Тиціанъ приказалъ своему возницѣ ѣхать немедленно на Лохію. Путь, по которому быстро покатилась, колесница, пролегалъ мимо дверца префектуры, расположеннаго въ Брухіи, и онъ велѣлъ остановить коней у роскошнаго, съ мраморными колоннами, подъѣзда, чтобы зайти къ себѣ, ибо письмо, скрытое у него на груди подъ тогой, заключало въ себѣ извѣстіе, которое могло заставить его возвратиться домой не ранѣе слѣдующаго утра.
Не останавливаясь, миновалъ онъ передніе покои и мужскую пріемную, гдѣ толпились, съ донесеніями и въ ожиданіи приказаній, чиновники, центуріоны и ликторы, и прямо отправился отыскивать свою жену въ предназначенномъ для женщинъ помѣщеніи, прилегавшемъ къ обширному саду префектуры.
Матрона, заслышавъ знакомые шаги, поспѣшила ему на встрѣчу.
-- Я не ошиблась!-- съ искреннею радостью воскликнула она.-- Какъ хорошо, что ты могъ сегодня отдѣлаться такъ скоро! Я не ждала тебя ранѣе окончанія ужина.
-- Но я и пришелъ, къ сожалѣнію, не надолго,-- возразилъ Тиціанъ, вступая въ комнату жены.-- Вели подать мнѣ ломоть хлѣба и кубокъ разбавленнаго вина. Впрочемъ, не надо,-- тутъ уже все приготовлено, что мнѣ нужно, будто я приказывалъ самъ. Ты права, я на этотъ разъ пробылъ у Сабины менѣе обыкновеннаго, но она ухитрилась въ короткій промежутокъ времени наговорить такъ много ѣдкаго, словно мы разговаривали съ нею цѣлый день. Черезъ пять минутъ я долженъ снова тебя покинуть, а когда я вернусь -- извѣстно однимъ богамъ. Мнѣ трудно и непріятно даже выговорить это, но всѣ наши старанія, наши хлопоты, весь спѣшный и тяжелый трудъ бѣднаго Понтія пропали даромъ.
Съ этими словами префектъ опустился на ложе подлѣ небольшаго стола, на который жена его поставила спрошенные имъ кубокъ вина и хлѣбъ.
-- Бѣдный ты мой!-- сказала она, проводя рукой по его посѣдѣвшимъ волосамъ.-- Развѣ Адріанъ все-таки рѣшился поселиться въ Кесареумѣ?
-- Нѣтъ, не то!... (Выйди изъ комнаты, Сира!-- сказалъ онъ рабынѣ.) Ты сейчасъ узнаешь... Вотъ письмо кесаря. Прочти мнѣ его, пожалуйста, еще разъ.
Юлія, жена префекта, развернула свитокъ папируса и начала читать:
"Адріанъ -- другу своему Тиціану, намѣстнику египетскому. Глубочайшая тайна.-- Адріанъ письменно привѣтствуетъ Тиціана, какъ онъ часто дѣлалъ это въ продолженіе многихъ лѣтъ, въ началѣ своихъ скучныхъ дѣловыхъ посланій. Завтра же онъ надѣется привѣтствовать друга своей юности и мудраго помощника не только отъ всего сердца, но также рукою и устами. За симъ, для ясности, слѣдующее: Я прибуду въ Александрію уже завтра, пятнадцатаго декабря, къ вечеру, совершенно одинъ, съ Антиноемъ, рабомъ Пасторомъ и тайнымъ секретаремъ моимъ Флегономъ. Мы высадимся въ маленькой лохіадской гавани и корабль мой можно будетъ отмѣтить по большой серебряной звѣздѣ на носу. Если же ночь наступитъ ранѣе моего прибытія, то три красные фонаря, зажженные на вершинѣ мачты, извѣстятъ тебя о приближеніи друга.