IV.

Вечеръ 24-го августа 1572 года.

Читатель, конечно, не забылъ, что въ предъидущей главѣ упомянуто о дворянинѣ де-ла-Молѣ, котораго съ нетерпѣніемъ ожидалъ Генрихъ-Наваррскій. Этотъ молодой человѣкъ въѣхалъ, какъ предсказалъ адмиралъ, въ Парижъ Сен-Марсельскими-Воротами ввечеру 24 августа 1572 года, и, съ презрѣніемъ взглянувъ на многочисленныя гостинницы, пестрѣвшія направо и налѣво красивыми вывѣсками, доѣхалъ на уставшемъ конѣ своемъ до центра города, миновалъ площадь Моберъ, Пти-Понъ, Мостъ Нотр-Дамъ, набережныя, и остановился въ концѣ улицы де-Бресекъ, позванною въ-послѣдствіи улицею Арбр-Секъ, имя, котораго мы и теперь будемъ придерживаться для большей ясности.

Великолѣпная желѣзная бляха, скрипя на подставкахъ, съ аккомпаньеманомъ колокольчиковъ, привлекла его вниманіе; онъ оглянулся налѣво, остановился, и прочелъ слова: А la belle é toile, выставленныя подъ самымъ заманчивымъ для голоднаго путника изображеніемъ: птица жарилась въ темномъ небѣ, а внизу стоялъ человѣкъ въ красномъ платьѣ, воздѣвая къ этой новаго рода звѣздѣ свои руки, кошелекъ и желанія.

-- Вотъ, должно быть, хорошая гостинница, подумалъ путникъ.-- Хозяинъ вѣрно смышлёный малой. Я слышалъ, что улица Арбр-Секъ въ кварталѣ Лувра; и если заведеніе не хуже вывѣски, такъ мнѣ здѣсь будетъ какъ-нельзя-лучше.

Между-тѣмъ, какъ пріѣзжій разсуждалъ самъ съ собою, другой человѣкъ, пріѣхавшій съ другаго конца улицы, то-есть отъ Улицы Сент-Оноре, также остановился и дивился вывѣскѣ гостинницы А la belle é toile.

Тотъ, котораго мы уже знаемъ по-крайней-мѣрѣ по имени, былъ верхомъ на бѣлой испанской лошади, въ черномъ кафтанѣ, украшенномъ агатами. На немъ былъ плащъ изъ темно-фіолетоваго бархата, сапоги изъ черной кожи, шпага съ чеканенымъ стальнымъ эфесомъ и такой же кинжалъ. Ему было лѣтъ двадцать-пять; лицо смуглое, глаза голубые, красивые усы, бѣлые зубы, какъ-будто освѣщавшіе его лицо, когда онъ улыбался; улыбка его удивительно-красивыхъ губъ была кротка и грустна.

Другой путешественникъ былъ живою противоположностью перваго. Изъ-подъ шляпы съ откинутыми полями выглядывали густые, курчавые волосы, почти-рыжіе. Сѣрые глаза сверкали при малѣйшемъ душевномъ движеніи такимъ огнемъ, что казались тогда черными. Лицо его было свѣжерозовое, губы тонкія, зубы превосходные. Словомъ, это былъ настоящій добрый молодецъ: высокъ, плечистъ и румянъ. Онъ уже цѣлый часъ глазѣлъ въ окна подъ предлогомъ отъискиванія вывѣски, и женщины посматривали на него въ-продолженіе всего этого времени. Что касается до мужчинъ, они готовы были посмѣяться при видѣ узкаго плаща и сапоговъ какой-то древней формы, -- но смѣхъ скоро оканчивался самымъ кроткимъ: Богъ въ помощь! когда замѣчали лицо его, принимавшее десять разъ въ минуту различныя выраженія, исключая впрочемъ добродушія, которое характеризуетъ физіономію провинціала въ столицѣ.

Онъ первый обратился къ другому, смотрѣвшему, подобно ему, на гостинницу A la belle é toile.

-- Кажется, отсюда недалеко до Лувра? спросилъ онъ съ ужаснымъ горскимъ выговоромъ, по которому сейчасъ можно узнать Пьемонтца изъ сотни пріѣзжихъ: -- во всякомъ случаѣ, у васъ, кажется, одинакій со мною вкусъ; это для меня очень-лестно.

