VII.

Ночь 24 августа 1572 года.

Когда ла-Моль и Коконна окончили свой тощій ужинъ, потому-что дичь гостинницы à la Belle Etoile красовалась только на вывѣскѣ, Коконна протянулъ ноги, облокотился на столъ и, допивая послѣдній стаканъ вина, спросилъ:

-- Что? вы сейчасъ ляжете спать, ла-Моль?

-- Да, я думаю, потому-что легко можетъ случиться, что ночью меня разбудятъ.

-- Я тоже, отвѣчалъ Коконна:-- однако мнѣ кажется, что въ такомъ случаѣ, вмѣсто того, чтобъ ложиться и заставлять ждать тѣхъ, кто за нами пришлетъ, лучше спросимъ карты, и давайте играть. Такимъ образомъ насъ застанутъ готовыми.

-- Я охотно бы согласился, отвѣчалъ ла-Моль.-- Но у меня нѣтъ денегъ для игры; у меня въ чемоданѣ едва-ли есть экю сто золотомъ. Вотъ все мое богатство. На него я долженъ разжиться.

-- Сто экю золотомъ! воскликнулъ Коконина.-- И вы еще жалуетесь? Mordi! У меня всего шесть.

-- Полно-те, замѣтилъ ла-Моль: -- вы при мнѣ вынимали изъ кармана кошелекъ, и онъ показался мнѣ не только довольно-полнымъ, но даже туго-набитымъ.

-- А! это назначено на уплату стараго долга, который я обязанъ отдать старинному другу отца моего, такому же, кажется, гугеноту, какъ и вы. Да, продолжалъ Коконна, ударивъ по карману:-- здѣсь сто ноблей; но эти сто ноблей принадлежатъ господину Меркандону. Что же касается до моей собственности, она состоитъ, какъ я уже сказалъ вамъ, всего изъ шести экю.

-- Такъ какъ же намъ играть?

-- Потому именно я и хочу играть... Впрочемъ, знаете, что мнѣ пришло на мысль?

-- Что?

-- Мы оба пріѣхали въ Парижъ съ одинакою цѣлью?

-- Да.

-- У каждаго изъ насъ есть сильный покровитель?

-- Да.

-- Вы, конечно, надѣетесь на вашего, какъ я на своего?

-- Да.

-- Ну, такъ мнѣ пришло въ голову играть сперва на деньги, а потомъ на первую милость при дворѣ, или на первую удачу въ любви.

-- Это очень-остроумно, сказалъ, улыбаясь, ла-Моль.-- Но, признаюсь, я не такой игрокъ, чтобъ рѣшился ввѣрить картѣ или костямъ всю жизнь свою; а для васъ, какъ и для меня, отъ первой милости, вѣроятно, будетъ зависѣть участь цѣлой жизни.

-- Такъ оставимъ въ сторонѣ первую милость при дворѣ, и будемъ играть на первую ласку любовницы.

-- Этому мѣшаетъ только одно обстоятельство, сказалъ ла-Моль.

-- Какое?

-- То, что у меня нѣтъ любовницы.

-- Да и у меня нѣтъ; впрочемъ, я надѣюсь скоро найдти. Слава Богу, я созданъ не такъ, чтобъ путать женщинъ.

-- И у васъ не будетъ въ нихъ недостатка, Коконна; но какъ я не очень-сильно вѣрю въ мою любовную звѣзду, такъ играть съ вами на любовь значило бы обокрасть васъ. Давайте играть на ваши шесть экю; если вы проиграете ихъ и захотите продолжать, -- вы дворянинъ, и слово ваше стоитъ золота.

-- Извольте, сказалъ Коконна.-- Вы правы: слово дворянина стоитъ золота, особенно если этотъ дворянинъ въ милости при дворѣ. Повѣрьте, я немного рискую, предлагая играть съ вами на первую милость при дворѣ.

-- Конечно, вы можете проиграть ее, да я-то не могу выиграть. Служа королю Наваррскому, я не могу получать милости отъ герцога Гиза.

-- А! еретикъ! я тебя почуялъ, проворчалъ хозяинъ, продолжая чистить старую каску.

Онъ замолчалъ и перекрестился.

-- А-га! такъ выходитъ, что вы гугенотъ, продолжалъ Коконна, тасуя поданныя карты.

-- Я?

-- Да, вы.

-- Положимъ, что и такъ, сказалъ Ла-Моль улыбаясь.-- А вамъ это не нравится?

