Дворцовый управитель, къ которому Селена призвала младшую сестру свою Арсиною, только-что возвратился изъ собранія гражданъ. Старый черный рабъ, всегда сопутствовавшій ему, снялъ съ его плечъ шафранно-желтый паллій, а съ головы золотой обручъ, которымъ господинъ его украшалъ внѣ дома свои завитые волосы.
Керавнъ казался сильно разгоряченнымъ, глаза его были еще болѣе на выкатѣ, чѣмъ обыкновенно, и крупныя капли пота блестѣли у него на лбу.
На ласковое привѣтствіе Арсинои онъ машинально отвѣтилъ двумя-тремя словами и прежде чѣмъ сообщить дочерямъ важную новость, о которой намѣревался имъ говорить, онъ нѣкоторое время молча прохаживался передъ ними взадъ и впередъ, надувая при этомъ свои и безъ того полныя щеки и скрестивъ руки на груди.
Селена начинала тревожиться, а личико Арсинои все болѣе выражало нетерпѣніе.
-- Слышали вы,-- началъ онъ наконецъ,-- о блестящихъ торжествахъ, которыя готовятся въ честь кесаря?
Селена утвердительно кивнула головой.
-- Еще бы!-- воскликнула ея сестра.-- Ты досталъ намъ мѣста на скамьяхъ совѣта и мы все это увидимъ?
-- Не перебивай меня!-- сердито остановилъ ее отецъ.-- Дѣло не въ томъ, чтобы вы что-нибудь видѣли. Всѣ граждане получили приглашеніе позволить дочерямъ своимъ принять участіе въ предполагаемыхъ торжествахъ и желающіе должны объявить поэтому, сколько дѣвушекъ имѣется у каждаго въ домѣ.
-- Мы будемъ участвовать въ театральныхъ представленіяхъ?!-- спросила Арсиноя и радостно захлопала въ ладоши.
-- Я хотѣлъ удалиться прежде, чѣмъ послѣдовало это приглашеніе, но корабельный мастеръ Трифонъ, у котораго мастерская тамъ внизу, подлѣ императорской гавани, объявилъ собранію, что, по словамъ его сыновей, у меня двѣ красавицы дочери. Откуда они это знаютъ?
При этихъ послѣднихъ словахъ сѣдыя брови управителя высоко поднялись вверхъ и лицо его покраснѣло по самый лобъ.
Селена только пожала плечами.
-- Верфь Трифона,-- сказала Арсиноя,-- лежитъ тамъ внизу и намъ часто приходилось проходить мимо нея, но ни его самого, ни его сыновей мы не знаемъ. Развѣ ты ихъ видала, Селена?... Во всякомъ случаѣ, съ ихъ стороны очень любезно, что они называютъ насъ красавицами.
-- Никто не смѣетъ заниматься вашей наружностью, кто не проситъ васъ у меня въ жены себѣ!-- сердито отвѣчалъ Керавнъ.
-- Что же ты отвѣтилъ Трифону?-- спросила Селена.
-- Я сдѣлалъ то, что мнѣ предписывалъ долгъ. Вашъ отецъ управляетъ дворцомъ, который, какъ тамъ ни говори, принадлежитъ императору и Римскому государству, я буду принимать Адріана, какъ гостя, въ этомъ жилищѣ моихъ отцовъ и потому менѣе другихъ гражданъ могу отказаться отъ участія въ тѣхъ почестяхъ, которыя постановилъ, оказать ему городской. совѣтъ.
-- Значитъ, мы можетъ?-- спросила Арендой, приближаясь къ отцу, чтобы приласкаться къ нему.
Но Керавнъ не былъ на этотъ разъ расположенъ принимать ея ласки.
-- Оставь меня!-- крикнулъ онъ съ досадой и продолжалъ:-- Если Адріанъ меня спроситъ: "гдѣ были твои дочери во время моего чествованія, Керавнъ", и я долженъ буду отвѣчать: ихъ не было между дочерьми благородныхъ гражданъ,-- то это оскорбитъ кесаря, къ которому я въ сущности душевно расположенъ. Все это я обдумалъ и потому назвалъ ваши имена и обѣщалъ прислать васъ въ собраніе дѣвушекъ въ большой театръ. Вы встрѣтитесь тамъ съ знатнѣйшими матронами и дочерьми благороднѣйшихъ гражданъ города, и лучшіе живописцы и ваятели опредѣлятъ, къ какому роду представленій всего болѣе подходите вы по своей наружности.
