Вольнодумцы -- какъ мы уже показали, были только робкими скептиками. Сомнѣніе не годится для массъ, для тѣхъ, кого Монтэнь называетъ "простыми умами"; сомнѣніе -- удобная подушка лишь для очень сильныхъ головъ, для "избранныхъ", для первыхъ рядовъ тѣхъ, кого онъ называетъ людьми великаго духа, сильными и свѣтлыми натурами.
Маленькая армія вольнодумцевъ тѣмъ менѣе была страшна для церкви, что они тщательно прятали свое знамя. Въ концѣ регентства католицизмъ едва не встрѣтилъ ни своемъ пути другую опасность: не скептицизмъ робкій и точно стыдящійся самаго себя, и не задавленный протестантизмъ, а новую соперничающую съ нимъ религію, способную выставить противъ догмъ откровенія свои точныя утвержденія и воздвигнуть свой алтарь противъ его алтаря. Одинъ моментъ деизмъ казался для церкви этимъ опаснымъ врагомъ. Эта новая религія -- пророкомъ которой былъ Герберть-де-Шербюри, -- появилась въ Англіи въ первой половинѣ семнадцатаго вѣка. Въ своей книгѣ "De veritate", вышедшей въ 1624 г.-- онъ провозглашаетъ принципомъ деизма -- разумъ (recta communieque ratio) и излагаетъ свое credo истины, которыя люди познаютъ только разумомъ, "общія понятія" являются основой всякой религіи, т.-e. существованія Бога, необходимость религіи, но такой, гдѣ добродѣтель и благочестіе считались бы главнымъ основаніемъ; "раскаянія, наказанія и награды въ этой жизни и въ будущей -- вотъ, по выраженію Шербюри -- пять столповъ первоначальной и универсальной религіи". Все остальное, отдѣльныя догматы или странные обряды только "изобрѣтеніе священниковъ". Истинный Богъ проявляется въ книгѣ природы и тамъ, среди природы нужно поклоняться ему, а не въ храмахъ, куда его заточили, и гдѣ его умаляютъ.
Та-же мысль заставитъ Дидро воскликнуть впослѣдствіи: "Освобождайте Бога!" Зрѣлище природы -- не лучшее ли доказательство существованія Бога?
Вы смотрите на часы, -- говорить Гербертъ Шербюри атеистамъ гораздо раньше Вольтера, -- которые идутъ въ теченіе двадцати четырехъ часовъ, и заявляете, что они сдѣланы искуснымъ мастеромъ, и въ-то же время вы думаете, что машина, называемая вселенной, работающая въ теченіе множества вѣковъ, не требуетъ самаго искуснаго и самаго могущественнаго часовщика?
Міръ никогда не видѣлъ такой простой и ясной религіи и въ то же время религіи такой гостепріимной: она принимала всѣ существенныя истины, дѣйствительно, доказанныя всѣми существующими и существовавшими религіями! Кто тогда не былъ деистомъ, когда для этого нужно было такъ мало! Новые учителя, начиная съ Шербюри, постоянно повторяютъ слово "природа", которое будетъ для восемнадцатаго вѣка терминомъ для обозначенія міровой тайны: "Все, что ни заключается въ природѣ, -- говоритъ Вольтеръ о Шербюри, -- казалось ему нелѣпостью". Философы будутъ сначала думать, какъ Шербюри и Вольтеръ, и исповѣдывать религію природы, "естественную" религію, до тѣхъ поръ, пока нѣкоторые изъ нихъ, какъ Гольбахъ и Дидро, не перейдутъ отъ этой религіи къ атеизму, еще болѣе "естественному".
