IV.

Дерево на Кладбищѣ-Невинныхъ.

Возвратясь къ себѣ, Маргерита напрасно старалась отгадать, что такое шепнула Катерина на ухо Карлу.

Часть утра прошла въ заботахъ о ла-Молѣ, другая въ безплодномъ стараніи разгадать эту загадку.

Король наваррскій остался плѣнникомъ въ Луврѣ. Гугенотовъ преслѣдовали еще съ большимъ жаромъ. Страшную ночь смѣнило дневное убійство, еще болѣе отвратительное. Колокола звонили уже не тревогу, а Te Deum. Торжественные звуки мѣди, раздаваясь среди убійства и пожаровъ, были еще печальнѣе при свѣтѣ солнца, чѣмъ похоронный звонъ прошедшей ночи. Это еще не все; случилось странное явленіе: боярышникъ, цвѣтшій весною и, какъ обыкновенно, утратившій свое душистое убранство въ іюнѣ, снова расцвѣлъ ночью. Католики, видя въ этомъ явленіи чудо, и приписывая его благоволенію Бога, шли въ процессіи, съ крестомъ и хоругвями, къ Кладбищу-Невинныхъ (Cimetière des Innocens), гдѣ росъ этотъ боярышникъ. Такой знакъ небеснаго одобренія удвоилъ рвеніе убійцъ. Въ городѣ на каждой улицѣ, въ каждомъ переулкѣ, на каждой площади продолжали разъигрываться сцены смертоубійства; Лувръ былъ общею могилою всѣхъ протестантовъ, находившихся въ немъ въ минуту даннаго сигнала. Остались живы только король наваррскій, принцъ Конде и ла-Моль.

Успокоившись на счетъ ла-Моля, раны котораго, какъ замѣтила она еще наканунѣ, были тяжелы, но не смертельны, Маргерита думала только объ одномъ: какъ спасти жизнь мужа, которая все еще была въ опасности. Конечно, первое чувство, пробудившееся въ супругѣ, было чувство состраданія къ человѣку, которому она поклялась, по выраженію самого Беарнца, если не въ любви, то по-крайней-мѣрѣ въ союзѣ. Но за этимъ чувствомъ проникло въ сердце королевы и другое, не столько безкорыстное.

Маргерита была честолюбива; выходя за Генриха Бурбона, она почти навѣрное разсчитывала на санъ королевы. Наварра, разрываемая по кускамъ съ одной стороны французскими, съ другой испанскими королями, такъ-что уменьшилась уже до половины, могла сдѣлаться дѣйствительнымъ королевствомъ, принявъ въ подданство всѣхъ гугенотовъ Франціи, если Генрихъ осуществитъ надежды, которыя подавало его мужество при тѣхъ немногихъ случаяхъ, когда ему до-сихъ-поръ удавалось обнажать шпагу. Благодаря своему тонкому и образованному уму, Маргерита все это предвидѣла и сообразила. Съ потерею Генриха, она лишалась не только мужа, но и престола.

Среди этого раздумья, Маргерита вдругъ услышала, что кто-то стучитъ въ потайную дверь. Она вздрогнула, потому-что только трое входили въ эту дверь: король, королева-мать и герцогъ д'Алансонъ. Она растворила дверь въ кабинетъ, дала знакъ Гильйоннѣ и ла-Молю, чтобъ они молчали, и пошла отомкнуть тайный входъ.

Это былъ герцогъ д'Алансонъ.

Наканунѣ онъ исчезъ. Была минута, когда Маргеритѣ пришло-было въ голову просить его заступиться за короля наваррскаго; но страшная мысль остановила ее въ этомъ намѣреніи. Бракъ былъ совершенъ противъ его желанія; Франсуа ненавидѣлъ Генриха и сохранялъ нейтралитетъ въ-отношеніи къ Беарнцу потому только, что былъ убѣжденъ, что онъ и Маргерита остались чужды другъ другу. Знакъ привязанности Маргериты къ своему мужу могъ бы, слѣдовательно, вмѣсто того, чтобъ удалить, приблизить къ груди Генриха одинъ изъ трехъ угрожавшихъ ему кинжаловъ.

