Джоржъ Литльморъ пріѣхалъ въ Лондонъ двѣнадцатаго мая, и на первыхъ же порахъ пошелъ повидаться съ Уотервилемъ въ посольство, гдѣ сообщилъ ему, что нанялъ домъ на остатокъ сезона у воротъ королевы Анны, чтобы его сестра съ мужемъ, которые, вслѣдствіе уменьшенія своихъ доходовъ, отдали въ наймы свой собственный домъ въ столицѣ, могли пріѣхать къ нему погостить мѣсяца на два.
-- Однимъ изъ послѣдствій того, что вы наняли домъ, будетъ то, что вамъ придется принимать въ немъ миссисъ Гедвей,-- замѣтилъ Уотервиль.
Литлъморъ сидѣлъ, опершись руками на свою трость. Онъ взглянулъ на Уотервиля, но глаза его не оживились при имени этой дамы.
-- Удалось ли ей вступить въ европейскій свѣтъ?-- спросилъ онъ довольно вяло.
-- Да, конечно. У нея есть домъ, карета, брилліанты и всякая всячина. Она, повидимому, перезнакомилась уже со множествомъ народа. О ней печатаютъ въ "Morning Post". Она очень быстро сдѣлала карьеру; теперь она стала почти знаменитостью. Всѣ интересуются ею; васъ будутъ осыпать вопросами, знайте это.
Литлъморъ слушалъ съ серьезнымъ видомъ.
-- Какимъ образомъ она этого достигла?
-- Она нашла большое общество въ Лонглендсѣ и съумѣла всѣхъ ихъ заинтересовать. Имъ, очевидно, весело съ нею, а ей только этого и нужно было.
Литльморъ какъ будто вдругъ сообразилъ весь комизмъ этого извѣстія, и въ отвѣтъ за него разразился громкимъ хохотомъ.
-- Какова наша Нанси Бекъ! Странный здѣсь народъ. Они со всякимъ готовы знаться. Въ Нью-Іоркѣ на нее и не поглядѣли бы.
-- О! Нью-Іоркъ отсталый городъ!-- сказалъ Уотервиль и возвѣстилъ своему пріятелю, что лэди Дименъ съ нетерпѣніемъ ожидаетъ его пріѣзда и надѣется, что онъ поможетъ ей удержать сына отъ женитьбы на такой особѣ. Литльморъ, повидимому, не испугался предпріимчивости миледи и отвѣчалъ какъ человѣкъ, считающій такую предпріимчивость настолько дерзкой, что съумѣетъ уклониться отъ нея.
-- Какъ хотите, а этотъ бракъ неприличенъ,-- замѣтилъ Уотервиль.
-- Отчего же, если онъ ее любитъ?
-- О! если это все, что требуется!-- вскричалъ Уотервиль съ цинизмомъ, удивившимъ его пріятеля.-- Сами-то вы развѣ женились бы на ней?
-- Непремѣнно, еслибы любилъ ее.
-- Но вы, однако, съумѣли отъ итого воздержаться.
-- Да, я съумѣлъ. И Дименъ лучше бы сдѣлалъ, еслибы тоже воздержался, но такъ какъ онъ попался...
И Литльморъ докончилъ свою фразу зѣвкомъ.
Уотервиль спросилъ его, какъ онъ намѣренъ дѣйствовать въ виду пріѣзда своей сестры и считаетъ ли онъ возможнымъ пригласить къ себѣ въ домъ миссисъ Гедвей? На что Литльморъ отвѣчалъ, что не считаетъ этого возможнымъ. Уотервиль замѣтилъ, что находитъ его непослѣдовательнымъ, а Литльморъ отвѣтилъ, что это весьма можетъ быть. Но затѣмъ спросилъ: нельзя ли имъ поговорить о чемъ-нибудь иномъ, кромѣ миссисъ Гедвей. Онъ не постигалъ, почему его молодой другъ такъ ею интересуется, а самому ему она порядочно надоѣла.
Уотервиль былъ бы въ отчаяніи, еслибы то участіе, которое онъ принималъ въ миссисъ Гедвей, было перетолковано; онъ считалъ, что ихъ отношенія весьма отдаленны. Онъ былъ у нея раза два или три, но она больше не пускалась въ откровенности, какъ въ Лонглендсѣ. Она теперь могла обойтись безъ посторонней помощи. Успѣхъ ея былъ блестящій. Она утверждала, что сама удивляется своей удачѣ, а главное, быстротѣ, съ какой все это совершилось, -- не въ сущности она ничему не удивлялась. Она брала вещи, какъ онѣ есть, и будучи по преимуществу дѣятельной женщиной, не теряла времени на размышленія. Она много толковала про лорда Эдуарда и лэди Маргариту и другихъ знатныхъ особъ, искавшихъ ея знакомства, утверждая, что отлично понимаетъ причины своей популярности, которая, очевидно, должна была все возрастать.
