СЦЕНА I
Покой в доме Агриппины.!
Входят Галл и Агриппина.
Галл.
Терпенье, царственная Агриппина.
Агриппина.
Отмщенье раньше, это будет нектар
Душе голодной! О, моя судьба --
Внезапным сделай то, что мне готовишь,
Все силы слепотою погрузи
В неведенье того, что к нам подходит.
Не знать и страха, как надежд.
Галл.
Принцесса,
Тиверий к вам добрей, чем вы к себе.
Агриппина.
Что значит счастье знатными родиться?
Что целят в вас? Что вас подозревают?
Жить всенародной зависти предметом.
Давая повод, если не причину
Всем мнимым страхам? Кто не предпочтет
Сорваться сразу, чем висеть навеки?
Галл.
Покой возможен; только...
Агриппина.
Что, мой Галл?
Быть у Сеяна в девках или сводней,
Разврата, что Тиверий обновил?
Лишь тот в покое, кто -- ничто. Вы сами
Не в безопасности со мною стоя.
В покое Силий. Созия в покое?
Или племянница, Клавдия Пульхра,
Или невинный Фурний? Он недавно
(Оклеветали) славы придавал
Афера красноречью. О, безумцы!
А не убьет любви пример тот свежий?
И милости мои вам оплатить
Своею гибелью? Видали ль вы
Чтоб Цезаревой ярости предмет
Ее избег ему на зло? Прочь, Галл --
Здесь быть -- опасность, говорить -- измена,
Малейшее вниманье мне -- мятеж!
Во мне несчастны вы, а я во всех вас.
Где сыновья мои Нерон и Друз? Мы
Все на приделе, дайте пасть одним,
Собой своих друзей не погребая.
Иль сделать что-нибудь на грех похоже,
Смеясь над тем, кто ищет обвиненья
Сорвать игру им, их предупредя.
Опасность та же, ведь изобретатель
Найтись найдет. Не защитит невинность,
При споре с властью; только раз умрет,
Тот, чья вина лишь в том, что он живет.
Входят Нерон, Друз и Калигула.
Нерон.
Сеян от Цезаря вернулся. Знали?
Галл.
Нет. Как? В опале?
Друз.
Прав, как никогда.
Галл.
Каким несчастьем?
Калигула.
Счастье то, как будто
Уже кончалось.
Друз.
Повезло им двум.
Галл.
Что было?
Нерон.
Был Тиверий за столом
На вилле именем Спелунка, близко
От моря, посреди холмов Фунданских,
В естественной пещере; своды грота
У входа рухнули, ошеломив
Несколько слуг, все прочие бежали,
Сеян лицом, коленями, руками,
Покрывши Цезаря, себя подставил
Валившимся обломкам и найден
В сей трудной позе, теми из солдат,
Кто прибежал на помощь. Приключеньем
Таким он Цезаря так привязал,
Что гром не оторвет, и воротился
В Рим с Цезаря высокой похвалой.
Агриппина.
И властью тот обвал на нас обрушить,
И весь мой дом под ним похоронить.
Вы трое, Нерон, Друз и Калигула,
Вы ближе всех его обиде, значит
Вы в ней. Припомните свой род и кровь,
Душой неспящей встретьте их жестокость,
То царственный удел -- с тираном тяжба
И счастье, что даруют закалить
Вам мужество. Так вертит ветр деревья,
Чтоб выросли здоровы и сильны.
По смерти вашего отца и дяди
Чего вам ждать здесь, если не ударов
Насилья и лукавства? Стойте прямо,
Вам не в делах, в терпеньи благородство,
Чтоб быть достойными моей груди.
Иди, что знаем, -- страх не впереди.
Уходит.
СЦЕНА II
Улица.
Входит Макро.
Макро.
Вернулся цел, вновь в милости и чести!
Иль Цезарь слаб, или на новом месте
И в новом воздухе смещенье сил
И падавшего он восстановил?
Макро, ты связан; то, что раньше было
Служеньем -- ныне, как родное мило,
Ты знаньем в благо Цезаря вводим,
Но для твоей судьбы, необходим
Твой личный труд. Ты ныне кровный делу:
Всегда своя рубашка ближе к телу.
Он устоит -- погибнешь ты. Да -- вал,
Вздымаемый тобой, чтоб он упал.
