СЦЕНА I.
Сенат
Преконы, Ликторы, Сеян, Варрон, Латиарий, Котта и Афер.
Сеян.
Варрон, лишь вам возможно обвиненье;
Ни мне, ни Цезарю нельзя вступать
Иначе, как в защиту вас -- вы консул
И под прикрытием былой вражды
Меж вашими отцами, вы удачней
Избегнете упрека в заговоре.
Вот пункты обвинения; прочтя
Усвойте. Тоже получил и Афер.
Варрон.
Он извещен?
Сеян.
Нет, это обсуждалось
У Цезаря; решили, что верней
Его схватить врасплох.
Афер.
И подвести
Все дело под измену.
Варрон.
Понимаю.
Входят Сабин, Галл, Лепид и Аррунций.
Сабин.
За смертью Друза, Цезаря не будет.
Галл.
Чем будет заниматься наш Сенат?
Аррунций.
Могу вам на ухо поведать: мы
Слепо-тупо-благорожденный зритель.
Зовут нас только мрамор согревать.
Что делать нам с глубокою их тайной,
Созданьем хитрецов? Оставим их.
Наведенье, пожалуй, охранит нас
От фурий и бичей.
Галл.
Вот, вот, пошло!
Аррунций.
Да, трудно головам; взялись за дело,
Качают рожи, как челнок и ткут
Род паутины, мух ловить.
Сабиний.
Смотрите.
Садятся.
Аррунций.
Зачем так низко сели!
Галл.
О, конечно,
Им нужно горю Цезареву льстить
Сиденьем даже.
Варрон.
Успокой.
Прекон.
Молчание!
Варрон.
Отцы конскрипты, пусть собранье наше
На счастие республики пойдет.
Входят Силий и другие сенаторы.
Сеян.
Смотрите -- Силий.
Силий.
Кланяюсь отцам.
Ликтор.
Стой.
Силий, ты не садись.
Сенаторы.
Как!
Прекон.
Силий, встань --
У консула есть обвиненье.
Ликтор.
Цезарь!
Аррунций.
Так он пришел! Нет, значит будут штуки.
Сабиний.
Силия обвинят. Ответит славно.
Входит Тиверй со свитой.
Тиверий.
Мы изумляемся, отцы, при виде
Всеобщего унынья. Почему
Так опустились консулы, как будто
Забыли важность места и почет?
Нет ничего. Не отыскать печалей
Достойных уменьшить почет Империи.
Хоть лично я и заслужил законный
Упрек, что появляюсь так поспешно
И в свежей скорби, что б почтить Сенат,
Когда речь частная родных и близких,
Исполненная помощи, с трудом
Не видит нас и еле день выносят
Те тысячи, кем ведом наш ущерб.
Не упрекну их в слабости, пути их
Естественны, но я теперь ищу
Поддержки мощной, эту помощь встречу
В объятиях Республики родной.
Мать, Августа, отягчена годами
Мы сами старость скорую нашли,
Друз умер, младший, милый ее мальчик;
Стремленьям нашим должно отыскать
Того, кто во время беде поможет
И в ком одном живет надежда наша.
Преславные потомки Германика --
Нерон и Друз; не разрешит ли консул
Привести их, они у двери ждут.
Я поручить хотел бы их Сенату,
И солнцам дать взойти, чтоб осушить
Достойно скорбь пониклых наших взглядов.
Аррунций.
Юпитер! Не настолько я Эдип,
Что б Сфинкса этого понять.
Савин.
Вот принцы.
Входят Нерон и Друз.
Тиверий.
Приблизьтесь, знатный Нерон, знатный Друз.
Отцы, вот принцы; я по смерти отчей
Их дяде поручил, прося его,
Хоть бы у него и сын родился,
О них забот не уменьшать, ростя их
Не хуже кровного, явя свое
Достоинство и им, да и потомству.
Друз умер, к вам я обращаю просьбу
Страной, богами заклинаю вас:
Августова племянника сынов,
Отпрыск великих, взять и править. Этим
Исполню долг и собственный и ваш.
Нерон и Друз -- вот кто быть должен вам
Вместо родных, вот вам отцы, вот эти!
И неслучайно: так вы рождены,
Что в вас добро и зло не ваше -- царства.
Приймите, стражи строгие; дай, боги,
Что б их делам достойным крови быть.
Пусть слава званья ими вознесется,
Не званием они. Пусть их поставят,
Трудами вашими, в пример всех "Римлян.
