Въ необычайно ранній утренній часъ раздались три знакомые рѣзкіе удара въ среднюю дверь квартиры Венскаго.
Пока грязная, полусонная горничная отпирала дверь, чтобъ впустить Лезера, Венскій бросилъ въ незапертый ящикъ стола связку документовъ въ голубой обложкѣ, надъ которыми онъ трудился въ интересахъ своего польскаго довѣрителя, и разложилъ передъ собою книги Лезера.
Въ теченіи трехъ дней, прошедшихъ съ вечера въ кафе Kaiserhof, столбцы цифръ почти не увеличились.
Болѣзнь Венскаго повторилась; сѣро-зеленый цвѣтъ его лица, казавшагося мертвеннымъ при тускломъ утреннемъ свѣтѣ, его согбенная фигура, придававшая ему, когда онъ стоялъ надъ пюпитромъ, видъ старика, слишкомъ ясно доказывали, насколько были надорваны его столь выносливыя рабочія силы.
Тѣмъ не менѣе изъ личныхъ выгодъ онъ хотѣлъ попытаться сдержать слово и удовлетворить двухъ главныхъ своихъ кліентовъ: Лезера и польскаго графа.
Еще два дня оставалось до срока, которымъ онъ связалъ себя относительно Лезера. Кто знаетъ, не отложитъ-ли старикъ свой отъѣздъ, и тогда Венскій окончитъ дѣло не торопясь.
Лезеръ съ шумомъ распахнулъ дверь и съ непривычною рѣзкостью ворвался въ комнату.
-- Проклятіе! крикнулъ онъ, увидавъ адвоката,-- старикъ внезапно уѣхалъ сегодня, цѣлыми десятью днями раньше срока. Книги не-готовы, договоръ объ ассоціаціи лежитъ не подписанный на столѣ! Кто знаетъ, сколько времени будетъ отсутствовать Зибель! Чортъ бы его побралъ! Положеніе становится съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе шаткимъ...
-- Вотъ въ этомъ ты правъ, Лезеръ, отвѣтилъ Венскій, придвигая къ нему коробку съ турецкимъ табакомъ. Это у меня отъ рыжей русской, пояснилъ онъ. Отличнѣйшій табакъ!.. Что же касается твоего кредита... гм! кажется, что, ке смотря на всѣ предосторожности, онъ немного пошатнулся. Ты совершенно правъ: положеніе становится съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе грознымъ.
Лезеръ топнулъ ногой и бросилъ на полъ закуренную сигару, съ которою вошелъ въ комнату.
-- Ты мнѣ надоѣлъ, Венскій! Зачѣмъ повторять непріятныя истины, которыя я и самъ себѣ твержу. Давай сюда книги. Мы можемъ послать ихъ старику въ догонку.
Венскій съ минуту, зорко глядѣлъ съ боку на своего кліента. Лицо Лезера пылало, точно отъ вина или подавленнаго бѣшенства; глаза были тусклые и съ кровяными подтеками. По Венскій держалъ его въ своихъ рукахъ, и ему нечего было опасаться.
-- Книги не готовы, холодно сказалъ онъ. Ты знаешь, я снова заболѣлъ, и даже та работа, которую я успѣлъ пополнить, причинила мнѣ при сильномъ жарѣ достаточно мученій.
Лезеръ подавилъ проклятіе, вертѣвшееся у него на губахъ; онъ зналъ, что не будь Венскаго, онъ уже теперь пропащій человѣкъ, и потому сказалъ сравнительно спокойно.
-- Очень жалѣю объ этомъ, Венскій. Книги были бы большимъ подспорьемъ.
Адвокатъ пожалъ плечами.
-- Страхъ мутитъ тебѣ голову, мой милый. Ничего безразсуднѣе не могъ бы ты сдѣлать, какъ навязываться Зибелю въ компаньоны. Ты слишкомъ низко ставишь его способности. Подобная навязчивость не возбудила бы подозрѣнія только въ полнѣйшемъ глупцѣ. Но перейдемъ къ другому вопросу. Каковы твои вторые шансы ассоціаціи? Я говорю о твоей чопорной невѣстѣ.
Пасмурное лицо Лезера стало еще на нѣсколько тѣней мрачнѣе. Онъ придавилъ ногою папиросу, прожегшую дыру въ обветшаломъ коврѣ и распространявшую зловоніе.
