Если энциклопедисты, какъ мы видѣли, уважали корону, то они не упускали случая напасть на тонзуру. Духовенство, вотъ въ комъ они видѣли главнаго врага. Всѣ они, или почти всѣ, произнесли delenda Carthago въ отношеніи католицизма. Прежде всего надо, какъ энергично говорилъ Дидро, "рубиться съ теологіей". Но какъ же они возьмутся за это?
Повидимому, для энциклопедистовъ было только два способа бороться съ католицизмомъ. Проще всего было бы критиковать его догматы и безъ обиняковъ разсказать исторію этой церкви, такъ какъ, по ихъ мнѣнію, она была полна преступленій и лицемѣрія. Но такое прямое нападеніе было опасно для нападающихъ. Для энциклопедій это грозило прекращеніемъ, а для энциклопедистовъ Бастиліей. Если энциклопедисты, въ особенности Дидро, дорожили тѣмъ, чтобы кончить начатое изданіе, то еще больше дорожили они своимъ житейскимъ спокойствіемъ. Въ ихъ хваленой смѣлости не было отваги. Дидро очень хотѣлъ быть "апостолъ истины", но не мученикомъ ни. Въ концѣ концовъ, говорилъ Вольтеръ, "не всѣ, какъ Іоаннъ Гуссъ, или Іеронимъ Пражскій, любятъ, чтобы ихъ жгли. Въ Англіи мудрецовъ не преслѣдуютъ. Во Франціи мудрецы избѣгаютъ преслѣдованія. Такъ какъ французы только на половину свободны, то они только на половину смѣлы".
И энциклопедисты, вмѣстѣ со своютъ патріархомъ, считали, что спокойствіе "стоитъ не дешевле самой истины".
А для того, чтобы жить спокойно, и въ тоже время вести борьбу съ католицизмомъ, существовалъ только одинъ способъ: отказаться отъ политики и работать надъ успѣхами науки. Что завоюетъ наука, то потеряетъ слѣпая вѣра. Но этотъ косвенный способъ разрушать суевѣрія, если и былъ вѣрнѣе, за то былъ и медленнѣе всѣхъ другихъ, а энциклопедисты нетерпѣливо стремились сокрушить "нечестивую" какъ можно скорѣе. Что же они дѣлаютъ? Такъ какъ, изъ двухъ указанныхъ нами способовъ, первый кажется имъ слишкомъ опаснымъ, а второй мало дѣйствительнымъ, то они выбрали средній, который, не слишкомъ компрометируя ихъ, вполнѣ удовлетворялъ ихъ злобу противъ католицизма: они стали нападать, дѣлая видъ что защищаютъ его.
Можетъ быть, это было очень остроумный но, конечно, не вполнѣ честныя пріемъ. Это значило пользоваться оружіемъ своихъ злѣйшихъ враговъ. На первый взглядъ кажется страннымъ, что такіе убѣжденные противники іезуитовъ находили тоже, что цѣль оправдываетъ средства. "Только бы было сдѣлано добро, -- говоритъ ихъ царственный покровитель Фридрихъ, -- не все-ли равно, какими средствами его совершаютъ". Нѣкоторые друзья энциклопедіи восхищались безъ оговорокъ такимъ лукавымъ планомъ кампаніи. Я думаю, что, несмотря на партійную предвзятость мнѣнія, они измѣнили бы его, прочтя въ энциклопедіи одну за другой тѣ удивительныя, пошлыя ханжества, выходки, которыя я сейчасъ приведу. Нельзя не осудить военныхъ хитростей энциклопедистовъ, -- вѣдь и они сами безпощадно осуждали благочестивые обманы своихъ противниковъ, -- но, не говоря уже о безчисленныхъ стѣсненіяхъ, мѣшавшихъ имъ высказывать своя мысли, въ защиту ихъ можно сказать, что они жили въ эпоху, когда люди были менѣе чутки и менѣе горды, чѣмъ теперь. Умы ихъ современниковъ формировались и унижались въ теченіе многихъ вѣковъ пассивной я развращающей покорности. Недавнее суровое гоненіе на реформатовъ и янсенистовъ вызвало еще большее пониженіе національнаго характера. Къ Людовику XIV можно примѣнять слова Монтескьё о Юстиніанѣ, который также добивался единовѣрія: "Онъ вообразилъ, что увеличилъ число истинно вѣрующихъ, а на самомъ дѣлѣ только уменьшилъ число людей". И Дидро не ошибался, когда говорилъ друзьямъ: "Вы пружины, съ самаго рожденія сжатыя правительственнымъ гнетомъ; долгое давленіе совершенно испортило васъ".