-- Да, отвѣчалъ другой провансальскимъ нарѣчіемъ, не менѣе-ужаснымъ: -- эта гостинница, кажется, точно близко отъ Лувра. Впрочемъ, я еще не знаю, буду ли имѣть честь сойдтись съ вами во вкусѣ. Я еще раздумываю.

-- Такъ вы еще не рѣшились? А домъ, однакожь, довольно-привлекателенъ. Признайтесь, по-крайней-мѣрѣ, что эта картина не дурна.

-- Да, конечно; но это-то и заставляетъ меня сомнѣваться въ дѣйствительности. Парижъ, слышалъ я, полонъ обманщиковъ и ловушекъ, и вывѣска можетъ быть ловушкою не хуже чего другаго.

-- По мнѣ все-равно, отвѣчалъ Пьемонтецъ:-- если хозяинъ подастъ мнѣ птицу, зажаренную хуже, чѣмъ на вывѣскѣ, я самъ поставлю ее на вертелъ и дожарю. Войдемте.

-- Вы заставляете меня рѣшиться, отвѣчалъ, смѣясь, Провансалецъ: -- такъ сдѣлайте одолженіе, не угодно ли вамъ идти впередъ.

-- Нѣтъ, сдѣлайте милость. Я не болѣе, какъ вашъ покорнѣйлій слуга графъ Аннибалъ де-Коконна.

-- А я не болѣе, какъ графъ Жозефъ Бонифасъ де-Лоранъ де-ла-Моль, -- къ вашимъ услугамъ.

-- Въ такомъ случаѣ, позвольте вашу руку, и войдемъ вмѣстѣ.

Слѣдствіемъ этого предложенія было то, что молодые люди сошли съ лошадей, бросили поводья конюху, взялись подъ-руку и пошли къ гостинницѣ, на порогѣ которой стоялъ хозяинъ. Но, противъ обыкновенія этого класса людей, почтенный трактирщикъ не обратилъ никакого вниманія на пріѣзжихъ и продолжалъ разговаривать съ высокимъ худощавымъ человѣкомъ, закутаннымъ въ рыжій плащъ, какъ филинъ въ свои перья.

Оба путешественника близко подошли къ разговаривавшимъ. Коконна не понравилось, что хозяинъ обращаетъ такъ мало вниманія на него и его товарища, и онъ дернулъ его за рукавъ. Трактирщикъ какъ-будто вскочилъ отъ сна, и отпустилъ своего собеѣдника словами: "до свиданія".

-- Что жь, любезнѣйшій, сказалъ Коконна: -- развѣ ты не видишь, что до тебя есть дѣло?

-- Ахъ, извините, господа, отвѣчалъ трактирщикъ.-- Я васъ не видалъ.

-- Напрасно; ну, теперь ты насъ видишь, и не угодно ли говорить: "ваше сіятельство", а не просто: "милостивый государь".

Ла-Моль былъ позади, предоставивъ объясниться Коконн а, который взялъ это дѣло на себя. Впрочемъ, по нахмуреннымъ, бровямъ легко было догадаться, что онъ готовъ поспѣшить на помощь, когда настанетъ пора дѣйствовать.

-- Такъ что же вамъ угодно, ваше сіятельство? отвѣчалъ хозяинъ очень-спокойно.

-- Да... вотъ такъ-то лучше; не правда ли? сказалъ Коконна, оборачиваясь къ ла-Молю, который сдѣлалъ утвердительный знакъ головою.-- Его сіятельство и я завлечены вывѣской и желаемъ найдти здѣсь ужинъ и комнату.

-- Право, не знаю, что дѣлать, отвѣчалъ хозяинъ: -- есть только одна комната; можетъ-быть, эта для васъ неудобна.

-- Ничего! тѣмъ лучше, сказалъ ла-Моль:-- мы остановимся въ другомъ мѣстѣ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, замѣтилъ Коконна:-- я остаюсь; лошадь моя выбилась изъ силъ. Такъ я займу комнату, потому-что вы отказытесъ.