-- Но развѣ можемъ мы, отецъ,-- воскликнула Селена,-- показаться на этомъ собраніи въ нашихъ простыхъ одеждахъ, а откуда же возьмемъ денегъ, чтобы достать себѣ новыя?
-- Мы можемъ нарядиться въ чистую бѣлую шерстяную одежду и украсить себя свѣтлыми лентами, и тогда намъ не стыдно будетъ стоять между другими дѣвушками,-- увѣряла Арсиноя, становясь между сестрою и отцомъ.
-- Это не то, что меня озабочиваетъ,-- возразилъ управитель.-- Для собранія-то вы какъ-нибудь одѣнетесь, а вотъ костюмы, костюмы-то!... Только бѣднѣйшимъ гражданамъ совѣтъ выдаетъ средства на ихъ приготовленіе, но насъ, конечно, унизило бы быть причисленными къ бѣднякамъ. Вы меня понимаете, дѣти?
-- Я не буду участвовать въ процессіи,-- рѣшительнымъ голосомъ объявила Селена, но Арсиноя перебила ее:
-- Быть бѣднымъ неудобно и досадно, но это, конечно, не стыдъ. Знатнѣйшіе римляне древнихъ временъ считали честью умереть бѣдными людьми. Наше македонское происхожденіе у насъ останется, если городъ и заплатитъ за наши костюмы.
-- Довольно!-- крикнулъ Керавнъ.-- Уже не въ первый разъ замѣчаю я въ тебѣ такой низкій, не соотвѣтствующій твоему рожденію, образъ мыслей... Невыгоды бѣдности не позорятъ и благороднаго гражданина, но пользоваться тѣми выгодами, которыя она предоставляетъ, онъ можетъ только тогда, когда рѣшается забыть свое благородное происхожденіе.
Управителю стоило не малаго труда выразить, и притомъ въ такой формѣ, эту послѣднюю мысль, которая, вполнѣ передавая то, что онъ чувствовалъ, казалась ему однако чужой, хотя онъ и не ногъ припомнить, отъ кого онъ ее слышалъ. Со всѣми признаками изнеможенія медленно опустился онъ на подушку дивана, занимавшаго глубокую боковую нишу его обширнаго покоя.
Въ этомъ покоѣ, гласило преданіе, Клеопатра раздѣляла съ Антоніемъ тѣ пиршества, изысканная и неподражаемая утонченность которыхъ услащалась всѣми дарами искусства и остроумія.
Именно на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ теперь покоился Керавнъ, стояло нѣкогда ложе, на которомъ возлежали во время трапезы знаменитые любовники, и хотя весь полъ этого помѣщенія былъ прекрасной работы, но здѣсь находилась, составленная изъ разноцвѣтныхъ камней, картина, такъ прекрасно и художественно-исполненная, что Керавнъ всегда строго запрещалъ дѣтямъ становиться на нее ногами. Это, конечно, онъ дѣлалъ не столько изъ уваженія къ этому произведенію искусства, сколько потому, что такое запрещеніе передавалось въ родѣ его отъ отца къ сыну. Картина изображала свадьбу Ѳетиды и Пелея. Диванъ покрывалъ только нижній край этой великолѣпной мозаики, украшенной нѣсколькими группами прелестныхъ амуровъ.
Керавнъ приказалъ дочери подать ему кубокъ вина, но она предварительно сильно разбавила виноградный сокъ водою.
Всячески выражая свое отвращеніе, Керавнъ отпилъ до половины разбавленное содержимое бокала.
-- Хотите ли вы знать,-- сказалъ онъ затѣмъ,-- сколько будетъ стоить каждый изъ вашихъ нарядовъ, если мы не пожелаемъ оставаться слишкомъ далеко позади другихъ?
-- Сколько же?-- боязливо спросила Арсиноя.