Маргерита вздрогнула, увидѣвъ герцога, какъ не вздрогнула бы при видѣ Карла, или матери. Впрочемъ, по наружности герцога не было замѣтно, чтобъ въ городѣ или въ Луврѣ происходило что-нибудь необыкновенное: онъ былъ одѣтъ со всегдашнимъ своимъ щегольствомъ; отъ платья и бѣлья его вѣяло ароматами, которыхъ не терпѣлъ Карлъ IX и которые постоянно употребляли онъ и герцогъ д'Анжу. Только опытный глазъ Маргериты могъ замѣтить, что, не смотря на его блѣдность и дрожаніе рукъ, прекрасныхъ какъ руки женщины, въ сердцѣ его было радостное чувство.

Онъ вошелъ, какъ входилъ всегда, и подошелъ поцаловать сестру. Но, вмѣсто того, чтобъ подставить ему щеку, какъ сдѣлала бы она съ Карломъ или герцогомъ д'Анжу, она наклонилась и подставила ему лобъ.

Герцогъ вздохнулъ и приложилъ блѣдныя губы свои ко лбу Маргериты; потомъ сѣлъ и началъ разсказывать сестрѣ кровавыя новости прошедшей ночи: медленную, ужасную смерть адмирала, мгновенную смерть Телиньи, прострѣленнаго пулею и умершаго въ одно мгновеніе. Онъ останавливался на кровавыхъ подробностяхъ этой ночи съ любовью, какую питали къ убійствамъ онъ и братья его. Маргерита не прерывала его.

Наконецъ, разсказавъ все, онъ замолчалъ.

-- Вы пришли не только за тѣмъ, чтобъ разсказать это, не правда ли? спросила Маргерита.

Герцогъ улыбнулся.

-- Вы еще что-нибудь хотите сказать?

-- Нѣтъ, отвѣчалъ онъ:-- я жду.

-- Чего?

-- Не говорили ли вы мнѣ, милая Маргерита, продолжалъ герцогъ, придвигая стулъ къ сестрѣ:-- что выходите за Генриха-Наваррскаго противъ желанія?

-- Да, конечно. Я вовсе не знала принца беарнскаго, когда его предложили мнѣ въ женихи.

-- А съ-тѣхъ-поръ, какъ вы узнали его, не говорили ли вы, что не чувствуете къ нему никакой любви?

-- Говорила; это правда.

-- По вашему мнѣнію, этотъ бракъ былъ для васъ несчастіемъ?

-- Любезный Франсуа, отвѣчала Маргерита:-- если бракъ не высочайшее блаженство, онъ почти-всегда величайшее горе.

-- Да; такъ я жду, какъ вамъ сказалъ.

-- Чего же вы ждете? говорите.

-- Чтобъ вы изъявили мнѣ свою радость.

-- Чему жь мнѣ радоваться?

-- Неожиданному случаю возвратить себѣ свободу.

-- Свободу! повторила Маргерита, желая заставить его договорить.

-- Безъ сомнѣнія, вашу свободу; васъ разведутъ съ Генрихомъ наваррскимъ.

-- Разведутъ! проговорила Маргерита, устремивъ взоръ на принца.

Герцогъ попробовалъ выдержать этотъ взглядъ; но скоро глаза его съ замѣшательствомъ обратились въ другую сторону.

-- Разведутъ? повторила Маргерита:-- посмотримъ... Пожалуйста, разскажите мнѣ это подробнѣе; какъ же это хотятъ насъ развести?

-- Ну, проговорилъ герцогъ:-- Генрихъ -- гугенотъ.

-- Конечно; да вѣдь онъ этого не скрывалъ; это знали, когда выдавали меня замужъ.

-- Да, сестрица, сказалъ герцогъ съ невольнымъ выраженіемъ радости на лицѣ:-- но съ-тѣхъ-поръ, что дѣлалъ Генрихъ?

-- Вы знаете это лучше всякаго другаго; онъ почти весь день проводитъ съ вами то за игрою, то на охотѣ.

-- Да, дни, конечно, отвѣчалъ герцогъ: -- дни; а ночи?

Маргерита замолчала и въ свою очередь потупила глаза.

