Побѣгъ.
Какъ и предполагавъ лордъ Винтеръ, рана милэди была не опасна; какъ только она осталась одна съ женщиной, которую баронъ прислалъ и которая поспѣшила раздѣть ее, она открыла глаза. Впрочѣмъ, надо было притворяться слабой и больной, что было вовсе не трудно для такой комедіантки, какъ милэди, и бѣдная женщина вполнѣ поддалась обману плѣнницы и, несмотря на ея неотступныя просьбы удалиться, она упорно отказывалась и осталась провести съ ней всю ночь.
Присутствіе этой женщины нисколько не мѣшало милэди думать.
Не было никакого сомнѣнія, Фельтонъ былъ побѣжденъ окончательно; Фельтонъ отнынѣ былъ вполнѣ преданъ ей: если бы теперь явился ангелъ и сталъ обвинять милэди, въ томъ умственномъ настроеніи, въ которомъ онъ находился, онъ и его принялъ бы навѣрно за посланнаго отъ демона.
При этой мысли милэди улыбалась, потому что Фельтонъ съ этой минуты сдѣлался ея единственной надеждой, единственнымъ спасеніемъ.
Но лордъ Винтеръ могъ заподозрѣть его, а потому и за самимъ Фельтономъ могли теперь учредить надзоръ.
Около четырехъ часовъ утра пріѣхалъ докторъ; къ этому времени рана уже затянулась, а потому докторъ не могъ опредѣлить ея направленія: онъ констатировалъ только по пульсу больной, что ничего серьезнаго не было.
Утромъ милэди, подъ предлогомъ, что она не спала всю ночь и что ей необходимъ покой, отослала отъ себя женщину.
Она надѣялась, что Фельтонъ придетъ къ завтраку, но онъ не пришелъ.
Неужели ея опасенія сбылись? Неужели Фельтонъ, заподозрѣнный барономъ, не придетъ къ ней въ самую рѣшительную, нужную минуту? Ей оставался только одинъ день: лордъ Винтеръ назначилъ ея отплытіе на 23-е число, а наступило утро 22-го.
Тѣмъ не менѣе, она довольно терпѣливо ждала до обѣда. Хотя она ничего не ѣла и утромъ, но обѣдъ былъ принесенъ въ обычный часъ, и милэди тогда съ ужасомъ замѣтила, что караулившіе ее солдаты были уже въ другой формѣ. Тогда она рискнула спросить, гдѣ Фельтонъ.
Ей отвѣтили, что съ часъ тому назадъ Фельтонъ сѣлъ на лошадь и уѣхалъ.
Она спросила, все ли еще баронъ въ замкѣ; солдатъ отвѣтилъ, что баронъ дома и велѣлъ себя предупредить, если заключенная пожелаетъ говорить съ нимъ.
Милэди отвѣтила, что она въ данную минуту еще слишкомъ слаба и единственно, чего она только желаетъ, это остаться одной.
Солдатъ вышелъ, поставивъ обѣдъ на столъ.
Фельтона удалили, морскихъ солдатъ смѣнили; очевидно, Фельтону не довѣряли больше.
Это былъ послѣдній ударъ, нанесенный плѣнницѣ.
Оставшись въ комнатѣ одна, она встала; эта постель, въ которой она оставалась изъ предосторожности и изъ желанія заставить думать, что она тяжело ранена, жгла ее, точно раскаленная жаровня. Она бросила взглядъ на дверь: оказалось, что баронъ приказалъ забить окошечко въ ней: онъ, безъ сомнѣнія, опасался, чтобы ей не удалось какимъ-нибудь дьявольскимъ способомъ соблазнить своихъ стражей черезъ это отверстіе.
Милэди улыбнулась отъ удовольствія: она могла наконецъ предаться своей радости безъ опасенія, что за ней наблюдаютъ; въ бѣшеномъ гнѣвѣ, точно запертая въ клѣткѣ тигрица, она начала быстро ходить по комнатѣ.
Навѣрно, если бы у нея остался ножъ, она замыслила бы на этотъ разъ убить барона, а не себя.