Пусть им Фортуна ничего не даст,
Пусть добродетелью достигнут. Пусть
Надежду превзойдут, обгонят славу.
Прошу, отцы, о том голосовать.
Сенаторы.
Да приймут боги Цезаря желанье
И всяческою честью осенят
Род Германика, в ком надежды наши.
Тиверий.
Вас, чтимые за них благодарим мы.
Аррунций.
В сторону.
Будь так! Но расстоянье, расстоянье
От рта по грудь! Тивериево сердце
Укрыто дальше, чем у всех людей.
Тиверий.
В такую радость стало утешенье,
Что растворился в нем поток скорбей,
Подобно дольным водам в бездне моря
Или дождю в реке, хоть повод горя
Таков, что плакал бы и вечный бог.
Но большим меньшее объято право,
И строго покоримся.
Аррунций.
Ловко, Цезарь.
Тиверий.
Итак, имея счастье убедиться
В такой введенной для меня любви
К высокому потомству, верю, Парки
Конец покойный дням моим дадут;
Пусть плох мой труд, но я прошу Сенат,
Молю его о неком облегченьи.
Аррунций.
Смех, смех, отцы! Давно ли вы грустили?
Тиверий.
Безмерно тяжек груз, влачимый мною
На подневольных плечах, разрешите
Его теперь сложить и передать
Консулам иль еще кому из римлян,
Искусным и достойным.
Аррунций.
Смейтесь дальше!
Сабиний.
Сомнительным и прежнее он сделал.
Галл.
Все отравил.
Аррунций.
Ах, как вы догадались?
Сабиний.
Отказываюсь доверять всему,
Что он добавит.
Аррунций
Да, пусть умоляет
О том, что для него страшнее грома,
Против которого он зачарован. Суд
Поймай его на слове!
Галл.
Чу!
Тиверий.
А сам
Я знаю, слаб я, и не дорожа,
Как лучшие в былом, гнетущим грузом,
Я стану честолюбцем наизнанку.
Аррунций.
Искусно. Мастерски.
Сеян.
Но Рим, чья кровь,
Чей мозг, чья жизнь, чей самый образ связан
С Цезарем так же как с Атлантом небо,
Не может допустить того, не рухнув.
Аррунций.
А! Вам его спасти.
Сеян.
Пусть только Цезарь
Позволит Цезарево повеленье
Здесь оскорбить: услышит скорбь Сената
О бедах Рима.
Галл.
Он в себя прийдет.
Аррунций.
Скорее, чем Вертумн.
Тиверий.
Для государства
Могу себя принудить презирать
Все личное, хоть дорог мне покой,
Но если мне Сенат служить прикажет,
Я послушанье должен счастьем счесть.
Аррунций.
Должны вы и хотите. Знаем!
Сенаторы.
Цезарь!
Живи во счастьи, царственнейший Цезарь!
Да боги охранят тебя и скромность
Твою и мудрость, и невинность!
Аррунций.
Что?
На подданного молятся?
Сенаторы.
Храните
Его смиренье, набожность, заботы.
Кротость.
Аррунций.
И хитрость, вставлю от себя,
Да ту и сам он охранит без бога,
И праздны все мольбы о том.
Тиверий.
Терпенья
Отцы, испытывать не стану, но
Готов я стать чем будет вам угодно,
Трудясь, чтоб вашу веру оправдать.
Теперь к делам своим.
Аррунций, в сторону.
Держись, Кай Силий!
Отдернут занавес, вот Афер.
Прекон.
Тише.
Афер.
Звать Кая Силия!
Прекон.
Кай Силий!
Силий.
Здесь!
Афер.
Триумф, что ты в Германии стяжал
Последним пораженьем Сакровира,
Тебе достался так легко, Кай Силий,
Что не найдешь завистника. Ни Цезарь,
Ни Рим не разрешат тебя лишать
Малейшей почести твоим усильям
На славном у Республики служеньи;
Но, если после их любви и ласки,
(Твои открыты мысли и дела)
Для Цезаря с Сенатом станет ясно,
Что ты почет свой запятнал грехами...
Силий.
Грехами?
Афер.
Потерпи!
Силий.
Ослам терпеть!
Я римлянин. Где этот грех? Скажите.
Не в меру ли богат? Не впору честен?
Что в деньгах, камнях, землях и домах
Доносчику желанно? Я не в меру
Почетом окружен иль слишком сведом?