-- Нѣтъ, благодаря Бога. По мнѣ рѣшительно все-равно. Я отъ-души ненавижу гугенотство, но не врагъ гугенотамъ; такова ужь мода.

-- Да, отвѣчалъ ла-Моль:-- доказательство выстрѣлъ по адмиралу. Угодно вамъ тоже играть на выстрѣлъ?

-- Какъ хотите, сказалъ Коконна:-- мнѣ лишь бы играть, а на что, все-равно.

-- Такъ начнемте, продолжалъ ла-Моль, собирая карты и разбирая ихъ по мастямъ.

-- Играйте смѣло; если я проиграю сто экю, завтра по-утру будетъ чѣмъ заплатить.

-- Значитъ, счастіе посѣтитъ васъ во снѣ?

-- Нѣтъ, я самъ пойду искать его.

-- Куда, скажите пожалуйста? Я пошелъ бы съ вами.

-- Въ Лувръ.

-- Вы идете туда почью?

-- Да; ночью у меня назначено свиданіе съ великимъ герцогомъ Гизомъ.

Лишь-только Коконна сказалъ, что пойдетъ искать счастія въ Лувръ, ла-Гюрьеръ пересталъ чистить шишакъ и сталъ позади ла-Моля, такъ-что только Коконна могъ его видѣть. Онъ дѣлалъ ему разные знаки, но Пьемонтецъ, совершенно-занятый игрою и разговоромъ, не замѣчалъ его.

-- Странно! сказалъ ла-Моль: -- вы говорили правду, что мы родились подъ одной звѣздой. У меня тоже назначено сегодня ночью свиданіе въ Луврѣ, только не съ Гизомъ, а съ королемъ наваррскимъ.

-- А пароль вы знаете?

-- Знаю.

-- И условную примѣту, знакъ?

-- Нѣтъ.

-- А я знаю; мой пароль...

При этихъ словахъ, ла-Гюрьеръ сдѣлалъ такой выразительный жестъ, что Коконна, въ самую ту минуту, когда онъ поднялъ голову, чтобъ высказать тайну, остановился какъ окаменѣлый; мина хозяина поразила его въ эту минуту гораздо-сильнѣе проигрыша трехъ экю. Замѣтивъ изумленіе, выразившееся на лицѣ его партнера, ла-Моль обернулся, но увидѣлъ за собою только трактирщика, съ сложенными руками, въ каскѣ, которую онъ чистилъ минуту тому назадъ.

-- Что съ вами? спросилъ онъ Коконна.

Коконна посмотрѣлъ на хозяина и на ла-Моля, не отвѣчая ни слова: онъ рѣшительно не понималъ знаковъ ла-Гюрьера.

Ла-Гюрьеръ увидѣлъ, что пора поспѣшить на помощь.

-- Я тоже очень-люблю игру, сказалъ онъ поспѣшно: -- подошелъ взглянуть какъ вы играете и надѣлъ каску; конечно, это удивило господина... мѣщанинъ въ каскѣ!

-- Хороша фигура, нечего сказать! замѣтилъ ла-Моль, громко смѣясь.

-- Что же? сказалъ ла-Гюрьеръ, съ удивительною ловкостью притворяясь простодушнымъ и пожимая плечами какъ-будто въ полномъ сознаніи своего ничтожества:-- мы не рыцари, и не такъ ловки. Хорошо вамъ, господамъ-дворянамъ, щеголять золочеными касками и тонкими рапирами,-- а намъ лишь-бы въ точности содержать караулъ...

-- А ты ходишь въ караулъ? спросилъ ла-Моль, въ свою очередь тасуя карты.

-- Какъ же. Я сержантъ въ отрядѣ городской милиціи.

Сказавъ это, ла-Гюрьеръ, пользуясь тѣмъ, что ла-Моль занятъ былъ сдачею, приложилъ палецъ къ губамъ въ знакъ молчанія и отошелъ. Коконна потерялся еще больше.

Все это было, вѣроятно, причиною, что онъ проигралъ вторую ставку такъ же скоро, какъ и первую.

-- Теперь вы какъ-разъ проиграли ваши шесть экю, сказалъ ла-Моль.-- Хотите отъиграться въ счетъ будущихъ благъ?

-- Охотно, отвѣчалъ Коконна: -- охотно!

-- Но скажите, пожалуйста, вы, кажется, говорили, что у васъ назначено свиданіе съ герцогомъ Гизомъ?

Коконна оглянулся къ кухнѣ и увидѣлъ хозяина, который дѣлалъ ему глазами тѣ же знаки.