-- А! это другое дѣло! отвѣчалъ хозяинъ съ тѣмъ же дерзкимъ хладнокровіемъ.-- Если вы остаетесь одни, мнѣ вовсе негдѣ помѣстить васъ.

-- Это забавно! воскликнулъ Коконна.-- Двухъ было много, теперь одного мало! Такъ ты не хочешь впустить насъ?

-- Если пошло на то, такъ я вамъ скажу прямо.

-- Говори, только скорѣе.

-- По-мнѣ лучше не имѣть чести принять васъ.

-- Почему? спросилъ Коконна, блѣднѣя отъ гнѣва.

-- Потому-что съ вами нѣтъ лакея; если я отдамъ вамъ господскую комнату, у меня останутся двѣ пустыя лакейскія, и врядъ-ли кто ихъ займетъ.

-- Послушайте, де-ла-Моль, сказалъ Коконна, обращаясь къ своему спутнику: -- мнѣ ужасно хочется поколотить этого мошенника. Вы какъ думаете?

-- Почему жь и не такъ? отвѣчалъ ла-Моль, собираясь, подобно Коконна, отподчивать трактирщика хлыстомъ.

Не смотря на эту угрозу, которая вовсе не походила на шутку, хозяинъ нисколько не удивился, и, отступивъ только на шагъ, чтобъ быть у себя дома, сказалъ:

-- Сейчасъ и видно, что эти господа изъ провинціи. Въ Парижѣ прошла мода бить хозяина, если онъ не хочетъ отдать въ наймы свою комнату. Теперь бьютъ знатныхъ баръ, а не насъ, и если вы зашумите слишкомъ-громко, такъ я кликну сосѣдей, и они поколотятъ васъ, господа дворяне.

-- Да онъ, чортъ возьми, просто насмѣхается! воскликнулъ Коконна въ величайшей досадѣ.

-- Грегуаръ, подай мою пищаль, сказалъ трактирщикъ своему слугѣ, точно какъ-будто говорилъ:-- подай его сіятельству кресла.

-- Trippe del papa! загремѣлъ Коконна, обнажая шпагу: -- да погорячитесь же, де-ла-Моль.

-- Нѣтъ, пожалуйста, увольте. Покамѣстъ мы будемъ горячиться, ужинъ простынетъ.

-- Какъ? вы думаете... продолжалъ Коконна.

-- Я думаю, что хозяинъ правъ; только онъ не умѣетъ принимать гостей, въ-особенности дворянъ. Вмѣсто того, чтобъ грубо объявить, что онъ насъ не впуститъ, ему стояло только учтиво сказать: милости просимъ! и потомъ поставить на счетъ: за господскую комнату, столько-то; за лакейскую, столько-то. Предполагается. что если у насъ нѣтъ лакея, мы наймемъ его.

Съ этими словами де-ла-Моль тихо оттолкнулъ хозяина, который протягивалъ уже руку къ пищали,-- пропустилъ Коконна впередъ и вошелъ въ-слѣдъ за нимъ въ гостинницу.

-- А все-таки, сказалъ Коконна:-- мнѣ не хочется вложить шпагу въ ножны, не попробовавъ, колетъ ли она не хуже вилокъ этого мошенника.

-- Терпѣніе, любезный товарищъ, терпѣніе! отвѣчалъ де-лаМоль.-- Всѣ гостинницы заняты дворянами, пріѣхавшими въ Парижъ на свадьбу, или по случаю предстоящей войны съ Фландріей, и мы не найдемъ другой квартиры. Кромѣ того, можетъ-быть, таковъ въ Парижѣ обычай принимать пріѣзжихъ.

-- Чортъ возьми! какъ вы терпѣливы, де-ла-Моль! проворчалъ Коконна, крутя со злости рыжій усъ и уничтожая взорами хозяина.-- Однако, смотри, мошенникъ, берегись, если кушанье у тебя дурно, постель тверда, вино моложе трехъ лѣтъ, если прислуга неисправна...

-- Полноте, полноте, ваше благородіе, прервалъ его хозяинъ, натачивая на ремнѣ ножикъ:-- успокойтесь; вы въ Парижѣ.