-- Они пріѣзжаютъ потѣшаться надо мной,-- говорила она;-- они просто любятъ повторять то, что я скажу, Я не могу раскрыть рта, чтобы они не покатились со смѣху. Это уже рѣшеное дѣло, что я американскій юмористъ; стоитъ мнѣ сказать самую простую вещь, и они принимаются гоготать. Должна же я, однако, что-нибудь говорить; но когда я молчу, тутъ-то, по ихъ мнѣнію, я бываю всего забавнѣе. Они повторяютъ то, что я скажу, высокопоставленной особѣ, и эта особа объявляетъ кому-то изъ нихъ, что желаетъ лично послушать меня, Я буду съ нимъ какъ и съ другими, не хуже, не лучше. Я право не знаю, какъ это случается. Я говорю просто, какъ умѣю. Они говорятъ мнѣ, что не столько самыя слова, сколько моя манера забавляетъ ихъ. Что-жъ, могу только сказать, что имъ не трудно угодить. Имъ нужна не моя персона; они просто хотятъ имѣть возможность повторить послѣднее "bon-mot" миссисъ Гедвей! Каждый хочетъ быть первымъ -- это настоящая скачка съ препятствіями.
Когда она поняла, чего отъ нея требуютъ, она рѣшилась щедрою рукою разсыпать передъ ними перлы своего остроумія и не скупилась на американизмы. Если лондонцы способны восхищаться этимъ, она изо всѣхъ силъ постарается угодить имъ. Жаль только, что она этого не предвидѣла; она бы запаслась еще болѣе мудреными словечками. Она-то воображала, что великое несчастіе ея заключалось въ томъ, что она проживала въ Аризонѣ, Дакотѣ и другихъ недавно присоединенныхъ къ союзу штатахъ. И вотъ теперь оказывается, что это-то и должно было, какъ она выражалась, вывезти ее. Она старалась припомнить всѣ забавныя исторіи, слышанныя ею въ тѣхъ мѣстахъ, и горько сожалѣла, что не записала ихъ. Она призывала на помощь отголоски скалистыхъ горъ и практиковалась въ интонаціяхъ, присущихъ равнинамъ Тихаго Океана. Когда она видѣла, что съ ея аудиторіей дѣлаются конвульсіи отъ хохота, она поздравляла себя съ успѣхомъ и не сомнѣвалась, что еслибы она пріѣхала пятью годами раньше въ Лоцдонъ, то могла бы выйти замужъ за герцога. Это было бы еще болѣе занимательнымъ зрѣлищемъ для Лондона, нежели поведеніе сэра Артура Димена, который, однако, занималъ настолько видное положеніе въ обществѣ, чтобы можно было повѣрить слухамъ, будто бы въ городѣ составились уже пари на счетъ исхода его продолжительнаго ухаживанія. Всѣмъ любопытно было видѣть молодого человѣка его разбора -- одного изъ немногихъ "серьезныхъ" молодыхъ людей торійской партіи, состоянія котораго хватило бы даже для человѣка болѣе расточительнаго, нежели онъ,-- ухаживающимъ за женщиной, старше его нѣсколькими годами и у которой запасъ калифорнійскихъ "словечекъ" былъ еще богаче, нежели кошелекъ съ долларами.
Миссисъ Гедвей усвоила себѣ много новыхъ идей съ тѣхъ поръ какъ пріѣхала въ Лондонъ, но удержала также и нѣкоторыя изъ прежнихъ своихъ воззрѣній. Главнѣйшимъ изъ нихъ -- за которымъ уже числилась теперь годовая давность -- было то, что соръ Артуръ Дименъ -- самый безукоризненный молодой человѣкъ въ мірѣ. Конечно, многаго ему недоставало; онъ не былъ занимателенъ, не былъ увлекателенъ и самъ не выказывалъ горячаго увлеченія. Она вѣрила въ его постоянство, но пылкимъ поклонникомъ его никакъ нельзя было назвать. Но во всѣхъ этихъ свойствахъ миссисъ Гедвей рѣшительно не нуждалась. Въ особенности пережила она стремленіе къ веселью. Ея жизнь протекла очень бурно и въ настоящее время самой завидной долей въ ея глазахъ была приличная и респектабельная скука. Идея о безусловной и незапятнанной респектабельности наполняла ея душу довольствомъ; воображеніе ея упивалось сознаніемъ такой добродѣтели. Она сознавала, что лично не можетъ похвалиться подобной добродѣтелью; но за то готова была связать себя съ нею священнѣйшими узами.
