XIX.

Бастіонъ Сенъ-Жерве.

Придя къ своимъ тремъ друзьямъ, д'Артаньянъ нашелъ ихъ всѣхъ вмѣстѣ въ одной комнатѣ: Атосъ предавался размышленію, Портосъ покручивалъ усы, а Арамисъ молился по прекрасному маленькому молитвеннику въ голубомъ бархатномъ переплетѣ.

-- Чортъ возьми, господа! сказалъ онъ:-- надѣюсь, что вы собираетесь сообщить мнѣ что-нибудь довольно важное, иначе, предупреждаю васъ, я не прощу вамъ, что вы заставили меня придти, вмѣсто того, чтобы дать отдохнуть мнѣ послѣ этой ночи, проведенной за взятіемъ и срытіемъ бастіона. Ахъ, какъ жаль, господа, что васъ не было тамъ! Дѣло было горячее.

-- Мы были въ другомъ мѣстѣ, гдѣ было тоже нехолодно, отвѣтилъ Портосъ, закручивая усы на совершенно особенный манеръ.

-- Тс! предостерегъ Атосъ.

-- Ого! произнесъ д'Артаньянъ, замѣтивъ слегка нахмуренныя брови мушкетера:-- повидимому, здѣсь случилось что-то новое.

-- Арамисъ, спросилъ Атосъ,-- вы, кажется, завтракали третьяго дня въ гостиницѣ Парпильо?

-- Да.

-- Какъ тамъ?

-- Я-то плохо поѣлъ: третьяго дня былъ постный день, а тамъ подавали только одно скоромное.

-- Какъ, сказалъ Атосъ,-- въ приморскомъ городѣ и вдругъ нѣтъ рыбы?

-- Они говорятъ, возразили Арамисъ, снова принимаясь за свое благочестивое занятіе,-- что плотина, которую строитъ кардиналъ, гонитъ всю рыбу въ открытое море

-- Я не объ этомъ вовсе васъ спрашивалъ, Арамисъ; я васъ спрашивалъ: свободно ли вамъ тамъ было и не потревожилъ ли васъ тамъ кто-нибудь?

-- Мнѣ кажется, что тамъ не было слишкомъ надоѣдливыхъ посѣтителей... Да, дѣйствительно, дли того, что вы хотите разсказать, Атосъ, Парпильо мѣсто удобное.

-- Въ такомъ случаѣ пойдемте въ Парпильо, предложилъ Атосъ,-- потому что здѣсь стѣны точно картонныя.

Д'Артаньянъ, привыкшій къ манерамъ своего друга и гго одному его слову, жесту или знаку угадывавшій, что онъ имѣетъ сообщить что-нибудь важное, взялъ Атоса подъ руку и вышелъ съ нимъ, не говоря ни слова; Портосъ послѣдовалъ за ними, разговаривая съ Арамисомъ.

Дорогой встрѣтили Гримо; Атосъ сдѣлалъ ему знакъ слѣдовать за ними: Гримо, по своему обыкновенію, молча повиновался ему: бѣдный малый дошелъ до того, что почти разучился говорить. Пришли въ буфетъ трактира Парпильо; было 7 часовъ утра и начинало уже свѣтать. Трое друзей заказали завтракъ и вошли въ залу, въ которой, по словамъ хозяина, ихъ никто не могъ потревожить.

Къ несчастью, время для тайнаго совѣщанія было выбрано очень неудачно: только что пробили утреннюю зорю, и многіе, чтобы стряхнуть съ себя сонъ и согрѣться отъ утренней сырости, заходили въ буфетъ выпить: драгуны, швейцарцы, мушкетеры, кавалеристы быстро смѣнялись одни другими, что было очень выгодно хозяину, но вовсе не благопріятствовало намѣреніямъ нашихъ четырехъ друзей. Зато они очень неохотно и отвѣчали на поклоны, тосты и шутки своихъ товарищей.

-- Нечего сказать! сказалъ Атосъ,-- мы еще здѣсь съ кѣмъ-нибудь крупно поссоримся, а въ эту минуту намъ будетъ это вовсе некстати. Д'Артаньянъ, разскажите намъ, какъ вы провели ночь, а про свою мы разскажемъ вамъ послѣ.

-- Въ самомъ дѣлѣ, вмѣшался одинъ кавалеристъ, слегка покачиваясь и держа рюмку въ рукѣ, изъ которой онъ медленно отпивалъ,-- въ самомъ дѣлѣ, вы сегодня ночью были въ траншеяхъ, гг. гвардейцы, и, мнѣ кажется, сильно поспорили съ рошельцами?