Но французскіе философы и англійскіе деисты -- о чемъ совершенно забываютъ -- были предварительно подготовлены и какъ бы вооружены для борьбы съ религіей откровенія французскими скептиками и голландскими глашатаями вѣротерпимости въ шестнадцатомъ и семнадцатомъ столѣтіяхъ. Забываютъ, напримѣръ, то громадное вліяніе, какое оказалъ французскій духъ на Англію въ эпоху Карла II, этого пенсіонера Людовика XIV, т.-е. въ ту самую эпоху, когда деизмъ сталъ распространяться въ Англіи. И развѣ самъ отецъ деизма -- Гербертъ Шербюри -- не окончилъ свою знаменитую книгу "de Veritate" {Шефтесбюри въ молодости также былъ въ Парижѣ и прожилъ годъ въ Голландіи съ Бэйлемъ и Леклеркомъ.} (въ 1624 г.) въ томъ же Нарижѣ, въ своемъ отелѣ въ улицѣ Tournon, послѣ долгаго пребыванія во франціи? За годъ до этого въ Парижѣ было уже, какъ точно сообщаетъ послѣ отецъ Мерсевъ -- 50.000 деистовъ или атеистовъ, для него это было одно и тоже (athei et deistae).
Все это были, конечно, отдѣльныя искры, но ихъ было совершенно достаточно, чтобы зажечь у насъ этотъ свѣточъ свободной мысли, который, по словамъ нашихъ философовъ, они будто бы получили изъ рукъ англійскихъ деистовъ, чтобы поднять его надъ Франціей и надъ всѣмъ міромъ.
Замѣтимъ еще, что даже выраженіе "естественная религія" встрѣчается въ первый разъ въ работахъ одного француза Жана Бодэна; въ заключеніе своей книги, написанной въ 1588 г. правда, XVII вѣкѣ), во копіи ея, весьма многочисленныя, циркулировали въ рукопись онъ говоритъ слѣдующее: "Не лучше ли было бы принято самую древнюю и самую истинную изъ всѣхъ религій -- религію природы, естественную религію (naturae religionem)?" Что касается названія "деистъ", то его мы встрѣчаемъ во Франціи въ первый разъ значительно ранѣе появленія книги Герберта -- въ "Instruction chrètienne" Вире, написанной въ 1559 г. "Тѣ, кто называютъ себя новымъ именемъ деистовъ, признаютъ Бога, во не почитаютъ Іисуса Христа. Они считаютъ баснями ученіе евангелистовъ; нѣкоторые изъ нихъ вѣрятъ въ безсмертіе души, другіе принадлежатъ къ сектѣ Эпикура". Мы не далеки, очевидно, отъ "естественной религіи" (если мы уже не перешагнули черезъ все въ нѣкоторыхъ пунктахъ), и Герберту будетъ принадлежать заслуга только болѣе точной ея формулировки. Вспомнимъ теперь, въ краткомъ обзорѣ, какіе были въ Англіи главные представители, -- такъ часто упоминаемые въ восемнадцатомъ вѣкѣ, -- этой новой, проповѣдуемой Гербертомъ религіи: мы опредѣлимъ затѣмъ, что заимствовали у нихъ энциклопедисты {Въ главѣ "Дидро" мы подробно разсмотрѣли вліяніе, чисто литературное, англійскихъ авторовъ на нашихъ писателей восемнадцатаго вѣка. Мы тамъ же показали, что заимствовали наши французскіе мыслители у собствено англійской философіи.}.
Прежде всего, самъ основатель этой религіи -- Гербертъ де Шербюри -- тонкій умъ и мечтатель; Блоунтъ -- слишкомъ смѣлый и странный переводчикъ "Жизни Аполлонія Тіанскаго" -- Филострата (1680); Толандъ -- коварный авторъ "Христіанства безъ тайнъ" (1696); Коллинзъ -- не вѣрующій ученикъ благочестива о Локка, впервые громко назвавшій себѣ "свободнымъ мыслителемъ" ("А discourse of Free-thinking", въ 1713 г.), Шефтесбюри, -- пріятный юмористъ, котораго Дидро переведетъ затѣмъ весьма свободно въ своемъ "Essai sur le Mérite"; Вульстонъ, самый страстный противникъ чудесъ и "великій апостолъ партіи", работа котораго "Le Christianisme aussi ancien que la Création" (1730) была "библіей деистовъ" -- говоритъ Скельтонъ въ своемъ "Déisme révélé" (1748); Чеббъ, который по словамъ Вольтера, -- не былъ послѣдователемъ Іисуса Христа, но смотрѣлъ на Іисуса Христа, какъ на своего послѣдователя; и, наконецъ, Болингброкъ, самый поверхностный, но не уступающій въ блескѣ и скептицизмѣ всѣмъ остальнымъ, и котораго очень часто называли прямымъ учителемъ Вольтера.