Потомъ, покачивая головою, онъ прибавилъ шопотомъ:

-- Это долженъ быть какой-нибудь гугенотъ! эти супостаты стали ужасно-дерзки со дня свадьбы ихъ Беарнца съ принцессой Марго.

И онъ прибавилъ съ такою улыбкою, что гости его вздрогнули бы, еслибъ замѣтили ее:

-- Странно! Что, еслибъ именно мнѣ, попались теперь гугеноты... и...

-- Что жь! Ужинъ будетъ? грубо спросилъ Коконна, прерывая монологъ трактирщика.

-- Какъ прикажете, отвѣчалъ онъ, какъ-будто мелькнувшая мысль сдѣлала его ласковѣе.

-- Да, прикажемъ; и проворнѣе! сказалъ Коконна.

Потомъ, обращаясь къ ла-Молю, онъ продолжалъ:

-- Пока намъ приготовятъ комнату, скажите, пожалуйста, графъ: какъ вы нашли,-- Парижъ веселый городъ?

-- Нѣтъ, отвѣчалъ ла-Моль.-- Всѣ смотрятъ, кажется, какъ-будто звѣри... Можетъ-статься, Парижане боятся грозы. Посмотрите, какъ небо мрачно, и какъ тяжелъ воздухъ.

-- Скажите, графъ, вы спрашивали гдѣ Лувръ, кажется?

-- Да и вы, помнится, тоже, Коконна?

-- Такъ пойдемте жь искать его вмѣстѣ.

-- Гм! Не поздно ли теперь? спросилъ ла-Моль.

-- Поздно ли, нѣтъ ли, а мнѣ надо идти. Мнѣ положительно приказано пріѣхать какъ-можно-скорѣе въ Парижъ и немедленно по пріѣздѣ явиться къ герцогу де-Гизу.

При этомъ имени, хозяинъ подошелъ ближе и сталъ слушать со вниманіемъ.

-- Кажется, этотъ негодяй насъ подслушиваетъ, сказалъ Коконна.-- Какъ Пьемонтецъ, онъ былъ сварливъ и не могъ простить хозяину гостинницы его грубый пріемъ.

-- Да-съ, я васъ слушаю, сказалъ трактирщикъ, протягивая руку къ шапкѣ: -- но за тѣмъ, чтобъ услужить вамъ. Я слышу, вы говорите о великомъ герцогѣ де-Гизѣ, -- я и подошелъ. Чѣмъ могу быть полезенъ? приказывайте.

-- А-га! Это, кажется, магическое имя; изъ грубіяна ты вдругъ сдѣлался покорнѣйшимъ слугою.-- Что жь, господинъ... какъ тебя зовутъ?

-- Ла-Гюрьеръ, отвѣчалъ кланяясь хозяинъ.

-- Что жь, господинъ ла-Гюрьеръ, не думаешь ли ты, что моя рука легче руки Гиза, который дѣлаетъ тебя такимъ ласковымъ?

-- Нѣтъ, ваше сіятельство, отвѣчалъ ла-Гюрьеръ:-- она только покороче. Впрочемъ, надо вамъ сказать, прибавилъ онъ:-- что этотъ великій Генрихъ нашъ идолъ.

-- Какой Генрихъ? спросилъ де-ла-Моль.

-- Кажется, есть только одинъ, отвѣчалъ трактирщикъ.

-- Какой?

-- Генрихъ де-Гизъ.

-- Извини, любезнѣйшій; есть еще и другой, о которомъ совѣтую тоже не говорить дурнаго: Генрніъ-Наваррскій, кромѣ Генриха де-Конде, который также имѣетъ свои достоинства.

-- Этихъ я не знаю, отвѣчалъ хозяинъ.

-- Да я ихъ знаю, продолжалъ ла-Моль.-- И такъ, какъ я пріѣхалъ къ Генриху, королю наваррскому, такъ прошу тебя не отзываться о немъ при мнѣ худо.

Хозяинъ, не отвѣчая ла-Молю, коснулся слегка своей шапки, и подобострастно смотря на Коконна, сказалъ:

-- Такъ вы будете говорить съ великимъ герцогомъ де-Гизомъ? Вы очень-счастливы; и конечно вы пріѣхали для...

-- Для чего? спросилъ Коконна.