Они не могли открыто бороться съ капризнымъ, придирчивымъ правительствомъ и поэтому научились хитрить. Многіе изъ философовъ были воспитаны іезуитами. Не отъ іезуитовъ-ли научился Дидро, что при нѣкоторыхъ обстоятельствахъ "приходится замѣнять недостающіе намъ львиные когти лисьимъ хвостомъ". Какъ бы-то ни было, наши философы отлично исполняли совѣтъ великаго Фернейскаго плута: ударьте и спрячьте руку. Выше я упоминалъ о нѣкоторыхъ научныхъ противорѣчіяхъ, вкравшихся въ энциклопедію. Теперь я хочу поговорить о сознательномъ противорѣчій, о томъ, что можно назвать величайшимъ противорѣчіемъ, скажемъ прямо величайшей ложью энциклопедіи. Дѣйствительно, вѣдь послѣдняя хочетъ быть обширнымъ обвинительнымъ актомъ противъ католицизма. А между тѣмъ мѣстами кажется, что читаешь катехизисъ. Или, -- чтобы вѣрнѣе передать двойственное впечатлѣніе смущеннаго читателя, -- перелистывая эти огромные фоліанты, кажется, что читаешь какой-нибудь громадный "Сводъ" который писали бенедиктинцы, слегка понатершіеся около вольтерьянства, и писали отчасти, чтобы поучать, отчасти, чтобы надувать публику. Хочется думать, что всѣ эти елейныя статьи написаны однимъ изъ тѣхъ двоедумныхъ богослововъ, которыхъ энциклопедія ловко привлекла подъ свои знамена. И вдругъ съ удивленіемъ читаешь подъ ними подпись Даламбера или самого Дидро. Въ нихъ Дидро, не хуже любого кардинала, разсуждаетъ о догматахъ и краснорѣчиво восхваляетъ самые непохвальные поступки католической церкви. Читатель самъ можетъ судить объ этомъ, но, чтобы меня не обвиняли въ предвзятомъ стараніи доказать католицизмъ Дидро и его сотрудниковъ, я докажу, что при помощи энциклопедіи можно было воспитывать добрыхъ папистовъ.
"Авторитетъ религіи нуженъ не только потому, что онъ доставляетъ обществу тысячу пріятностей и удовольствіи, онъ необходимъ, чтобы обезпечить исполненіе долга. Отнимите религію, -- вы пошатнете все зданіе нравственныхъ добродѣтелей". "Конечно, внѣ религіи не можетъ быть ни прочной добродѣтели, ни даже честности". Они нигдѣ не даютъ понять, что эта религія, безъ которой нѣтъ честныхъ людей, естественная религія, и Дидро громитъ "невѣріе деистовъ". "Только католичество безупречно, найдите мнѣ въ немъ хоть одинъ недостатокъ?"