Ученіе и доктрины всѣхъ этихъ независимыхъ мыслителей много разъ подробно излагались {Прежде всего въ истинно философской, не имѣющей себѣ равной книгѣ Лехлера: Geschichte des Englischen Deismus, 1841; затѣмъ Лесли Стефинъ "History of english tought in the 18-teenth centory (1876). Отмѣтимъ также интересное изслѣдованіе (слишкомъ протестантское по нашему мнѣнію) М. Ed. Sayone: Les deistes anglais et le christianisme, principalement depuis Toland jusqu'а Chubb, Pischbacha 1882. Наконецъ Паттиссонъ далъ очень интересный опытъ изученія англійскаго деизма (къ которому мы еще возвратимся) въ анонимной работѣ, подъ заглавіемъ: Essays and Reviews, London 1863.}; мы хотимъ только опредѣлить здѣсь возможно точнѣе то, чѣмъ были обязаны англійскимъ деистамъ французскіе философы восемнадцатаго вѣка.
Если вѣрно, что и на томъ, и на другомъ берегу Ламанша почти одновременно была начата борьба противъ религіи откровенія, протинь ея тайнъ и чудесъ, то весьма важно прежде всего указать, какъ различны были условія этой борьбы въ той и другой странѣ. Тогда какъ у насъ Боссюэ, напримѣръ, въ каждомъ "измѣненіи" видѣлъ только безчинство, достойное наказанія и сурово распекалъ пастора Жюрье, назвавшаго "жестокимъ и варварскимъ" ученіе, осуждающее диссидентовъ, -- въ Англіи, въ ту же эпоху, въ различіи религіозныхъ мнѣній видѣли лишь основаніе дли терпимости. Кромѣ того, тогда какъ въ Англіи традиціонную религію защищали въ духовенствѣ -- такіе первоклассные ученые какъ Берклей, въ литературѣ знаменитые писатели, какъ Аддисонъ, Свифтъ, Попъ, -- а деизмъ проповѣдывали маленькіе, незамѣтные люди: журналистъ Толандъ, студентъ Тиндаль, рабочій перчаточникъ Чеббъ, -- во Франціи мы видимъ совершенно обратное явленіе.
Пороки аббата Дюбуа и глупости сорбонистовъ были весьма слабыми аргументами въ пользу религіи, противниками которой былъ умъ Вольтера и страстность Дидро. Презираемое и въ то же время нетерпимое духовенство естественно должно было возбудить у насъ противъ господствующей религіи болѣе горячую ненависть, чѣмъ у нашихъ сосѣдей: наши философы, гораздо болѣе рѣзкіе, чѣмъ деисты, будутъ прямо говоритъ о необходимости раздавить церковь.
Но есть еще болѣе существенное различіе между Деистами и философами. Въ Англіи протестанство -- этотъ компромиссъ между слѣпой вѣрой и свободнымъ разумомъ -- дало возможность создать другой компромиссъ, допускавшій соединеніе открытаго деизма и искренней религіозности: примѣромъ этого является самъ основатель деизма -- Гербертъ, который два раза въ день горячо молился въ кругу своихъ слугъ. Во Франціи, наоборотъ, скептицизмъ и духъ изслѣдованія въ религію совершенно не допускались; тамъ можно было быть или католикомъ, или философомъ. Естественная религія, -- деизмъ -- будетъ тамъ въ семнадцатомъ вѣкѣ только головной религіей, а никакіе остатки религіознаго чувства не помѣшаютъ философамъ въ ихъ борьбѣ съ ортодоксальной религіей быть безжалостными и независимыми, какъ холодный разумъ. Въ эпоху Вольтера у васъ на одной сторонѣ былъ разумъ, на другой католицизмъ.