-- Ночи? продолжалъ герцогъ.-- Ночи?

-- Ну? сказала Маргерита, чувствуя, что надобно же что-нибудь сказать.

-- Ну... онъ проводитъ ихъ у г-жи де-Совъ.

-- Почему вы это знаете?

-- Знаю, потому-что это меня интересовало, отвѣчалъ молодой принцъ, блѣднѣя и обрывая кружево съ рукавовъ своихъ.

Маргерита начинала догадываться, что сказала Катерина на-ухо Карлу. Но она притворилась ничего-непонимающею.

-- Зачѣмъ вы говорите мнѣ все это, братецъ? отвѣчала она съ искусно-разъигранною грустью.-- Развѣ затѣмъ, чтобъ напомнить, что никто меня здѣсь не любитъ, никто не дорожитъ мною, -- даже и тѣ, кого природа дала мнѣ въ защитники, церковь въ мужья?

-- Вы несправедливы, живо возразилъ герцогъ, придвигаясь еще ближе:-- я люблю васъ и покровительствую вамъ.

-- Братецъ, сказала Маргерита, глядя на него пристально: -- вы имѣете сказать мнѣ что-нибудь отъ королевы-матери.

-- Я? вы ошибаетесь, сестрица, клянусь вамъ. Изъ чего можете вы это заключать?

-- Изъ того, что дружба ваша съ моимъ мужемъ рушилась. Вы оставляете сторону короля наваррскаго.

-- Сторону короля наваррскаго? съ изумленіемъ повторилъ герцогъ.

-- Да, конечно. Будемъ говорить откровенно, Франсуа. Вы двадцать разъ соглашались, что можете возвыситься или даже удержаться только поддерживая другъ друга. Этотъ союзъ...

-- Сдѣлался невозможенъ, сестрица, прервалъ ее герцогъ.

-- Почему?

-- Потому-что король имѣетъ свои виды на вашего мужа... Извините, я ошибся, назвавъ его вашимъ мужемъ. Я хотѣлъ сказать: на Генриха-Наваррскаго. Матушка угадала все. Я присталъ къ сторонѣ гугенотовъ, думая, что они въ силѣ, Теперь гугенотовъ бьютъ, и черезъ недѣлю ихъ и пятидесяти не останется въ цѣломъ королевствѣ. Я жалъ руку королю наваррскому, потому-что онъ былъ... вашъ мужъ. Теперь онъ уже не мужъ вашъ. Что вы за это скажете, вы -- не только первѣйшая красавица, но и первѣйшая умница во Франціи?

-- Скажу, отвѣчала Маргерита:-- что знаю брата Карла. Я видѣла его вчера въ одномъ изъ тѣхъ припадковъ ярости, которые укорачиваютъ жизнь его десятками лѣтъ; скажу еще, что эти припадки, къ-несчастію, возвращаются все чаще и чаще, такъ-что по всей вѣроятности братъ нашъ Карлъ проживетъ недолго. Скажу, наконецъ, что король польскій умеръ, и что на его мѣсто очень-серьёзно подумываютъ избрать французскаго принца. При такихъ обстоятельствахъ, не слѣдуетъ покидать союзника, который, въ минуту битвы, можетъ поддержать насъ силою цѣлаго народа и королевства.

-- А вы, отвѣчалъ герцогъ:-- не измѣняете ли вы мнѣ гораздо-больше, предпочитая иностранца брату?

-- Изъяснитесь, какъ и въ чемъ я вамъ измѣнила?

-- Вчера вы просили короля за жизнь короля наваррскаго.

-- Ну? сказала Маргерита съ притворнымъ равнодушіемъ.

Герцогъ вдругъ всталъ, прошелся раза два по комнатѣ, и взялъ потомъ Маргериту за руку. Рука ея была холодна.

-- Прощайте, сестрица, сказалъ онъ: -- вы не хотѣли понять меня; вините же только себя во всѣхъ несчастіяхъ, которыя могутъ случиться.

Маргерита поблѣднѣла и осталась неподвижною на своемъ мѣстѣ. Герцогъ уходилъ; она не просила его воротиться. Но едва исчезъ онъ изъ виду въ корридорѣ, какъ вдругъ воротился самъ.

