XV.

Приказные и военные.

На слѣдующій день послѣ описанныхъ происшествій Атосъ не явился, а потому д'Артаньянъ и Портосъ увѣдомили де-Тревиля объ его исчезновеніи.

Арамисъ отпросился въ отпускъ на пять дней и былъ въ Руанѣ, какъ говорили, по семейнымъ дѣламъ. Де-Тревиль былъ отцомъ своихъ подчиненныхъ. Самый незначительный и самый неизвѣстный изъ нихъ, разъ онъ носилъ мундиръ его роты, могъ быть увѣренъ въ его помощи и въ поддержкѣ, точно онъ былъ его роднымъ братомъ.

Онъ тотчасъ же отправился къ судьѣ по уголовнымъ дѣламъ. Позвали офицера, завѣдывавшаго гауптвахтой Краснаго Креста, и послѣ настоятельныхъ дознаній узнали, что Атосъ временно заключенъ въ Форъ-л'Евекѣ.

Атосъ прошелъ черезъ всѣ испытанія, которыя, какъ мы видѣли, перенесъ Бонасье.

Мы присутствовали во время сцены очной ставки двухъ заключенныхъ. Атосъ, до этой минуты ничего не говорившій изъ опасенія, что д'Артаньянъ, котораго тоже не оставятъ въ покоѣ, не справился съ своимъ дѣломъ, только теперь объяснилъ, что его зовутъ Атосомъ, а не д'Артаньяномъ.

Онъ прибавилъ, что не знаетъ ни г-на, ни г-жи Бонасье, что никогда не говорилъ ни съ тѣмъ, ни съ другой, что онъ пришелъ около десяти часовъ вечера въ гости къ своему другу д'Артаньяну, а до этихъ поръ оставался у де-Тревиля, тамъ и обѣдалъ; "двадцать свидѣтелей", прибавилъ онъ, "могутъ подтвердить этотъ фактъ", при чемъ назвалъ нѣсколько извѣстныхъ дворянъ и между ними герцога де-ля-Тремулля.

Второй комиссаръ былъ смущенъ не меньше перваго яснымъ и категорическимъ объясненіемъ этого мушкетира, которому ему очень бы хотѣлось подставить ногу,-- желаніе, часто испытываемое приказными относительно военныхъ, но имена г. де-Тревиля и герцога де-ля-Тремулля стоили того, чтобы надъ ними призадуматься.

Атосъ былъ также препровожденъ къ кардиналу, но, къ несчастью, кардиналъ былъ въ Луврѣ у короля.

Именно въ эту минуту де-Тревиль, побывавъ у судьи по уголовнымъ дѣламъ и у губернатора Форъ-л'Евекъ и не найдя Атоса, пришелъ къ его величеству. Какъ капитанъ мушкетеровъ, де-Тревиль имѣлъ право во всякій часъ и во всякое время являться къ королю.

Извѣстно, насколько велико было предубѣжденіе короля противъ королевы, предубѣжденье, ловко поддерживаемое кардиналомъ, который въ интригахъ подозрѣвалъ гораздо болѣе женщинъ, чѣмъ мужчинъ. Одной изъ главныхъ причинъ этого предубѣжденія была дружба Анны Австрійской съ г-жей де-Шеврезъ. Эти двѣ женщины безпокоили его болѣе, чѣмъ войны съ Испаніей, распри съ Англіей и разстройство финансовъ. Онъ держался того мнѣнія -- и былъ убѣжденъ въ томъ,-- что г-жа де-Шеврезъ служила королевѣ не только въ политическихъ интригахъ, но -- и это его тревожило гораздо болѣе -- въ ея любовныхъ дѣлахъ. При первомъ словѣ, сказанномъ кардиналомъ о томъ, что г-жа де-Шеврезъ, сосланная въ Туръ, пріѣзжала въ Парижъ, когда думали, что она находится въ томъ городѣ, и въ продолженіе пяти дней, что она пробыла въ Парижъ, полиція слѣдила за ней, король пришелъ въ страшный гнѣвъ. Капризный и вѣроломный, король хотѣлъ называться Людовикомъ Справедливымъ и Людовикомъ Цѣломудреннымъ. Потомству трудно будетъ понять этотъ характеръ, объясняемый въ исторіи одними фактами, а не разсужденіями.