Литльморъ засталъ ее дома, когда отправился къ ней; она была окружена нѣсколькими посѣтителями, которыхъ она поила чаемъ, и которымъ представила своего соотечественника. Онъ оставался до тѣхъ поръ, пока они всѣ не разошлись, не смотря на маневры одного джентльмена, очевидно желавшаго пересидѣть его; быть можетъ, ему и удавалось это прежде съ другими гостями миссисъ Гедвей, но на этотъ разъ она не пришла ему на выручку. Онъ мѣрилъ глазами Литльмора съ головы до ногъ, очевидно, стараясь объяснить себѣ причину такого неожиданнаго предпочтенія, и, наконецъ, не удостоивъ его поклона, оставилъ съ глазу на глазъ съ хозяйкой дома.
-- Желала бы я знать, что вы сдѣлаете для меня теперь, когда у васъ гоститъ ваша сестра,-- немедленно повела свою атаку миссисъ Гедвей, слышавшая объ этомъ обстоятельствѣ отъ Руперта Уотервиля. Я надѣюсь, что вы поможете мнѣ. Мнѣ жаль, что вы поставлены въ затруднительное положеніе, но не могу представить себѣ, чтобы вы рѣшились оттолкнуть меня. Вы можете пригласить меня обѣдать, когда ея не будетъ дома. Конечно, я бы охотнѣе пріѣхала, когда она будетъ дома, такъ какъ желаю вести съ вами правильное знакомство.
-- Я не считаю этого возможнымъ,-- замѣтилъ Литльморъ.
-- Понимаю. Ваша сестра не хочетъ. Вы, однако, въ затруднительномъ положеніи. Но, какъ видно, относитесь къ этому весьма хладнокровно. Въ васъ есть что-то, что меня выводитъ изъ себя. Что думаетъ обо мнѣ ваша сестра? она ненавидитъ меня?
-- Она васъ совсѣмъ не знаетъ.
-- Вы ей обо мнѣ не говорили?
-- Никогда въ жизни.
-- И она васъ не спрашивала? это доказываетъ, что она меня ненавидитъ. Она думаетъ, что я не дѣлаю чести Америкѣ. Я все это хорошо знаю. Она желаетъ доказать здѣшнему обществу, что хотя бы она и считала меня пріятной женщиной, но что она правильнѣе его смотритъ на вещи. Но ей придется въ концѣ-концовъ спросить васъ обо мнѣ, что же вы ей тогда отвѣтите?
-- Что вы самая ловкая женщина въ Европѣ.
-- О! какъ вы скучны!-- вскричала миссисъ Гедвей съ раздраженіемъ.
-- Развѣ вы не проникли въ европейское общество?
-- Можетъ быть и нѣтъ. Еще слишкомъ рано утверждать это. По этому сезону судить нельзя. Всѣ говорятъ, что я должна подождать слѣдующаго, и что тогда будетъ видно. Иногда они займутся кѣмъ-нибудь въ продолженіе нѣсколькихъ недѣль и затѣмъ повернутся спиной навсегда. Я должна какъ нибудь укрѣпиться въ моемъ положеніи; прибить его, такъ сказать, гвоздями.
-- Вы говорите о немъ такъ, какъ еслибы это былъ вашъ гробъ,-- замѣтилъ Литльморъ.
-- Это и есть въ нѣкоторомъ родѣ мой гробъ. Я хороню свое прошлое!
Литльморъ сдѣлалъ жестъ нетерпѣнія. Ему до смерти надоѣло ея прошлое. Онъ перевелъ разговоръ на другое и сталъ ее разспрашивать про ея лондонскую жизнь,-- сюжетъ, о которомъ она толковала съ большимъ юморомъ. Она разговаривала съ нимъ съ полчаса и поднимала на смѣхъ большинство своихъ новыхъ знакомыхъ и нѣкоторыя почтеннѣйшія черты изъ жизни великой столицы. Онъ самъ смотрѣлъ на Англію нѣсколько свысока, но среди ея фамильярныхъ намековъ на разныхъ лицъ и равныя обстоятельства, его вдругъ поразила мысль, что она никогда не проникнетъ въ сущность вещей. Она пребывала на поверхности точно муха, ползающая по оконному стеклу. Ей очень нравилась такая жизнь; ея самолюбіе было польщено и непомѣрно раздуто. Она сыпала своими самоувѣренными сужденіями, точно цвѣтами, и толковала о своихъ намѣреніяхъ, планахъ, желаніяхъ. Но она столько же знала объ англійской жизни, какъ о молекулярной теоріи. Слова, въ которыхъ онъ описывалъ ее какъ-то Уотервилю, снова пришли ему на память: "Elle ne donte de rien!"
Вдругъ она вскочила съ мѣста; она обѣдала въ гостяхъ, и ей пора было идти одѣваться.
-- Прежде, чѣмъ вы уйдете, обѣщайте мнѣ исполнять то, о чемъ я васъ попрошу,-- сказала она напрямки, но съ такимъ взглядомъ, который онъ видѣлъ у ней раньше, и который обозначалъ, что дѣло идетъ о важномъ пунктѣ.