Въ шесть часовъ пришелъ лордъ Винтеръ; онъ былъ вооруженъ съ ногъ до головы. Этотъ человѣкъ, котораго милэди считала всегда довольно глуповатымъ джентльменомъ, превратился въ превосходнаго тюремщика: казалось, онъ все предвидѣлъ, все предугадалъ и все предупредилъ.
Одного взгляда, брошеннаго на милэди, было для него вполнѣ достаточно для того, чтобы понять, что происходило въ ея душѣ.
-- Какъ бы то ни было, сказалъ онъ:-- но сегодня вы меня еще не убьете; у васъ нѣтъ никакого оружія, и къ тому же я принялъ всѣ предосторожности. Вамъ удалось уже нѣсколько развратить моего бѣднаго Фельтона, онъ началъ уже подчиняться вашему дьявольскому вліянію, но я хочу спасти его, и онъ больше васъ не увидитъ, все кончено. Соберите ваши вещи, завтра вы уѣдете. Завтра въ двѣнадцать часовъ пополудни у меня въ рукахъ будетъ приказъ о вашей ссылкѣ, подписанный Букингамомъ. Я раньше назначилъ ваше отплытіе на 24-е число, но затѣмъ, передумалъ и рѣшилъ, что чѣмъ скорѣе это совершится, тѣмъ лучше. Если вы скажете съ кѣмъ-нибудь хоть единое слово, прежде чѣмъ сядете на корабль, мой сержантъ пуститъ вамъ пулю въ лобъ -- ему отданъ такой приказъ; если на кораблѣ вы скажете съ кѣмъ-нибудь хоть единое слово безъ разрѣшенія капитана, капитанъ броситъ васъ въ море -- такъ заранѣе условлено. До свиданья, вотъ все, что я имѣлъ на сегодня сообщить вамъ. Завтра я васъ увижу, чтобы проститься съ вами.
Съ этими словами баронъ вышелъ.
Милэди выслушала всю эту грозную тираду съ улыбкой: на устахъ у нея было презрѣніе, въ сердцѣ -- бѣшенство.
Подали ужинъ; милэди чувствовала, что ей необходимо подкрѣпиться; она не знала, что могло еще произойти въ эту ночь, которая надвигалась и, казалось, будетъ страшной, такъ какъ все небо было обложено тучами, а сверкавшая вдали молнія предвѣщала грозу.
Гроза разразилась около десяти часовъ вечера; милэди испытывала какое-то утѣшеніе въ томъ, что природа, казалось, раздѣляетъ мрачное состояніе ея души; громъ гремѣлъ въ воздухѣ, какъ гнѣвъ въ ея сердцѣ; ей казалось, что порывы вѣтра касались ея лба, какъ и деревьевъ, у которыхъ они гнули вѣтки и срывали листья; она стонала, какъ ураганъ, и ея голосъ терялся и заглушался страшнымъ голосомъ природы, которая, казалось, тоже издавала стоны отчаянія. Вдругъ она услышала стукъ въ окно и при свѣтѣ молніи увидѣла за его рѣшеткой человѣческое лицо.
Она подбѣжала къ окну и открыла его.
-- Фельтонъ! вскричала она,-- я спасена!
-- Да, сказалъ Фельтонъ,-- но молчите, молчите, мнѣ нужно еще подпилить ваши рѣшетки. Будьте осторожны только, чтобы они не увидѣли насъ въ дверное окошечко.
-- О! доказательствомъ того, Фельтонъ, что Богъ за насъ, сказала милэди,-- можетъ служить то, что они сами забили окошечко доской.
-- Это хорошо, Господь отнялъ у нихъ умъ! сказачъ Фельтонъ.
-- Что должна я сдѣлать? спросила милэди.
-- Ничего, ничего, только заприте окно. Ложитесь въ постель, или, по крайней мѣрѣ, ложитесь не раздѣваясь; когда я кончу, я постучу въ окно. Но въ состояніи ли вы послѣдовать за мной?
-- О, да!
-- А ваша рана?
-- Заставляетъ меня страдать, но это не мѣшаетъ мнѣ идти.
-- Будьте же готовы по первому знаку.
