявивши, что до развязки крестьянскаго вопроса заниматься имѣніемъ глупо. Послѣ 19-го февраля, Ставицкій принялъ должность кандидата, хорошо зная, что мировой посредникъ его участка долженъ отлучиться на довольно долгое время: такое рѣшеніе могло назваться несчастнѣйшимъ въ его жизни, потому что и деревню, и мужика, и хозяйство, и самого сосѣда-помѣщика зналъ онъ и понималъ менѣе нежели я знаю и понимаю чудеса санскритской литературы.
Въ послѣднее время часто приходится встрѣчать русскихъ людей вовсе не знающихъ жизни и въ то же время кинувшихся въ жизнь самую практическую: такіе люди прежде всего дѣлаются лгунами, и это первый ихъ шагъ къ нравственному крушенію. Трудно сказать самому себѣ: "не годенъ я къ этому дѣлу", а отойдти въ сторону еще труднѣе, при нашей лѣни передѣлать себя и сызнова начать свое житейское воспитаніе. Гораздо лучше обманывать себя и обманывать другихъ, умышленно или неумышленно. Гораздо легче сваливать отвѣтственность за свои промахи на невѣжество окружающей среды, на недостатки общества, на безобразные пороки ближнихъ. Къ чести Павла Семеновича надо сказать, что онъ по большей части былъ лгуномъ неумышленнымъ. Зоркость его ума давно уже ослабѣла отъ бездѣятельности, отъ спокойнаго продовольствія мыслями чужими и принятыми на вѣру. Онъ уже плохо видѣлъ свои недостатки. Въ тяжелой посреднической должности повсюду встрѣчая неудачи, недовѣріе, протесты передъ съѣздомъ, а на съѣздѣ постоянный отпоръ отъ Матвѣева и ему подобныхъ лицъ, Ставицкій отъ чистаго сердца вообразилъ себя гонимымъ рыцаремъ правды и прирожденнымъ поборникомъ угнетенныхъ, даже не догадываясь о томъ, что эти самые угнетенные, разгадавъ опрометчивость и безполезность его вмѣшательствъ, поспѣшили укрыться отъ нихъ за спиной простого мужика Савелія Тихонова.
-- Ба, ба, ба! Кто это къ намъ явился? Кто сей мужъ, суровъ лицомъ? по обыкновенію своему кричалъ Иванъ Петровичъ, принимая гостя: -- садитесь, садитесь къ самовару, нашъ уѣздный Ледрю-Ролленъ, Меттернихъ и Гарибальди! (За сочетаніе именъ выше прописанныхъ пусть уже отвѣчаетъ Иванъ Петровичъ.) Вотъ вамъ Сергѣй Ильичъ, человѣкъ не чужой. Вотъ Петръ Иванычъ, совершенно увѣренный въ томъ, что вы пламенѣете желаніемъ носить его плѣшивую голову на пикѣ! Что новаго? Но открыли ли вы въ участкѣ какого нибудь изверга-помѣщика, питающагося бифстексомъ изъ человѣческаго мяса? Все ли хорошо въ нашей волости?
Бѣдный Павелъ Семеновичъ съ первыхъ же словъ показалъ свое обширное знакомство съ ввѣреннымъ ему участкомъ.
-- Старшиной я не совсѣмъ-то доволенъ, сказалъ онъ, не безъ важности сдвинувъ брови.
-- Будто? Савеліемъ?
-- Да, Савеліемъ. Лѣнивъ очень. Я думаю ни одинъ крестьянинъ въ вашей деревнѣ не знаетъ гдѣ волость и кто старшиной въ волости. Эти богачи-кулаки, какъ Савелій, либо тѣснятъ міръ, либо о немъ не заботятся.
-- Побойтесь Бога, Павелъ Семенычъ, да не нищаго же прощалыгу выбирать въ сельскія должности.
-- Не всякій нищій есть прощалыга, а разбогатѣвшій мужикъ...
И кандидатъ сказалъ небольшую тираду, которая, я думаю, имѣла бы свой смыслъ въ бѣглой статейкѣ о французскомъ крестьянинѣ.