Падет, круша тебя; так бей же строже,
Пока не стал и не грозит того же
Тебе! Не трусь -- начало знатный дар,
Боец, и первым нанеси удар.
Уходит.
СЦЕНА III
Комната в верхнем этаже дома Агриппины.
Входят Латиарий, Руфий и Опсий.
Латиарий.
Такую службу государь Сеян
Оплатит щедро и дает дворянам,
Залезьте между потолком и крышей,
А как добьюсь от них опасных слов,
Появитесь и схватите.
Руфий.
Он будет?
Латиарий.
Схожу за ним.
Уходит.
Опсий.
Успеха! Нет терпенья,
Как хочется мне царству послужить,
Руфий.
Надеюсь, консульство он раздобудет
Кому-нибудь.
Опсий.
О меньшем и мечтать
Не стоит; кто опаснее Сабина?
Он был последователь Германика.
Теперь защитником его жены,
И сыновей, хотя они в опале,
Гость ежедневный, с ними виден был
И на дому и в людях, всем известно,
Что он семьи единственный клиент.
Дай бог, чтоб Латиарию он верил.
Опсий.
В свойстве они и доверять он должен.
Руфий.
И наградят по вере.
Опсий.
Чтоб принесть
Такую пользу государству, кто бы
Не только что родства, нежнейших уз...
Руфий.
Тс!..
Идут, я слышу. Молча в нашу норку!
Возвращаются Латиарий и Сабин.
Латиарий.
Как благородно ваше постоянство
К обиженному дому, как отлично
От временных друзей: деля судьбу,
Вы сохранили место в зиму счастья,
Где слава греет вас. Вы в этом правы
И стоите любви того патрона,
Каким был знаменитый Германик,
Чьи пышные заслуги вспоминая,
Увидя, что его жена и дети
Предмет коварства, зависти и злобы,
Равно готов бываю обвинить
Богов в беспамятстве, людей в тиранстве.
Силий.
Те терпят -- мы должны терпеть.
Латиарий.
Юпитер!
Что станет с нами, с нашим жалким веком,
Где грех -- родится знатным человеком,
Где земли, деньги -- страшная вина.
Силий.
Нет, -- где столу и ложу отдана
Власть на покой и жизнь. Где письма наши,
Когда из зависти служитель вражий
Их вклеит в клевету, не то, что есть,
А то, чем оправдать их злую месть.
Там, где незнанье -- редко извиненье,
А знанье -- гибельное преступленье,
Где даже тень свободного уклада
Вырваны и теперь молиться надо
На коршунов и сыщиков, чей нас
Убийственный пронизывает глаз.
Латиарий.
Мне кажется, что гений Римской расы
Не так еще заглох и огнь великий
Свободы можно снова оживить
(Одна лишь смерть его уймет в достойных),
Не сидя смирным, высохшим глупцом,
Вздувающим во тьме убогий уголь,
Надеясь до конца последней искры.
Всеобщий интерес и честь, и имя
Бессмертие любой живой души,
Тех, кто не раб и не ублюдок Рима.
Обязывают: если человек
Рукой усталой, щит долгоносимый,
Тяжелый бросит, легкий выбрав меч,
Нам должно ждать свершенья всех желаний.
Пора устать нам от ослиной чести --
Лишь действенною силой отвоюем
Утрату иль ничем. Скала и сталь
Сойдутся, распаляя пламя славы,
Чьим светом мир был сыт, а жаром жив,
Не меньше солнцевых.
Сабиний.
Предпочитаю
Жить в вечной тьме и позабыть о дне.
Нет зла, чтоб подданных могло поднять
На государя, как и ада мало
Против богов. Кому не роскошь -- честь,
Гнет мятежу обязан предпочесть.
Хоть римляне, когда себя вручали
В волю одну, никак не полагали,
Что жизнь, имущество, свобода их,
Пойдут в добычу и на меч возьмутся,
Латиарий.
Да, мы рабов презреннее: нас вяжет
Раб Цезаря, таков Сеян Надменный.
Он -- все: всевластен; Цезаря отправил
Изъязвленный помазанника лик
Сокрыть в Родосе, лысину венчая,
Чтоб здесь гулять по головам и римлян
И дома царского.
Сабиний.