Д'Артаньянъ взглянулъ на Атоса, какъ бы желая знать, долженъ ли онъ отвѣтить этому непрошенному собесѣднику, вмѣшавшемуся въ ихъ разговоръ.

-- Ну, что же, замѣтилъ Атосъ,-- развѣ ты не слышишь, что г-нъ Бюзиньи оказываетъ тебѣ честь и обращается къ тебѣ? Разскажи, что произошло у васъ ночью, такъ какъ эти господа желаютъ это знать.

-- Вы взяли бастіонъ? спросилъ одинъ швейцарецъ, который пилъ ромъ изъ пивного стакана.

-- Да, отвѣтилъ д'Артаньянъ, поклонившись,-- мы испытали это удовольствіе; мы подложили даже, какъ вы, можетъ быть, слышали, подъ одинъ изъ его угловъ боченокъ пороху, который, взорвавшись, сдѣлалъ славную брешь; притомъ же бастіонъ былъ не новый, а потому отъ этого взрыва и все остальное зданіе очень пострадало.

-- А какой это бастіонъ? спросилъ одинъ драгунъ, державшій на своей саблѣ приколотаго гуся, котораго онъ принесъ изжарить.

-- Бастіонъ Сенъ-Жерве, отвѣтилъ д'Артаньянъ,-- изъ-за котораго рошельцы безпокоили нашихъ рабочихъ.

-- А дѣло было жаркое?

-- Да, мы потеряли пять человѣкъ, а рошельцы -- восемь или десять.

-- Чоргь возьми! произнесъ швейцарецъ, который, несмотря на всю богатую коллекцію всякихъ бранныхъ словъ и клятвъ на нѣмецкомъ языкѣ, имѣлъ обыкновеніе божиться и браниться на французскомъ.

-- Но, вѣроятно, замѣтилъ кавалеристъ,-- сегодня они пошлютъ охотниковъ, чтобы привести бастіонъ въ надлежащее состояніе?

-- Да, это вѣроятно, сказалъ д'Артаньянъ.

-- Господа, предложилъ Атосъ,-- хотите пари!

-- Ахъ, да, пари! подхватилъ швейцарецъ.

-- Какое? спросилъ кавалеристъ.

-- Погодите, сказалъ драгунъ, кладя свою саблю, въ видѣ вертела, на два большіе желѣзные тагана, поддерживавшіе огонь въ каминѣ,.-- Хозяинъ! скорѣй дайте противень, чтобы не потерять ни одной капли жиру изъ этой вкусной птицы.

-- Онъ правъ, замѣтилъ швейцарецъ:-- гусиный жиръ очень вкусенъ съ вареньемъ.

-- Вотъ такъ! сказалъ драгунъ.-- А теперь мы васъ слушаемъ, г. Атосъ. Въ чемъ наше пари?

-- Да, пари, сказалъ кавалеристъ.

-- Ну, г. Бюзиньи, я держу съ вами пари, началъ Атосъ:-- что я и трое моихъ товарищей, гг. Портосъ, Арамисъ и д'Артаньянъ, позавтракаемъ въ бастіонѣ Сенъ-жерве и пробудемъ тамъ ровно часъ съ часами въ рукахъ, что бы ни дѣлалъ непріятель для того, чтобы прогнать насъ оттуда.

Портосъ и Арамисъ переглянулись: они начинали понимать, въ чемъ дѣло.

-- Но ты хочешь, сказалъ д'Артаньянъ, наклоняясь къ уху Атоса,-- убить насъ безъ всякаго милосердія.

-- Насъ еще скорѣе убьютъ, если мы не пойдемъ туда, отвѣтилъ Атосъ.

-- Честное слова, господа! сказалъ Портосъ, откидываясь на спинку стула и покручивая усы,-- надѣюсь, что это славное пари!

-- А потому я его и принимаю, сказалъ г. Бюзиньи.-- Теперь надо условиться относительно выигрыша.

-- Васъ четверо, господа, и насъ четверо: обѣдъ на восемь человѣкъ -- по вкусу каждаго, предложилъ Атосъ,-- согласны вы на это?

-- Чудесно, согласился г. Бюзиньи.

-- Какъ нельзя лучше, подтвердилъ драгунъ.

-- Идетъ! проговорилъ швейцарецъ.

Четвертый собесѣдникъ, игравшій во всемъ этомъ роль нѣмого, одобрительно кивнулъ головою въ знакъ согласія.

-- Вашъ завтракъ готовъ, господа, доложилъ хозяинъ.

