Судъ.
Ночь была темная и бурная; черныя тучи обложили все небо, заволакивая даже звѣзды; луна должна была взойти только въ полночь.
По временамъ, при свѣтѣ молніи, сверкавшей на горизонтѣ, виднѣлась пустынная, бѣлѣвшаяся дорога, а затѣмъ все опять погружалось въ мракъ.
Каждую минуту Атосъ подзывалъ къ себѣ д'Артаньяна, который постоянно опережалъ маленькую кавалькаду, и заставлялъ его ѣхать въ рядъ со всѣми, но черезъ минуту повторялось то же самое; у д'Артаньяна была только мысль: ѣхать впередъ, и онъ ѣхалъ.
Молча проѣхали деревню Фестюберъ, въ которой остался раненый лакей, затѣмъ миновали и Ришебургскій лѣсъ; пріѣхавъ въ Эрліе, Плянше, продолжавшій направлять кавалькаду, повернулъ налѣво.
Нѣсколько разъ то лордъ Винтеръ, то Портосъ, то Арамисъ пробовали заговорить съ человѣкомъ въ красномъ плащѣ, но на каждый ихъ вопросъ онъ наклонялъ голову, не говоря ни слова. Тогда путешественники догадались, что незнакомецъ молчалъ не безъ причины, и перестали заговаривать съ нимъ.
Къ тому же гроза усиливалась; молнія сверкала безъ перерыва, слышались раскаты грома, и вѣтеръ, предвѣстникъ урагана, свистѣлъ и рвалъ перья и волосы всадниковъ.
Кавалькада пустилась скорой рысью.
Неподалеку отъ Фромеля буря разразилась; всадники завернулись въ плащи; оставалось сдѣлать еще три лье, которыя проѣхали подъ проливнымъ дождемъ.
Д'Артаньянъ снялъ шляпу и распахнулъ плащъ; онъ находилъ удовольствіе въ томъ, что вода струилась по его разгоряченному лбу и тѣлу, по которому пробѣгала нервная дрожь.
Въ то самое время, когда маленькая кавалькада проѣхала Госкаль и приближалась къ почтовой станціи, какой-то человѣкъ, спрятавшійся отъ непогоды подъ деревомъ, отдѣлился отъ его ствола, съ которымъ онъ сливался въ темнотѣ, и вышелъ на середину дороги, приложивъ палецъ къ губамъ.
Атосъ узналъ въ немъ Гримо.
-- Что случилось? спросилъ д'Артаньянъ:-- не уѣхала ли она изъ Армантьера?
Гримо сдѣлалъ головой утвердительный знакъ. Д'Артаньянъ заскрежаталъ зубами.
-- Тише, д'Артаньянъ, остановилъ его Атосъ:-- я все взялъ на себя, такъ предоставь же мнѣ и разспросить Гримо.
-- Гдѣ она? спросилъ Атосъ.
Гримо протянулъ руки по направленію къ рѣкѣ Ли.
-- Далеко отсюда? спросилъ Атосъ.
Гримо показалъ своему барину полпальца.
-- Одна?-- спросилъ Атосъ.
Гримо сдѣлалъ утвердительный знакъ.
-- Господа, сказалъ Атосъ:-- она одна, за полъ-льё отсюда, по направленію къ рѣкѣ,
-- Хорошо, сказалъ д'Артаньянъ: веди насъ, Гримо.
Гримо повелъ ихъ полемъ: онъ сталъ проводникомъ кавалькады.
Проѣхавъ минутъ пять, пріѣхали къ ручью, который перешли вбродъ.
При блескѣ молніи они увидѣли деревню д'Енгенгемъ.
-- Здѣсь, Гримо? спросилъ Атосъ.
Гримо покачалъ головой въ знакъ отрицанія.
-- Тише, господа! сказалъ Атосъ.
Кавалькада продолжала свой путь.