Вот вам грехи.
Афер.
Нет, Силий, если даже
И слово грех, так сердит, как ты встретишь
Необходимость следствие вести?
Силий.
Знай, Aфep -- не испугом, а презреньем.
Отдай в наем искусство и язык.
Где обвинитель мой?
Варрон.
Здесь!
Силий.
Варрон, консул!
Он в деле?
Варрон.
Я виню тебя, Кай Силий,
Против величья Цезаря и Рима.
Тебе я предъявляю обвиненье:
Во-первых, в подготовке и начатьи,
Затем в затягиваньи Гальских войн,
Где ты стяжал триумф, сокрытьем долгим,
Что Сакровир является врагом.
В единой цели свой доход умножить,
С женою Созией ты страну ограбил.
Так смрадным, мерзностным корыстолюбием
Заслуги истребил свои и стал
Изменником империи.
Силий.
Ты лжешь.
Аррунций.
Спасибо, Силий! Дальше в том же роде.
Варрон.
Когда не докажу я, Цезарь, ложно,
Когда его привлек к суду -- себя
Вручаю казни для него просимой
И в сказанном желаю подтвержденья
Суда и всех порядочных людей.
Силий.
Цезарь, прошу, чтоб дело отложили,
Пока он консул.
Тиверий.
Это невозможно,
И мы не вправе обещать.
Силий.
Как? Он
Назначит день суда? Он обвинитель
И может быть моим судьей?
Тиверий.
Издавна
Так повелось и право от привычки
Пришло судье звать частных лиц на суд
И сроки назначать; тех привилегий
Мы не позволим консула лишить;
Его дозор тяжелый и заботы
Рассчитаны на то, чтоб государству
Обходом правил не нанесть ущерба.
Силий.
Цезарь, твое лукавство хуже злобы,
Тиверий.
Силий, пойми! употреблять не смеем
Доверье к консулу тебе во зло,
Но бережем его почет и силу,
Поскольку в них лежит и уваженье
И слава государства.
Аррунций.
Верь им, Силий.
Котта.
Как? Разве не обязан он?
Аррунций.
А как же?
Свой выбор.
Тиверий.
Капитолием клянусь
И всеми нашими богами, нашей
Республикой: святой закон и власть
Зависят от того -- и я смолкаю.
Афер.
Угодно Цезарю дать ход процессу?
Дай суд ему.
Силий.
Нет, дайте мне закон!
Так, Афер? говори!
Афер.
Хотите больше?
Силий.
Нет, краснобай, я не прошу ни больше,
Ни меньше, если настоящий он:
К минутной вашей цели не притянут,
Тебя свободен, их и ваших штук --
Прямых насилий, перетолкованья,
Несчетных и лукавых приложений,
Немыслимых надстроек и увечья.
Афер.
То бред, то бред!
Силий.
Не смел бы так ответить
Без Цезаревой воли. Посмотрю,
Чья власть меня осудит.
Афер.
Проболтался:
Он этим обнаружил, кто он есть!
Силий.
Кто я? Скажите.
Афер.
Враг ты государству.
Силий.
Из-за того, что личный враг тебе
И столь же подлых в службе государству,
Поставившему здесь меня орудьем,
Ему несущим в жертву твой позор.
Сеян.
Такая речь о консуле есть дерзость
И нечестива.
Силий.
Ты задет? Откройся!
Увы! Не чуял ваших соглашений,
Затей и выкладок, совсем не знал --
Сеяну ненавистен я, а эта
Хвала закону и закону -- форма:
То сеть вулканова, простой капкан,
Для казни под предлогом правосудья,
Лукавством проводимого. Ни мозг,
Ни нюх мой не укажет мне, что цели
И речи ваши были тем, что есть
Еще до слов моих. О, боги правды,
Которых целый мир людей-волков
Меня не вынудит судить, хоть грешен:
На то ль так часто жизни не жалел,
Стоял в пылу и зареве сражений,
Чтоб Феб скорей покинул сферу дня,
Чем поле я пред синеглазым галлом,
Кудрявым немцем? Римские орлы,
Когда своим крылом взвивали пламя
И не смертельным не был ни удар,
Когда бросался я один на войско
Сикамбров завитых, гнал и назад
Я приходил не в рабских тыльных метках,
Я с честной раной груди и лица,
Знав, за тебя о, Цезарь, за твой Рим!