-- Да, сказалъ Коконна: -- но теперь еще рано. Кромѣ того, поговоримъ лучше объ васъ, г. де-ла-Моль.

-- Я думаю, лучше поговоримъ объ игрѣ, любезный г. де-Коконна; если не ошибаюсь, я долженъ выиграть еще шесть экю.

-- Mordi! Въ-самомъ-дѣлѣ... мнѣ всегда говорили, что гугеноты счастливы въ игрѣ. Право, мнѣ хочется сдѣлаться гугенотомъ, чортъ меня возьми!

Глаза ла-Гюрьера сверкнули какъ два угля; но Коконна, совершенно занятый игрою, ничего не замѣтилъ.

-- Сдѣлайтесь, графъ, сдѣлайтесь, сказалъ ла-Моль:-- не смотря на странное ваше восклицаніе, васъ пріймутъ съ радостью.

Коконна почесалъ за ухомъ.

-- Еслибъ я былъ увѣренъ, что ваше счастіе проистекаетъ отъ этого, увѣряю васъ... я, вотъ видите ли, не слишкомъ дорожу католичествомъ, и если король тоже...

-- Да и религія-то наша какъ хороша, сказалъ ла-Моль:-- проста, чиста!

-- И въ модѣ, прибавилъ Коконна: -- и приноситъ счастіе въ игрѣ; тузы, чортъ возьми, только и существуютъ, кажется, для васъ. А я слѣжу за вами съ самаго начала игры; вы играете честно, не передёргиваете. Должно быть религія...

-- За вами еще шесть экю, спокойно замѣтилъ ла-Моль.

-- А! какъ вы меня соблазняете, сказалъ Коконна:-- если я въ эту ночь не останусь доволенъ Гизомъ...

-- Такъ что?

-- Такъ завтра попрошу васъ представить меня королю наваррскому, и будьте спокойны: если я сдѣлаюсь гугенотомъ, такъ ужь буду гугенотомъ больше и Лютера, и Кальвина, и Меланхтона, и всѣхъ реформаторовъ въ свѣтѣ.

-- Тс! сказалъ ла-Моль.-- Этакъ вы поссоритесь съ нашимъ хозяиномъ.

-- Правда, сказалъ Коконна, оглядываясь къ кухнѣ.-- Да нѣтъ, онъ насъ не слушаетъ: онъ слишкомъ-занятъ.

-- Чѣмъ же онъ такъ занятъ? спросилъ ла-Моль, которому не видно было ла-Гюрьера.

-- Онъ разговариваетъ съ... Чортъ бы его взялъ! Это онъ!

-- Кто, онъ?

-- Это что-то въ родѣ ночной птицы, съ которой онъ говорилъ, когда мы пріѣхали; помните, въ рыжемъ плащѣ? Mordi! какъ онъ горячится!-- Ла-Гюрьеръ! что вы тамъ рѣшаете судьбу Европы, что ли?

Но на этотъ разъ ла-Гюрьеръ отвѣчалъ такимъ энергическимъ жестомъ, что Коконна, не смотря на всю свою любовь къ картамъ, всталъ и пошелъ къ нему.

-- Что вы? спросилъ ла-Моль.

-- Вы спрашиваете вина, графъ? сказалъ ла-Гюрьеръ, живо схвативъ Коконна за руку: -- сейчасъ подадутъ.-- Грегуаръ, подай вина!

И онъ шепнулъ ему на ухо:

-- Молчаніе! молчаніе, если вамъ дорога жизнь! Отпустите вашего товарища.

Ла-Гюрьеръ былъ такъ блѣденъ и товарищъ его такъ мраченъ, что Коконна почувствовалъ, какъ дрожь пробѣжала по его тѣлу. Потомъ онъ обратился къ ла-Молю:

-- Извините меня, ла-Моль; я проигралъ вамъ пятьдесятъ экю въ двѣ сдачи; сегодня мнѣ не везетъ, боюсь проиграться.

-- Хорошо; какъ вамъ угодно, отвѣчалъ ла-Моль.-- Да я не прочь и отдохнуть. Ла-Гюрьеръ!

-- Что прикажете, графъ?

-- Если за мною пріидутъ отъ короля наваррскаго, разбуди меня. Я не раздѣнусь, такъ буду готовъ.

-- Я тоже, сказалъ Коконна: -- чтобъ не заставить его высочество дожидаться ни одной минуты, пойду приготовить знакъ. Ла-Гюрьеръ, дайте мнѣ ножницы и листъ бѣлой бумаги.