-- Портной Филинъ, работающій для театра, говоритъ, что менѣе чѣмъ на семьсотъ драхмъ невозможно получить ничего порядочнаго.
-- Ну, вотъ! Ты же не думаешь серьезно о такой безумной тратѣ!-- воскликнула Селена.-- У насъ нѣтъ ничего, и я желала бы знать, кто согласится намъ дать взаймы!...
Младшая дочь управителя озадаченно смотрѣла на кончики своихъ пальцевъ и молчала; но глаза ея, наполнившіеся слезами, выдавали то, что она чувствовала въ эту минуту.
Керавнъ былъ обрадованъ молчаливымъ согласіемъ, которое Арсиноя, казалось, выражала на его желаніе во что бы то ни стало дать ей возможность участвовать въ торжествѣ. Онъ даже позабылъ, что только-что онъ упрекалъ ее въ недостойномъ образѣ мыслей.
-- Малютка моя всегда чувствуетъ именно то, что должно,-- сказалъ онъ.-- Тебѣ же, Селена, я серьезно совѣтую подумать, что я -- твой отецъ и что я запрещаю тебѣ принимать со мною наставительный тонъ. Ты къ нему привыкла въ твоемъ обращеніи съ дѣтьми и можешь продолжать употреблять его съ ними. Тысяча четыреста драхмъ кажутся съ перваго взгляда значительною суммой, но если матерію и разныя украшенія, которыя вамъ понадобится, купить умѣло и осмотрительно, то все это можно будетъ, вѣроятно, послѣ празднествъ продать опять и даже съ выгодой.
-- Съ выгодой!-- горько усмѣхнулась Селена.-- Даже половины не платятъ за старыя вещи, а иногда не даютъ и четверти... Нѣтъ, хоть выгони меня изъ дома, но я не стану помогать еще болѣе толкать насъ въ бездну нищеты,-- я не приму участія въ этихъ представленіяхъ.
Кровь не прилила на этотъ разъ въ головѣ управителя, онъ не разсердился, а напротивъ спокойно и даже отчасти съ довольнымъ видомъ поднялъ свой взглядъ на дочерей, какъ бы сравнивая ихъ между собою. Онъ по-своему любилъ каждую: Селену,-- какъ свое умное, Арснною же какъ свое прекрасное дитя, а здѣсь въ сущности дѣло заключалось для него только въ томъ, чтобъ удовлетворитъ своему тщеславію. Эта цѣль могла быть достигнута и при помощи одной его младшей дочери.
-- Ну, въ такомъ случаѣ оставайся, пожалуй, съ дѣтьми,-- сказалъ онъ Селенѣ.-- Мы извинимся за тебя, сославшись на слабость твоего здоровья, и, дѣйствительно, ты ужасъ какъ блѣдна сегодня. Къ тому же для одной Арсинои я скорѣе достану средства.
На щекахъ младшей дочери Керавна снова появились двѣ прелестныя ямочки, но щеки Селены были такъ же безкровны, какъ ея блѣдныя губы.
-- Отецъ, отецъ!-- умоляющимъ голосомъ заговорила она,-- ни хлѣбопекъ, ни мясникъ вотъ уже два мѣсяца не получаютъ отъ насъ ни одной сестерціи, а ты хочешь бросить на вѣтеръ сразу семьсотъ драхмъ!
-- Бросить на вѣтеръ?-- въ негодованіи проговорилъ Керавнъ, впрочемъ довольно покойнымъ голосомъ.-- Селена! я еще разъ запрещаю тебѣ говорить такъ со мною... Самые богатые молодые граждане участвуютъ въ зрѣлищахъ; Арсиноя красива и, кто знаетъ, можетъ-быть одинъ изъ нихъ изберетъ ее себѣ въ супруги. Развѣ это называется бросать деньги на вѣтеръ, когда отецъ старается для своего ребенка отыскать достойнаго супруга?... Да много ли ты, наконецъ, знаешь о томъ, что у меня есть?...
-- У насъ нѣтъ ровно ничего, поэтому я, конечно, ничего не могу знать объ этомъ!-- воскликнула дѣвушка внѣ себя отъ волненія.