-- Моя невѣста заодно съ старикомъ. Она холоднѣе, чѣмъ когда либо. Нѣтъ ни малѣйшей надежды добиться скорой свадьбы.
-- Въ такомъ случаѣ ты неловко повелъ дѣло, замѣтилъ Венскій, невозмутимо пуская на воздухъ голубоватыя кольца дыма. Брось же свою пассивность, разыграй пылкаго любовника, который не въ силахъ дождаться минуты, когда назоветъ милую своею; это средство вѣрное и всегда дѣйствуетъ.
Лезеръ иронически расхохотался.
-- Плохо же ты знаешь мою невѣсту. Это кусокъ льду, мраморная статуя, это... почемъ я знаю, что! Она бы даже вовсе не поняла меня; къ тому же...
-- Что хочешь ты сказать?
-- Въ послѣднее время мнѣ иногда казалось, будто она не только вполнѣ равнодушна ко мнѣ, а даже чувствуетъ какую-то антипатію.
-- Этого не слѣдуетъ замѣчать, мой милый. Будь уменъ и воспользуйся отсутствіемъ Зибеля. Настаивай, чтобъ дѣвушка рѣшилась, а старуха поддержитъ тебя. Льсти Евѣ, разсчитывай на женское тщеславіе...
Лезеръ пожалъ плечами, точно впередъ зналъ, что всѣ эти старанія будутъ безполезны.
-- Нѣтъ.
-- Есть у тебя деньги, Венскій?
-- Чортъ возьми!
Но онъ тутъ же опомнился и продолжалъ почти жалобно:
-- Мнѣ необходимы деньги... Полли...
-- Полли роскошь, въ которой разоренный человѣкъ долженъ пока отказывать себѣ. Подожди, когда женишься...
-- Это ужъ мое дѣло, а твоя обязанность -- достать денегъ.
-- Я не смѣю болѣе опираться на твой кредитъ. Намъ необходимо быть теперь очень осторожными... Всего вѣрнѣе было бы... Лезеръ рѣзко перебилъ его.
-- Знаю, что ты хочешь сказать. Это ужъ крайнее средство... въ случаѣ, еслибъ пришлось бѣжать... До этого мы не дошли.
Его, очевидно, уже занимали другія мысли. Онъ не слыхалъ, поэтому, какъ Венскій, бросивъ на него насмѣшливый взглядъ, пробормоталъ: Еще не дошли, но скоро дойдемъ.
-- Достань денегъ, Венскій, ну, хоть нѣсколько жалкихъ сотенъ марокъ! воскликнулъ Лезеръ, точно упрямый ребенокъ, который постоянно возвращается къ первоначальному ходу своихъ мыслей. Отчего не эксплоатируешь ты побольше рыжую русскую?
-- У нея дѣла также идутъ неважно. Отъ скуки она сильно спекулировала на биржѣ и потерпѣла уронъ, а въ промежутки пускалась для препровожденія времени въ азартныя игры. Теперь вся надежда на ассигновки мужа, а кто знаетъ, въ чемъ онѣ будутъ состоять. Rien ne va plus!
-- Такъ давай-же сюда тѣ сто рублей, которые она внесла по благотворительному листу.
-- Нѣтъ, мой милый. Это лежитъ крѣпко и будетъ продолжать лежать...
-- Венскій!
-- Не горячись, Лезеръ. Эти сто рублей единственное, что прочно "среди пестрой смѣны явленій!" продекламировалъ Венскій и громко расхохотался.
-- Я заставлю тебя ихъ выдать! Яростно закричалъ Лезеръ, забывшись. Они мнѣ нужны!
-- Придетъ часъ, когда они будутъ еще нужнѣе намъ, чѣмъ теперь, отвѣтилъ Венскій, нимало не смущаясь.
Но повторенные отказы Венскаго, его непоколебимое хладнокровіе, отчаянность положенія, въ которомъ находился Лезеръ, совершенно лишили его разсудка.
-- Давай деньги сюда, говорю я тебѣ! почти закричалъ онъ и грозно поднялъ кулакъ.
Но тутъ-же, чтобы не дойти до крайности и, чувствуя, что не владѣетъ болѣе собою, онъ съ проклятіемъ бросился вонъ изъ комнаты и изъ дому.