Но когда кардиналъ прибавилъ, что г-жа де-Шеврезъ не только пріѣзжала въ Парижъ, но что даже при этомъ королева опять возобновила съ ней сношенія съ помощью таинственной переписки, которую въ то время называли кабалисткой; когда онъ доказывалъ, что онъ, кардиналъ, начиналъ уже распутывать самыя запутанныя нити этой интриги, но въ ту самую минуту, какъ можно были схватить, такъ сказать, поймать на мѣстѣ преступленія съ очевидными уликами лазутчика королевы, поддерживающаго сношенія съ изгнанницей, одинъ мушкетеръ осмѣлился насильно прервать ходъ правосудія, бросившись со шпагой въ рукѣ на честныхъ исполнителей закона, на которыхъ была возложена обязанность съ полной безпристрастностью изслѣдовать все дѣло, чтобы представить его королю,-- Людовикъ XIII не могъ долѣе сдержаться: онъ сдѣлалъ шагъ по направленію комнаты королевы, блѣдный, съ тѣмъ нѣмымъ негодованіемъ, которое, въ тѣ минуты, когда оно разражалось, доводило этого короля до самой хладнокровной и ужасной жестокости.

А между тѣмъ во всемъ сказанномъ кардиналъ не намекнулъ еще ни однимъ словомъ о герцогѣ Букингамѣ.

Въ это именно время вошелъ де-Тревиль, хладнокровный, вѣжливый и безукоризненно одѣтый по всей формѣ.

Догадываясь по присутствію кардинала и разстроенному лицу короля обо всемъ, что между ними произошло, де-Тревиль почувствовалъ себя сильнымъ, какъ Самсонъ передъ филистимлянами; Людовикъ XIII взялся уже за ручку двери, но, услышавъ шумъ шаговъ вошедшаго де-Тревиля, онъ обернулся.

-- Вы пришли во время, сказалъ король, не умѣвшій притворяться и скрывать свои чувства, разъ они достигли высшей степени напряженія:-- славныя вещи узналъ я про вашихъ мушкетеровъ.

-- А я, холодно отвѣтилъ де-Тревиль,-- имѣю сообщить вашему величеству славныя вещи о приказныхъ.

-- Что вамъ угодно? высокомѣрно спросилъ король.

-- Я имѣлъ честь докладывать вашему величеству, продолжалъ де-Тревиль тѣмъ же тономъ,-- что партія прокуроровъ, комиссаровъ и полицейскихъ, людей очень почтенныхъ, но, какъ кажется, очень озлобленныхъ и раздраженныхъ противъ военнаго мундира, позволила себѣ арестовать въ одномъ домѣ, увести открыто и засадить въ Форъ-л'Евокъ, и все это по предписанію, которое отказались показать мнѣ, одного изъ моихъ мушкетеровъ, или, вѣрнѣе, вашихъ, ваше величество, мушкетера безукоризненнаго поведенія, почти знаменитой репутаціи, который пользуется благосклонностью вашего величества, именно Атоса.

-- Атоса? машинально повторилъ король;-- да, дѣйствительно, мнѣ знакомо это имя.

-- Пусть ваше величество припомнитъ, сказалъ де-Тревиль,-- Атосъ -- тотъ самый мушкетеръ, который въ извѣстной вамъ непріятной дуэли имѣлъ несчастіе тяжело ранить де-Каюзака. Кстати, монсиньоръ, продолжалъ де-Тревиль, обращаясь къ кардиналу,-- не правда-ли, де-Каюзакъ совершенно теперь поправился?

-- Благодарю! сказалъ кардиналъ, кусая губы отъ гнѣва.

-- Атосъ пошелъ въ гости къ одному изъ своихъ друзей, бывшему въ это время въ отсутствіи, продолжалъ де-Тревиль,-- къ одному молодому беарнцу, служащему въ гвардіи вашего величества въ ротѣ Дезессара; но едва успѣлъ имъ войти къ своему другу и, въ ожиданіи его, взять книгу, какъ цѣлая туча сыщиковъ и солдатъ явилась осаждать домъ, выломали нѣсколько дверей...

Кардиналъ сдѣлалъ знакъ королю, которымъ хотѣлъ пояснить: "это, молъ, все по тому дѣлу, о которомъ я вамъ говорилъ".