Очень любопытенъ въ энциклопедіи разсказъ, посвященныя Ноеву ковчегу. Въ немъ говорится, что Ной 68 лѣтъ строилъ ковчегъ, что ему было 500 лѣтъ, когда у него родились три сына, которые помогали ему въ постройкѣ. Затѣмъ слѣдуетъ точный разсчетъ размѣровъ ковчега, чтобы въ немъ могли помѣститься 8 человѣкъ, по 7 чистыхъ и по парѣ всѣхъ нечистыхъ животныхъ, да еще прѣсной воды на годъ. Все это поселеніе размѣстилось въ 36 конюшняхъ и 36 клѣткахъ, а чтобы прокормить ихъ, было взято корму, 1.125 овецъ, да еще 109.500 локтей сѣна. Этотъ примѣръ показываетъ, какъ энциклопедисты примѣняли математику къ исторія. Невольно хочется спросить: что думалъ о такихъ статьяхъ неутомимый насмѣшникъ Вольтеръ?
Но удивительнѣе всего читать, какъ Дидро восхваляетъ нетерпимость: "Нетерпимость католической церкви вызывается ея совершенствомъ, такъ же какъ терпимость язычества вытекала изъ его несовершенства". Впрочемъ, вѣдь они же писали, что протестанты держатся своихъ взглядовъ не столько по убѣжденію, сколько изъ упрямства?
Какъ могъ Дидро писать или позволять писать подобныя вещи, какъ онъ не воскликнулъ: пусть погибаетъ энциклопедія, если изъ-за нея приходится такъ лгать! Развѣ когда-нибудь ложь помогла истинѣ одержать побѣду, развѣ лицемѣріе могло создать истинную свободу? "Истина, -- непрестанно повторяетъ Гольбахъ, -- никогда не опасна; ложь, напротивъ, всегда вредитъ людямъ". Онъ даже напоминаетъ прекрасныя слова Гратіуса: "Только при помощи истины надо бороться за истину". Энциклопедисты не понимали, что, выставляя на видъ все это лживое благочестіе, они могли сбить съ толку и принизить общественное сознаніе, которое они же хотѣли возвысить и облагородить, постоянно взывая къ вѣротерпимости и разуму. Подобное притворство, конечно, никого не обманывало, но все-таки оно было пагубно, такъ какъ его расточали самые извѣстные писатели того вѣка, и отчасти оно напередъ вредило успѣху лучшихъ статей энциклопедіи. Да и были-ли энциклопедисты дѣйствительно вынуждены ради цензуры такъ лицемѣрно преклонять колѣни передъ тѣмъ, что они поклялись разрушить? Безъ сомнѣнія, писатели, которые подписывали свои статьи и не могли печататься, не имѣя королевской привилегіи, должны были быть осторожны. Слѣдовательно, они принуждены были мало-по-малу и одинъ за другимъ разжимать пальцы руки, наполненной истинами. Если бы они сразу разжали весь кулакъ, его могли бы отрубить. Но открывать другой кулакъ, полный ложью, -- какъ могли они пойти на такое отреченье? Развѣ, чтобы обезоружить самыхъ строгихъ цензоровъ, не довольно было отозваться съ уваженіемъ о католическихъ догматахъ и обрядахъ? Зачѣмъ же было брать у царя Давида лиру и напускать на себя ханжество, которое давало противникамъ философіи право говорить, что и у нея были свои Тартюфы? Когда читаешь стихи Вольтера, направленные на ихъ же враговъ, невольно вспоминаешь самихъ энциклопедистовъ, и въ этомъ ихъ наказаніе:
Le fanatisme est terrassé,
Mais il reste l'hypocrisie 1).
1) "Фанатизмь сраженъ, но лицемѣріе еще живо".