Свѣжій апрѣльскій воздухъ, охватившій его на улицѣ, заставилъ его очнуться.
Ужъ не вернуться-ли?
Онъ посмотрѣлъ на часы; пора идти обозрѣвать зибелевскую фабрику. Именно въ первое утро отсутствія принципала важно испытать на дѣлѣ свой авторитетъ.
Онъ прыгнулъ въ дрожки и поѣхалъ на Темпельгофскую набережную, въ безсильномъ бѣшенствѣ думая о своихъ разлетѣвшихся въ прахъ надеждахъ.
Во время прежнихъ отлучекъ Зиболя, когда Лезеръ занимался дѣлами фабрики, онъ съ хорошо разсчитаннымъ спокойствіемъ и благодушіемъ подлаживался къ пріемамъ старика и всегда заискивалъ симпатіи рабочихъ, которые даже въ послѣдній разъ, въ ноябрѣ, не имѣли для него такого важнаго значенія, чтобы стоило прибѣгать къ активнымъ мѣрамъ.
Теперь все измѣнилось; со дня на день могъ онъ предстать передъ рабочими въ качествѣ принципала. Необходимо поэтому показать себя во всемъ авторитетѣ начальника. Страшное возбужденіе, въ которомъ онъ находился, шаткость всѣхъ опоръ, поддерживавшихъ его до той поры, подстрекали его къ отчаянной дѣятельности, совершенно чуждой его пассивной натурѣ.
Онъ почти желалъ наткнуться на безпорядки или на небрежность, чтобы покарать ихъ строжайшимъ образомъ и тѣмъ заявить себя полнымъ хозяиномъ. Однако у него еще оставалось достаточно хладнокровія, чтобы сознавать, что при образцовомъ веденіи фабрики такой случай врядъ-ли представится.
Было едва девять, когда Лезеръ шелъ по мощеному проходу къ фабричнымъ зданіямъ. Окна комнаты Евы были уже открыты, чтобы дать доступъ утреннему воздуху и лучамъ солнца.
Лезеръ бѣгло взглянулъ туда. На одномъ изъ подоконниковъ стоялъ въ стаканѣ букетъ фіалокъ. По какому-то странному ребячеству его невѣста оставляла безъ вниманія дорогіе букеты, которые онъ присылалъ ей каждое утро, а между тѣмъ съ того времени, какъ начали цвѣсти фіалки, дочь бѣднаго садовника изъ Шенберга доставляла ей ежедневно букетъ этихъ простыхъ цвѣтовъ, которые она оплачивала до смѣшного дорого и берегла, какъ драгоцѣнность.
Лезеру показалось, будто начальникъ бюро встрѣтилъ его скорѣе холодно-вѣжливо, чѣмъ ласково и предупредительно, и хотя онъ обмѣнялся съ нимъ всего только нѣсколькими незначительными словами, тѣмъ не менѣе воображаемая сдержанность этого человѣка снова вызвала на его разгоряченномъ лбу только что исчезнувшую скадку и густую краску.
Предложеніе начальника бюро проводить его по фабричнымъ заламъ онъ раздражительно отклонилъ, сказавъ, что чувствуетъ себя здѣсь совершенно какъ дома.
Покровительственно кланяясь и иногда роняя внушительныя слова, которыя должны были доказать какъ его пониманіе дѣла, такъ и его неоспоримый авторитетъ, шелъ Лезеръ по всѣмъ заламъ до большихъ мастерскихъ верхняго этажа.
Съ перваго же взгляда, изощреннаго подозрительностью, онъ замѣтилъ, что между рабочими царятъ волненіе и тревога.
Красивый, крѣпко сложенный человѣкъ лѣтъ за сорокъ, на цѣлую голову превышавшій щедушную фигуру Лезера, стоялъ въ сторонѣ отъ своего обыкновеннаго мѣста, оживленно разговаривая съ надсмотрщикомъ. Другіе рабочіе также покинули свои занятія и не спускали глазъ съ губъ говорившаго, котораго надсмотрщикъ слушалъ какъ-то нерѣшительно.
При появленіи Лезера группа разсѣялась. Надсмотрщикъ отошелъ въ сторону, всѣ рабочіе вернулись по мѣстамъ, кромѣ атлетически сложеннаго человѣка, который прошелъ всю комнату на встрѣчу Лезеру.