Милэди закрыла окно, потушила лампу и легла, какъ совѣтовалъ ей Фельтонъ, въ постель. Среди бури она слышала звуки пилы, подпиливавшей рѣшетки, и при каждомъ блескѣ молніи видѣла въ окнѣ лицо Фельтона.
Она пролежала цѣлый часъ, едва дыша; холодный потъ покрывалъ ея лобъ, а сердце сжималось невыносимой тоской при всякомъ малѣйшемъ звукѣ, который раздавался въ коридорѣ.
Иногда одинъ часъ кажется годомъ.
Черезъ часъ Фельтонъ снова постучалъ въ окно.
Милэди вскочила съ постели и отворила его. Два отпиленныхъ отъ рѣшетки желѣзныхъ прута образовали отверстіе, вполнѣ достаточное, чтобы въ него могъ пролѣзть человѣкъ.
-- Готовы ли вы? спросилъ Фельтонъ.
-- Да. Нужно ли мнѣ что-нибудь захватить съ собою?
-- Золото, если оно у васъ есть.
-- Да, къ счастью, мнѣ оставили то, которое я имѣла съ собой.
-- Тѣмъ лучше, потому что я истратилъ всѣ свои деньги на наемъ лодки.
-- Возьмите, сказала милэди, передавая Фельтону мѣшокъ съ золотомъ.
Фельтонъ взялъ мѣшокъ и бросилъ его внизъ къ подножію стѣны.
-- Теперь, спросилъ онъ,-- вы идете?
-- Я здѣсь.
Милэди встала на кресло и вылѣзла въ продѣланное отверстіе. Она увидѣла, что Фельтонъ висѣлъ надъ пропастью на веревочной лѣстницѣ. Въ первый разъ на минуту овладѣвшее ею чувство страха напомнило ей, что она женщина: эта пропасть ее испугала.
-- Этого я и боялся, замѣтилъ Фельтонъ.
-- Это ничего, ничего,-- я спущусь съ закрытыми глазами.
-- Имѣете ли вы ко мнѣ довѣріе? спросилъ Фельтонъ.
-- И вы еще объ этомъ спрашиваете!
-- Протяните мнѣ ваши руки, скрестите ихъ вотъ такъ.
Фельтонъ связалъ ей руки своимъ платкомъ и сверхъ платка веревкой.
-- Что вы дѣлаете? спросила она съ удивленіемъ.
-- Положите мнѣ руки на шею и ничего не бойтесь.
-- Такимъ образомъ я заставлю васъ потерять равновѣсіе, и мы оба расшибемся.
-- Будьте покойны -- я морякъ.
Некогда было терять ни минуты; милэди обвила за шею Фельтона и сошла съ окна.
Фельтонъ началъ медленно спускаться со ступеньки на ступеньку. Несмотря на тяжесть двухъ тѣлъ, лѣстница подъ ними качалась въ воздухѣ отъ сильнаго вѣтра.
Вдругъ Фельтонъ остановился.
-- Что такое? спросила милэди.
-- Тише, сказалъ Фельтонъ:-- я слышу шумъ шаговъ.
-- Насъ замѣтили!
Наступило молчаніе, длившееся нѣсколько минуть.
-- Нѣтъ, сказалъ Фельтонъ,-- ничего.
-- Но что же тамъ за шумъ?
-- Это патруль дѣлаетъ обходъ.
-- А гдѣ онъ долженъ пройти?
-- Какъ разъ подъ нами.
-- Они насъ замѣтятъ?
-- Нѣтъ, если только не блеснетъ молнія.
-- Они наткнутся на нашу лѣстницу.
-- Къ счастью, она недостаетъ до земли на шесть футовъ.
-- Вотъ они, Боже мой!
-- Молчите.
Они остались оба висѣть неподвижно, едва переводя дыханіе, на разстояніи двадцати футовъ отъ земли, между тѣмъ какъ въ это самое время подъ ними проходили солдаты, смѣясь и разговаривая.
Это была ужасная минута для бѣглецовъ.
Патруль прошелъ; слышно было, какъ удалялся шумъ шаговъ, и мало-по-малу голоса ихъ затихли.