-- Такъ принесите его, распорядился Атосъ.

Хозяинъ повиновался. Атосъ позвалъ Гримо, указалъ ему на большую корзину, валявшуюся въ одномъ изъ угловъ залы, и сдѣлалъ знакъ, чтобы онъ завернулъ въ бумагу принесенную говядину.

Гримо тотчасъ же понялъ, что рѣчь идетъ о завтракѣ на травѣ, взялъ говядину, завернулъ ее, присоединилъ къ ней бутылки и взялъ корзину въ руки.

-- Гдѣ же вы думаете съѣсть завтракъ? спросилъ хозяинъ.

-- Не все ли намъ равно, отвѣчалъ Атосъ:-- лишь бы вамъ заплатили за него?

И онъ важно бросилъ на столъ два пистоля.

-- Прикажете ли дать вамъ сдачи, г. офицеръ? спросилъ хозяинъ.

-- Нѣтъ, прибавь только двѣ бутылки шампанскаго, а остальное пойдетъ за салфетки.

Трактирщикъ заработалъ не такъ много, какъ онъ думалъ сначала, но онъ наверсталъ свое, сунувъ четыремъ своимъ посѣтителямъ двѣ бутылки анжуйскаго вина вмѣсто двухъ шампанскаго.

-- Г. Бюзиньи, сказалъ Атосъ,-- не хотите ли вы провѣрить, поставивъ ваши часы по моимъ, или мнѣ поставить свои по вашимъ?

-- Отлично, проговорилъ кавалеристъ, вынимая изъ часового кармана чудные часы, украшенные брильянтами:-- семь часовъ съ половиною.

И, отвѣсивъ поклонъ ошеломленнымъ присутствовавшимъ въ буфетѣ офицерамъ, четверо молодыхъ людей отправились по направленію къ бастіону Сенъ-Жервэ въ сопровожденіи Гримо, который несъ за ними корзину, самъ не зная, куда онъ идетъ; въ своемъ безмолвномъ, пассивномъ повиновеніи, къ которому его пріучилъ Атосъ, ему не пришло даже въ голову спросить объ этомъ.

Все время, пока они шли по лагерю, четверо друзей не обмѣнялись между собой ни единымъ словомъ; къ тому же за ними слѣдовали любопытные, которые, оная о пари, интересовались, чѣмъ все это кончится. Но какъ только они перешли за циркумваллаціонную линію и очутились подъ открытымъ небомъ, д'Артаньянъ, совершенно не знавшій въ чемъ дѣло, счелъ возможнымъ спросить, наконецъ, объясненія.

-- А теперь, любезный Атосъ, спросилъ онъ:-- скажите мнѣ, пожалуйста, куда мы идемъ?

-- Развѣ вы сами не видите, отвѣчалъ Атосъ:-- что мы идемъ на бастіонъ?

-- Что мы тамъ будемъ дѣлать?

-- Вы отлично знаете, что мы собираемся тамъ завтракать.

-- Почему же мы не остались завтракать въ Парпильо?

-- Потому что намъ нужно переговорить объ очень важныхъ вещахъ, а въ этой гостиницѣ положительно невозможно поговорить и пяти минутъ изъ-за надоѣдливыхъ посѣтителей, которые постоянно приходятъ, раскланиваются и пристаютъ съ разговорами; здѣсь, по крайней мѣрѣ, продолжалъ Атосъ, указывая на бастіонъ,-- никто насъ не потревожитъ.

-- Мнѣ кажется, замѣтилъ д'Артаньянъ съ тѣмъ благоразуміемъ, которое такъ хорошо и естественно соединялось у него съ замѣчательною храбростью,-- мнѣ кажется что мы могли бы найти какое-нибудь болѣе удобное мѣсто на дюнахъ, на берегу моря.

-- Гдѣ увидѣли бы насъ всѣхъ четверыхъ разговаривающими, такъ что черезъ четверть часа кардиналу его шпіоны донесли бы, что у насъ происходить совѣщаніе.

-- Да, сказалъ Арамисъ,-- Атосъ совершенно правъ. Animad vertuntur in desertis.

-- Не мѣшало бы найти какую-нибудь пустыню, сказалъ Портосъ,-- но гдѣ ее отыскать.