-- Ты думаешь?-- протяжно и многозначительно улыбаясь произнесъ Керавнъ.-- А это по-твоему ничего не стоитъ, что лежитъ тамъ въ шкапу и стоитъ на каминѣ?... Изъ любви въ вамъ я соглашусь разстаться съ этимъ богатствомъ. Конечно, ониксовая пряжка, кольца, золотой обручъ и поясъ...
-- Все это изъ позолоченнаго серебра,-- безжалостно перебила его Селена.-- Настоящее золото нашего дѣда ты продалъ послѣ смерти матери.
-- Надо же было сжечь ее и похоронить соотвѣтственно нашему достоинству,-- возразилъ Керавнъ.-- Но теперь я не желаю думать объ этихъ печальныхъ дняхъ.
-- Тебѣ слѣдуетъ подумать о нихъ, отецъ!
-- Молчи!... То, что относится къ моему наряду, я, понятно, отдать не могу, потому что я долженъ явиться въ императору въ своемъ настоящемъ видѣ; но подумай, сколько дадутъ за этого маленькаго бронзоваго амура, за этотъ кубокъ Плутарха, такъ искусно вырѣзанный изъ слоновой кости, а главное -- за эту картину?... Ея прежній владѣлецъ былъ твердо увѣренъ, что она нарисована здѣсь, въ Александріи, самимъ Ахиллесомъ. Вы сейчасъ узнаете, что стоятъ всѣ эти маленькія вещицы,-- какъ будто сами боги все устроили къ лучшему: возвращаясь домой, я встрѣтилъ здѣсь во дворцѣ антикварія Габинія изъ Никеи. Онъ обѣщался, покончивъ свои дѣла съ архитекторомъ, зайти во мнѣ, осмотрѣть мои сокровища и купить на чистыя денежки то, что ему пригодится. Если мой "Апеллесъ" ему понравится, онъ дастъ за него одного десять талантовъ; да если онъ даже заплатитъ за него только половину или десятую часть этой суммы, то я все-таки заставлю тебя, Селена, хоть разъ въ жизни разрѣшить себѣ маленькое удовольствіе.
-- Увидимъ,-- отвѣчала блѣдная дѣвушка, пожимая плечами.
-- Покажи ему и мечъ, который, какъ ты разсказываешь, принадлежалъ Антонію,-- воскликнула Арсиноя,-- и если онъ дастъ тебѣ за него хорошія деньги, ты купишь мнѣ золотой браслетъ.
-- Да, и совершенно такой же Селенѣ. Впрочемъ, на мечъ я возлагаю самыя ничтожныя надежды, потому что знатокъ едва ли признаетъ его за настоящій... Но у меня имѣются еще другія, совсѣмъ другія вещи. Тише!... Это должно-быть Габиній. Скорѣй, Селена, накинь мнѣ опять на плечи хитонъ. Мой обручъ, Арсиноя! Состоятельному человѣку всегда предлагаютъ лучшія цѣны, чѣмъ бѣдному. Я приказалъ рабу дожидаться купца въ передней,-- такъ всегда дѣлается во всякомъ порядочномъ домѣ.
-----
Антикварій былъ маленькій, худощавый человѣкъ, который, благодаря своему лукавству и счастью, добился весьма почетнаго положенія среди своихъ товарищей по профессіи и нажилъ себѣ значительное состояніе. Прилежаніе и навыкъ выработали изъ него знатока и никто не былъ въ состояніи лучше его отличить дѣйствительно прекрасное отъ посредственнаго и плохаго, настоящее отъ поддѣльнаго. Трудно было найти болѣе вѣрный въ этомъ отношеніи глазъ, но Габиній былъ грубъ въ обращеніи со всякимъ, отъ кого ему нечего было ожидать. Конечно, тамъ, гдѣ въ виду имѣлся барышъ, онъ могъ дѣлаться учтивымъ до низкопоклонства и проявлять непреодолимое терпѣніе.