И вот награда! Для того ли должен
Мной честно и блестяще быть разбит
Тот Сакровир? О, Иовий, разреши мне
Хвалить мои дела, когда их взявший
Так мог перезабыть их.
Афер.
Силий, Силий,
Ведь это просто свойственно крови,
Пылающей вином или раздраженьем:
И это так похоже на бахвальство
Твое, недавно, в доме Агриппины,
Что, будто бы, когда все войско было
На шаг от бунта, только твой отряд
Тебе покорен был. Ты значит тот,
Кто спас империю, а ей погибнуть,
Взбунтуйся иль восстань твои полки.
Ты встретил и преодолел все беды,
Ты Цезарю и Риму дал покой,
Их имя, их дела, их ум, их слава,
Им, якобы, подарены тобой.
Аррунций.
Вот хорошо сказал, совсем оратор!
Тиверий.
То правда, Силий?
Силий.
Без вопросов, Цезарь --
То говорит любимый твой шпион.
Аррунций.
Вот римлянин.
Галл.
Он хорошо ответил.
Сеян.
Если так было, то искать не стоит
Иных улик.
Варрон.
Чем отемнить сильней
Блеск царственный и Цезареву славу,
Как неоплатным не изобразив
Свой дар?
Котта.
Тем Цезарево достоянье
Представлено любезности бедней.
Латиарий.
Таким сужденьем все заслуги стерты.
Галл.
Все мало, против Силия заслуг.
Аррунций, в сторону.
Галл тоже наш.
Силий.
Да прекратим охоту
И труд по собиранью мелочей
Для обвиненья, чей исход известен...
Спрямите путь, навстречу вам пойду.
Слова -- мои и больше -- заявляю:
Со дня такой большой услуги, Цезарь,
Ты стал меня бояться и не милость
А ненависть мне подарил. Услуга
Владыкам подозрительным обидой
Смертельной кажется, едва оплату
Она перерастет. Подарок вам
Приятен только до тех пор, пока
Его легко вернуть, а чуть дороже
Хлопочите не отдарить -- убить.
В природе вашей делать всех рабами
Себе, но никому добра не помнить;
Причина вашей силы не должна
Упоминаться: сделать это, значит
Унизить вас и мыслите -- помощник
Пусть гибнет, лишь бы не хранился роком
С верхами вровень или им упреком.
Сеян.
Заставьте замолчать!
Варон.
Заметьте дух!
Афер.
Он этим весь раскрыт!
Латиарий.
Остановите!
Сеян.
Он доказал, что Цезарю он враг!
Котта.
Слова сквозят.
Сеян.
Остановите!
Силий.
Стой!
Стой, именитейший Сенат, я быстро
Уйму твой гнев. За Силием нет стражи,
Чтоб от Фортуны охранять его,
Хоть трудно взять его из вашей хватки,
Доступно то ее руке: сама
Бразды уронит, встретив добродетель.
Все то, что может смертного страшить:
Гнев Цезаря, злость гордого Сеяна,
Варрона скука, Афера злоречье,
Сената лесть холопская и эти
Пришедшие убить: я их сильней.
Я вниз смотрю на них, я стал над ними --
Нет жизни, по которой мне вздыхать,
И мой конец не шлет упрека року:
И трус и храбрый человек падут,
Различны только смысл и повод смерти.
За дорогое вечно платят вдвое.
Римляне, если сыщитесь в Сенате,
Хотите гнев Тиверия презирать
Смотрите -- Силий учит умирать.
Закалывается.
Варрон.
Отчаянное дело!
Аррунций.
Честный подвиг.
Тиверий.
Взгляни, он мертв?
Сабиний.
Честь роду и мечу.
Аррунций.
Мой дух его толкнул. Прощай, Кай Силий.
Будь вечно славен за пример великий.
Тиверий.
Нас огорчает этот грустный случай,
Похитя и рассея нашу милость,
Спасавшую тебя, о, римлянин,
Надежде вопреки.
Аррунций.
Отличный волк.
Нажрался -- воет.
Сеян.
Цезарь унижает
Свой сан и безопасность, так тоскуя
О явного изменника кончине.
И кротостью своею побеждает
Мятежников на новые грехи.
Тиверий.
Могли бы конфискацией имений
Мы ограничиться.
Аррунций, в сторону.
О, вот в чем суть.
Варон.
Возьмите тело.
Сеян.
Огласите вызов
Созий.
Галл.
Пусть ее пошлют в изгнанье.
Что до имущества, то половину
Забрать в казну, а остальное детям.