Еще разъ блеснула молнія; Гримо протянулъ руку, и при голубоватомъ змѣеобразномъ зигзагѣ молніи они замѣтили маленькій уединенный домикъ на берегу, въ ста шагахъ отъ парома.
Одно окно было освѣщено.
-- 'Вотъ мы и пріѣхали, сказалъ Атосъ.
Въ эту минуту какой-то человѣкъ, лежавшій во рву, всталъ: это былъ Мускетонъ; онъ пальцемъ указалъ на освѣщенное окно.
-- Она тамъ, сказалъ онъ.
-- А Базенъ? спросилъ Атосъ.
-- Пока я стерегъ окно, онъ стерегъ дверь.
-- Хорошо, похвалилъ Атосъ:-- вы всѣ вѣрные слуги.
Атосъ спрыгнулъ съ лошади, отдавъ поводъ Гримо, и подошелъ къ окну, сдѣлавъ всѣмъ остальнымъ знакъ подъѣхать къ двери.
Маленькій домикъ былъ окруженъ живой изгородью въ два или три фута вышиною; Атосъ перескочилъ черезъ изгородь и подошелъ къ окну; ставней не было, но занавѣси у окна были плотно сдвинуты.
Онъ всталъ на камень, чтобы заглянуть въ комнату поверхъ занавѣсокъ, не доходившихъ доверху.
При свѣтѣ лампы онъ увидѣлъ женщину, которая, завернувшись въ темную мантилью, сидѣла передъ потухающимъ огнемъ; она опиралась локтями о какой-то плохенькій столъ, положивъ голову на бѣлыя, точно изъ слоновой кости руки.
Нельзя было разглядѣть ея лица, но зловѣщая улыбка показалась на лицѣ Атоса; нельзя было ошибиться: это была именно та самая женщина, которую онъ искалъ.
Въ эту минуту заржала лошадь; милэди подняла голову, увидѣла въ окнѣ блѣдное лицо Атоса и вскрикнула.
Атосъ вскочилъ въ комнату и явился передъ милэди какъ геній мщенія.
Милэди подбѣжала къ двери и открыла ее -- на порогѣ стоялъ д'Артаньянъ, еще блѣднѣе и грознѣе Атоса.
Милэди, вскрикнувъ, отступила; д'Артаньянъ, думая, что она можетъ какъ-нибудь скрыться и бѣжать, и опасаясь, что она еще разъ ускользнетъ отъ нихъ, выхватилъ пистолетъ изъ-за пояса, но Атосъ поднялъ руку.
-- Вложи, д'Артаньянъ, пистолетъ за поясъ, сказалъ онъ:-- эту женщину надо судить, а не убивать. Подожди еще съ минуту, д'Артаньянъ, и ты получишь удовлетвореніе... Войдите, господа.
Д'Артаньянъ повиновался: у Атоса былъ повелительный и торжественный голосъ, какъ у неумолимаго судьи.
За д'Артаньяномъ вошли Портосъ, Арамисъ, лордъ Винтеръ и человѣкъ въ красномъ плащѣ.
Четверо слугъ охраняли дверь и окно.
Милэди упала въ кресло, протянувъ впередъ руки, точно заклиная это страшное видѣніе; увидѣвъ своего зятя, она испустила страшный крикъ.
-- Кого вамъ нужно? вскричала милэди.
-- Намъ нужно, началъ Атосъ,-- Шарлотту Баксонъ, которую звали сначала графиней де-ля-Феръ, а затѣмъ лэди Винтеръ, баронессой Шефильдъ.
-- Это я, это я! прошептала она внѣ себя отъ ужаса:-- чего вы отъ меня хотите?
-- Мы хотимъ судить васъ за ваши преступленія, сказалъ Атосъ: -- вамъ предоставляется свобода защиты: оправдывайтесь, если можете. Г. д'Артаньянъ, вы первый обвинитель.
Д'Артаньянъ приблизился.