-- Намъ все это извѣстно, возразилъ король,-- такъ какъ все это сдѣлано, чтобы оказать намъ услугу.

-- Въ такомъ случаѣ, сказалъ де-Тревиль,-- для того, чтобы услужить вашему величеству, схватили также и одного изъ моихъ мушкетеровъ, ни въ чемъ не виновнаго, и въ сопровожденіи двухъ полицейскихъ, точно какого-то злодѣя, водили среди наглой черни этого благороднаго человѣка, десять разъ проливавшаго кровь свою за ваше величество и готоваго еще и теперь всегда пролить ее.

-- Какъ! оказалъ король, смягчившись,-- развѣ это такъ было?

-- Г. де-Тревиль не говорить, возразилъ кардиналъ съ величайшимъ спокойствіемъ,-- что этотъ ни въ чемъ неповинный мушкетеръ, этотъ благородный человѣкъ за часъ передъ тѣмъ со шпагой въ рукѣ напалъ на четырехъ комиссаровъ-слѣдователей, уполномоченныхъ мною изслѣдовать дѣло, имѣющее очень важное значеніе.

-- Вашему высокопреосвященству не удастся доказать это! вскричалъ де-Тревиль со своей гасконской откровенностью и со своей вполнѣ военной рѣзкостью,-- потому что за часъ передъ этимъ Атосъ, который -- я довѣрюсь вашему величеству -- принадлежитъ къ знатной фамиліи, сдѣлалъ мнѣ честь отобѣдать у меня и разговаривалъ въ гостиной моего отеля съ герцогомъ де-ля-Тремуллемъ и съ графомъ де-Шалю, которые тоже были у меня.

Король посмотрѣлъ на кардинала.

-- Это можетъ удостовѣрить протоколъ, сказалъ кардиналъ, отвѣчая вслухъ на нѣмой вопросъ его величества: -- избитые люди составили протоколъ, который я имѣю честь представить вашему величеству.

-- Стоить ли протоколъ приказныхъ честнаго слово военнаго? гордо отвѣтилъ де-Тревиль.

-- Полноте, полноте, Тревиль, замолчите, остановилъ король.

-- Если его высокопреосвященство имѣетъ подозрѣніе противъ одного изъ моихъ мушкетеровъ, сказалъ де-Тревиль,-- справедливость г. кардинала настолько извѣстна, что я прошу его преосвященство лично самому произвести слѣдствіе.

-- Въ домѣ, гдѣ произвели этотъ обыскъ, продолжалъ кардиналъ безстрастно,-- живетъ, кажется, одинъ беарнецъ, другъ вашего мушкетера?

-- Ваше высокопреосвященство изволитъ говорить о д'Артаньянѣ?

-- Я говорю о молодомъ человѣкѣ, которому вы покровительству его.

-- Да, ваше высокопреосвященство, это совершенію вѣрно.

-- Не подозрѣваете ли вы этого молодого человѣка въ томъ, что онъ давалъ дурные совѣты...

-- Г. Атосу, человѣку вдвое его старше? прервалъ де-Тревиль,-- нѣтъ, монсиньоръ. Къ тому же д'Артаньянъ провелъ вечеръ у меня.

-- А, сказалъ кардиналъ,-- такъ, значитъ, всѣ были у васъ въ этотъ вечеръ?

-- Ваше высокопреосвященство сомнѣваетесь въ моихъ словахъ? сказалъ де-Тревиль, красный отъ гнѣва.

-- Нѣтъ, Боже меня сохрани отъ этого, сказалъ кардиналъ: -- но только въ которомъ же часу онъ былъ у васъ?

-- О, это я могу вамъ сказать навѣрное, ваше высокопреосвященство, потому что, когда онъ вошелъ, я замѣтилъ, что часы показывали половину десятаго, хотя я и думалъ, что гораздо позже.

-- А въ которомъ часу онъ ушелъ изъ отеля?

-- Въ десять часовъ съ половиною: часомъ позже этого происшествія.

-- Но, однакоже, отвѣтилъ кардиналъ, ни минуты не сомнѣвавшійся въ правдивости де-Тревиля, чувствуя, что побѣда отъ него ускользаетъ,-- но, однакоже, Атосъ былъ взять въ домѣ въ улицѣ Могильщиковъ.

-- Развѣ запрещается другу навѣстить друга? мушкетеру моей роты быть въ дружескихъ, братскихъ отношеніяхъ съ гвардейцемъ роты Дезессара?