Они сами смутно чувствовали, что зашли слишкомъ далеко, что проявили недостатокъ не только искренности, но и такта, что не должно насъ удивлять со стороны Дидро. Главное непріятно, что ему, повидимому, не приходилось заставлять себя говорить не то, что думаетъ. Напротивъ, чувствуется, что ему ничего не стоитъ это криводушіе, что онъ ничуть не раскаивается въ немъ, такъ какъ его стиль, какъ всегда, легокъ и дышетъ убѣжденностью. Можно подумать, что онъ пишетъ по вдохновенію! Очевидно, что была его система, онъ былъ убѣжденъ, что лгать съ добрымъ намѣреніемъ -- вполнѣ дозволенная вещь: юношей онъ выманивалъ дукаты у брата Ангела, притворяясь, что хочетъ поступить въ монахи, а въ зрѣломъ возрастѣ прикидывался капуциномъ, чтобъ провести католическую церковь. На этотъ разъ лира могла оказаться опасной не для одного духовенства. Вѣдь, когда философы начнутъ жаловаться на гоненія, можно будетъ обратить противъ нихъ же ихъ догматическія разглагольствованія? Это и дѣлалъ Бертье, очень ловко привыкая на Гольбаха "всѣ кары, указанный въ законѣ противъ фанатиковъ и мятежниковъ", причемъ прибавляетъ: "Энциклопедія учитъ насъ этому", и затѣмъ приводитъ оттуда статью "атеизмъ", которая вполнѣ оправдываетъ его нетерпимость.
Дидро заявлялъ въ энциклопедіи, что "судъ имѣетъ право обуздывать атеистовъ и уничтожать ихъ, если нельзя иначе избавить отъ нихъ общество". Въ то же время онъ доказывалъ Гримму химеричность многихъ католическихъ догматовъ. И прибавлялъ, скромно сравнивая себя съ Сократомъ, умирающимъ за правду: "Можетъ быть, я пожертвовалъ бы даже жизнью, если бы могъ, напримѣръ, навсегда искоренить изъ памяти и воображенія людей нѣкоторыя превратныя понятія"!
Онъ позволитъ себѣ на страницахъ энциклопедіи поклониться, -- и мы видѣли съ какимъ энтузіазмомъ, -- тѣмъ самымъ идоламъ, которыхъ онъ такъ охотно сжигалъ при закрытыхъ дверяхъ. Онъ могъ дѣлать это, благодаря полезному и успокоительному разграниченію двухъ доктринъ: одна для посвященныхъ, эзотерическая; другая для толпы, экзотерическая, такъ какъ "путь разума существуетъ ни для толпы". Когда они писали лицемѣрныя статьи, о которыхъ мы говорили выше, это называлось "прикрывать истину покрываломъ, щадя слишкомъ слабые глаза". Другимъ, проницательнымъ читателямъ, "предоставлено удовольствіе отгадывать". Попробуемъ же поступить, какъ они, и разгадать, сквозь густое покрывало, можно даже сказать сквозь странную, маску настоящую мысль, эзотерическую философію энциклопедистовъ. Тутъ уже приходится изучить цѣлую тактику и не сразу можно разобраться во всѣхъ этихъ военныхъ хитростяхъ. Гдѣ же въ энциклопедіи настоящая истина и гдѣ намъ искать ее, если мы не хотимъ быть обманутыми?
Прежде всего, -- оцѣните ихъ коварство!-- въ самыхъ похвалахъ католичеству. Они больше всего восторгаются догматами, которые сильнѣе всего противорѣчатъ разуму, и своими преувеличенными похвалами дѣлаютъ ихъ еще неразумнѣе. Это очень оригинальный способъ отрицать посредствомъ неумѣренныхъ восторговъ.
Затѣмъ идутъ косвенныя нападки и, такъ сказать, безличныя замѣчанія. Сами они не дерзаютъ критиковать и влагаютъ эту критику въ уста китайцевъ и мусульманъ. Вѣрнѣе, не китайцы (ихъ не трудно было бы узнать и назвать настоящимъ именемъ, какъ персовъ Монтескье) нападаютъ на наша обычаи и взгляды, а удачный подборъ и должное поясненіе взглядовъ и обычаевъ китайцевъ подчеркиваютъ глупость нашихъ нравовъ. Это дѣлается двумя способами: по контрасту, когда ихъ мудрость лучше подчеркиваетъ нашу глупость. "Я видѣлъ Какуаковъ; взобравшись на подмостки, они до хрипоты выкрикивали прохожимъ: добродѣтели Китая, истины Мексики, истины Тартаріи".