-- Эдакъ придется жалѣть о томъ, смѣясь возразилъ Иванъ Петровичъ:-- что нашъ уѣздъ имѣетъ несчастье считаться не изъ бѣдныхъ. Надо надѣяться, впрочемъ, что съ новыми поборами, да жалованьями старшинамъ да писарями и сельскими постройками, у мужика денегъ убавится.
-- Ну, а когда вашъ съѣздъ? спросилъ кандидата Петръ Ивановичъ.
-- Къ несчастію на той недѣлѣ... При одномъ названіи этого глупѣйшаго съѣзда душа моя возмущается. Опять брань, опять эти шпильки, опять эти противныя лица. Еслибы можно было сваливать свое горе на другого, я бы попросилъ Сергѣя Ильича бывать за меня на съѣздахъ.
-- Благодарю за честь, отвѣчалъ я:-- только не тяжело ли будетъ держать отвѣтъ за чепуху тобой надѣланную.
Едва я сказалъ эти слова какъ мнѣ самому стало горько за ихъ жосткость, а еще болѣе за то, что я самъ, человѣкъ во многомъ похожій на Станицкаго, позволилъ себѣ такое грубое нападеніе. Справедливо сказано, что между грѣхами ближняго мы любимъ карать лишь тѣ, къ которымъ сами наклонны. Почему писатели такъ безпощадно грызутся, наперекоръ своимъ общимъ интересамъ, не оттого ли что ихъ слабости однородны? Отчего бюрократъ подкапывается подъ бюрократа и придворный ненавидитъ придворнаго? Конечно не изъ одного соперничества по мѣстамъ, но и изъ-за тождества пороковъ. Рѣдко шевелитъ насъ грѣшокъ, къ которому мы душой не причастны.
Павелъ Семеновичъ взглянулъ на меня съ выраженіемъ грустнаго упрека.
-- Если вступаться за людей, никогда не имѣвшихъ заступника, сказалъ онъ: -- по твоему значитъ дѣлать чепуху, то я не оправдываюсь и не отказываюсь отъ отвѣтственности.
-- Прости меня, Павелъ Семенычъ, сказалъ я: -- съ теперешними спорами и разладомъ мнѣній сболтнуть чепуху еще легче чѣмъ ее сдѣлать. Дурной мысли я не имѣлъ; мнѣ только показался досаднымъ твой отзывъ о другихъ посредникахъ, которыми, кажется, всѣ довольны.
-- То-есть ты разумѣешь, всѣ помѣщики.
-- На Матвѣева ручаюсь, что имъ довольны и крестьяне.
-- Да, онъ командиръ не дурной, и его слушаются, съ ироніей отозвался Ставицкій.
-- Дорогой нашъ сосѣдъ, возразилъ Петръ Ивановичъ, обыкновенно оживлявшійся съ наступленіемъ вечера:-- да больше намъ ничего не надобно; вѣдь еще не настала пора, когда людей можно будетъ вести впередъ одною краснорѣчивою фразой, въ смутное и переходное время командиры, какъ вы называете, всего нужнѣе, лишь бы только они знали куда идутъ, и дѣла не портили.
-- Да, Матвѣевъ знаетъ куда идти: къ сохраненію стараго, а портить не хочетъ онъ крѣпостного нрава. Спросите у кого угодно, вотъ его слова на послѣднемъ съѣздѣ: намъ довѣрены интересы крестьянъ и интересы помѣщиковъ, но сверхъ того намъ довѣрено кое-что третье, о чемъ въ Положеніи мало говорится. Передъ нами извѣстное количество хозяйствъ, которыхъ покуда ничто не измѣнило, и слишкомъ быстрый упадокъ которыхъ нанесетъ бѣдствіе всему краю. Я васъ спрашиваю, какъ понимать такую теорію?
-- Какъ самый практическій и житейскій выводъ изъ того, что у насъ передъ глазами, возразилъ Петръ Ивановичъ.-- Крестьянскій вопросъ, до окончательнаго своего рѣшенія, будетъ безпрестанно видоизмѣняться, и если мы не будемъ этого видѣть, а ломить безъ толка по одной прямой линіи, толка не выйдетъ. Критическое положеніе сельскихъ хозяйствъ есть одно изъ явленій, можетъ быть, временныхъ и случайныхъ, но неоспоримыхъ и требующихъ немедленнаго вниманія. Его размѣровъ не предвидѣли составители Положенія, или они разсчитывали на подмогу, которой не оказалось. Общее безденежье и упадокъ кредита еще придали ему особливую важность. Государство положительно не въ силахъ совершать большихъ тратъ, частная дѣятельность спитъ: гдѣ у насъ начала вольнаго труда, гдѣ запашки на смѣну брошеннымъ? Послѣ этого, какже осуждать Матвѣева и не поддерживать его?