-- Да, запрещается, когда домъ, гдѣ онъ братается съ этимъ другомъ, находится въ подозрѣніи.

-- Этотъ домъ въ подозрѣніи, Тревиль, сказалъ король;-- можетъ быть, вы этого не знали?

-- Дѣйствительно, ваше величество, я не зналъ этого. Во всякомъ случаѣ, онъ можетъ быть подозрительнымъ весь, но я отрицаю, чтобы это касалось той его части, гдѣ живетъ д'Артаньянъ, такъ какъ я могу вамъ сказать утвердительно, ваше величество, что, если вѣрить его словамъ, не существуетъ болѣе преданнаго слуги нашего величества, болѣе глубокаго почитателя г-на кардинала.

-- Не тотъ ли это д'Артаньянъ, который ранилъ какъ-то Жюссака во время несчастной встрѣчи у монастыря босоногихъ кармелитокъ? спросилъ король, взглянувъ на кардинала, который покраснѣлъ отъ досады.

-- А на другой день Бернажу? Да, ваше величество, да, это тотъ самый: у вашего величества прекрасная память.

-- На чемъ же мы рѣшимъ, однако? спросилъ король.

-- Это больше касается вашего величества, чѣмъ меня, сказалъ кардиналъ.-- Я настаиваю на виновности арестованнаго.

-- А я ее отрицаю.

-- Но у вашего величества есть судьи, пусть они рѣшатъ.

-- Это вѣрно, сказалъ король,-- передадимъ дѣло въ руки судей: ихъ дѣло судить, и они разсудятъ.

-- Только, возразилъ де-Тревиль,-- очень грустно, что въ несчастное время, въ которое мы живемъ, самая безупречная жизнь, самая неоспоримая добродѣтель не можетъ охранить человѣка отъ клеветы и преслѣдованія. Ручаюсь, что армія не очень-то будетъ довольна, если ее будутъ подвергать такому суровому обхожденію изъ-за какихъ-то полицейскихъ дѣлъ.

Это было сказано неосторожно, но г. де-Тревиль оказалъ это съ намѣреніемъ. Ему хотѣлось взрыва, потому что при взрывѣ мины бываетъ огонь, а огонь освѣщаетъ.

-- Полицейскія дѣла! вскричалъ король, подхватывая слова де-Тревиля: -- полицейскія дѣла! А имѣете ли вы объ этомъ какое-нибудь понятіе? Знайте себѣ вашихъ мушкетеровъ и не ломайте себѣ надъ этимъ голову. Васъ послушать -- такъ кажется, что если по недоразумѣнію арестуютъ одного мушкетера, то вся Франція въ опасности. Сколько шума изъ-за одного мушкетера! Я велю арестовать ихъ десять, чортъ возьми! даже сто человѣкъ, всю роту и не хочу слышать ни слова.

-- Разъ ваше величество въ чемъ-нибудь ихъ подозрѣваете, сказалъ де-Тревиль,-- мушкетеры виновны, а потому я готовъ отдать, ваше величество, мою шпагу, такъ какъ, послѣ обвиненія моихъ солдатъ, я не сомнѣваюсь, что г. кардиналъ кончитъ тѣмъ, что обвинитъ и меня; такъ лучше же я сдамся, чтобы меня взяли подъ арестъ вмѣстѣ съ г. Атосомъ, который уже арестованъ, и съ г. д'Артаньяномъ, котораго тоже, безъ сомнѣнія, арестуютъ.

-- Кончите ли вы, наконецъ, гасконская голова?! сказалъ король.

-- Ваше величество, отвѣтилъ де-Тревиль, нисколько не понижая голоса,-- прикажете его судить.

-- Его будутъ судить, сказалъ кардиналъ.

-- Ну, что же, тѣмъ лучше! Я попрошу въ такомъ случаѣ позволенія у его величества защищать его на судѣ

Король испугался, что послѣдуетъ взрывъ.

-- Если его высокопреосвященство, сказалъ онъ,-- не имѣлъ бы никакихъ личныхъ побудительныхъ причинъ...

Кардиналъ, догадываясь, что хочетъ ему сказать король, предупредилъ его.