Обросшее бородою лицо рабочаго выражало ужасное страданіе, пока онъ стоялъ передъ тѣмъ, кого уже часто видалъ въ этихъ комнатахъ, не довѣряя однако его лицемѣрной ласковости.
-- Хорошо, что вы пришли, сказалъ онъ съ легкимъ наклоненіемъ головы. Прошу уволить меня отъ работы; жена тяжко больна, и некому за ней ходить, прибавилъ онъ сурово и взволнованно.
Лезеръ сухо и пристально оглядѣлъ рабочаго сверху внизъ, точно измѣряя ихъ обоюдныя силы, потомъ сказалъ съ рѣзкимъ, ироническимъ смѣхомъ, донесшимся до просителя, не смотря на шумъ машинъ и движеніе приводовъ:
-- До насъ не касаются частныя дѣла, иначе всякій полѣзетъ къ намъ. Вернитесь сейчасъ же на свое мѣсто и не покидайте его, если не хотите совсѣмъ его лишиться.
Рабочій поблѣднѣлъ отъ боли и гнѣва, но не двинулся.
-- Скоро-ли вы! рѣзко окликнулъ его Лезеръ, видя, что онъ не трогается.
Рабочій приблизился къ Лезеру еще на одинъ шагъ и сказалъ внушительно, однако такъ тихо, что даже сосѣди не могли слышать его.
-- Вы, конечно, говорите не серьезно... Жена, быть можетъ, умираетъ... а вы... вы не нашъ хозяинъ... Запретить вы мнѣ ничего не можете.
Лезеръ заскрежеталъ зубами-.
-- Не могу? Это я вамъ сейчасъ докажу. Эй, вы тамъ... (онъ сдѣлалъ знакъ надсмотрщику) вы ручаетесь мнѣ въ томъ, что этотъ человѣкъ... Какъ его зовутъ?
-- Линкъ.
-- Что Линкъ не выйдетъ отсюда, или онъ лишится мѣста, и вы также.
Съ этими словами Лезеръ обернулся и вышелъ изъ залы, а вслѣдъ затѣмъ и изъ фабрики, не дожидаясь дѣйствія своей выходки.
-----
Тамъ, гдѣ стояли Линкъ, надсмотрщикъ и нѣкоторые изъ рабочихъ, водворилось, по уходѣ Лезера, минутное гробовое молчаніе.
Глядя передъ собою, Линкъ издавалъ глухіе, неясные звуки, пока изъ губъ его не вырвалось наконецъ страшное проклятіе. Съ угрожающимъ видомъ потрясъ онъ кулакъ въ сторону двери, за которою скрылся Лезеръ.
Тщетно старались его успокоить товарищи и надсмотрщикъ, прося его хоть на время вернуться къ дѣду. Линкъ сбросилъ съ себя блузу и хотѣлъ тотчасъ же покинуть комнату, какъ вдругъ къ нему подошелъ старикъ, посѣдѣвшій на службѣ при фабрикѣ, и успокоительно положилъ ему руку на плечо.
-- Не будь опрометчивъ, сынъ мой, оставайся на своемъ мѣстѣ, пока возможно. Это обязательно для всѣхъ насъ, молодыхъ и старыхъ, богатыхъ и бѣдныхъ. Вѣдь Грета обѣщала извѣстить тебя. Если женѣ твоей лучше, ну, и слава Богу; если же ей хуже... найдется какое нибудь средство, чтобы ты не лишился сразу работы. Подумай о своемъ ребенкѣ, Эрнстъ.
И не дожидаясь возраженій, старикъ побрелъ назадъ въ отдаленный уголъ комнаты.
Это былъ тесть Линка; больная женщина была его единственной дочерью, и хотя старикъ нѣжно любилъ ее и никогда не утѣшился бы въ ея потерѣ, онъ указывалъ лишь на безпощадный долгъ рабочаго, а не на законы гуманности и любви.
При мысли о желѣзной необходимости, тяготѣвшей надъ его сословіемъ, вспыльчивый Линкъ задрожалъ. Волною хлынула кровь отъ его сердца къ головѣ, и всѣ подробности самаго отчаяннаго сопротивленія такому рабству пронеслись въ его мозгу.
Тѣмъ не менѣе онъ вернулся на мѣсто, назначивъ себѣ еще одинъ срокъ -- возвращеніе его маленькой дочки отъ постели бѣдной жены.