-- Теперь, сказалъ Фельтонъ,-- мы спасены.
Милэди вздохнула и лишилась чувствъ.
Фельтонъ продолжалъ спускаться. Достигнувъ нижней части лѣстницы и почувствовавъ, что дальше для ногъ нѣтъ опоры, онъ крѣпко ухватился за лѣстницу руками и, дойдя до ея конца, повисъ на ней во весь ростъ; такимъ образомъ ноги его коснулись земли. Онъ нагнулся, поднялъ мѣшокъ съ золотомъ и ухватился за конецъ его зубами.
Затѣмъ онъ взялъ милэди на руки и быстро пошелъ въ сторону, противоположную той, куда пошелъ патруль.
Скоро онъ свернулъ съ дороги, по которой прошелъ патруль, спустился по скаламъ на берегъ моря и свистнулъ.
Такой же свистъ отвѣтилъ ему, и пять минутъ спустя онъ увидѣлъ, что подъѣхала лодка съ четырьмя гребцами. Лодка подошла къ берегу настолько близко, насколько это было возможно, но она не могла подойти совсѣмъ вплотную, такъ какъ этому мѣшала недостаточная глубина. Фельтонъ вошелъ въ воду по поясъ: онъ не хотѣлъ никому довѣрить свою драгоцѣнную ношу.
Къ счастью, буря начала утихать, хотя море попрежнему сильно волновалось; маленькую лодку бросало изъ стороны въ сторону, точно орѣховую скорлупу.
-- Въ шлюпку, приказалъ Фельтонъ,-- и гребите сильнѣе.
Четыре гребца принялись грести, но волны были такъ велики, что весла плохо работали.
Хотя и медленно, но все-таки они удалялись отъ замка, а это было всего важнѣе. Ночь была ужасно темная, и съ лодки почти уже стало невозможно отличить берегъ, а тѣмъ больше съ берега видѣть лодку.
Какая-то черная точка качалась на водѣ.
Это была шлюпка.
Тѣмъ временемъ, какъ лодка съ помощью четырехъ сильныхъ гребцовъ удалялась, Фельтонъ развязалъ веревку, а затѣмъ и платокъ, которымъ были связаны руки милэди.
Когда онъ развязалъ ей руки, то зачерпнулъ морской воды и спрыснулъ ей лицо. Милэди вздохнула и открыла глаза.
-- Гдѣ я? спросила она.
-- Вы спасены, отвѣтилъ молодой офицеръ.
-- О! спасена! спасена! вскричала она.-- Да, вотъ и небо, вотъ и море! Воздухъ, которымъ я дышу, пахнетъ свободой. Ахъ... благодарю, Фельтонъ, благодарю!
Молодой человѣкъ прижалъ ее къ своему сердцу.
-- Но что съ моими руками? спросила милэди,-- мнѣ кажется, ихъ точно сдавили въ какихъ-то тискахъ.
Дѣйствительно, когда милэди подняла руки, онѣ были онѣмѣвшими.
-- Увы! сказалъ Фельтонъ, глядя на эти прекрасныя руки и съ тихой печалью качая головой.
-- О! это ничего не значитъ, ничего не значитъ, вскричала милэди:-- теперь я все вспомнила.
Милэди стала что-то искать глазами вокругъ себя.
-- Онъ тутъ, сказалъ Фельтонъ, подвигая къ ней ногой мѣшокъ съ золотомъ.
Подъѣхали къ шлюпкѣ. Вахтенные матросы окликнули лодку; съ лодки имъ отвѣтили.
-- Что это за лодка? спросила милэди.
-- Это та, которую я для васъ нанялъ.
-- Куда она меня отвезетъ?
-- Куда хотите, лишь бы вы меня высадили въ Портсмутѣ.
-- Что вамъ нужно въ Портсмутѣ? спросила милэди.
-- Исполнить приказанія лорда Винтера, съ мрачной улыбкой отвѣтилъ Фельтонъ.
-- Какія приказанія? спросила милэди.
-- Такъ вы не понимаете? спросилъ Фельтонъ.
-- Нѣтъ; объяснитесь, прошу васъ.