-- Извините, сказалъ онъ,-- но если его величество видитъ во мнѣ предубѣжденнаго судью, то я отстраняюсь,

-- Послушайте, сказалъ король,-- поклянетесь ли вы мнѣ моимъ отцомъ, что Атосъ былъ у васъ во время этого происшествія и что онъ не принималъ въ немъ никакого участія?

-- Клянусь вашимъ славнымъ отцомъ, клянусь вами самими, котораго я люблю и котораго почитаю больше всего на свѣтѣ!

-- Соблаговолите подумать, ваше величество, сказалъ кардиналъ,-- о томъ, что если мы такъ отпустимъ арестованнаго, то не узнаемъ правды.

-- Атосъ будетъ всегда тутъ, возразилъ де-Тревиль,-- готовый отвѣтить, когда только будетъ угодно господамъ судьямъ допросить его. Онъ не сбѣжитъ, г. кардиналъ, будьте спокойны, я отвѣчаю за него,

-- Въ самомъ дѣлѣ, онъ не сбѣжитъ, подтвердилъ король,-- его всегда отыщутъ, какъ говоритъ г. де-Тревиль. Къ тому же, прибавилъ онъ, понижая голосъ и съ умоляющимъ видомъ смотря на кардинала,-- надо ихъ успокоить, это болѣе политично.

Такая политика Людовика XIII заставила кардинала улыбнуться

-- Приказывайте, король, замѣтилъ онъ,-- за вами право помилованія.

-- Миловать можно только виновныхъ, сказалъ де-Тревиль, желавшій, чтобы за нимъ осталось послѣднее слово,-- а мой мушкетеръ -- невиновенъ, а потому, ваше величество, вы окажете не милость, а справедливость.

-- Онъ въ Форъ-л'Евекѣ? спросилъ король,

-- Да, ваше величество, въ тюрьмѣ и въ секретномъ отдѣленіи, какъ важный преступникъ.

-- Чортъ возьми! чортъ возьми! прошепталъ король,-- что же надо сдѣлать?

-- Подписать приказъ объ его освобожденіи -- тѣмъ все и кончится, возразилъ кардиналъ.-- Я думаю такъ же, какъ и ваше величество, что ручательство г. де-Тревиля болѣе чѣмъ достаточно.

Тревиль почтительно поклонился съ радостью, но не безъ примѣси страха; онъ предпочелъ бы настойчивое сопротивленіе этой внезапной уступчивости.

Король подписалъ приказъ объ освобожденіи, и Тревиль тотчасъ же унесъ его.

Въ ту минуту, когда онъ собирался уходить, кардиналъ дружески ему улыбнулся и замѣтилъ королю:

-- Какое согласіе царствуетъ у вашихъ мушкетеровъ между ихъ начальникомъ и его солдатами, ваше величество; это дѣлаетъ имъ всѣмъ честь и очень хорошо для службы.

-- Онъ непремѣнно сейчасъ же сыграетъ со мной какую-нибудь непріятную штуку, подумалъ де-Тревиль:-- съ такимъ человѣкомъ никогда нельзя знать, что будетъ. Но надо торопиться, потому что король можетъ сейчасъ же перемѣнить рѣшеніе, и къ тому же гораздо труднѣе снова засадить въ Бастилію или въ Форъ-л'Евекъ человѣка, который вышелъ изъ тюрьмы, чѣмъ удержать его тамъ.

Г. де-Тревиль торжественно вошелъ въ Форъ-л'Евекъ, гдѣ и освободилъ своего мушкетера, котораго не покидало его спокойное равнодушіе.

Затѣмъ, въ первый разъ, какъ де-Тревиль увидѣлся съ д'Артаньяномъ, онъ замѣтилъ ему:

-- Вамъ удалось ловко ускользнуть: вотъ вамъ и ударъ шпаги Жюссаку отплаченъ. Теперь еще остается Бернажу, но на это не слѣдуетъ очень полагаться.

Впрочемъ, де-Тревиль имѣлъ полное право не довѣрять кардиналу и думать, что не все еще было кончено, потому что едва капитанъ мушкетеровъ затворилъ за собой дверь, какъ его высокопреосвященство сказалъ королю:

-- Теперь, когда мы остались только вдвоемъ, мы поговоримъ серьезно, если будетъ угодно вашему величеству. Король, лордъ Букингамъ провелъ пять дней въ Парижѣ и уѣхалъ только сегодня утромъ.