Каждый ударъ молота, около котораго онъ стоялъ, падалъ, казалось, на его собственное сердце. Вся любовь, преданность и заботливость, высказанныя ему въ теченіи восьмилѣтняго брака этимъ нѣжнымъ, часто болѣвшимъ существомъ, его собственный грубый, необузданный характеръ, которымъ онъ отравилъ бѣдной женщинѣ не мало часовъ, не смотря на то, что такъ страстно любилъ ее или, быть можетъ, именно поэтому -- все это воскресло въ его памяти, и жгучая слеза скатилась по запачканной сажею щекѣ, когда онъ подумалъ, что жена можетъ умереть безъ него.
Прошелъ мучительный часъ.
Вдругъ дверь, выходившая на заднюю каменную лѣстницу отворилась, и маленькая дѣвочка, закутанная къ неуклюжій сѣрый платокъ, подкралась къ отцу между станками, шумъ которыхъ заглушалъ ея шаги.
Линкъ вздрогнулъ. Испуганно глядѣли его глаза на ребенка.
-- Что скажешь ты, Грета?
-- Сосѣдка говоритъ, что мамѣ плохо.
-- Плохо! воскликнулъ онъ. Хорошо-ли ты поняла ее, дитя мое?
-- Да, отецъ, очень хорошо. Мама опять харкала кровью, съ важностью продолжалъ ребенокъ. Она совеѣмъ бѣлая,-- точно мертвая, говоритъ сосѣдка.
Линкъ взялъ дѣвочку за руку и, не колеблясь болѣе, направился къ надсмотрщику.
-- Моей женѣ хуже... быть можетъ, она при смерти, мрачно прибавилъ онъ. Я теперь пойду, что бы изъ этого ни вышло. Но вы не пострадаете за меня. Я зайду къ женѣ хозяина, хотя это и задержитъ меня еще на нѣсколько минутъ, и скажу ей, въ чемъ дѣло. Отсутствіе во мнѣ чувства долга, съ горькой ироніей прибавилъ онъ, не должно повредить вамъ.
И прежде, чѣмъ надсмотрщикъ успѣлъ отвѣтить хоть слово, Линкъ уже покинулъ комнату съ ребенкомъ.
Онъ направился по той же дорогѣ, которою незадолго до него шелъ Лезеръ, съ той только разницею, что Лезеръ, пройдя мощенымъ проходомъ, вышелъ за рѣшетчатыя ворота, не заглянувъ на виллу.
Швейцаръ сердито объяснилъ, что госпожа Зибель только что уѣхала въ городъ и хотѣлъ захлопнуть передъ рабочимъ дверь, но Линкъ такъ грозно выразилъ желаніе видѣть барышню, что швейцаръ не отважился на вторичный отказъ.
Ева была въ саду, въ бесѣдкѣ; она видѣла приближавшагося съ ребенкомъ рабочаго, слышала сквозь открытыя стеклянныя двери весь разговоръ и двинулась на встрѣчу Линку, когда онъ, идя вслѣдъ за швейцаромъ, появился на порогѣ. Не успѣла дверь затвориться за нимъ, какъ Линкъ, держа за руку испуганную дѣвочку, въ короткихъ, отрывистыхъ словахъ изложилъ дѣло, дрожа отъ боли и бѣшенства.
-- Распоряженіе сдѣлано вашимъ женихомъ. Вы можете, поэтому, принять мои извиненія за непослушаніе и позаботиться о томъ, чтобы не пострадалъ надсмотрщикъ.
Евѣ послышалась иронія въ словахъ Линка, но размышлять объ этомъ было некогда. Человѣкъ могъ лишиться самаго дорогого ему существа; не слѣдовало отнимать у него ни одной лишней минуты.
-- Ступайте, сказала она, охваченная искренней жалостью. Даю вамъ слово, что ни вы, ни надсмотрщикъ не пострадаете. Тутъ навѣрно недоразумѣніе... Было-бы безчеловѣчно помѣшать мужу поспѣшить къ умирающей женѣ. Бѣдное дитя! растроганно продолжала она, привлекая ребенка къ себѣ, ты теряешь мать, но ты, по крайней мѣрѣ, хоть знаешь, что значитъ имѣть мать.
Она взяла изъ буфета двѣ бутылки, хорошаго краснаго вина, подала ихъ Линку и принялась торопить его.