Еще чаще, сходство чужестранныхъ нравовъ съ вашими даетъ возможность преувеличивать и изображать въ карикатурномъ видѣ наши собственные недостатки, а главное суевѣрія. Вотъ, напримѣръ, картинное изображеніе всѣхъ ужасовъ магометанскаго фанатизма: конечно, авторъ статьи имѣетъ въ виду совсѣмъ не Магомета. Здѣсь, какъ и на каждой страницѣ энциклопедіи, гдѣ дѣло идетъ объ иностранныхъ суевѣріяхъ, -- они хотятъ вызвать у читателя соображенія Лукреція: Tantum relligio potuit suadere maiorum? {Въ столькихъ злахъ могла религія убѣдить.}.
Конечно, они дѣлаютъ исключеніе для истинной католической религіи, но странное дѣло, въ ихъ словахъ столько же негодованія, сколько и фальши. "Если читатель будетъ настолько несправедливъ, что смѣшаетъ заблужденія католичества съ чудовищными принципами суевѣрія, то мы впередъ складываемъ на него всю отвѣтственность за гнусность его пагубной логики (Фанатизмъ). "Какуаки, говоритъ Моро, -- собираютъ индѣйскія сказки, старинныя и новыя басни, нелѣпости магометанскія и серьезно ставятъ всѣ эти безумія рядомъ съ католичествомъ, стараясь высмѣять его. Такъ, говорятъ, въ Египтѣ одинъ безумецъ собралъ груды хвороста вокругъ одной изъ прекраснѣйшихъ пирамидъ. Затѣмъ нажегъ его, а когда хворостъ обратился въ пепелъ, безумецъ протиралъ глаза отъ изумленія, что пирамида стоитъ по прежнему".
А вотъ еще другая хитрость философовъ. Они громогласно подтверждаютъ незыблемость какой-нибудь истины. Затѣмъ, подъ предлогомъ безпристрастіи, долго и тщательно излагаютъ всѣ возраженія, сдѣланныя противъ этой аксіомы. Въ заключеніе, неуклюже опровергаютъ всѣ эти возраженія, а иногда просто забываютъ опровергнуть ихъ.
Ихъ произведеніе было "складомъ, въ которомъ слабость доказательствъ губила всѣми почитаемыя заблужденія или расшатывала ихъ, выставляя рядомъ съ ними истины, подрывавшія ихъ въ корнѣ".
Наконецъ, когда нападеніе слишкомъ смѣло, тогда его скрываютъ, прячутъ въ какой нибудь незначительной статьѣ, не имѣющей никакого отношенія къ тому, на что они нападаютъ. Это напоминаетъ коварные доводы вольнодумцевъ, которыхъ Гарассъ сравнивалъ когда-то "со змѣями, жалящими исподтишка". Все это, можетъ быть, говорить объ ихъ искусной тактикѣ, но никакъ не объ ихъ добросовѣстности. Правда, иногда они сообщаютъ намъ, что "можно. порой увидать священника выходящаго изъ подозрительнаго дома". Но для этого авторъ долженъ вспомнить о немъ въ статьѣ на слово "освистывать" (huer). Они часто говорятъ, что церковная живопись должна поддерживать благочестіе добрыхъ католиковъ, такъ какъ "благочестіе часто нуждается въ помощи". Но подобныя сомнѣнія въ твердости вѣры католиковъ они выражаютъ, говоря объ язычникахъ (въ статьѣ "Маны"). Іезуиты изобрѣли способъ такъ называемыхъ умственныхъ оговорокъ (restrictions mentales). А энциклопедисты, подражая обычной тактикѣ Бейля, изобрѣли способъ оговорокъ... написанныхъ въ другомъ мѣстѣ. Повидимому, между тѣмъ и другимъ только то различіе, какое существуетъ между словомъ и письмомъ.