На этотъ разъ онъ долго съ любезнымъ вниманіемъ выслушивалъ управителя, пока тотъ съ важностью увѣрялъ его, что всѣ эти бездѣлушки успѣли уже ему надоѣсть и что ему безразлично, сохранять ли ихъ у себя, или передать кому-либо другому. Во всякомъ случаѣ,-- говорилъ онъ,-- ему доставитъ удовольствіе показать ихъ такому знатоку, какъ Габинію, и онъ даже охотно разстанется съ этимъ мертвымъ капиталомъ, если ему предложатъ за него порядочную сумму. Одинъ предметъ за другимъ проходилъ черезъ привычныя руки знатока и ставился предъ нимъ на столъ, чтобъ онъ могъ разглядѣть каждую вещь со всѣхъ сторонъ.
Антикварій былъ очень молчаливъ и только качалъ головой, осматривая и взвѣшивая подаваемыя ему вещи. Въ отвѣтъ на разсказы Керавна о происхожденіи той или другой вещи онъ ограничивался двумя-тремя словами въ родѣ: "Да?" "Ты думаешь?" "Неужели?"
-- Ну, что же ты скажешь?-- спросилъ управитель послѣ того, какъ послѣдняя изъ вещей его побывала въ рукахъ купца.
Начало этой фразы было сказано самоувѣренно, конецъ же былъ произнесенъ почти испуганно, потому что Габиній только улыбнулся и снова покачалъ головой.
-- Тутъ есть миленькія вещицы,-- сказалъ онъ,-- но ничего такого, о чемъ стоило бы говорить. Я совѣтую тебѣ оставить ихъ у себя,-- тебѣ онѣ дороги, а мнѣ мало разсчета ихъ покупать.
Керавнъ не рѣшался взглянуть на Селену, которая не отрывала своихъ исполненныхъ боязни глазъ отъ устъ купца; Арсиноя, не менѣе внимательно слѣдившая за его движеніями, не упала духомъ при отвѣтѣ Габинія.
-- И эта картина также не имѣетъ никакой цѣны?-- спросила она, указывая пальцемъ на отцовскаго "Апеллеса".
-- Очень жаль, что я долженъ увѣрить такую прелестную дѣвочку въ томъ, что и картина ничего не стоитъ,-- возразилъ торговецъ, поглаживая свою сѣдую, курчавую бородку.-- Къ несчастію, мы имѣемъ здѣсь дѣло только съ очень слабой копіей. Оригиналъ находится въ виллѣ Плинія на Ларисскомъ озерѣ, которую владѣлецъ называетъ котурномъ. Копія же эта для меня положительно непригодна.
-- А этотъ рѣзной кубокъ?-- спросилъ Керавнъ.-- Онъ нѣкогда принадлежалъ Плутарху,-- это я могу доказать,-- и былъ, говорятъ, подаренъ ему императоромъ Траяномъ.
-- Это, дѣйствительно, самая хорошенькая вещь изо всей коллекціи,-- отвѣчалъ Габиній,-- но болѣе четырехъ сотъ драхмъ она, конечно, не стоитъ.
-- Ну, а этотъ кипрскій цилиндръ съ такою прекрасною гравировкой?
Управитель взялъ со стола гладко-отшлифованный хрусталь, но руки его до такой степени дрожали отъ волненія, что онъ, не успѣвъ подать его антикварію, уронилъ его на полъ. Со звономъ покатился онъ по полу и по гладкой мозаической картинѣ до самаго дивана.
Керавнъ собирался уже нагнуться, чтобы поднять свою драгоцѣнность, но обѣ дочери удержали его.
-- Отецъ, не дѣлай этого!-- воскликнула Селена.-- Врачъ строго запретилъ тебѣ наклоняться.
Пока управитель ворча старался оттолкнуть отъ себя дѣвушекъ, торговецъ уже опустился на одно колѣно, чтобы поднять цилиндръ. Но этому прекрасно-сложенному, худощавому человѣку, казалось, было гораздо легче нагнуться и опуститься на полъ, чѣмъ подняться съ него, потому что прошло нѣсколько минутъ, прежде чѣмъ онъ снова всталъ на ноги передъ Керавномъ.