-- Дай Богъ, чтобы вашей женѣ было лучше, чѣмъ вы ожидаете. Не забудьте прислать ко мнѣ дѣвочку, если я могу что либо сдѣлать для васъ.
И не дожидаясь выраженій его горячей благодарности, она заперла за нимъ дверь.
Лишь на минуту подумала она о томъ, какъ поступилъ бы Гельбахъ въ подобномъ случаѣ, какъ теплое чувство живѣйшей гуманности несомнѣнно взяло бы въ немъ верхъ надъ буквою суроваго закона, какъ онъ наконецъ старался бы облегчить страданія бѣднаго человѣка. Вслѣдъ за тѣмъ она отогнала эту мысль, точно грѣхъ, и постаралась взглянуть на поступокъ Лезера мягче, чѣмъ изобразилъ его рабочій, быть можетъ, исказившій происшествіе отъ волненія.
Давно, увы! какъ давно не вела она съ Лезеромъ серьезныхъ разговоровъ, которыхъ сначала онъ замѣтно избѣгалъ, а потомъ начала избѣгать и она сама.
Даже объ ускореніи свадьбы говорилъ онъ не съ нею, а съ дядей и преимущественно съ теткой. Черезъ дядю же извѣстила она его о своемъ полнѣйшемъ нежеланіи назначить болѣе ранній срокъ, чѣмъ былъ избранъ сначала. Къ ея большому облегченію, она видѣла теперь Лезера гораздо рѣже прежняго.
Онъ еще являлся изрѣдка къ обѣду, вечера же почти никогда не проводилъ съ нею, ссылаясь то на важныя дѣла, то на различныя засѣданія. И старый коммерціи совѣтникъ не находилъ достаточныхъ похвалъ для этого fils modèle, какъ любилъ старикъ величать Эгона, не удовлетворявшагося прежними успѣхами фабрики, а желавшаго слить воедино два важныхъ центра производства, Значеніе которыхъ затмитъ все, что видѣли до той поры въ чугунно-литейномъ дѣлѣ. Эгонъ готовитъ своей молодой женѣ истинно царское существованіе.
Что красавица-невѣста такъ мало интересовалась всѣмъ этимъ блескомъ и такъ холодно и равнодушно относилась къ громадному значенію Эгона, какъ дѣлового человѣка, искренно печалило почтеннаго старца.
Но личныя качества Евы и ея сердечное отношеніе къ нему и его женѣ постоянно примиряли коммерціи совѣтника съ ея безучастностью къ заслугамъ Эгона.
Евѣ далеко не такъ трудно было оказывать вниманіе этимъ добрымъ людямъ, чей главный недостатокъ заключался, пожалуй, въ ихъ обожаніи сына, какъ ей трудно было выйти изъ своей почти болѣзненной сдержанности относительно самого Лезера. Какая-то инстинктивная робость мѣшала ей глубже заглянуть въ сердце человѣка, съ которымъ ее обручили.
Она трепетала при мысли увидать подъ приличной внѣшностью Лезера то, что ожидала найти тамъ, и чего никто во всемъ ихъ обширномъ кругу, казалось, не подозрѣвалъ подъ его свѣтскимъ лоскомъ, именно внутреннюю грубость, лишь слегка прикрытую.
Однако, вопросъ, вызванный въ ней сегодняшнимъ поступкомъ Лезера, слишкомъ ярко обрисовывалъ его характеръ, имѣлъ черезъ-чуръ большое значеніе, чтобы Ева могла обойти его молчаніемъ.
Она велѣла горничной, въ случаѣ еслибъ Лезеръ пришелъ обѣдать, пригласить его на минуту къ себѣ въ бесѣдку. Здѣсь, гдѣ бѣдный рабочій раскрылъ передъ ней свое истерзанное сердце, хотѣла она спросить жениха съ глазу на глазъ, вѣрно-ли, что онъ такъ грубо и жестоко попралъ законы человѣколюбія и милосердія.
Лезеръ еще разъ зашелъ къ Венскому и такъ засидѣлся у него въ возбужденномъ спорѣ, что, прибывъ на виллу незадолго до обѣда, долженъ былъ отложить до вечера разслѣдованіе дѣла на фабрикѣ, благодаря чему только отъ Евы узналъ все случившееся.