-- Грегуаръ! закричалъ ла-Гюрьеръ:-- подай бумаги и ножницы на письмо и конвертъ.

-- Рѣшительно, тутъ происходитъ что-то необыкновенное, подумалъ Коконна.

-- Покойной ночи, Коконна! сказалъ ла-Моль.-- Сведи-ка меня въ мою комнату, хозяинъ. Прощайте.

И ла-Моль исчезъ вмѣстѣ съ хозяиномъ на поворотѣ лѣстницы.

Тогда таинственный собесѣдникъ трактирщика схватилъ Коконна за руку, и, увлекая его назадъ, сказалъ поспѣшно:

-- Вы сто разъ готовы были выдать тайну, отъ которой зависитъ участь королевства. Господь Богъ заградилъ уста вамъ. Еще одно слово -- и я застрѣлилъ бы васъ. Теперь мы одни...

-- Но кто вы? Какое право имѣете вы говорить такъ повелительно?

-- Не удавалось вамъ слышать о Морвелѣ?

-- Убійцѣ адмирала?

-- И капитана Муи.

-- Слышалъ, конечно.

-- Такъ знайте же, что Морвель -- я.

-- О! воскликнулъ Коконна.

-- Слушайте же.

-- Mordi! конечно, слушаю.

-- Тсс! сказалъ Морвель, прикладывая палецъ къ губамъ.

Кокопна навострилъ уши.

Въ эту минуту стало слышно, какъ трактирщикъ затворяетъ двери въ комнатѣ, потомъ въ корридорѣ, и замыкаетъ ихъ. Черезъ минуту онъ возвратился, подалъ стулъ Коконна и Морвелю и сѣлъ самъ.

-- Все заперто какъ слѣдуетъ, Морвель. Вы можете говорить. Одиннадцать часовъ било на башнѣ Сен-Жермен-л'Оксерруа.

Морвель считалъ удары молотка, глухо раздававшіеся во мракѣ ночи, и когда послѣдній ударъ исчезъ въ пространствѣ, онъ сказалъ:

-- Добрый ли вы католикъ, г-нъ Коконна?

Коконна, встревоженный всѣми этими предосторожностями, отвѣчалъ:

-- Я думаю.

-- И преданы королю? продолжалъ Морвель.

-- Душой и тѣломъ. Вы даже оскорбляете меня, дѣлая мнѣ такой вопросъ.

-- Объ этомъ не будемъ спорить; только идите за нами.

-- Куда?

-- Какое вамъ дѣло! Идите только; дѣло идетъ о вашемъ счастіи, а можетъ-быть, и самой жизни.

-- Предваряю васъ, что въ полночь я долженъ явиться въ Лувръ.

-- Мы именно туда и идемъ.

-- Герцогъ Гизъ ждетъ меня тамъ.

-- Насъ тоже.

-- Но у меня есть особый пароль, продолжалъ Коконна, досадуя на то, что долженъ раздѣлить честь аудіенціи съ Морвелемъ и ла-Гюрьеромъ.

-- И у насъ тоже.

-- Но у меня есть еще условный знакъ.

Морвель улыбнулся, досталъ изъ-за пазухи кучу крестовъ, вырѣзанныхъ изъ бѣлой матеріи и далъ одинъ ла-Гюрьеру, другой Коконна, третій взялъ себѣ. Ла-Гюрьеръ прикрѣпилъ крестъ къ своей каскѣ, Морвель къ своей шапкѣ.

-- Такъ свиданіе назначено всѣмъ? воскликнулъ Коконна.-- Пароль и знаки розданы всѣмъ?

-- Да, всѣмъ; то-есть, всѣмъ истиннымъ католикамъ.

-- Такъ, значитъ, въ Луврѣ праздникъ, царскій пиръ, не правда ли? сказалъ Коконна.-- И его хотятъ отпраздновать безъ этихъ собакъ гугенотовъ?.. Превосходно! чудесно! И то довольно поважничали!

-- Да, въ Луврѣ будетъ пиръ, сказалъ Морвель:-- царскій банкетъ; и гугеноты званые гости... Мало того,-- имъ-то и зададутъ праздникъ; если вы хотите быть изъ нашихъ, такъ пойдемте, вопервыхъ, пригласить ихъ главнаго атамана, ихъ Гедеона, какъ они говорятъ.

-- Адмирала? спросилъ Коконна.

-- Да, старую крысу, по которой я промахнулся какъ дуракъ; а стрѣлялъ еще изъ королевской пищали!