Коснулись места,
Где он отменно проявил искусство
И власть свою.
Латиарий.
И гнусность в том, и в той
Вы знаете, где Ливия? Как умер
Друз? Сколько здесь зарезано людей?
Сабиний.
Да, вещь известная. Видал недавно
Его последнюю затею, даром,
Что мастером топить концы слывет.
Тиверий чуть уплыл, Сеян пугает,
Что Агриппина ждет его убить,
Ей тоже часто посылает вести.
Под видом дружбы, якобы храня
От Цезаря, который даст ей яду.
В них вызвал гнев, взаимное сомненье,
Что к ненависти явной привело.
Потом послал наемного клеврета
К Нерону, чтоб того расшевелить.
Сказать, что Цезарь стар, что все в народе,
Да, что -- все войско смотрит на него
И, что тоскуя, ждут, что он предпримет
Достойное всех мировых надежд.
Ухаживать велел. Юнец, доверясь
Пожалуй, слушал. Тот же отписал
Цезарю вывод: "Вот опасный мальчик,
Внял наущеньям матери, она
При всяком случае его толкает
На связь с солдатами." И Цезарь в страхе
Пред матерью и сыном. Не отстал,
Второй из братьев, Друз. Родился гордым,
Его легко поймать -- честолюбив
И полон зависти. Схватил, обвил,
Испортил лестью, мужество в нем славил,
Твердил, что он высок в надеждах римлян,
Что сострадают все его обидам
От матери, кому Нерон милее.
Так, порознь друг на друга их травил,
Давал советы, чтоб потом винить их,
Во мненьи каждого являться другом
И всех вести на гибель.
Латиарий.
Цезарь спит,
Тому кивая.
Сабиний.
Пусть заснет навеки
В своем разврате!
Опсий и Руфий врываются.
Опсий.
Цезарю измена!
Руфий.
Хватай изменника, ты, Латиарий,
Иль станешь тем же!
Латиарий.
Цезарю я друг.
Сабиний.
Я схвачен?
Руфий.
А то как же, сударь? схвачен!
Сабиний.
Честь голове такой седой и старой!
Почтеннейший урод, ты доживешься
До собственной поимки!
Опсий.
Прочь его!
Латиарий.
Тащи его!
Руфий.
Изменников шпионить
Достойнейшая бдительность.
Сабиний.
Отлично.
Отъявленный защитник государства,
Муж на все руки: волоки отсюда!
Год хорошо начат и я паду
За здравие Сеяна жертвой. Прочь!
Опсий.
Накрой одеждой, голову закутай.
Сабиний.
Не надо. Ваша грубость не нужна --
Не стыдно мне: лишь в низости вина.
Уходят.
СЦЕНА IV
Улица перед домом Агриппины.
Входят Макро и Калигула.
Макро.
Взгляните, как опасности вас гонят
К их явной цели. Ваша мать и братья
Сенатом вызваны, им близкий Галл,
Вчера столь чтимый Цезарем, под стражей.
Сабиний, здешний гость -- сведен в тюрьму.
Сенаторы в молчании и страхе
За исключеньем тех, кто не совет,
А свой доход, грабеж поставил целью.
И оставаясь здесь, уверьтесь в этом,
Вы станете их ярости предметом,
А то и метой.
Калигула.
В чем же ваш совет?
Макро.
Сейчас же выехать на Капри, там
Отдать себя в распоряженье дяди,
Сказав (ведь ваша мать обвинена
В намереньи у Августа кумира
И армии искать защиты), что
Предпочитаете в нем видеть помощь,
Чем жить под подозреньем или каждый
Миг ждать его от происков Сеяна,
Который, тайно скажете, весьма
Опасен Цезарю и государству,
Стремится к улучшенью личных дел,
А не всеобщего благополучья.
Я только хлопочу один за всех:
Доверье мне -- то Цезаря успех.
Калигула.
Так прочь! Мы приготовимся к отъезду.
Уходят.
СЦЕНА V
Другая часть улицы.
Входят: Аррунций.
Аррунций.
Доколе, небо! Иль не может пламя
Ни жар греха расплавить грозный гнев,
Встревоженного лона, чтоб он залил
Бесчестья смоляной огонь, коптящий
У трона твоего? Ты можешь спать
В терпении, а грех свой древний образ
Воздвиг на силу страшную, дым, смрад
Неся твоим ноздрям? Бог! что разбудить?