Въ Англіи, въ эпоху деизма, далеко не одни деисты -- какъ это часто думали -- но и рѣшительно всѣ подвергали анализу свою религію съ помощью разума; сами теологи -- я подразумѣваю противниковъ деистовъ, -- принимали вполнѣ, -- какъ Локкъ, -- "разумное христіанство". Весь вѣкъ былъ раціоналистичнымъ (saculum rationalieticum), всѣ и въ самыхъ различныхъ областяхъ подтверждали это: и поэтъ Аддисонъ въ своемъ "произведеніи очевидность христіанской религіи", и филологъ Бентля (Bentley) въ своихъ "рѣчахъ" и астрономъ Ньютонъ въ письмѣ, -- всѣ они желаютъ принести въ пользу христіанства вполнѣ разумныя неопровержимыя доказательства. И деисты, и ортодоксы сходились въ одномъ пунктѣ: существуетъ, какъ корень, какъ начало всѣхъ религій -- одна естественная религія, религія природы. Деисты на этомъ и останавливались: ихъ разумъ не шелъ дальше этой религіи, тогда какъ разумъ ортодоксовъ считаетъ возможнымъ принять истины религіи откровенія, доказывая, что существуетъ согласіе между разумомъ и откровеніемъ. Ясно видно теперь то разстояніе, которое отдѣляетъ съ одной стороны англиканское духовенство отъ французскаго, а съ другой -- англійскихъ деистовъ отъ философовъ восемнадцатаго вѣка, и вслѣдствіе этого понятно, насколько возможнѣе и ближе было соглашеніе между противниками въ Англіи, чѣмъ во Франціи. Такого епископа какъ Бутлеръ, напр., и такого деиста, какъ Толандъ, отдѣлялъ только ровъ, и разумъ былъ тѣмъ мостомъ между ними, который легко позволялъ перейти съ одной стороны на другую. Но между французскими энциклопедистами и теологами была непереходимая бездна; первые признавали только разумъ; вторые же изгоняли и запрещали его, когда дѣло шло даже не о пониманіи, а просто -- и это главное -- объ изслѣдованіи и обсужденіи существующихъ догматовъ. Во Франціи лишь одни христіане были дѣйствительно религіозны, и лишь одни философы являлись истинными и безстрашными поборниками разума. "Когда знаменитый Локкъ, -- говоритъ Вольтеръ въ "Diner du comte do Bonlainvilliers" -- желая сохранить въ одно и тоже время и обманы религіи откровенія, и нрава человѣчества, -- писалъ свою книгу "Christianisme raisonnable", то у него было только четыре ученика: достаточное доказательство того, что христіанство и разумъ не могутъ существовать вмѣстѣ".
Какимъ же образомъ и на какихъ основаніяхъ столько историковъ могли говорить, будто англійскій деизмъ былъ отцомъ французской философіи восемнадцатаго вѣка? Если мы вспомнимъ всѣ смѣлые полеты мысли Монтэня и въ особенности Бэйля, и всѣ дерзкія выходки нашихъ вольнодумцевъ по адресу библейскихъ разсказовъ, то мы тщетно будемъ искать то дѣйствительно новое и не высказанное еще, чему могли бы научить Вольтера и Дидро англійскіе деисты, появившіеся послѣ столькихъ свободныхъ французскихъ умовъ!