-- И вотъ зачѣмъ, господинъ графъ, чистилъ я шишакъ, точилъ шпагу и ножи, сказалъ задыхающимся голосомъ ла-Гюрьеръ, превратившійся въ воина.

При этихъ словахъ, Коконна вздрогнулъ и поблѣднѣлъ; онъ начиналъ понимать, въ чемъ дѣло.

-- Не-уже-ли? вскричалъ онъ.-- Этотъ пиръ... этотъ праздникъ...

-- Не скоро же вы догадались! подхватилъ Морвель.-- Видно, что вамъ не надоѣли эти еретики, какъ намъ, своими дерзостями.

-- И вы взялись идти къ адмиралу, и...

Морвель улыбнулся и подвелъ Коконна къ окну.

-- Посмотрите, сказалъ онъ: -- видите ли вы на площадкѣ, въ концѣ улицы, за церковью, эту толпу, которая молча строится въ темнотѣ?

-- Вижу.

-- У нихъ такъ же, какъ у васъ, у ла-Гюрьера и у меня, кресты на шапкахъ.

-- Ну?

-- Это отрядъ Швейцарцевъ подъ командою Тонна; вы знаете, что они за-одно съ королемъ.

-- О! сказалъ Коконна.

-- Теперь взгляните туда; вонъ толпа дворянъ проходитъ по набережной. Узнаёте ли вы ихъ предводителя?

-- Какъ мнѣ узнать его? сказалъ Коконна, дрожа всѣмъ тѣломъ: -- я только сегодня пріѣхалъ въ Парижъ.

-- Это тотъ, кто назначилъ вамъ въ полночь свиданіе въ Луврѣ. Онъ будетъ ждать васъ.

-- Герцогъ де-Гизъ?

-- Онъ самый. Съ нимъ Марсель, бывшій, и Шоронъ, теперешній купеческій глава. Они подымутъ на ноги все мѣщанство; а вотъ и капитанъ квартала входитъ въ улицу; смотрите, что онъ станетъ дѣлать.

-- Онъ стучитъ въ двери домовъ. Да что это на дверяхъ, въ которыя онъ стучитъ?

-- Бѣлые кресты, молодой человѣкъ, такіе же, какъ на нашихъ шляпахъ. Въ старину предоставляли Господу Богу отличать въ толпѣ своихъ. Теперь мы стали образованнѣе и избавляемъ его отъ этого труда.

-- Но изъ каждаго дома, гдѣ онъ стучитъ, выходятъ вооруженные люди.

-- Онъ постучится и къ намъ, и мы выйдемъ въ свою очередь.

-- И все это поднялось на ноги, чтобъ идти убить стараго гугенота?... Mordi! Это стыдно! Это дѣло разбойниковъ, а не солдатъ.

-- Молодой человѣкъ! сказалъ Морвель: -- если старьё вамъ не посердцу, выбирайте молодёжь. Ихъ будетъ всякому на долю. Если вы презираете кинжалъ -- возьмите шпагу; гугеноты не такой народецъ, чтобъ позволили зарѣзать себя безъ сопротивленія; вы знаете, гугеноты, старики ли, молодые ль, всѣ живучи.

-- Такъ, значитъ, ихъ всѣхъ перебьютъ? воскликнулъ Коконна.

-- Всѣхъ.

-- По приказанію короля?

-- По приказанію короля и герцога Гиза.

-- Когда же?

-- Когда ударятъ въ колоколъ на башнѣ Сен-Жермен-л'Оксерруа.

-- А! Такъ вотъ почему этотъ любезный Нѣмецъ, что служитъ при Гизѣ... какъ-бишь его?..

-- Бемъ.

-- Да, именно. Такъ вотъ почему Бемъ говорилъ мнѣ, чтобъ я поспѣшилъ при первомъ ударѣ въ набатъ?

-- А вы видѣли Бема?

-- Видѣлъ и говорилъ съ нимъ.

-- Гдѣ?

-- Въ Луврѣ. Онъ-то и ввелъ меня, и сказалъ мнѣ пароль, и...

-- Смотрите.

-- Mordi! Да это онъ и есть.

-- Хотите ли поговорить съ нимъ?

-- Не мѣшало бы.

Морвель быстро отворилъ окно. Бемъ дѣйствительно проходилъ мимо десятками съ двумя человѣкъ.

-- Гизъ и Лоррень, сказалъ Морвель.

Бемъ оборотился и, догадываясь, что есть до него дѣло, подошелъ.

-- А! Это вы, Морвель?

-- Да, я; что вы ищете?