-- Для праздника, отвѣчалъ хозяинъ съ странною улыбкою.

-- Говори "для праздниковъ". Парижъ, говорятъ, задыхается отъ нихъ. По-крайней-мѣрѣ, только и рѣчи, что о балахъ да каруселяхъ. У васъ веселятся, а?

-- До-сихъ-поръ еще такъ, понемногу; а думаю, еще кутнутъ.

-- Свадьба его величества короля наваррскаго привлекаетъ много народа въ Парижъ, сказалъ ла-Моль.

-- Много гугенотовъ, да! грубо отвѣчалъ хозяинъ, и вдругъ прибавилъ, поправляясь:-- ахъ, извините! Вы, можетъ-быть, протестанты?

-- Я протестантъ? воскликнулъ Коконна.-- Я католикъ не хуже святѣйшаго отца папы.

Ла-Гюрьеръ обратился къ ла-Молю, какъ-будто съ вопросомъ; но ла-Моль или не понялъ его взгляда, или счелъ за лучшее не отвѣчать на него.

-- Если ты не знаешь его величества короля наваррскаго, ла-Гюрьеръ, можетъ-быть, ты знаешь адмирала. Я слышалъ, что онъ при дворѣ въ силѣ, и такъ-какъ ему говорили обо мнѣ, такъ мнѣ хотѣлось бы узнать, гдѣ онъ живетъ, -- если тебѣ не въ тягость сказать мнѣ.

-- Онъ жилъ въ улицѣ Бетизи, вотъ здѣсь на право, отвѣчалъ хозяинъ съ внутреннею радостью, отразившеюся и на лицѣ его.

-- Какъ жилъ? спросилъ де-ла-Моль.-- Такъ онъ переѣхалъ?

-- Да, можетъ быть, -- на тотъ свѣтъ.

-- Что это значитъ? разомъ воскликнули оба пріѣзжіе:-- адмиралъ переселился на тотъ свѣтъ!

-- Какъ! господинъ де-Коконна, продолжалъ хозяинъ:-- вы изъ гизовскихъ, и не знаете?

-- Чего не знаю?

-- Что третьяго-дня, проходя по Улицѣ Сен-Жермен-л'Оксерруа, мимо дома каноника Пьера-Пиля, адмиралъ былъ раненъ изъ пищали.

-- И онъ убитъ? воскликнулъ ла-Моль.

-- Нѣтъ, выстрѣлъ раздробилъ только руку и оторвалъ два пальца. Впрочемъ, надѣются, что картечь была отравлена.

-- Какъ, мерзавецъ! вскричалъ ла-Моль: -- надѣются!..

-- Я хотѣлъ сказать "думаютъ", подхватилъ трактирщикъ.-- Не будемъ спорить за слово: я обмолвился.

И ла-Гюрьеръ, оборотившись спиною къ ла-Молю, съ шутовскою ужимкою высунулъ языкъ передъ Коконна и взглянулъ на него значительно.

-- Не-уже-ли? спросилъ Коконна, сіяя радостью.

-- Не-уже-ли? проговорилъ ла-Моль съ грустью.

-- Какъ я имѣлъ честь доложить вамъ, господа, отвѣчалъ трактирщикъ.

-- Въ такомъ случаѣ, сказалъ ла-Моль:-- я иду въ Лувръ не теряя ни минуты. Застану ли я короля Генриха?

-- Вѣроятно, потому-что онъ тамъ живетъ.

-- И я пойду въ Лувръ, сказалъ Коконна.-- Найду ли я тамъ герцога Гиза?

-- Вѣроятно, потому-что онъ только-что пришелъ туда съ двумя стами дворянъ.

-- Такъ пойдемте, Коконна, сказалъ ла-Моль.

-- Пойдемте.

-- А ужинъ, господа? спросилъ ла-Гюрьеръ.

-- А! Я буду ужинать, можетъ-быть, у короля наваррскаго, отвѣчалъ ла-Моль.

-- А я у герцога Гиза, прибавилъ Коконна.

-- А я, сказалъ трактирщикъ, проводивъ глазами гостей:-- пойду вычистить шишакъ, приготовить пищаль, да наточить бердышъ; неизвѣстно, что можетъ случиться.