Лепид.
С соизволенья Цезаря и четверть,
Ту, что закон доводчику дает,
Довольно взять, а остальное детям.
Владыка должен быть и человечным
И добрым, не вводя нуждою новой,
За той, что смерть родителя внесла
На ложный путь.
Тиверий.
Мы одобряем.
Аррунций.
Да.
За безразличьем. Этот вот Лепид
Спокойно честен, я не раз отметил
Стремленье сдерживать в его речах.
Сабиний.
И к лучшему вести. -- Стой, это что же?
Входят Сатрий и Натта с арестованным Кремуцием Кордом.
Аррунций.
Кремуций Корд! Как? То же приплели?
Прибавить крови пиру. Славный Корд,
Успеха! Честен будь как то, что пишешь
И справедлив.
Тиверий.
Кто?
Сеян.
За Анналы, Цезарь.
Прекон.
Кремаций Корд!
Корд.
Я здесь.
Прекон.
Сатрий Секунд,
Пинарий Натта! -- ваше обвинение.
Аррунций.
Две гончие Сеяна, он их мясом
Людским кормил, чтоб лаяли на граждан.
Афер.
Пред Кордом станьте вы и обвиняйте.
Сатрий.
Виню тебя я в том, Кремаций Корд,
Что ты крамольник, человек опасный,
Ты сеятель бунтов по государству,
Ум беспокойный, недовольный всем.
В Анналах, изданных тобой, язвишь
Свет нынешний, как бы змеиным зубом;
Ты, член его, творишь такое зло,
Какое не посмел нигде ублюдок
Творить отцу.
Натта.
Я распишусь под этим.
А из особенно приметных мест,
Я приведу одно: сравнив людей
И времена, ты славишь Брута, пишешь,
Что Кассий -- это римлянин последний.
Котта.
Как? Что же мы?
Варрон.
А Цезарь? Он никто?
Афер.
Отцы, он бьет по каждому из римлян,
В ком благородство и любовь к порядку
Создали мнение о том, что Брут
Отцеубийца был и враг народа,
Когда его сравнит или возносит,
Над лучшими из Рима. Это брань
Ехидная и дерзостная гордость --
Не только ею оскорблен наш век,
Но каждый современник, даже Цезарь
Унижен; метит очень высоко
Облыжный блеск бесстыдного пера:
Цезарь, будь Кассий крайним в роде римлян,
Тебе нет имени!
Тиверий.
Ответь! Молчите!
Корд.
Хоть я и невиновен, господа,
Но если уж судить слова, слова те
Не трогают владык, ни их родных,
Что ваш закон определил изменой.
Брута и Кассия, винят, что славил --
Дела их очень часто до меня
Описывали и не раз хвалили.
Великий Ливий, славный красноречьем
Среди всех нас, в истории своей
Так горячо превозносил Помпея,
Что Август часто звал его Помпейцем,
Но дружба не страдала их. В тех книгах
Он пишет об Афрании, Сципионе,
О том же Кассии, о том же Бруте,
Как славных людях, не ворах, убийцах,
Как здесь их повелели величать!
Азиний Поллий письменно почтил
Их благородной памятью, Мессала
Вождя своего Кассия хвалил, и оба
Жили при Августе в чести и счастьи.
За книгу Цицерона, где Катон
Прославлен до небес, что сделал Цезарь,
Тогда диктатор? -- только речь издал,
Подобно подсудимому. Смотрите
Послания Антония, речи Брута:
Там сколько грубых Августу упреков,
Сознаюсь ложных, но насколько злых!
Эпиграммы Бибакла и Катулла
Двух Цезарей сердили очень сильно,
Но Юлий -- бог и Август ему равный
Скрывали это, сдерживаясь; я
И не определю с чем большим -- мерой
Иль мудростью; такая клевета,
Оставленная в тишине заглохнет,
А гневный крик ее лишь разгласит.
У греков кстати, и не вольность речи,
Но непристойность избегала кары,
А если кто, как исключенье, мстил,
То за слова словами. Но в работе
Моей, что можно отыскать скромней
И безобидней, чем повествованье
О тех, кто смертью скрыт от зла и благ?
Ведь не стою я с Кассием и Брутом,
Вооружась на поле у Филипп,
Мутя народ во имя дел гражданских
Опасной речью? Те ли, кто убит
Лет семьдесят назад, в своих портретах,
Что истребил не победитель, вдруг
Появятся преступно из писаний?