Черты его приняли сосредоточенное выраженіе, онъ снова взялъ, приписываемое Апеллесу, произведеніе, усѣлся съ нимъ на диванъ и, казалось, совершенно погрузился въ созерцаніе этой картины, скрывавшей лицо его отъ трехъ присутствовавшихъ. Но его нисколько не занимало то, что онъ держалъ въ рукахъ,-- взоръ его былъ устремленъ на лежавшую у ногъ его свадьбу Ѳетиды и Пелея, въ которой онъ все болѣе и болѣе открывалъ новыя и неоцѣнимыя достоинства.
Пока антикварій въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ сидѣлъ, повидимому занятый картиной мнимаго Апеллеса, лицо Керавна нѣсколько оживилось, Селена вздохнула свободнѣе, а Арсиноя, приблизившись къ управителю и взявши его за руку, тихо шепнула ему на ухо.
-- Не отдавай ему своего Апеллеса дешево и не забывай о моемъ браслетѣ.
Наконецъ Габиній всталъ, оглядѣлъ стоявшіе передъ нимъ на столѣ предметы и сказалъ гораздо короче и болѣе дѣловыхъ тономъ, чѣмъ прежде:
-- За всѣ эти вещи я могу предложить тебѣ,-- позволь... двадцать, семьдесятъ, четыреста, четыреста пятьдесятъ,-- я могу предложить тебѣ шестьсотъ пятьдесятъ драхмъ и ни одной сестерціи болѣе.
-- Ты шутишь?-- воскликнулъ Керавнъ.
-- Ни одной сестерціи болѣе,-- спокойно повторилъ тотъ.-- Нажить при этомъ я ничего не хочу, но не хочу также и покупать съ вѣрнымъ разсчетомъ на убытокъ. Я думаю, тебѣ это, какъ разсудительному и справедливому человѣку, совершенно понятно. Что же касается до Апеллеса...
-- Ну?
-- Что касается до Апеллеса, то онъ еще, пожалуй, могъ бы представить для меня нѣкоторую цѣнность, но только при нѣкоторыхъ условіяхъ. Тутъ дѣло совершенно особаго рода. Вы, прелестныя дѣвушки, хорошо знаете, что самое ремесло мое научаетъ меня цѣнить все прекрасное, тѣмъ не менѣе мнѣ приходится попросить васъ оставить меня на нѣкоторое время съ вашимъ отцомъ наединѣ. Намъ нужно поговорить съ нимъ объ этой картинѣ.
Керавнъ сдѣлалъ знакъ своимъ дочерямъ и онѣ немедленно удалились.
Прежде чѣмъ дверь за ними затворилась, торговецъ крикнулъ имъ въ слѣдъ:
-- Уже смеркается,-- не могу ли я попросить васъ прислать намъ съ рабомъ лампу, которая бы горѣла какъ можно ярче.
-- Что-жь ты находишь въ картинѣ?-- спросилъ Керавнъ.
-- Давай, пока не принесутъ огня, поговоримъ о чемъ-нибудь другомъ,-- предложилъ Габиній.
-- Ну, такъ присядь сюда на подушки,-- сказалъ Керавнъ:-- ты сдѣлаешь этимъ удовольствіе мнѣ, а можетъ-быть и самъ получишь его.
Они усѣлись на диванъ.
-- Такія миленькія вещицы,-- началъ Габиній,-- которыя собирались такъ заботливо и съ такою любовью, не охотно выпускаются изъ рукъ,-- я знаю это по долгому опыту. Многіе, продавшіе мнѣ свои маленькія древности, разбогатѣвъ потомъ, предлагали мнѣ за нихъ часто вдесятеро дороже, чѣмъ получили за нихъ сами, лишь бы имѣть ихъ опять у себя, но, къ сожалѣнію, совершенно напрасно. Что вѣрно относительно другихъ, то вѣрно и относительно тебя. Еслибы ты въ эту минуту не нуждался въ деньгахъ, то врядъ ли бы предложилъ мнѣ купить эти вещи.