-- Передъ Богомъ и людьми, сказалъ онъ,-- обвиняю эту женщину въ отравленіи Констанціи Бонасье, которая умерла вчера вечеромъ.
Онъ повернулся въ сторону Портоса и Арамиса.
-- Мы подтверждаемъ это, въ одинъ голосъ отвѣтили оба мушкетера.
Д'Артаньянъ продолжалъ:
-- Передъ Богомъ и людьми обвиняю эту женщину въ покушеніи отравить меня самого виномъ, которое она прислала изъ Вильроа съ подложнымъ письмомъ отъ имени моихъ друзей. Богъ спасъ меня, но вмѣсто меня умеръ другой; его звали Бриземономъ.
-- Мы подтверждаемъ это, сказали вмѣстѣ Портосъ съ Арамисомъ.
-- Передъ Богомъ и людьми обвиняю это женщину въ томъ, что она подговаривала меня убить барона Варда, и такъ какъ никто изъ присутствующихъ здѣсь не можетъ подтвердить этого факта, то я самъ свидѣтельствую объ этомъ. Я сказалъ все.
Д'Артаньянъ вмѣстѣ съ Портосомъ и Арамисомъ отошелъ на другой конецъ комнаты.
-- Теперь ваша очередь, милордъ! сказалъ Атосъ.
Баронъ подошелъ въ свою очередь.
-- Передъ Богомъ и людьми, началъ онъ,-- обвиняю эту женщину въ убійствѣ герцога Букингама...
-- Герцогъ Букингамъ убитъ? въ одинъ голосъ вскричали всѣ присутствовавщіе.
-- Да, сказалъ баронъ,-- убить! Получивъ ваше письмо съ предостереженіемъ, я велѣлъ арестовать эту женщину и поручилъ стеречь ее одному преданному мнѣ благородному человѣку; она обольстила этого человѣка, дала ему кинжалъ въ руки, заставила его убить герцога, и можетъ быть въ эту самую минуту Фельтонъ цѣною своей головы платится за преступленіе этой фуріи.
Невольная дрожь пробѣжала у судей при открытіи этихъ еще невѣдомыхъ имъ преступленій.
-- Это еще не все, продолжалъ лордъ Винтеръ:-- мой брать, сдѣлавшій васъ своей наслѣдницей, умеръ отъ странной болѣзни, продолжавшейся всего три часа и оставившей на всемъ его тѣлѣ какія-то синеватыя пятна. Сестра, отчего умеръ мужъ вашъ?
-- Какой ужасъ! вскричали Портосъ и Арамисъ.
-- Убійца Букингама, убійца Фельтона, убійца моего брата, я требую правосудія и объявляю, что если не буду удовлетворенъ, то совершу его самъ.
И лордъ Винтеръ отошелъ къ д'Артаньяну, предоставляя мѣсто другому обвинителю.
Милэди опустила голову на руки и старалась собраться съ мыслями, спутанными смертельнымъ страхомъ,
-- Теперь моя очередь, сказалъ Атосъ, дрожа всѣмъ тѣломъ, какъ дрожитъ левъ при видѣ змѣи.-- Я женился на этой женщинѣ, когда она была еще совсѣмъ молодой дѣвушкой, женился на ней противъ желанія моей семьи; я далъ ей богатство, я далъ ей свое имя, и въ одинъ день я увидѣлъ, что эта женщина заклеймена: на лѣвомъ плечѣ этой женщины клеймо, изображающее лилію.
-- О! сказала милэди, вставая,-- вамъ не удастся указать на тотъ судъ, который произнесъ надо мной этотъ безчестный приговоръ, вы не найдете человѣка, который исполнилъ его!
-- Молчите, произнесъ чей-то голосъ.-- На это отвѣтить могу я!
И человѣкъ въ красномъ плащѣ подошелъ къ милэди.
-- Кто этотъ человѣкъ, кто этотъ человѣкъ? вскричала милэди, подавленная ужасомъ; ея прекрасные полосы распустились и поднялись дыбомъ на головѣ, точно живые.