Всем по заслугам воздает потомство
И казнь моя того не устранит:
Не Кассий только сыщет одобренье,
Не Брута с ним прославит наравне,
Но упомянут так же обо мне.
Аррунций.
Он честно говорит.
Сабиний.
И вольно сдержан.
Приятно, что он страсти не вносил.
Аррунций.
Вогнал их в шопот.
Тиверий.
Прочь его ведите.
О нем рассудим в следующий раз.
Уходит стража с Кордом.
Котта.
Тем временем, велите-ка эдилам
Книженки сжечь.
Сеян.
Он хорошо решил!
Афер.
И как существовать вещам бесстыдным
Да век срамить.
Аррунций.
Пусть, если век хорош!
Латиарий.
Пусть их сожгут.
Галл.
Собрать и сжечь сегодня.
Прекон.
Сенат закрыт, свяжите прутья ликтор.
Уходят все, кроме Аррунция, Сабиния и Лепида.
Аррунций.
Велите книги сжечь! О, как смешно
Безмозглое усердие Сената
И мысль, что может нынешняя власть
Развеять память у времен грядущих.
Сабиний.
Да, в противоположность наказанью
Разумному, которым крепнет власть,
Того не видеть этаким жестоким
Запретам их и ярости сжигать:
Позор и срам останутся за ними,
А автору навек прославят имя.
Лепид.
Примета верная больного века
В том, что опасно похвалить добро
И обличить порок.
Аррунций.
Лепид любезный,
Предвидел Август, что нам выносить
С Тиверием, сказав, что римский род
Несчастным станет, существуя между
Тисков тугих и долгого битья.
Уходят.
СЦЕНА II.
Комната во дворце.
Входят Тиверий и Сеян.
Тиверий.
Дела успешно обошлись, Сеян,
И зависть общую мы обратили
На Агриппину и потомство. Ну
Подумаем, куда капканы ставить
Дальнейшей паре: есть Сабин, Аррунций
И Галл такой же, как он нам не льстит,
Но сердце вижу я.
Сеян.
Дай роздых, Цезарь.
Пусть время возрастит и увенчает
Затеянное нами в добрый час.
Сабин ближайший.
Тиверий.
Лучше бы Аррунций.
Сеян.
Чем можем охраним его! Не зная
Узды, его прямая речь уймет
Все подозренья о затеях наших.
Беречь его, как сеть.
Тиверий.
О, голова!
Твоим прекрасным мыслям уступаю.
Сеян.
Я, государь, так долго видел милость
От Августа святого, а затем
Стал близок вашей доброте счастливой,
Что все надежды, все свои молитвы
Я обращаю не к богам, а к вам.
Еще не проявлялась мною жадность
К слепительно-чрезмерной чести, больше --
Хранил, трудясь я, Цезарев покой,
Как рядовой солдат.
Тиверий.
Заверю это.
Сеян.
Лишь об одной я думаю награде,
Пышнее всех моих удач, чтоб Цезарь
Меня признал свойства достойным. В этом
Моя надежда.
Тиверий.
Гм!
Сеян.
Я слыхал, что Август
Супруга дочери намеревался
Из римской знати взять. Будь так и ныне --
Об этой чести и мечтать не смею --
То если мужа Ливии искать
И я прийду на ум, как друг Владыки,
Родства хотел бы славу получить.
Я тем не обленюсь, забот не меньше
О Цезаре прийму, с меня довольно,
Что признан и храню свой слабый дом,
Против неравной ныне опозиции
От Агриппины: это для детей.
Я так хочу, а лично -- полагаю,
Все честолюбье в том, чтоб доживать
Свой век, служа любимому Владыке.
Тиверий.
Я не пойму, любимейший Сеян,
Почтения, с каким ты объявляешь
О милостях -- я что-то их не помню.
Но к делу. Большее число из смертных
Умом и чувством гонится за пользой,
Владыки же, одни особый род:
Во всех делах стремятся только к славе,
Поэтому повременим ответом.
А лучше Ливии самой решать
Итти ей замуж после Друза, или
Остаться дома. Около себя
Она имеет мать, а также бабку,
Чей родственный совет поможет ей:
Я только разбираюсь. Неприязнь,
Какой боишься ты от Агриппины,
Усилится, когда тем браком, снова
Разделится наш дом: соревнованье
Двух женщин может вызвать вспышку, в ссоре
Погибнут дети этих двух сторон.