-- Послушайте, Маргерита, сказалъ онъ: -- я забылъ вамъ сказать одно: завтра, въ этотъ часъ, короля наваррскаго не будетъ въ живыхъ.

Маргерита вскрикнула. Мысль, что ею воспользовались, какъ средствомъ къ убійству, ужасала ее до глубины души.

-- И вы не помѣшаете этому? спросила она.-- Вы не спасете своего лучшаго, вѣрнѣйшаго союзника?

-- Со вчерашняго дня союзникъ мой не король наваррскій.

-- Кто же?

-- Гизъ. Истребляя гугенотовъ, Гиза сдѣлали королемъ католиковъ.

-- И сынъ Генриха II признаетъ королемъ своимъ лотарингскаго герцога!

-- Вы сегодня не въ-духѣ, Маргерита, и ничего не понимаете.

-- Признаюсь, я напрасно стараюсь угадать вашу мысль.

-- Сестрица, ваше происхожденіе не хуже происхожденія принцессы де-Порсіанъ; Гизъ не безсмертнѣе Генриха-Наваррскаго. Предположите же три вещи, всѣ очень-возможныя: во-первыхъ, что Гиза изберутъ въ короли польскіе; во-вторыхъ, что вы любите меня такъ, какъ я васъ; тогда... я король французскій... а вы... вы... королева католиковъ.

Маргерита закрыла лицо руками, пораженная глубиною взглядовъ этого юноши, котораго никто при дворѣ не считалъ особенно-прозорливыхмъ.

Черезъ минуту она спросила: такъ вы не ревнуете къ герцогу Гизу, какъ къ королю наваррскому?

-- Что сдѣлано, то сдѣлано, глухо отвѣчалъ герцогъ.-- Если я имѣлъ причины ревновать къ Гизу, я ревновалъ.

-- Вашъ планъ прекрасенъ; только одно можетъ помѣшать его исполненію, сказала Маргерита, вставая.

-- Что такое?

-- То, что я не люблю уже Гиза.

-- Такъ кого же вы любите?

-- Никого.

Герцогъ посмотрѣлъ на Маргериту съ изумленіемъ, какъ человѣкъ, который ровно ничего не понялъ, и вышелъ со вздохомъ, потирая лобъ ледяною рукою своею.

Маргерита осталась одна въ раздумьѣ. Положеніе ея начало рисоваться передъ ея глазами ясно и опредѣленно; ночь св. Варѳоломея была слѣдствіемъ повелѣнія короля; исполнителями были королева-мать и герцогъ Гизъ. Гизъ и д'Алансонъ соединились, чтобъ извлечь изъ этого событія какъ-можно-больше пользы. Смерть короля наваррскаго была естественнымъ слѣдствіемъ этой катастрофы. Послѣ его смерти завладѣютъ его королевствомъ. Маргерита останется вдовою безъ престола, безъ могущества, видя передъ собою только монастырь, гдѣ не будетъ даже имѣть грустнаго утѣшенія оплакивать супруга, который никогда не былъ ея мужемъ.

Въ это время, пришли спросить ее отъ имени королевы-матери, не хочетъ ли она со всѣмъ дворомъ отправиться къ чудесному дереву на Кладбищѣ Невинныхъ.

Первою мыслью Маргериты было отказаться отъ этой кавалькады. Но ей пришло въ голову, что при этомъ случаѣ она можетъ, узнать что-нибудь новое объ участи короля наваррскаго. Она отвѣчала, что охотно будетъ сопутствовать ихъ величествамъ.

Черезъ пять минутъ пажъ извѣстилъ ее, что поѣздъ готовъ тронуться съ мѣста. Маргерита дала Гильйоннѣ знакъ позаботиться о раненномъ, и вышла.

Король, королева-мать, Таваннъ и главнѣйшіе католики были уже на лошадяхъ. Маргерита быстро оглянула все общество, состоявшее человѣкъ изъ двадцати: короля наваррскаго тутъ не было.

Но г-жа де-Совъ была здѣсь; она обмѣнялась съ нею взглядомъ, и Маргерита поняла, что любовница мужа ея хочетъ ей что-то сказать.