-- На этомъ основаніи, замѣтилъ Ставицкій: -- будетъ лучше всего признать реформу лишь на словахъ, а на дѣлѣ оставить рабство съ его ужасами.
-- Павелъ Семенычъ, отвѣчалъ подполковникъ: -- и вы мало знаете сельскій бытъ внѣ нашего края, и я, хотя шатался по Россіи, но не принадлежу къ людямъ очень бывалымъ. Оставимъ же общія стороны вопроса и будемъ держаться своего околодка; тутъ мы не заплутаемся и можемъ провѣрять доводы наши. Вы думаете, что не надо щадить прежнихъ помѣщичьихъ хозяйствъ, ибо они поддержка ужасамъ рабства. Позвольте же спросить васъ не за Россію, которой мы не знаемъ, но за нашу губернію и нашъ уѣздъ и вашъ участокъ, гдѣ тѣ ужасы рабства, которыхъ сносный посредникъ не можетъ уничтожить въ одинъ день, безъ всякой помѣхи, откуда бы то ни было? Вы скажете, что нашъ край богатъ, сближенъ съ столицами, что мужикъ здѣсь развитъ и стало быть помѣщикъ смиренъ. Но вѣдь васъ и не назначали въ захолустье, обоимъ намъ менѣе знакомое, чѣмъ берега Амура. Для чего же вы...
-- Тутъ я и остановлю васъ, Петръ Иванычъ, въ свою очередь возразилъ кандидатъ: -- остановлю затѣмъ, чтобы доказать вамъ, какъ пристрастны вы къ своему краю и какъ мало знаете вы о безобразіяхъ, которыя мнѣ, по моей должности, мечутся въ глаза безпрерывно. Знаете ли вы, что здѣсь, вблизи отъ васъ, въ участкѣ, открылъ я сильнаго барина, который, съ помощію страха и нечеловѣческихъ жестокостей, держитъ при себѣ двухъ женщинъ, по прямому смыслу Положенія освобожденныхъ и имѣющихъ полное право оставить его, внесши оброкъ за два года?
-- Кто же это? спросили мы съ Петромъ Ивановичемъ.-- Кто сей Аппій Клавдій новаго времени, добавилъ Иванъ Петровичъ, не скрывавшій своего недовѣрія.
-- Никто иной какъ твой дядя, Сергѣй Ильичъ, отвѣчалъ кандидатъ: -- твой дядя Борисъ Николаичъ Борженецкій, разныхъ орденовъ кавалеръ и воинъ временъ давнишнихъ. И все дѣло велось такъ хорошо, что я только на дняхъ видѣлъ этихъ несчастныхъ молодыхъ женщинъ и отъ нихъ самихъ узналъ всѣ подробности.
-- Ужь не пѣвицы ли это? опять спросилъ Иванъ Петровичъ.
-- Именно пѣвицы, состоящія при жадринскомъ замкѣ Борженецкаго, хотя тамъ давно ужь нѣтъ ни оркестра, ни домашняго театра.
-- Постойте, однакоже, Павелъ Семенычъ, въ свою очередь сказалъ подполковникъ: -- да развѣ вы не знаете, что Борисъ Николаичъ еще въ мартѣ распустилъ, и не къ чести его прибавить, даже разогналъ всѣхъ своихъ дворовыхъ?
-- Разогналъ безполезныхъ, а эти дѣвушки слишкомъ хороши собою, чтобы выпутаться безъ вмѣшательства власти.
-- Послушайте, однако, дражайшій сосѣдъ, началъ Иванъ Петровичъ:-- дѣломъ этимъ, конечно, нельзя пренебрегать, но, ради Бога и для своей выгоды, ведите его съ крайнею осторожностью. Пѣвицъ этихъ я нѣсколько знаю, онѣ безпрестанно шатаются по всѣмъ деревенскимъ и сельскимъ праздникамъ... соберите о нихъ полныя свѣдѣнія на бумагѣ, непремѣнно на бумагѣ, а ужь потомъ дѣйствуйте. Борисъ Николаичъ...