-- Я ищу гостинницу te la Pelle Edoile; хочу предувѣдомить господина Коконна.

-- Я здѣсь, господинъ Бемъ, сказалъ молодой человѣкъ.

-- А! хорошо! Готовы?

-- Готовъ; чего мнѣ дѣлать?

-- Это скажетъ вамъ Морвель. Онъ хорошій католикъ.

-- Слышите? сказалъ Морвель.

-- Слышу, отвѣчалъ Коконна.-- А вы куда, господинъ Бемъ?

-- Я? спросилъ Бемъ, смѣясь.

-- Да, вы?

-- Я иду сказать словечко адмиралу.

-- Скажите ему два, если надо, прибавилъ Морвель: -- и на этотъ разъ, если онъ очнется отъ перваго, такъ не очнется отъ втораго.

-- Будьте спокойны, Морвель, будьте спокойны; наставьте только этого молодаго человѣка.

-- Ладно, отвьчалъ Коконна.-- Коконна славныя борзыя, а собаки хорошей породы охотятся по инстинкту.

-- Прощайте.

-- Идите.

-- А вы?

-- Начинайте охоту, мы не опоздаемъ на дѣлежъ добычи.

Бемъ удалился, и Морвель затворилъ окно.

-- Вы слышали, молодой человѣкъ? сказалъ Морвель.-- Если у васъ есть личный врагъ, хоть и не совсѣмъ гугенотъ, все-равно: поставьте его въ списокъ, онъ пойдетъ за-урядъ съ другими.

Коконна, ошеломленный всѣмъ, что слышалъ и видѣлъ, поглядывалъ то на трактирщика, принимавшаго грозныя позы, то на Морвеля, спокойно достававшаго изъ кармана бумагу.

-- Что касается до меня, вотъ мой списокъ, сказалъ онъ.-- Триста. Если каждый честный католикъ отработаетъ сегодня ночью только десятую часть противъ меня, такъ на завтра не останется ни одного еретика въ цѣломъ королевствѣ.

-- Тсс! проговорилъ ла-Гюрьеръ.

-- Что такое? разомъ спросили Коконна и Морвель.

Раздался первый ударъ колокола Сен-Жермен-л'Оксерруа.

-- Сигналъ! воскликнулъ Морвель.-- Значитъ, начали раньше. Говорили, что въ полночь... Тѣмъ лучше!

Дѣйствительно мрачно раздался звонъ церковнаго колокола. Вскорѣ послышался первый выстрѣлъ, и въ то же мгновеніе множество факеловъ, какъ молнія, освѣтили Улицу-д'Арбр-Секъ.

Коконна провелъ по лбу рукою, влажною отъ пота.

-- Началось! воскликнулъ Морвель.-- Въ дорогу!

-- Минуту! сказалъ трактирщикъ.-- Прежде, нежели выступимъ въ походъ, обезпечимъ себѣ квартиры, какъ говорятъ на войнѣ. Я не хочу, чтобъ зарѣзали жену мою и дѣтей, покамѣстъ меня не будетъ дома. Здѣсь есть гугенотъ.

-- Ла-Моль! воскликнулъ Коконна, вскочивъ съ мѣста.

-- Да, еретикъ самъ залѣзъ въ западню.

-- Какъ? сказалъ Коконна: -- не-уже-ли вы нападете на своего гостя?

-- Для него-то собственно я и точилъ шпагу.

-- О! произнесъ Пьемонтецъ, нахмуривъ брови.

-- Я до-сихъ-поръ рѣзалъ только зайцевъ, утокъ и куръ, сказалъ почтенный трактирщикъ:-- не знаю, какъ и приступить къ дѣлу, когда надо убить человѣка. Кстати, попробую на этомъ молодцѣ. Если дѣло пойдетъ и не совсѣмъ-ловко, такъ по-крайней-мѣрѣ не будетъ свидѣтелей, и никто не станетъ надо мной смѣяться.

-- Mordi! проговорилъ Коконна: -- ла-Моль мой товарищъ; ла-Моль со мною ужиналъ, ла-Моль со мною игралъ.

-- Да; но ла-Моль еретикъ, прибавилъ Морвель.-- ла-Моль осужденъ, и если ты не убьешь его, такъ другіе убьютъ.

-- Не говоря уже о томъ, замѣтилъ хозяинъ: -- что онъ выигралъ у васъ пятьдесятъ экю.

-- Это правда, сказалъ Коконна:-- но онъ выигралъ ихъ честно, я въ томъ увѣренъ.