Ведь что причиной нынешних раздоров?
Так будешь ты в опасности, Сеян.
Поверишь ли, чтоб Ливия в первом браке
За Каем Цезарем, потом за Друзом
Состарится спокойно при тебе,
Кто был мелкопоместным дворянином,
Семье в убыток, если не в позор?
И вот еще: ты можешь ли представить,
Чтоб люди и Сенат (они видали
Ее отца и брата, наших предков,
В челе империи) терпели это?
Ведь о твоих чинах уже болтают,
В народе ропщут, знатные публично
Ругаются над тем, как ты проник
В отцову милость и какой дорогой,
Бранят меня -- ты ненавистен им.
Друг дорогой, будь мудр, мы не скрываем
Того из дружбы, но не нам мешать
Твоим иль нашей Ливии затеям.
Что лично нами в мыслях решено,
Какая новая ступень любви
Тебя к нам приравняет и привяжет,
Пока молчим. Но твердо верь в одно,
Сеян наш милый, неизвестны нам
Та знатность крови или славы, коей
Твои к нам преданность и добродетель
Не досягнут. О том оповестим
При первом случае Сенат и граждан.
Сеян.
Я приведен в себя: вернулись чувства,
В слепом исканьи брошенные мной!
Внушил мне Цезарь горячей отречься,
Чем я просил. Благоволит ли Цезарь
С совета моего покинуть Рим?
Тиверий.
Решились мы.
Сеян.
Вот доводов развитье
Вручает бумагу.
Обдуманное мной, в его защиту.
Тиверий.
Заботливый Сеян, их не забуду,
Расти в моих делах и процветай.
Уходит.
Сеян.
Их разгадал! Тупой, ленивый Цезарь.
Сказал: твои награды преступленьем
Сочли, успех же мой твоим грехом,
Что ненавидят за меня... а знал ли,
Что я на крыльях обгоню попытку
Твою подаренное возвратить,
Губя меня? Те шалые слова
Из губ твоих могли лететь, а мозг мой
Искрящаяся кузница, не создал
Лат против рока и тебя? Прочти
Мое заклятье: пусть придавит чувства.
Как будто омегом дышал иль выпил
Сок мака с мандрагорой! Засыпай
Ты, сладострастный Цезарь, пусть покой
Тупую силу обоймет, убив
Тебя дыханьем власти, влейся в похоть,
Влекущую твой развращенный дух
Из Рима! Я об этом говорю
Своею бранью городских занятий,
Обилья дел, невиданной толпы
Просителей, и их надоеданий,
Досады, что он должен выносить
От слухов, зависти и попреканья,
Всего, что в тихой, одинокой жизни,
Утех и мира полной, он избегнет;
Для важных же и очень сложных дел
В той обстановке легче дать решенья.
Я этим истребляю в нем и память
И знание его важнейших дел,
Доклады попадают в мои руки,
Возьму его расчеты для своих;
Усилюсь, милость и места давая,
Распределяя должности и званья.
Кто враг мне и увидеться не может
С ним -- зависть тот уймет иль уничтожит:
Те, кто во мне властителя найдут,
Пойдут за мной иль с Цезарем падут.
Уходит.
СЦЕНА III
Другая комната там же.
Входит Тиверй.
Тиверий.
Стать мужем Ливии! Сеян на меньшем
Не мирится? Не ниже? Так!
Ты знаешь, как ты влит в доверье наше,
Вплетен в дела, не пользоваться, даже
Не зная, что ты ищешь, невозможно.
Теперь же лучше думаю... кто там?
Чиновник.
Цезарь!
Тиверий, в сторону.
Не ехать -- провиниться нам
Пред радостью решенной; в их глазах
Явить сомнение или хуже -- страх
Сомненье -- право, да и страх не грех
Когда заботятся о благе всех,
Как мы сейчас: слабее половины
Сеяна чванства, злоба Агриппины.
Тот враг опасен нам, тот самый злой,
Кто рос в чести и защищен хвалой.
Желает мести оскорбленных круг,
Но нанесет удар никто, как друг;
Гнев с яростью горят сильнее, вместе.
Летя за славой, чем таясь для мести.
Вот мудрость -- никого не награждать
Слишком, по промежуток оставлять
Между собой и тем, кто рос досель
Чтоб оставалась у достигших цель.
Вот, -- мысль моя.
Чиновнику.
Что Макро к нам введен?
Нет, -- позови, чтоб к нам явился.