Поѣздъ двинулся по улицѣ Ластрюсъ и Сент-Оноре. Увидѣвъ короля, королеву Катерину и главнѣйшихъ католиковъ, народъ собрался и сопровождалъ ихъ, безпрестанно прибывая и крича: "да здравствуетъ король! смерть гугенотамъ!"

Народъ кричалъ, махая окровавленными шпагами и дымящимися пищалями, свидѣтелями участія его въ ужасномъ событіи.

Въ концѣ Улицы-де-Прувелль, поѣздъ встрѣтилъ толпу людей, тащившихъ обезглавленный трупъ. Это было тѣло адмирала. Они тащили его повѣсить за ноги въ Монфоконѣ.

Кавалькада въѣхала на Кладбище-Невинныхъ воротами, противолежащими улицѣ де-Шанъ, теперешней де-Дешарж е ръ. Духовенство, извѣщенное о посѣщеніи короля и королевы-матери, ожидало ихъ съ привѣтственною рѣчью.

Г-жа де-Совъ воспользовалась минутою, когда Катерина слушала обращенное къ ней слсво, приблизилась къ Маргеритѣ и попросила позволенія поцаловать ей руку. Маргерита подала ей руку, и Шарлотта, цалуя ее, всунула за рукавъ королевы свернутую записочку.

Какъ быстро и скрытно ни удалилась г-жа де-Совъ, Катерина это замѣтила и оборотилась въ ту самую минуту, когда она цаловала руку королевы.

Обѣ женщины замѣтили взглядъ, пронзившій ихъ какъ молнія, но обѣ сохранили хладнокровіе. Шарлотта удалилась отъ Маргериты и заняла свое мѣсто при Катеринѣ.

Отвѣтивъ на сказанное, ей привѣтствіе, Катерина съ улыбкою сдѣлала пальцемъ знакъ королевѣ наваррской, чтобъ она приблизилась.

Маргерита повиновалась.

-- А-га! сказала королева-мать своимъ итальянскимъ выговоромъ:-- у тебя дружба не-за-шутку съ Шарлоттой!

Маргерита улыбнулась съ самымъ горькимъ выраженіемъ лица.

-- Да, отвѣчала она:-- змѣя ужалила меня въ руку.

-- О-го! замѣтила Катерипа съ улыбкою: -- да ты чуть ли не ревнуешь.

-- Вы ошибаетесь, отвѣчала Маргерита.-- Я столько же ревную короля наваррскаго, сколько онъ меня любитъ. Только я умѣю различать друзей отъ враговъ. Я люблю тѣхъ, кто меня любитъ, и ненавижу тѣхъ, кто меня ненавидитъ. Иначе была ли бы я вашей дочерью?

Катерина улыбнулась такъ, чтобъ дать понять Маргеритѣ, что если она что-нибудь и подозрѣвала, то это подозрѣніе вовсе исчезло.

Въ эту минуту новые пріѣзжіе привлекли вниманіе высокихъ посѣтителей. Герцогъ Гизъ прибылъ въ сопровожденіи нѣсколькихъ дворянъ, разгоряченныхъ еще недавнимъ убійствомъ. Они ѣхали за богато-убранными носилками; носилки остановились противъ короля.

-- Герцогиня де-Неверъ! воскликнулъ Карлъ.-- Поздравляю васъ, прекрасная и суровая католичка! Я слышалъ, вы стрѣляли изъ оконъ на гугенотовъ, и даже убили одного камнемъ.

Герцогиня покраснѣла.

-- Ваше величество, сказала она тихо, преклоняя передъ Кардомъ колѣно:-- напротивъ, я имѣла счастіе пріютить раненнаго католика.

-- Хорошо, хорошо. Можно служить мнѣ двоякимъ образомъ: истребляя моихъ враговъ, или помогая друзьямъ. Всякій дѣлаетъ что можетъ; я увѣренъ, что еслибъ вы могли, вы сдѣлали бы больше.

Между-тѣмъ, народъ, видя согласіе Карла съ Лотарингцами, кричалъ безъ умолку: "да здравствуетъ король! да здравствуетъ герцогъ Гизъ!"