-- Честно ли, нѣтъ ли, вы все-таки должны ихъ заплатить; а если я его убью, такъ вы квиты.

-- Полно болтать! Скорѣе за дѣло! сказалъ Морвель.-- Застрѣли, заколи, пришиби молотомъ,-- все равно, только кончай скорѣе, иначе мы не сдержимъ своего слова и опоздаемъ на помощь къ Гизу у адмирала.

Коконна вздохнулъ.

-- Я иду! воскликнулъ ла-Гюрьеръ.-- Подождите меня.

-- Mordi! вскричалъ Коконна.-- Онъ станетъ мучить несчастнаго; можетъ-быть, еще обокрадетъ. Пойду-ка и я, чтобъ скорѣе покончить, если надо, да не допустить до грабежа.

Съ этой счастливою мыслью, Кокоппа пошелъ по лѣстницѣ вѣслѣдъ за ла-Гюрьеромъ и скоро догналъ его; ла-Гюрьеръ, всходя въ раздумьи, шелъ все тише и тише.

Когда онъ подошелъ къ двери въ сопровожденіи Коконна, нѣсколько выстрѣловъ раздалось на улицѣ. Въ ту же минуту послышалось, что ла-Моль вскочилъ съ постели и пошелъ по комнатѣ.

-- Чортъ возьми! проговорилъ ла-Гюрьеръ смутившись:-- онъ, кажется, проснулся.

-- Да, похоже на то, сказалъ Коконна.

-- И станетъ защищаться?

-- Отъ него этого можно ожидать. Что, ла-Гюрьеръ, если онъ васъ убьетъ? Вотъ будетъ штука!

-- Гм! сказалъ хозяинъ.

Но вспомнивъ, что у него въ рукахъ добрая пищаль, онъ ободрился и вышибъ дверь сильнымъ ударомъ ноги.

Ла-Моль, безъ шляпы, но одѣтый, стоялъ за кроватью и держалъ въ зубахъ шпагу, а въ рукахъ пистолеты.

-- А-га! сказалъ Коконна, расширяя ноздри, какъ настоящій хищный звѣрь, почуявшій кровь: -- это становится интересно, ла-Гюрьеръ. Впередъ, не робѣть!

-- А! Меня, кажется, собираются убить, закричалъ ла-Моль съ сверкающими глазами:-- и это ты, несчастный?

Ла-Гюрьеръ отвѣчалъ на эти слова тѣмъ, что прицѣлился въ ла-Моля. Но ла-Моль слѣдилъ за всѣмъ, и въ ту минуту, когда выстрѣлъ раздался, онъ бросился на колѣни, и пуля пролетѣла надъ его головою.

-- Ко мнѣ! воскликнулъ ла-Моль.-- Ко мнѣ, Коконна!

-- Ко мнѣ, Морвель, ко мнѣ! закричалъ ла-Гюрьеръ.

-- Ла-Моль! сказалъ Коконна.-- Все, что я могу сдѣлать, это -- не нападать на васъ. Кажется, сегодня ночью бьютъ гугенотовъ во имя короля. Защищайтесь сами, какъ знаете.

-- А! предатели! убійцы! Такъ-то? Постойте же!

И ла-Моль, прицѣлившись въ свою очередь, спустилъ курокъ пистолета. Ла-Гюрьеръ, не сводившій съ него глазъ, успѣлъ отскочить въ сторону. Но Коконца, неожидавшій этой выходки, оставался на своемъ мѣстѣ, и пуля зацѣпила его плечо.

-- Mordi! вскричалъ онъ, скрежеща зубами.-- Въ меня? Такъ защищайся же, если ты непремѣнно хочешь!

И выхвативъ шпагу, онъ бросился на ла-Моля.

Конечно, еслибъ Коконна былъ одинъ, ла-Моль былъ бы готовъ защищаться; но за Коконна стоялъ еще ла-Ггорьеръ, снова заряжавшій свою пищаль, и на лѣстницъ раздавались поспѣшные шаги Морвеля, бѣжавшаго за зовъ трактирщика. Ла-Моль бросился въ сосѣднюю комнату и задвинулъ за собою дверь.

-- А! негодяй! кричалъ Коконна въ бѣшенствѣ, стуча въ дверь ефесомъ своей шпаги.-- Погоди! погоди! Я проколю твое тѣло столько разъ, сколько-ти выигралъ у меня экю! Я пришелъ укоротить твои страданія! Я пришелъ, чтобъ тебя не ограбили, а ты, въ знакъ благодарности, всадилъ мнѣ въ плечо пулю? Постой же! постой!