-- Васъ навѣрное будутъ обо мнѣ разспрашивать.
И умолкла послѣ этихъ словъ.
-- Какъ могутъ знать люди, что мы съ вами знакомы?
-- Вы этимъ не хвалитесь? вы это хотите сказать? чтожъ, вы можете вести себя скотомъ относительно меня, если хотите. Какъ бы то ни было, а они знаютъ, что мы знакомы. Можетъ быть я сама говорила объ этомъ. Они непремѣнно будутъ васъ обо мнѣ разспрашивать. Я говорю про людей, которыхъ подошлетъ леди Дименъ. Она въ ужасномъ состояли. Она такъ боится, что ея сынъ на мнѣ женится.
Литльморъ не могъ не разсмѣяться.
-- Я этого не боюсь, если онъ до сихъ поръ этого не сдѣлалъ.
-- Онъ не можетъ рѣшиться. Онъ очень любитъ меня, но думаетъ, что на мнѣ нельзя жениться.
Было просто смѣшно слышать, съ какой развязностью она говорила о самой себѣ.
-- Онъ долженъ быть весьма ничтожный человѣкъ, если не можетъ рѣшиться жениться на васъ вопреки всему.
Это было не особенно лестное замѣчаніе, но миссисъ Гедвей пропустила его мимо ушей, и только сказала:
-- Чтожъ; онъ желаетъ быть осмотрительнымъ и долженъ быть осмотрительнымъ.
-- Если онъ слишкомъ любопытенъ, то не стоитъ выходитъ за него замужъ.
-- Извините меня, за него стоитъ выйти замужъ во всякомъ случаѣ. И я желаю выйти за него замужъ -- вотъ чего я желаю.
-- И онъ ждетъ, что я ему это устрою?
-- Я не знаю чего онъ ждетъ -- вѣроятно того, чтобы кто-нибудь пришелъ и сказалъ ему, что я самая порядочная изъ женщинъ. Тогда онъ этому повѣритъ. Кто-нибудь, кто зналъ меня въ былое время. Конечно, вы этотъ самый человѣкъ и есть; вы нарочно для того созданы. Развѣ вы не помните, что я вамъ еще въ Парижѣ говорила, что онъ собирался васъ разспрашивать? Но ему стало стыдно и онъ отказался отъ этой мысли, и пытался забыть меня. Но это ему не удалось; а теперь мать его стоитъ ему поперегъ дороги. Она день и ночь убѣждаетъ его, что я недостойна его. Онъ очень ее любитъ и очень поддается чужимъ вліяніямъ... то-есть я разумѣю его мать, а никого больше, кромѣ меня, разумѣется. О! Я тоже имѣю на него вліяніе; я сто разъ объясняла ему все рѣшительно. Но есть вещи очень щекотливыя, и онъ постоянно къ нимъ возвращается. Онъ хочетъ, чтобы ему разъяснили всѣ малѣйшія бездѣлицы. Онъ самъ къ вамъ не пріѣдетъ, но мать его пріѣдетъ или пришлетъ кого-нибудь вмѣсто себя. Я ожидаю, что она пришлетъ своего повѣреннаго, какъ они ихъ называютъ. Она послала бы его въ Америку за справками, да только не знаетъ, куда именно его направить. Конечно, нельзя же отъ меня требовать, чтобы я сообщила имъ адресъ этихъ мѣстъ. Пускай сами доискиваются. Она знаетъ все про васъ и познакомилась съ вашей сестрой. И такъ вы предупреждены. Она ждетъ васъ; она будетъ ловитъ васъ. Она убѣждена, что можетъ заставить васъ сказать то, что будетъ благопріятствовать ея видамъ. Тогда она передастъ это сэру Артуру. Поэтому вы будете такъ добры, и опровергнете все рѣшительно.
Литльморъ внимательно выслушалъ эту небольшую рѣчь, но заключеніе его поразило.
-- Вы хотите этимъ сказать, что мои слова могутъ имѣть какое-либо для васъ значеніе.
-- Не притворяйтесь! Вы такъ же хорошо знаете, какъ и я, что они имѣютъ громадное значеніе.
-- Вы, однако, считаете его за идіота.
-- Оставимъ въ сторонѣ, чѣмъ я его считаю. Я хочу выйти за него замужъ -- вотъ главное. И торжественно взываю къ вамъ о помощи. Вы можете спасти меня и можете погубить. Если вы погубите меня, то поступите какъ подлецъ. А если вы скажете хоть одно слово противъ меня, вы меня погубите.
-- Идите и одѣвайтесь въ обѣду -- вотъ въ чемъ ваше спасеніе,-- отвѣчалъ Литльморъ, прощаясь съ нею на площадкѣ лѣстницы.