Уже Венскій рѣзко осуждалъ его образъ дѣйствій и предсказывалъ послѣдствія столь же капризнаго, какъ и ничѣмъ не мотивированнаго проявленія авторитета. Но Лезеръ только пожалъ плечами и, уже находясь въ оппозиціонномъ настроеніи, еще сильнѣе увѣровалъ въ правильность своего поступка.
Когда же онъ узналъ, что Линкъ пренебрегъ его приказаніемъ и поспѣшилъ къ постели больной жены, когда онъ узналъ далѣе, что его собственная невѣста превратила въ пустую угрозу наказаніе, имъ назначенное, и дала рабочему слово, что ни онъ, ни надсмотрщикъ не пострадаютъ отъ послѣдствій неповиновенія, бѣшенство Лезера до того возросло, его воспаленная кровь щекъ сильно кинулась ему въ голову, что еще немного, и онъ.раскрылъ бы грязныя карты, которыми игралъ.
Тонъ Евы настолько устрашилъ его однако, что онъ стиснулъ зубы и далъ ей спокойно говорить.
-- Я думаю, продолжала она, описавъ положеніе дѣлъ и зорко глядя при этомъ на него своими большими, серьезными глазами, что я поступила въ вашемъ духѣ, позволивъ бѣдному человѣку удалиться и напередъ освободивъ его отъ всякаго взысканія. Невозможно, чтобы вы серьезно хотѣли принудить его исполнить долгъ рабочаго, когда его призываетъ гораздо болѣе, священный долгъ.
Лезеръ иронически улыбнулся надъ рвеніемъ и серьезностью, съ которыми она относилась къ дѣлу.
Партія проиграна благодаря ей; не мѣшаетъ поэтому проучить ее на случай повторенія въ будущемъ подобныхъ фактовъ. Эгону Лезеру не годится жена, вмѣшивающаяся въ его дѣла и защищающая права человѣчности.
-- Я позволю себѣ замѣтить вамъ, Ева, что вы очень заблуждаетесь. Я не привыкъ дѣлать распоряженія и приказывать въ шутку или для препровожденія времени. Человѣкъ этотъ поступилъ дурно и безсовѣстно, и я даю вамъ слово, что найду средства и пути примѣрно наказать его, не смотря на ваше обѣщаніе.
Онъ произнесъ эту угрозу такъ грубо, что Ева вздрогнула и отшатнулась отъ него на нѣсколько шаговъ, однако продолжала безстрашно:
-- Дурно и безсовѣстно, по вашему, поспѣшить къ постели умирающей жены? Въ такомъ случаѣ я вамъ скажу, что ваши воззрѣнія, весь вашъ образъ дѣйствіи не только ничѣмъ не оправдываются, такъ какъ вы не хозяинъ этихъ бѣдныхъ людей...
-- Но я вскорѣ буду имъ...
Она такъ презрительно посмотрѣла на него, что онъ испуганно отступилъ передъ ея взглядомъ.
-- Однако, вы еще не хозяинъ и, кто знаетъ... Но не объ этомъ, хотѣла я говорить съ вами. Я должна вамъ сказать -- и тутъ все ея отвращеніе, все ея инстинктивное презрѣніе къ этому человѣку, которое она такъ долго робко скрывала даже отъ самой себя, вдругъ выразились въ ея словахъ и взглядахъ -- я должна вамъ сказать, что вашъ образъ дѣйствій и тонъ, которымъ вы его оправдываете, такъ оскорбительно грубы и жестоки, что наполняютъ меня величайшимъ отвращеніемъ. Не прерывайте меня; я не могу взять ничего назадъ изъ того, что сказала. Это мое глубочайшее убѣжденіе и, чѣмъ дальше думаю я о томъ, что вы сдѣлали, и какъ вы это сдѣлали, тѣмъ болѣе содрогаюсь я при мысли, что ваша жестокость, ваша непреклонная безсердечность навѣрно не впервые сегодня потребовала себѣ жертвы. Неужели вы такъ бѣдны, такъ нищенски бѣдны чувствомъ, что даже не понимаете законовъ любви и гуманности? Развѣ сердце ваше не дрогнуло, когда бѣдный, подавленный горемъ рабочій съ мольбою стоялъ передъ вами, прося о томъ, что принадлежитъ ему по праву? Развѣ онъ не такой же человѣкъ, какъ мы? развѣ сердце его бьется менѣе горячо, чувства не такъ же нѣжны, оттого только, что бѣдность принуждаетъ его къ грубому труду? Неужели вы ни одну минуту не подумали о томъ, что каждый мигъ, проведенный вдали отъ дорогой умирающей, причинялъ ему адскія страданія? Не представлялось-ли вамъ развѣ, что бѣдная женщина постоянно глядитъ потухающими взорами на дверь, гдѣ все не появляется для послѣдняго прощанія онъ, котораго она такъ жадно ждетъ? Не убилъ-ли ее преждевременно страхъ, и не стоитъ-ли теперь мужъ на колѣняхъ у изголовья покойной, тщетно прося ее о послѣднемъ взглядѣ или словѣ любви? Поздно, поздно! Если вамъ незнакомы любовь и состраданіе, если люди для васъ только средство для достиженія вашихъ эгоистическихъ цѣлей, неужели въ васъ нѣтъ даже совѣсти, которая хоть теперь твердила бы вамъ: вотъ, что ты сдѣлалъ!