Уходит чиновник.
Он
Орудьем будет нашего труда.
Не слишком верен, но велит нужда,
Где спорит вкус. Я слышал -- аконит,
В час должный выпитый, предупредит
Яд скорпиона: надо попытаться,
Смесив два яда дам живым остаться.
Он слишком хитрый ум для примененья
Без равного ему врага. Прощенья
Достойны те дари, кто натравить
Умеют зло на зло и их убить.
Царь, воспитавший сильных им склонен,
Тот служит льву, кем львенок возпоен.
Возвращается чиновник и Макро.
Макро, я вас позвал.
Макро.
Я слышал, Цезарь.
Тиверий.
Уйдите-ка.
Уходит чиновник.
Узнавши, добрый Макро,
Причину вызова и наши цели,
(Сейчас их скажем) будете довольны
Высокими избраньем и доверьем.
Макро.
Нижайший дар избраньем и доверьем
Для Макро гордость -- нет мне честолюбья
Вне службы Цезарю.
Тиверий.
Без царедворства.
Мы полагаем, Макро, уезжать
Из города и повидать Кампанью:
Не для прогулки, а чтоб посвятить
Два храма там -- Юпитеру один
В Капуе и второй отцу у Нолы,
И этим важным делом, против воли
Мы, может быть, задержимся. Вот, нам
Небезызвестно, что опасность может
Взойти и за короткое отсутствие
В стране, где столько зависти и вьются
Клубом и зло, и мятежи; нам мысль
Явилась о тебе средь поля римлян,
На должность глаза, уха, чтоб следил
Нерона, Друза, Агриппину, да
И за Сеяном: нет, чтоб сомневались
Мы в верности иль жалко нам наград,
Что грудами ему мы отдавали --
То значило бы осудить наш выбор
И под сомненье взять наш приговор,
Который безусловен, как оракул:
Но есть в величьи рок свой. -- Червь и моль
Живут избытком соков тех вещей,
Какие после точат, обращая
В самих себя создавшего состав.
Макро и крут, и осторожен вместе,
Хитер, скрытен, умен и разбираться
Умеет в людях; изучил широко
Пристрастья, страсть, начала их и цели
Как и которым овладели; признак
Его достоинств то, что верим мы.
Точней. Нельзя нам долго совещаться,
Чтоб подозрения не возбудить,
Мы, Макро, здесь велим тебе шпионить
Докладывать, карать; обдумай средства,
Помощников, кого, где -- как угодно
Знай, интригуй, твори: все будет точно
Сенат или законы эту власть
Тебе вручили, ты же возведен
В спасители и Цезаря и Рима.
Ответ твой приймем только в виде дел,
О ходе их надеемся узнать
От верных вестников. А если спросят
Зачем вас звали, скажите: затем,
Чтоб осмотреть коней и колесницы,
Будь наш в любви и, скоро, в славе, Макро!
Уходит.
Макро.
Я не спрошу, зачем он так велит,
Но рад, что мне. Удача состоит
В придворной службе. Как не все ль равно --
Царь властен все преобразить в добро,
Нам должно быть орудием слепым,
Работать молча: действиям большим
Нужна покорность, а не суд. Как лук
Приятен для ему привычных рук,
Так деятель страны: ему чем боле
Работ, тем он ценней для царской воли.
Не важно, как, кого он косит яро,
Всем чужд, не разбирает он удара.
Велят мне заговор предпринимать
На ближнего, жену мне оторвать
От жара губ, любимую, как вздох,
Родителей убить, родной росток
Зарезать -- сына, всех вести родных
На гибель, не отнять сетей тугих
От дружбы ли, невинности ли, бога,
Что? -- всех богов чернить: исполню строго,
Барыш и знатность видя в порученьи --
Путь ввысь в покорности и угожденьи.
Кто хочет править -- для того заклят
Привычный след, где честь и право чтят,
Пусть ищет новых, узких троп, где добрых,
Тупых и глупых нет, ни им подобных.
Тех доброе -- успех, их вол -- ум,
Закон их -- наглость, выводы -- без дум,
Случайность -- меч их, стыд их -- нищета,
Барыш им -- честь, что свыше -- суета.
Когда желает предводящий нас
Сеяна вознести и в краткий час
Стремглав низвергнуть с высоты всего --
Мы -- верный трап: падение его
То наш подъем. Не раз и не один
Вставал дворец над грудою руин.
Уходит.