-- Вы съ нами въ Лувръ, Анріетта? спросила королева-мать герцогиню.

Маргерита толкнула локтемъ свою пріятельницу; Анріетта поняла этотъ знакъ и отвѣчала:

-- Нѣтъ, ваше величество: -- если вы этого не прикажете. У меня есть дѣло въ городѣ съ королевой наваррской.

-- Какое дѣло? спросила Катерина.

-- Мы хотинъ посмотрѣть рѣдкія и очень-любопытныя греческія книги, найденныя у одного стараго протестантскаго пастора, отвѣчала Маргерита.

-- Вы лучше отправились бы посмотрѣть, какъ бросаютъ послѣднихъ гугенотовъ съ моста о-Муленъ въ Сену, сказалъ Карлъ.-- Вотъ мѣсто настоящихъ французовъ.

-- Мы поѣдемъ туда, если это угодно вашему величеству, отвѣчала герцогиня де-Неверъ.

Катерина недовѣрчиво взглянула за обѣихъ пріятельницъ. Маргарита замѣтила это, и начала съ безпокойствомъ оглядываться.

Это безпокойство, истинное или притворное, не ускользнуло отъ Катерины.

-- Чего ты ищешь? спросила она.

-- Я ищу... Я не вижу, отвѣчала Маргерита.

-- Чего ты вшешь? Чего не видишь?

-- Де-Совъ, отвѣчала Маргарита.-- Что? она возвратилась въ Лувръ?

-- Я говорила, что ты ревнуешь! шепнула Катерина за ухо своей дочери.-- О bestia!.. Что жь, Анріетта, продолжала она, пожимая плечами:-- возьмите съ собою королеву наваррскую.

Маргарита еще притворилась, что разглядываетъ вокругъ, а потомъ, наклонясь къ уху Анріетты, сказала:

-- Увези меня поскорѣе. Мнѣ надо сообщить тебѣ чрезвычайно важныя вещи.

Герцогиня поклонилась Карлу и королевѣ-матери. Потомъ почтительно обратилась къ королевѣ наваррской:

-- Не угодне ли. вашему величеству сѣсть въ мои носилки?

-- Охотно. Только вы ужь доставите меня и обратно въ Лувръ.

-- Экипажъ мой, и прислуга, и я сама къ услугамъ вашего величества, отвѣчала герцогиня.

Королева Маргерита сѣла въ носилки и сдѣлала знакъ герцогинѣ; она вошла и почтительно заняла мѣсто спереди.

Катерина и ея спутники возвратились въ Лувръ тою же дорогой. Замѣтили, что королева-мать все время говорила что-то на ухо Карлу, указывая на г-жу де-Совъ.

И всякій разъ, какъ она указывала на нее, Карлъ смѣялся посвоему: то-есть этотъ смѣхъ былъ хуже всякой угрозы.

Что касается до Маргериты, едва только она почувствовала, что носилки тронулись съ мѣста и что ей нечего больше опасаться наблюдательности Катерины, она достала изъ рукава записку г-жи де-Совъ и прочла слѣдующее:

"Я получила приказаніе отослать сегодня ввечеру королю наваррскому два ключа: одинъ отъ той комнаты гдѣ онъ запертъ, другой отъ моей. Когда онъ пріидетъ ко мнѣ, мнѣ приказано удержать его у себя до шести часовъ утра.

"Обдумайте, ваше величество, рѣшитесь, не считайте жизни моей за ничто".

-- Тутъ нѣтъ сомнѣнія, сказала Маргерита:-- этой несчастной женщиной хотятъ воспользоваться, чтобъ погубить всѣхъ насъ. Посмотримъ, однакожь, легко ли сдѣлать изъ королевы Марго, какъ говоритъ братъ Карлъ, монахиню.

-- Отъ кого же это письмо? спросила герцогиня де-Неверъ, указывая на записку, которую Маргерита перечитывала съ величайшимъ вниманіемъ.

-- А! герцогиня! Я много кое-чего должна разсказать тебѣ, отвѣчала Маргерита, разрывая бумажку на тысячу кусковъ.