Это прекрасно отмѣтилъ Баррюэль, когда, изучая въ 1803 г. происхожденіе "якобинства", писалъ: "говорятъ, что предшественниковъ нашихъ философовъ нужно искать въ Англіи; я не могъ бы подписаться подъ этимъ утвержденіемъ. Исторія старинныхъ якобинцевъ показываетъ, что эта секта существовала очень давно, но она скрывалась въ подпольныхъ клубахъ. Въ эпоху, когда появился Вольтеръ, ихъ называли вольнодумцами" {Comp. d'Argeuson, VII, 15 мая 1753 г. и Брюветьеръ, первый показавшій истинные размѣры того, что заимствовали французскіе философы у Англіи (Revue des Deux-Mondes 1-e novembre 1889 r. et Evolutions des genres, 1, 161.}.
Но почему же тогда французскіе философы, не переставая, говорятъ о Тиндаляхъ и Болингброкахъ, почему они безъ конца ихъ коментируютъ и повторяютъ неустанно, что Англія научила ихъ свободно мыслить? Прежде всете потому, что Англія была въ большой модѣ и было выгодно ссылаться на ея примѣръ и на свободу, которой пользовались англійскіе мыслители въ своей странѣ, открыто борясь за свои убѣжденія; затѣмъ для того, чтобы противопоставить французскому католицизму не только легкомысленныхъ и не послѣдовательныхъ скептиковъ, какими были вольнодумцы, ихъ истинные предшественники, -- но также и уважаемыхъ писателей и ученыхъ, научное значеніе и солидность которыхъ они искусно преувеличивали. Они берутъ у нихъ то аргументъ, то шутку противъ чудесъ и откровенія: напримѣръ, они вмѣстѣ съ Вульстономъ высмѣиваютъ свиней, въ которыхъ, по заклинанію Христа, вселились бѣсы, и волхвовъ, нарочно пришедшихъ съ Востока для того, чтобы принести въ даръ Іисусу ладонъ и мирру. (Прекрасный подарокъ для ребенка!)
Но кто же не видитъ, что такого рода остроты и шутки давно уже были ходячей монетой у вашихъ скептиковъ и вольнодумцевъ и что нашимъ философамъ не было никакой нужды итти къ деистамъ, чтобы научиться сомнѣнію въ библіи и высмѣиванію, болѣе или менѣе тонкому, ея наивныхъ коментаторовъ. Англійскіе деисты не могли быть для энциклопедистовъ, какъ это часто повторяли -- дѣйствительными иниціаторами -- но они были для нихъ полезными союзниками и добрыми товарищами въ ихъ общемъ крестовомъ походѣ противъ ортодоксіи, которая здѣсь претендовала на примиреніе разума съ библіей, и тамъ приносила этотъ самый разумъ въ жертву догматамъ, которыхъ нельзя было обсуждать.
Подводя итоги, мы видимъ, что французскіе философы расширили и въ то же время упростили споръ, поставивъ -- гораздо болѣе открыто и болѣе рѣшительно, чѣмъ это дѣлали деисты -- разумъ и вѣру другъ противъ друга. Они боролись съ религіей не только во имя лучше понятой библіи, той библіи, которая является основной книгой для всего англійскаго воспитанія, но, главнымъ образомъ, во имя здраваго смысла, т.-e. разума толпы, и во имя послѣднихъ открытій астрономіи, т.-е. научнаго разума. Болѣе смѣлые и болѣе послѣдовательные, чѣмъ ихъ англійскіе предшественники, они сдѣлали окончательный выводъ изъ всѣхъ доводовъ, которые накопили до нихъ всѣ свободные мыслители противъ догматовъ откровенія, и изъ тѣхъ возраженій, которыя дали Ньютонъ и Бюрнетъ, какъ бы помимо своей воли, -- противъ истинности библейскихъ разсказовъ. Они формулировали этотъ выводъ съ свойственной французскому языку ясностью и логичностью, и съ пылкимъ воодушевленіемъ благородныхъ душъ, охваченныхъ негодованіемъ противъ преслѣдованій варварскаго духовенства: вотъ почему англійскій деизмъ былъ только кратковременнымъ кризисомъ въ исторіи религіозныхъ идей, тогда какъ философія XVIII-го вѣка должна была стать однимъ изъ самыхъ важныхъ событій въ исторіи всего человѣчества!