Въ это время, ла-Гюрьеръ подошелъ къ двери и разбилъ ее прикладомъ.

Коконна бросился въ комнату, но чуть не ударился носомъ въ стѣну; комната была пуста, окно отворено.

-- Онъ вѣрно бросился изъ окна, замѣтилъ хозяинъ: -- мы въ четвертомъ этажѣ, и онъ, конечно, убился.

-- Или спасся по крышѣ сосѣдняго дома, сказалъ Коконна, вскакивая на окно и собираясь слѣдовать за нимъ по этой опасной дорогѣ.

Но Морвель и ла-Гюрьеръ бросились къ нему и отвели его назадъ въ комнату.

-- Съ ума вы сошли? спросили они оба.-- Вы тугъ убьетесь.

-- Вздоръ, отвѣчалъ Коконна:-- я горецъ и привыкъ лазить по ледникамъ. Впрочемъ, если кто-нибудь оскорбилъ меня, я готовъ взбѣжать за нимъ на небо, или броситься въ адъ, по какой бы дорогѣ онъ туда ни отправился. Оставьте меня.

-- Полно! сказалъ Морвель.-- Онъ или убился до смерти, или убѣжалъ далеко. Пойдемте съ нами; если этотъ ускользнулъ, все равно, вы найдете тысячи другихъ.

-- Ты правъ, заревѣлъ Коконна.-- Смерть гугенотамъ! Я долженъ отмстить, и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше.

Они скатились по лѣстницѣ, какъ лавина.

-- Къ адмиралу! закричалъ Морвель.

-- Къ адмиралу! повторилъ ла-Гюрьеръ.

-- Такъ къ адмиралу же, если вы того хотите! вскричалъ Коконна.

Всѣ трое бросились изъ гостинницы, ввѣренной охраненію Грегуара и прочихъ слугъ, и побѣжали къ жилищу адмирала, въ Улицу-Бетизи. Яркій свѣтъ и шумъ отъ пальбы указывали имъ дорогу.

-- Кто это? сказалъ Коконна.-- Кто-то безъ камзола и безъ шарфа.

-- Кто-нибудь спасается, замѣтилъ Морвель.

-- Что жь вы, что жь вы! воскликнулъ Коконна.-- У васъ пищали.

-- Нѣтъ, отвѣчалъ Морвель: -- я берегу свой зарядъ для лучшей дичи.

-- Такъ вы, ла-Гюрьеръ.

-- Погодите, сказалъ трактирщикъ, прицѣливаясь.

-- Да, погодите, кричалъ Коконна: -- а между-тѣмъ онъ убѣжитъ.

Онъ бросился за несчастнымъ и скоро догналъ его, потому-что бѣглецъ былъ уже раненъ. Но въ ту самую минуту, когда онъ, не желая поразить его сзади, закричалъ ему: "Обернись! обернись же!" раздался выстрѣлъ, пуля просвистѣла надъ ухомъ Коконна, и бѣглецъ упалъ, какъ заяцъ, подстрѣленный на бѣгу.

Побѣдный крикъ раздался позади Коконна. Пьемонтецъ оглянулся и увидѣлъ ла-Гюрьера, потрясавшаго своимъ оружіемъ.

-- А! на этотъ разъ я не промахнулся, сказалъ онъ.

-- Да, только ты чуть не прострѣлилъ меня.

-- Берегитесь, графъ, берегитесь! кричалъ ла-Гюрьеръ.

Коконна отскочилъ назадъ. Раненный приводнялся на одно колѣно; помышляя только о мщеніи, онъ готовъ былъ поразить Коконна кинжаломъ въ то самое время, когда предостереіъ его ла-Гюрьеръ.

-- А, змѣя! воскликнулъ Коконна.

И, бросившись на раненнаго, онъ три раза погрузилъ свою шпагу ему въ грудь по самый ефесъ.

-- Теперь къ адмиралу! сказалъ Коконна, оставляя умиравшаго гугенота.-- Къ адмиралу!

-- А! кажется, вы начинаете входить во вкусъ, сказалъ Морвель.

-- Да, сказалъ Коконна.-- Не знаю, опьянѣлъ ли я отъ пороховаго дыма, или кровь моя бурлитъ, только, moi di! я нахожу удовольствіе въ рѣзнѣ. Точно охота на людей. На волковъ и медвѣдей я охотился; охотиться на людей еще веселѣе...

И всѣ трое пошли дальше.