-- То-есть, говоря короче, вы даете замѣтить, что мнѣ не подъ силу схватиться съ Борисомъ Николаичемъ?
-- Любезнѣйшій другъ, Павелъ Семенычъ, перебилъ я, замѣчая, что до ссоры не далеко: -- можно ли такъ перетолковывать совѣтъ самый радушный и дружескій? Никто не думаетъ стѣснять твоихъ дѣйствій, но исторія тобой разсказанная такъ необычайна, что ей нельзя дать хода безъ самого точнаго разслѣдованія. Гдѣ видѣлъ ты этихъ дѣвушекъ? Сами онѣ къ тебѣ явились?
-- Смѣютъ онѣ подумать о моей мызѣ! Я встрѣтилъ ихъ въ Никольскомъ, на ярмаркѣ.
-- Если онѣ безпрепятственно ходятъ по ярмаркамъ, значитъ могли бы побывать у тебя, и надзоръ за ними не такой неусыпный. Ты знаешь, что дяди моего я не защищаю, но ты позволишь мнѣ сказать, что Борисъ Николаичъ человѣкъ не глупый и щедрый на свои прихоти. Правдоподобно ли, чтобъ онъ рѣшился на открытое нарушеніе закона для удержанія п ѣв ицъ, которыя уже не первый годъ въ этомъ званіи, и по всей вѣроятности, охотно въ немъ останутся за приличное жалованье?
-- И молодыя дѣвушки, жаждущія свободы, и развратный старикъ, не знающій границъ своему произволу, не способны поступать логически, возразилъ кандидатъ.
-- Положимъ такъ, согласился я: -- но почему же никто по сосѣдству не знаетъ и не говоритъ о неистовствахъ Бориса Николаича относительно этихъ невольницъ? Ты, безъ сомнѣнія, знаешь, что въ уѣздѣ новости летаютъ съ быстротой и секреты домашней жизни невозможны. Павелъ Ивана Петровича и Романъ Тыщенко въ точности знаютъ, что ты кушалъ сегодня за обѣдомъ, нѣтъ ли у тебя больныхъ коровъ въ стадѣ и кто изъ твоихъ крестьянъ вноситъ оброкъ исправно. Всякая гадость, дѣлавшаяся въ имѣніяхъ дяди, обходила весь край и часто залетала далеко, въ Петербургъ, что его наконецъ и обуздало. Почему же мы не знали и не слыхали ужасовъ съ пѣвицами? Тутъ дѣло не въ нравственной сторонѣ,-- Бориснецкій позволялъ и способенъ дозволить себѣ дѣла еще худшаго самовластія,-- но если ты думаешь, что отъ него зависитъ утаить хоть что-либо изъ своихъ дѣлъ, то это значитъ, что сельскій бытъ и деревенскіе языки тебѣ совсѣмъ не знакомы.
Много разъ я потомъ жалѣлъ, что высказанныя мною замѣчанія сообщилъ я Павлу Семеновичу не наединѣ, а въ присутствіи людей, съ которыми онъ до значительной степени разнился по воззрѣніямъ. Въ довершеніе неловкости, я предложилъ кандидату, во время моего предстоящаго визита у дяди, вывѣдать у домашнихъ кой-какія подробности о дѣвушкахъ, приносившихъ жалобу. Это показалось Ставицкому прямымъ вмѣшательствомъ въ его дѣла, и онъ усиленно попросилъ меня, во все пребываніе въ Жадринѣ, ни словомъ, ни движеніемъ не показывать, что я знаю о загадочной исторіи.
-- Да тебѣ будетъ и некогда, добавилъ онъ: -- я самъ туда собираюсь, не теряя времени.
Остатокъ вечера прошелъ мирно и пріятно; до крестьянскаго дѣла больше не касались. Послѣ ужина кандидатъ уѣхалъ, а Петръ Ивановичъ повторилъ приглашеніе на слѣдующій день къ обѣду и тоже побрелъ во свояси.