Ева говорила горячо и восторженно. Всѣ постоянно подавляемыя ею чувства лились теперь изъ ея устъ, точно потокъ, долго сдерживаемый и наконецъ прорвавшійся. Щеки пылали, глаза сверкали огнемъ справедливаго негодованія, грудь будто колыхалась.
Никогда еще не видалъ ее столь увлекательно-красивою Лезеръ. Неужели это та мраморная статуя, тотъ кусокъ льду, о которомъ онъ говорилъ Венскому.
Лезеръ едва слышалъ, что говорила Ева; онъ только слѣдилъ за тѣмъ, какъ разцвѣтала и согрѣвалась ея красота, и словно молнія сверкнули передъ нимъ слова Венскаго: "выйди-же изъ твоей пассивности; разыграй роль страстнаго любовника, который не можетъ дождаться минуты, когда назоветъ милую своею".
Не успѣла замолкнуть Ева, какъ она увидала въ глазахъ Лезера взглядъ, болѣе испугавшій ее, чѣмъ его грубая угроза, и невольно отступила она за столъ, на который до этого слегка опиралась.
Но Лезеръ послѣдовалъ за нею и близко подошелъ. Онъ ничего не видалъ въ эту минуту кромѣ ея красоты, ничего не ощущалъ, какъ только страстное влеченіе къ этой женщинѣ, которая все еще гордо отказывала ему въ малѣйшей ласкѣ.
-- Ева, сказалъ онъ, и глаза его страшно сверкали, вы нравы; этотъ человѣкъ не долженъ быть наказанъ, но я требую за это награды. Еще ни одинъ поцѣлуй вашихъ прелестныхъ губъ не осчастливилъ меня. Сердце, полное такой нѣжности къ пролетаріямъ, не должно отказывать въ любви жениху. Дай же мнѣ поцѣловать тебя, прелестная, страстная женщина!
И еще прежде, чѣмъ поблѣднѣвшая дѣвушка опомнилась, она почувствовала его руку вокругъ своего стана; горячее дыханіе Лезера обдало ея щеку, глаза его горѣли близко отъ ея глазъ, точно зрачки хищнаго животнаго.
Но все это длилось только съ минуту. Не успѣли еще его губы коснуться ея губъ, какъ она уже оттолкнула его такъ сильно, что онъ пошатнулся.
Скрежеща зубами, точно тигръ, готовый кинуться, стоялъ онъ передъ нею.
Никакого страха, только безконечное презрѣніе и безпредѣльное сожалѣніе о томъ, что она такъ долго терпѣла около себя подобнаго человѣка, читались на ея прекрасныхъ чертахъ.
-- Этого оскорбленія вовсе не требовалось, сказала она, быстро оправившись. Уже въ ту минуту, когда вы позволили себѣ защищать свою безсердечность, я твердо рѣшилась возвратить вамъ ваше слово. Тогда это еще могло совершиться спокойно, безъ огласки; теперь же мѣра переполнилась. Уходите и никогда не возвращайтесь болѣе въ этотъ домъ, если не хотите, чтобы я сама его покинула.
Съ этими словами она отвернулась и беззвучно вышла изъ комнаты.
Лезеръ испустилъ громкій крикъ бѣшенства; помертвѣлыя черты его исказились. Онъ пропалъ, если ничто не явится ему на помощь.