-- Такъ какъ онъ не довѣрялъ мнѣ, то взялся самъ лично стеречь васъ, а меня послалъ вмѣсто себя къ Букингаму за подписью приказа о ссылкѣ.
-- Но если онъ не довѣрялъ вамъ, какъ же онъ довѣрилъ вамъ приказъ?
-- Развѣ я могъ знать, что я везу?
-- Совершенно вѣрно. И вы ѣдете въ Портсмутъ?
-- Я не могу терять времени: завтра 23 число, и Букингамъ уѣзжаетъ съ флотомъ.
-- Онъ уѣзжаетъ завтра? куда?
-- Къ Лярошели.
-- Онъ не долженъ туда ѣхать! измѣняя своей обычной осторожности, вскричала милэди.
-- Будьте спокойны, отвѣтилъ Фельтонъ: -- онъ не уѣдетъ.
Милэди задрожала отъ радости; она прочитала въ самой глубинѣ сердца молодого человѣка -- тамъ крупными буквами было написано: смерть Букингаму.
-- Фельтонъ... вы такъ же велики, какъ Іуда Маккавей! Если вы умрете, я умру вмѣстѣ съ вами: вотъ все, что я могу вамъ сказать.
-- Молчите! сказалъ Фельтонъ.-- Вотъ мы и пріѣхали.
Лодка пристала къ шлюпкѣ.
Фельтонъ взошелъ на трапъ и подалъ руку милэди, между тѣмъ какъ матросы поддерживали ее, такъ какъ море еще сильно волновалось. Минуту спустя они были уже на палубѣ.
-- Капитанъ, сказалъ Фельтонъ,-- вотъ особа, про которую я вамъ говорилъ и которую нужно здравой и невредимой доставить во Францію.
-- За тысячу пистолей, отвѣчалъ капитанъ.
-- Я уже далъ вамъ пятьсотъ.
-- Совершенно вѣрно.
-- А вотъ и другіе пятьсотъ, сказала милэди, взявъ мѣшокъ.
-- Нѣтъ, замѣтилъ капитанъ:-- мы условились съ молодымъ человѣкомъ: я далъ ему слово, и этого достаточно, а затѣмъ остальные пятьсотъ я долженъ получить только въ Булони.
-- А мы доѣдемъ?
-- Здравы и невредимы, и это такъ же вѣрно, какъ и то, что меня зовутъ Яковомъ Буттлеромъ.
-- Въ такомъ случаѣ, сказала милэди:-- если вы сдержите слово, то я дамъ вамъ не пятьсотъ, а тысячу пистолей.
-- Ура! прекрасная дама, вскричалъ капитанъ:-- и дай Богъ почаще такихъ пассажировъ, какъ ваша милость.
-- А пока, сказалъ Фельтонъ,-- отвезите насъ въ маленькую бухту... знаете, относительно которой мы раньше съ вами условились.
Капитанъ вмѣсто отвѣта тотчасъ же отдалъ всѣ необходимыя приказанія, и около семи часовъ утра небольшое судно бросило уже якорь въ бухтѣ, про которую говорилъ Фельтонъ.
Въ продолженіе этого переѣзда Фельтонъ все разсказалъ милэди: какъ онъ, вмѣсто того, чтобы поѣхать въ Лондонъ, нанялъ маленькое судно, какъ онъ вернулся, вскарабкался на стѣну, вставляя ногу, по мѣрѣ того, какъ поднимался, въ скважины и въ щели камня, и какъ, наконецъ, добравшись до рѣшетокъ, онъ укрѣпилъ веревочную лѣстницу; милэди было извѣстно остальное.
Милэди старалась подбодрить Фельтона въ исполненіи его плана, но съ первыхъ словъ, сказанныхъ имъ, она поняла, что этого молодого фанатика надо скорѣе сдерживать, чѣмъ поощрять.
Они условились, что милэди будетъ ждать Фельтона до десяти часовъ, и если въ десять часовъ Фельтонъ не вернется, она уѣдетъ. Тогда, въ томъ случаѣ, если онъ останется на свободѣ, они увидятся съ ней во Франціи, въ монастырѣ бетюнскихъ кармелитокъ.