Сеян ли дернет бороду твою,
Пока ты век не поднимаешь черных,
Чтоб глянуть смерть ему? Храпи же, бог!
И дай осколку тех гигантов гордых
На горы горы громоздить к тебе...
Спаси меня, Фортуна, и вы, власти,
Обиженные мной в моих упреках.
Я вижу (это прямо чудеса),
Что славный, знатный римлянин и честный
Дожил до старости.
Входит Лепид.
О, Марк Лепид,
Когда же наш черед? Ты сам да я,
& nbsp; Не хвастаясь, пожалуй и остались
Для чести жить в безбожный этот век,
Лепид.
Как жили, так и будем жить мы, Люций,
Хотя б смертельно злобный взгляд тиранства
Желал нас отпугнуть.
Аррунций.
Так жил Сабиний.
Лепид.
Я видел, как он брошен был в Гемоний
И было отвратительней всего,
Что верный пес его, стыдя нас, римлян,
Не отошел от тела, но за ним
В теченье бросился и с ним исчезнул.
Аррунций.
О, вот чему завидуй, человек!
Теперь мы ближе всех к крючку, мой Марк,
Скажи мне, Патриот, каким искусством
Те кудри спасены до дней седых
И дорогая голова осталась
У милых плеч?
Лепид.
Искусство, друг Аррунций!
Нет, полное бездействие терпенья,
Страдать безмолвно, никогда рукой
Не сдерживать теченья, жить замкнуто
С мечтами и повинностью моей.
Волков не кликать -- вот мое искусство.
Аррунций.
Начну ему учиться, если им
Могу спастись. -- А можно мне молиться
Тайком -- и уцелеть? Да? Или вслух,
Открыто, если я не поминаю
Сеяна и Тиверия? Ведь должен
Раз начал? Тяжело! Могу я думать
И в пытку не попасть? Болтать во сне
И кашлять? Как на этот счет законы?
А головой качать без слов? Сказать
"Дождь" или "ведро" и меня не бросят
В Гемоний? Ведь от этаких вещей
Людское счастье, что! судьба зависит.
Никто не защищен от злых ушей:
Нет дня, нет места, часа нет свободных,
Нет даже нам священнейших молитв,
От той жестокости -- малейший повод,
Нет, случай годен им! Бред сумасшедших,
Пропойцы праздность, бабья болтовня,
Шута нелепость, все, все хорошо,
За что ухватятся. А там исход
Для всяких лиц и всяких преступлений
Известный, потому что он один:
Смерть с малой только разницею в месте
И времени. -- Что? принц Нерон под стражей?
Входят Лакон и Нерон под стражей.
Лакон.
Следите, Ликтор! Господа, дорогу.
Под страхом гнева Цезаря, никто
С задержанным не говорит.
Нерон.
Друзья!
Вам смысла нот губить себя словами,
А мне в том радость малая, прощайте,
Пусть беды Рима кончатся па мне.
Лакон.
Ликторы, прочь!
Лепид.
Куда он, Лакон?
Лакон.
Сударь,
Сенат решил изгнать его на Понт.
Аррунций.
Я вижу, слышу, ощущаю. Верить
Мне чувствам, или это бред?
Лепид.
Где брат?
Лакон.
Друз арестован во дворце.
Аррунций.
Ага!
Понятно -- это чин. Где Агриппина?
Лакон.
На Папдатарию заточена.
Аррунций.
Громов Вулкан! Громов! Феб, где твой лук?
Марс -- меч; Голубоокая -- копье;
Алкид, где палица? У неба мало
Оружия, чтоб защитить богов,
Мне кажется! Хитро, отлично, живо!
Арестовать, изгнать и заточить --
Вот вам трехвостка. А вина?
Лакон.
Измена!
Аррунций.
Конец всех обвинений. Этот пункт
Один благонадежен.
Лепид.
Очень странно:
Ведь слушать не хотел народ вчера,
Тем боле спорить, и кричал, что письма
Подложны, что весь заговор придуман,
А разрушенье царственной семьи
Без Цезаря ведут. Где ж эти
Все голоса, теперь, когда избранник
Их заперт, под опалой, изгнан?
Аррунций.