Они изобрѣли еще другую уловку или, какъ говорилъ ихъ анологистъ Кондорсе, новый способъ "ловко приласкатъ предразсудки, чтобы вѣрнѣе нанести имъ ударъ". Они ласкаютъ предразсудки въ спеціальной статьѣ, посвященной имъ; но статья заканчивается ссылкой на другую, которая должна разрушить дѣйствіе первой. Ссылки это парѳянскія стрѣлы энциклопедіи. Францисканцы восхищаются до небесъ въ статьѣ имъ посвященной. "Это орденъ очень полезный для общества, отличающійся знаніями, добрыми нравами и отличной репутаціей". Статья кончается слѣдующими словами: смотри "капюшонъ". Въ "капюшонѣ" говорится, что нѣкогда, между учениками Скота, или францисканцами, возникъ знаменитый споръ. Долженъ-ли ихъ капюшюнъ быть узкимъ или широкимъ? Ну и вся ихъ доктрина, "весь скотизмъ столь же серьезенъ".
Такими-то кривыми путями нападали энциклопедисты на католическую церковь, и, какъ сказалъ бы ихъ учитель Монтэнь, "чѣмъ косвеннѣе, тѣмъ острѣе". Но намъ не слѣдуетъ забывать, что главная отвѣтственность за эту жалкую тактику падаетъ на тѣхъ, кто, стѣсняя свободу мысли и мѣшая высказывать всю истину, сдѣлать ложь почти законной. Вѣдь именно они ставили каждый умъ, ищущій новыхъ путей, въ такое положеніе, что ему приходилось или молчать, или замаскировывать свои мысли {Серванъ писалъ Дадемберу: "какое безуміе въ наши время открыто выражаться о такомъ щекотливомъ вопросѣ какъ католическая церковь. Для этого надо, какъ говорилъ на дняхъ г. де-Вольтеръ, имѣть по 50.000 солдатъ для защиты каждаго дома".}. Есть такіе троянцы, -- говорилъ Вольтеръ, -- которые иногда "принуждаютъ грековъ играть роль Синона. "Такъ какъ католичество неприкосновенно и ограждается королевскими стражниками, то они почтительно и низко склоняются передъ римскою церковью. Но исподтишка подкапываются подъ все единственнымъ дозволеннымъ оружіемъ, -- притворной наивностью и похвалами, преувеличенными до коварства. Недаромъ одинъ философъ говорилъ: "Всякій гнетъ вызываетъ изворотливость, совѣсть возмущается и мститъ за наложенныя на ней оковы почтительной ироніей".
Прибавимъ, наконецъ, что, если вѣримъ Гримму и Дидро, главный издатель энциклопедіи, Ле-Бретанъ отъ себя вычеркнулъ и значительно смягчилъ въ 10 послѣднихъ томахъ мѣста, "самыя смѣлыя, которыя больше всего возбудили бы вопли ханжей".
Къ счастью, онъ не могъ вычеркнуть, такъ какъ это были бы слишкомъ большая работа, многочисленныхъ и на этотъ разъ искреннихъ обращеній къ вѣротерпимости, увѣщаній "не ненавидѣть тѣхъ, кто думаетъ не такъ, какъ мы" (Ст. "Законодатель"). "Хлопочите о вашемъ спасеніи, -- говорить Дидро въ статьѣ "инквизиторы", -- молитесь о моемъ спасеніи; но все, что вы позволите себѣ кромѣ этого будетъ возмутительной несправедливостью въ глазахъ Бога и человѣчества". Такія слова возмущали тѣхъ, кто приписывалъ себѣ почетное право отмщенья за Бога. Мы сейчасъ увидимъ, какъ послѣдніе сплотились, чтобы лучше бороться съ дерзкими проповѣдниками вѣротерпимости.