Глаза всѣхъ обратились на этого человѣка, потому что, за исключеніемъ Атоса, никто не зналъ, кто онъ.
Да и самъ Атосъ смотрѣлъ на него съ тѣмъ же недоумѣніемъ, какъ и другіе, потому что ему тоже было неизвѣстно, какимъ образомъ этотъ человѣкъ могъ быть замѣшанъ въ ужасной драмѣ, разыгрывавшейся въ эту минуту.
Подойдя къ милэди медленными, торжественными шагами на такое разстояніе, что только одинъ столъ отдѣлялъ его отъ нея, незнакомецъ снялъ съ себя маску.
Милэди смотрѣла нѣкоторое время съ возраставшимъ ужасомъ на блѣдное лицо, обрамленное черными волосами и бакенбардами, выражавшее полное, холодное безстрастіе; затѣмъ, вдругъ вставъ, она пробормотала:
-- О, нѣтъ, нѣтъ! и отступила къ самой стѣнѣ:-- нѣтъ, нѣтъ, это адское видѣніе,-- это не онъ! Спасите меня, спасите! вскричала она дикимъ голосомъ, оборотившись въ стѣнѣ, какъ будто ища руками выхода.
-- Но кто же вы? вскричали всѣ свидѣтели этой сцены.
-- Спросите у этой женщины, сказалъ человѣкъ въ красномъ плащѣ: вы видите сами, что она меня узнала.
-- Лилльскій палачъ! лилльскій палачъ! кричала милэди въ безумномъ страхѣ и судорожно цѣпляясь за стѣну, чтобы не упасть.
Всѣ отступили, и человѣкъ въ красномъ плащѣ остался одинъ посреди комнаты.
-- О, пощадите, пощадите, простите меня! кричала милэди, упавъ на колѣни.
Незнакомецъ подождалъ, пока водворилось молчаніе.
-- Я вамъ говорилъ, что она меня узнала, сказалъ онъ.-- Да, я палачъ города Лилля, и вотъ моя исторія.
Глаза всѣхъ были устремлены на этого человѣка, и всѣ съ жадностью ждали, что онъ скажетъ.
-- Эта молодая женщина была когда-то молодой дѣвушкой, такой же прекрасной, какой она осталась и до сихъ поръ. Она была монахиней въ монастырѣ тамплемарскихъ бенедиктинокъ. Молодой священникъ съ простой, довѣрчивой душой исправлялъ свою обязанность въ церкви этого монастыря; она задалась мыслью обольстить его и успѣла въ этомъ: ей удалось бы соблазнить и святого.
"Оба они были связаны святой, ненарушимой клятвой, ихъ любовь не могла продолжаться долго, не подвергая ихъ опасности. Она уговорила его оставить страну, но чтобы покинуть страну и бѣжать куда-нибудь вмѣстѣ, чтобы добраться до другой части Франціи, гдѣ они могли бы жить спокойно, потому что никто не зналъ бы ихъ, надо было имѣть деньги, а ни тотъ, ни другая не имѣли ихъ. Священникъ укралъ святыя чаши и продалъ ихъ, но въ ту минуту, какъ они были уже готовы бѣжать, ихъ задержали.
"Восемь дней спустя она обольстила сына тюремщика и бѣжала. Молодой священникъ былъ приговоренъ къ десятилѣтнему заключенію въ цѣпяхъ и къ клейму. Я былъ палачомъ въ городѣ Лиллѣ, какъ говоритъ эта женщина. Я долженъ былъ наложить клеймо на виновнаго, а виновный былъ, господа,-- мой братъ!
"Тогда я поклялся, что эта женщина, погубившая его и даже больше -- которая была болѣе, чѣмъ его сообщницей, потому что это именно она толкнула его на преступленіе, раздѣлитъ съ нимъ его наказаніе. Я догадывался о томъ, гдѣ она скрывается, я прослѣдилъ за ней, отыскалъ ее, связалъ и наложилъ ей точно такое же клеймо, какое принужденъ былъ наложить на моего брата.