Стихли
В желудки загнанные. Вздох Сеяна,
Как вихорь искры жалкие размел
Жестоким дуновением.
Лакон.
Нет измены
И не к чему стоять вам -- добрый путь!
Нам не нужны подлизы. Ну, шпион,
Шпионят вас. Прочь!
Уходят Лакон, Нерон и др.
Лепид.
Вы, боюсь, неправы,
Он римлянином истым слыл всегда.
Аррунций.
И служит в этаких делах? Лепид,
Силону верю более, чем людям
На службе здесь. Пошел, но раз пошло
Осмелюсь рассказать, что смею думать.
Ведь филин наш Тиверий не видал
Любимца дел, а если видел -- он
Не тот хитрец, как мы считали: глупо
В своем дому отпаивать ублюдка,
Своею кровью с помощью богов,
Свой горб ему скормить, чтоб выше прыгнул,
Я не молюсь, но если это рок
Даст видеть глазу, не сморгну я.
Лепид.
Видеть
Не должно, Люций.
Аррунций.
Кто велит?
Лепид.
Усердье
И долг: подумай, он наш господин.
Аррунций.
Он наше чудище: утоп в разврате
Так, что ничья невинность не спасет.
Сам гнусный, гаже всяких преступлений.
Он -- император похоти одной.
Уйдя от славы собственной и римской
На остров темный, он живет играя
В трагедиях комическим лицом.
В халдейском сброде исчисляет час,
Неделю, день и месяц, истязая
Всю астрологию, на смерть живым.
Он людям гороскоп определяет,
И что-нибудь хорошее в нем видя,
Велит убить их или бросить в море,
Бахвалясь, что им рок побит. Постой,
О худшем после: это лишь цветочки.
На Капри он имеет живодерню,
Где, как искусству, учится убийству
И тот ему дороже, кто придумал
Ужасней пытку. Дальше посмотри.
Он мальчиков и девушек красавиц
Из лучших взял домов, кто всех складнее,
Воспитанней, скромнее -- эти свойства,
Его бессилье дразнят. Кто прельстился,
А кто запуган, тех от близких взяли
И держат пленно, на глазах у скорбных
Родителей, перемешав с толпой
Спинтриев, селлариев и рабов,
Искусных в странных, невозданных ласках,
Каким в природе мудрой нет имен.
К тому ж (то нам больней и Риму горше)
Он с силою своей пошел в опеку
Слуге, обсосанному катамиту.
Кого на наших перегнутых шеях,
Из грязи взяв, возвысил до богов
И в Риме отдал алтари и жертвы,
Какие Иовий видит, но скорей
Готов громить безмолвный дуб иль падаль.
Входят Лакон, Помпоний и Минуций.
Лакон.
От этих писем ждать чего не знаешь:
Приезда или смерти.
Помпоний.
Жди двоих,
Что первым будет -- небу слава.
Аррунций.
Тише!
Их тема -- Цезарь. Выслушаем всех.
Аррунций и Лепид отходят в сторону.
Минуций.
Сегодня он здоров -- в Рим хочет ехать,
А завтра болен, прямо не поймешь.
Так, с вечера один Сеянов друг
Почтен письмом особым, а на утро
Другой казнен.
Помпоний.
Особейшим письмом.
Минуций.
Один превознесен со слов Сеяна,
Другой чуть упомянут, третий -- нет,
Четвертый убран и Сенат разбился,
Прервал работы, так превратно все.
Лакон.
Игра двойная, в ней не разбираюсь,
Сказал бы прямо, кто любим, кто нет,
Чтоб нам за тем итти без колебанья.
Аррунций.
О, Гелиотроп! По вашему он честен?
Пусть будет так, но для меня он хам.
Помпоний.
Нельзя не знать -- Сеян преуспевает
И все растет, мы видим ряд статуй,
Титулы слышим, надписи читаем,
Клянемся счастием его, он стал
Co-Цезарем на пятом консулате,
Богам курится меньше алтарей --
Чего ж еще?
Аррунций.
Чтоб в том дыму задохся,
Вот вам еще.
Лепид.
Потише, друг Аррунций.
Лакон.
Но предписание, сказали, вышло,
Чтоб это прекратить.
Минуций.
Слыхали.
Лакон.
Да.
Помпоний.
Кастор! Прескверно.