-- Я долженъ просить тебя,-- прервалъ было Керавнъ антикварія, но тотъ въ свою очередь перебилъ его:
-- Даже богачи имѣютъ иногда недостатокъ въ наличныхъ деньгахъ; этого никто не знаетъ лучше меня, у котораго,-- я долженъ въ этомъ сознаться,-- имѣются въ распоряженіи довольно значительныя суммы. Именно теперь мнѣ было бы легко вывести тебя изъ затруднительнаго положенія.
-- Вотъ мой Апеллесъ,-- поспѣшилъ вставить свое слово управитель.-- Онъ принадлежитъ тебѣ, если только мы сойдемся въ условіяхъ.
-- Вотъ наконецъ и огонь!-- воскликнулъ Габиній, увидавъ стараго раба съ трехсвѣтною лампой, которую Селена наскоро снабдила новою свѣтильней.
-- Ты позволишь?-- пробормоталъ онъ, обращаясь къ Керавну и, не дожидаясь отвѣта, поставилъ лампу посрединѣ мозаической картины.
Управитель озадаченно и вопросительно посмотрѣлъ на страннаго человѣка, но Габиній уже не обращалъ на него вниманія. Снова опустившись на колѣни, онъ ощупывалъ руками мозаику и пожиралъ глазами превосходное изображеніе Пелеевой свадьбы.
-- Ты что-нибудь потерялъ?-- спросилъ его Керавнъ.
-- Нѣтъ, ничего. Вотъ... здѣсь, въ углу... Ну, теперь я узнаю... Довольно... Могу я поставить лампу на столъ? Такъ?... А теперь вернемся къ нашему дѣлу.
-- Съ большимъ удовольствіемъ! Но имѣй въ виду, что дѣло идетъ теперь не о драхмахъ, а о цѣлыхъ аттическихъ талантахъ.
-- Само собою разумѣется, и я предлагаю тебѣ пять такихъ талантовъ, т.-е. сумму, на которую ты во многихъ кварталахъ города можешь купить себѣ хорошенькій помѣстительный домъ.
На этотъ разъ кровь снова прилила къ головѣ управителя. Въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ онъ не могъ выговорить ни одного слова,-- такъ сильно билось у него сердце. Наконецъ, онъ настолько овладѣлъ собою, что, рѣшившись про себя не выпускать на этотъ разъ счастія изъ рукъ и не продешевить свой товаръ, твердымъ голосомъ произнесъ:
-- Пять талантовъ -- цѣна невозможная. Предлагай больше.
-- Ну, скажемъ шесть.
-- Если дашь теперь вдвое болѣе, то мы сойдемся.
-- Болѣе десяти талантовъ я ни въ какомъ случаѣ, дать тебѣ не могу. На эти деньги можно выстроить себѣ маленькій дворецъ.
-- Я остаюсь при двѣнадцати.
-- Ну, что дѣлать, будь по-твоему, но ни сестерціи болѣе.
-- Мнѣ трудно разстаться съ этимъ благороднымъ произведеніемъ искусства,-- со вздохомъ проговорилъ Керавнъ,-- но я согласенъ и уступаю тебѣ моего Апеллеса.
-- Дѣло идетъ вовсе не объ этой доскѣ, которая не имѣетъ почти никакой цѣнности,-- ею ты можешь наслаждаться и впредь,-- возразилъ торговецъ:-- я покупаю другое художественное произведеніе въ этой комнатѣ, до сихъ поръ казавшееся тебѣ едва достойнымъ вниманія. Я его открылъ и у меня есть богатый покупщикъ, который именно ищетъ нѣчто подобное.
-- Я тебя не понимаю.
-- Все въ этой комнатѣ, я полагаю, принадлежитъ тебѣ?
-- А то кому же еще?
-- Значитъ, ты всѣмъ, что здѣсь ни находится, можешь распоряжаться?
-- Конечно.
-- Ну, такъ двѣнадцать аттическихъ талантовъ я предлагаю тебѣ за эту картину подъ нашими ногами.
-- За мозаику, за эту мозаику?.. Она принадлежитъ къ дворцу.
-- Она принадлежитъ къ твоему жилищу, которое, какъ я слышалъ изъ твоихъ собственныхъ устъ, уже болѣе ста лѣтъ находится во владѣніи твоего рода. Я знаю законъ, который гласить, что все, что въ продолженіе ста лѣтъ находилось въ неоспоримомъ владѣніи семейства, становится собственностью этого послѣдняго.