"На другой день по моемъ возвращеніи въ Лилль брату моему тоже удалось бѣжать изъ тюрьмы; меня обвинили въ соучастіи въ этомъ побѣгѣ и присудили къ заключенію въ тюрьмѣ на все время, пока преступникъ не отыщется. Моему бѣдному брату былъ неизвѣстенъ этотъ приговоръ; онъ снова сошелся съ этой женщиной, и они вмѣстѣ бѣжали въ Берри, гдѣ ему удалось получить небольшой приходъ. Эта женщина слыла за его сестру.
"Вельможа, владѣлецъ земли, къ которой принадлежала и земля подъ приходской церковью, увидѣлъ эту мнимую сестру и влюбился въ нее, влюбился до такой степени, что предложилъ ей выйти за него замужъ. Тогда она оставила того, кого уже погубила, для того, кого она должна была погубить, и сдѣлалась графиней де-ля-Феръ..."
Глаза всѣхъ обратились на Атоса, такъ какъ это было его настоящее имя; онъ утвердительно кивнулъ головой въ подтвержденіе того, что все, сказанное палачомъ,-- правда.
"...Тогда, продолжалъ этотъ послѣдній,-- мой бѣдный братъ въ безумномъ отчаяніи, рѣшившись избавиться отъ жизни, въ которой эта женщина отняла у него все -- честь и счастье, вернулся въ Лилль и, узнавъ о приговорѣ, осудившемъ меня на заключеніе вмѣсто него, самъ выдалъ себя и въ тотъ же самый вечеръ повѣсился на отдушинѣ въ темницѣ.
"Впрочемъ, надо отдать справедливость: лица, осудившія меня, сдержали слово. Какъ только тождественность трупа была подтверждена, мнѣ тотчасъ же возвратили свободу.
"Вотъ преступленіе, въ которомъ я ее обвиняю, вотъ причина, почему на нее наложено клеймо".
-- Г. д'Артаньянъ, спросилъ Атосъ:-- какого наказанія вы требуете для этой женщины?
-- Смертной казни, отвѣтилъ д'Артаньянъ.
-- Милордъ Винтеръ, продолжалъ Атосъ:-- какого наказанія требуете вы для этой женщины?
-- Смертной казни, сказалъ лордъ Винтеръ.
-- Гг. Портосъ и Арамисъ, вы ея судьи,-- къ какому наказанію вы присуждаете эту женщину?
-- Къ смертной казни! глухимъ голосомъ отвѣтили оба мушкетера.
Милэди дико вскрикнула и на колѣняхъ проползла нѣсколько шаговъ къ своимъ судьямъ.
Атосъ протянулъ къ ней руку.
-- Шарлота Баксонъ, графиня де-ля-Феръ, милэди Винтеръ, произнесъ онъ:-- ваши преступленія истощили терпѣніе людей на землѣ и Бога на небѣ. Если вы знаете какую-нибудь молитву -- прочитайте ее, потому что вы осуждены и умрете.
При этихъ словахъ, не оставлявшихъ ей ни малѣйшей надежды, милэди встала во весь ростъ и хотѣла что-то сказать, но силы измѣнили ей; она почувствовала, какъ сильная, неумолимая рука схватила ее за волосы и безповоротно, какъ судьба увлекаетъ людей, потащила ее къ двери; она не сдѣлала даже попытки къ сопротивленію и вышла изъ домика.
Лордъ Винтеръ, д'Артаньянъ, Атосъ, Портосъ и Арамисъ вышли вслѣдъ за ней. Слуги послѣдовали за своими господами, и комната съ разбитымъ окномъ, отворенной настежь дверью и съ закоптѣвшей лампой, печально догоравшей на столѣ, осталась пустой.