Арунций.
Полукс! Превосходно.
Минуций.
Примета неприятная, что Регул,
Который, знаем мы, не друг Сеяну,
Тиверьевым строжайшим приказаньем
Назначен консула помощником.
Здесь предвещание.
Помпоний.
Не смены. В паре
Ему Фулькуний, этот свой, и верный.
Идет Теренций.
Входит Теренций.
Он нам больше скажет
Шепчет Теренцию.
Лепид.
Не верится, что Цезарь не прознал
О происках Сеяна. Все скрещенье
Различных писем, консулов враждебных,
Смесь разных почестей и наказаний,
Здоровье и болезнь, почет Сеяну
И униженье тут же, как теперь
Мы слышим изо всех речей, не может
Бесцельным быть: Тивериев прием!
Найдя, что Фаворит не вмеру славен
И славой той силен, что все солдаты
В своих вождях привержены ему,
Что чуть не весь Сенат его клевреты,
Или вполне зависят от него
Из выгод ли, надежд иль страха ради,
Что сам он много растерял своих,
Отъездом, а усиленным развитьем
Разврата и жестокости лишился
Оружия любви и уваженья,
Дающих право явно звать к суду:
Из хитрости ведет игру двойную.
Его придерживать, но не пугать
Отставкой чистой, дабы не толкнуть
На дерзость крайности. А между тем
Его всемерно сделать ненавистным
Толпе приспешников, чтоб их потом
Использовать; кто на бегу большом
Падет, тот опрокинет все вверх дном.
Аррунций.
Лепид, вам быть Линкеем, только я
Не вижу, почему тиран хитрейший,
Умеющий так ловко лгать, не выбрал
Пути короче: честно воротясь,
Законно глотку перервать.
Лепид.
А страх ведь
Не скроешь маской, как закрыл разврат.
Помпоний.
Их милость в милости?
Теренций.
Покойны будьте,
Прочней он не был в милости и силе.
Помпоний.
Да, боги правы и премудры.
Аррунций.
Враг
Они тебя за клевету.
Теренций.
Со мной
Последних два письма, где он зовется
"Товарищ дум и собственный Сеян".
Лакон.
А правда ли, что вышло запрещенье
Ему жертвоносить?
Теренций.
В таких вещах
Застенчив Цезарь, но не запретил их.
Не больше, чем себе -- известно вам,
Что всем прекращены.
Лакон.
Здесь нет другого?
Теренций.
По чести нет. Чтоб вас совсем уверить
Вот письма.
Аррунций.
Как несчастные охотно
Готовы верить в то, чего хотят!
А здесь не заговор?
Лепид.
Стой, друг Аррунций!
Лакон.
Без титулов зовет его здесь.
Лепид.
Видишь?
Аррунций.
Да, и оставил в дураках, как видно.
Лакон.
Сеяном только.
Помпоний.
Но виною спешность
В какой писал. Здесь просит извинить.
Минуций.
Собственноручно написал?
Помпоний.
Да.
Лакон.
Правда?
Теренций.
Поверьте, господа, душа Сеяна
Еще не видела таких наград
Доныне.
Помпоний.
Как он принял весть о бегстве
Калигулы за Макро?
Теренций.
Правда, сразу
Он до известной степени смутился.
Лепид.
Вы видите?
Аррунций.
Нет! лишь загадки. Если
Сеян не пал, все мне -- пустые песни.
Уходят Аррунций и Лепид
Помпоний.
Нехорошо. Надеюсь не предпримет
Как консул ничего против него,
Увидя, что он так любим народом.
Теренций.
Теперь жалеет, верно, но приставлен
К нему Пагониан, через кого
Идет вся переписка их и тех,
Кто близок Цезарю, теперь ни мысли
Не проскользнет без ведома и встречи.
Помпоний.
Рад новостям.
Лакон.
А чем добился Макро
Доверья и любви от Калигулы?
Помпоний.
О, у него -- жена, у принца -- юность
Желанья: может мух на потолке
Искать, когда в его постели блохи,
И во-время умеет крепко спать.
Кто для щедрот всплывающего солнца
Не даст куска ущербленной луны?
Святое честолюбье!-- Вам Теренций!
Теренций.
Над нами ночь темнеет. -- Ваш слуга.
Уходят.