-- Нѣтъ пустыни, гдѣ не могла бы пролетѣть птица надъ головой, гдѣ не могла бы рыба выскочить изъ воды, гдѣ бы кроликъ не могъ выскочить изъ своей норки, а мнѣ кажется, что и птица, и рыба, и кроликъ сдѣлались шпіонами кардинала. Такъ лучше же послѣдовать нашему намѣренію, тѣмъ болѣе, что теперь безъ стыда мы и не могли бы отступить: мы держали пари, котораго раньше не могли предвидѣть и настоящей причины котораго, я увѣренъ, никто не угадаетъ; чтобы его выиграть, мы пробудемъ часъ на бастіонѣ. Или насъ атакуютъ, или этого не будетъ. Если насъ не атакуютъ, у насъ будетъ достаточно времени поговорить, и никто насъ не подслушаетъ, потому что, я ручаюсь, у стѣнъ бастіона нѣтъ ушей; а если насъ атакуютъ, мы все-таки успѣемъ поговорить о нашихъ дѣлахъ и къ тому же, обороняясь, мы покроемъ себя славой. Вы сами видите, что, какъ ни поверни, все получается выгода.

-- О, сказалъ д'Артаньянъ,-- насъ несомнѣнно настигнетъ какая-нибудь шальная пуля.

-- Эхъ, мой любезный, возразилъ Атосъ,-- вамъ хорошо извѣстно, что самыя опасныя пули не тѣ, которыя посылаемъ непріятель.

-- Но мнѣ кажется, что для подобной экспедиціи мы должны бы были захватить по крайней мѣрѣ наши мушкеты.

-- Вы глупы, другъ Арамисъ: зачѣмъ еще обременять себя безполезной ношей?

-- Я вовсе не нахожу безполезнымъ, имѣя въ виду встрѣтиться съ непріятелемъ, запастись мушкетомъ хорошаго калибра, дюжиной патроновъ и пороховницей.

-- Да развѣ вы не слыхали, что сказалъ д'Артаньянъ? спросилъ Атосъ.

-- А что онъ сказалъ? переспросилъ Портосъ.

-- Д'Артаньянъ сказалъ, что во время сегодняшней ночной атаки были убиты 8 или 10 французовъ и столько же рошельцевъ.

-- Ну и что же?

-- А то, что не было еще времени ихъ обобрать, не такъ ли? Вѣдь въ это время были другія дѣла, поважнѣе.

-- Такъ что же?

-- А то, что мы возьмемъ себѣ ихъ мушкеты, ихъ пороховницы и патроны, и вмѣсто 4 мушкетовъ и 12 пуль у насъ будетъ штукъ 15 ружей и съ сотню патроновъ.

-- О, Атосъ, сказалъ Арамисъ,-- ты положительно великій человѣкъ.

Портосъ поклонился въ знакъ согласія.

Только д'Артаньяна это, повидимому, не убѣдило.

Безъ сомнѣнія, Гримо раздѣлялъ опасенія молодого человѣка, такъ какъ, видя, что они продолжаютъ идти къ бастіону, въ чемъ онъ еще до этой минуты сомнѣвался, онъ дернулъ своего барина за фалду платья.

-- Куда мы идемъ? спросилъ онъ жестомъ.

Атосъ указалъ ему на бастіонъ.

-- Вѣдь мы, продолжалъ на томъ же нѣмомъ діалектѣ Гримо,-- тамъ оставимъ наши шкуры.

Атосъ поднялъ глаза и руки къ небу.

Гримо поставилъ корзину на землю и сѣлъ, отрицательно покачавъ головой.

Атосъ вынулъ изъ-за кушака пистолетъ, осмотрѣлъ его кремень, зарядилъ его и приставилъ дуло къ уху Гримо.

Гримо вскочилъ на ноги, точно онъ былъ на пружинѣ.

Атосъ подалъ ему знакъ взять съ земли корзину и идти впередъ. Гримо повиновался. Все, что выигралъ Гримо изъ этой пантомимы, продолжавшейся одну минуту, было то, что изъ арьергарда онъ перешелъ въ авангардъ. Взобравшись на бастіонъ, четыре друга обернулись.

Болѣе 300 солдатъ разныхъ полковъ собрались у выхода изъ лагеря, и въ одной изъ группъ можно было различить де-Бюзиньи, драгуна, швейцарца и четвертаго офицера, участвовавшаго въ пари. Атосъ снялъ свою шляпу, надѣлъ ее на конецъ шпаги и помахалъ ею въ воздухѣ. Всѣ зрители отвѣтили ему на поклонъ, сопровождая эту вѣжливость громкими возгласами "ура", долетѣвшими до нихъ. Послѣ этого они, всѣ четверо, скрылись въ бастіонѣ, куда еще прежде всѣхъ прошелъ Гримо.