-- Эта мозаика принадлежитъ дворцу.
-- Я утверждаю противное. Она -- принадлежность твоего родоваго жилища и ты свободно можешь ею распоряжаться.
-- Она принадлежитъ дворцу.
-- Нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ! Ты -- ея собственникъ! Завтра утромъ ты получишь двѣнадцать аттическихъ талантовъ золотомъ, а я попозднѣе, съ помощію сына, осторожно выну изъ пола картину, упакую ее и затѣмъ, когда стемнѣетъ, отправлю къ себѣ. Позаботься только о томъ, чтобы припасти коверъ, которымъ мы покроемъ пока пустое мѣсто. Въ томъ, чтобы тайна была тщательно сохранена, я, конечно, такъ же заинтересованъ, какъ и ты, даже болѣе тебя.
-- Мозаика принадлежитъ дворцу!-- закричалъ управитель на этотъ разъ уже громовымъ голосомъ.-- Ты слышишь, она принадлежитъ дворцу, и всякому, кто къ ней прикоснется, я переломаю кости.
Съ этими словами Керавнъ поднялся съ своего мѣста. Онъ задыхался. Щеки и лобъ его были краснѣе вишенъ, а поднятые къ антикварію кулаки дрожали.
Габиній въ испугѣ отступилъ на нѣсколько шаговъ назадъ.
-- Ты, значитъ, не желаешь получить мои двѣнадцать талантовъ?-- спросилъ онъ.
-- Я хочу... я хочу...-- хрипѣлъ Керавнъ,-- я хочу показать тебѣ, какъ я поступаю съ тѣмъ, кто меня принимаетъ за мошенника... Вонъ, негодяй, и ни слова болѣе ни о картинѣ, ни о кражѣ въ потьмахъ, или я позову на тебя ликторовъ префекта и заставлю заковать тебя въ оковы, гнусный мошенникъ!...
Габиній быстро направился въ двери, но тамъ онъ еще разъ обернулся лицомъ въ стонавшему и задыхавшемуся колоссу и крикнулъ, переступая порогъ:
-- Оставь свою рухлядь у себя. Мы еще съ тобой поговоримъ.
Когда Селена и Арсиноя возвратились, онѣ нашли отца съ наклоненною далеко впередъ головою на диванѣ и тяжело дышавшаго.
Въ испугѣ бросились онѣ къ нему, но онъ безъ передышки прокричалъ.
-- Воды, глотокъ воды!... Воръ!... Разбойникъ!...
Безъ всякой душевной борьбы отвергнулъ этотъ, тѣснимый нуждою, человѣкъ то, что обѣщало такое свѣтлое, заманчивое будущее ему и его семейству; но въ то же время онъ безъ малѣйшаго колебанія занялъ бы такую же или даже вдвое большую сумму все равно у бѣднаго или у богатаго, прекрасно сознавая, что никогда не будетъ въ состояніи отдать ее.
Онъ нисколько не гордился своимъ поступкомъ, который казался ему только естественнымъ для человѣка благороднаго, македонскаго происхожденія.
Самая мысль о томъ, чтобы согласиться на предложеніе торговца, ему не пришла даже въ голову,-- это лежало для него внѣ области возможнаго.
Но откуда было взять ему теперь деньги, необходимыя для костюма Арсинои? Какимъ образомъ сдержать обѣщаніе, данное въ собраніи гражданъ?
Цѣлый часъ размышлялъ онъ объ этомъ, лежа на подушкахъ дивана. Потомъ онъ досталъ изъ ящика навощенную табличку и началъ вырѣзать на ней письмо къ префекту. Онъ хотѣлъ черезъ Тиціана предоставить въ распоряженіе императора превосходную мозаическую картину, находившуюся въ его жилищѣ; но онъ не дописалъ своего посланія, потому что скоро окончательно запутался въ трескучихъ фразахъ. Наконецъ, отчаявшись въ успѣхѣ своего труда, онъ бросилъ въ ящикъ недоконченное письмо и улегся спать.