-- Что касается до ученыхъ и остроумныхъ мужей, которыхъ ты выслалъ мнѣ на встрѣчу, чтобы занимать меня на пути, но главное, конечно, чтобы выгадать больше времени для передѣлки стараго гнѣзда,-- откуда, кстати, я надѣюсь, вы не успѣли еще повыгнать всѣхъ птицъ Минервы,-- то я отправилъ ихъ обратно, не желая лишать Сабину со всею ея челядью такого развлеченія и понапрасну отрывать знаменитыхъ александрійцевъ отъ ихъ ученыхъ трудовъ. Мнѣ ихъ вовсе не нужно. Если, впрочемъ, что можетъ статься, послалъ ихъ не ты, то прошу у тебя извиненія. Человѣку всегда нѣсколько обидно, когда его уличаютъ въ томъ, что онъ ошибся въ разсчетѣ, хотя, конечно, легче объяснить случившееся, чѣмъ предусмотрѣть будущее.. Или быть-можетъ наоборотъ?... Я вознагражу твоихъ мудрецовъ за ихъ безполезное путешествіе, поспоривъ съ ними въ академіи объ этомъ вопросѣ. Грамматикъ, у котораго ученость выглядываетъ изъ каждаго волоска на головѣ, болѣе предается покою, чѣмъ слѣдуетъ для его здоровья, и это быстрое движеніе, на которое онъ рѣшился ради меня, послужитъ къ удлиненію его жизни.-- Мы пріѣдемъ въ простой одеждѣ и будемъ ночевать на Лохіи. Ты знаешь, что мнѣ не разъ приходилось отдыхать на голой землѣ и что, когда приходится, я такъ же спокойно сплю на камышовой подстилкѣ, какъ и на мягкомъ ложѣ. Изголовье мое слѣдуетъ за мною: это моя молосская собака, которую ты, безъ сомнѣнія, помнишь. Комнатка, гдѣ я могъ бы безъ помѣхи предпринимать свои вычисленія относительно будущаго года, вѣроятно, найдется.-- Все это тщательно сохрани въ тайнѣ, чтобы ни одна человѣческая душа не могла догадаться о моемъ прибытіи,-- объ этомъ я прошу тебя такъ убѣдительно, какъ только можетъ твой другъ и императоръ. Даже малѣйшее приготовленіе съ твоей стороны не должно выдать, кого ты ожидаешь. Ничего не приказываю моему милому Тиціану, но еще разъ прошу исполнить, мое желаніе. Какъ радуюсь я тому, что снова увижусь съ тобою, и сколько удовольствія доставитъ мнѣ суматоха, которую я надѣюсь найти на Лохіи! Художникамъ, которыми, безъ сомнѣнія, кишитъ теперь старый дворецъ, ты представишь меня какъ архитектора Клавдія Венатора изъ Рима, пріѣхавшаго, чтобы содѣйствовать Понтію своими совѣтами. Съ Понтіемъ, выстроившимъ такія прекрасныя зданія для Ирода Аттика, я встрѣчался у этого богача-софиста и онъ, навѣрное, меня узнаетъ. Сообщи ему поэтому о моихъ намѣреніяхъ. Онъ человѣкъ серьезный, на котораго можно положиться,-- не болтунъ и не вѣтреникъ, забывающій все на свѣтѣ. Итакъ, сдѣлай его повѣреннымъ нашей тайны, но впрочемъ только тогда, когда судно мое будетъ уже въ виду. Прощай и будь здоровъ!"
-- Ну, что же ты на это скажешь?-- спросилъ Тиціанъ, принимая посланіе императора изъ рукъ жены.-- Развѣ это не досадно? Работа наша такъ славно подвигалась впередъ.
-- Но, можетъ быть,-- возразила Юлія, задумчиво улыбаясь,-- вы все-таки не успѣли бы окончить. Въ томъ положеніи, въ какомъ дѣло находится теперь, вамъ этого вовсе и не нужно, а Адріанъ все не увидитъ ваши добрыя намѣренія. Меня это письмо радуетъ, потому что оно снимаетъ тяжелую отвѣтственность съ твоихъ и безъ того уже слишкомъ обремененныхъ плечъ.
-- Ты всегда разсудишь вѣрно!-- воскликнулъ префектъ.-- Хорошо, что я зашелъ къ тебѣ,-- теперь я буду ожидать императора съ сильно-облегченнымъ сердцемъ. Спрячь хорошенько это письмо и пока до свиданія. Эта разлука съ тобою на нѣсколько часовъ для меня будетъ началомъ цѣлаго ряда безпокойныхъ дней.
Тиціанъ протянулъ руку женѣ.
-- Прежде чѣмъ ты уйдешь,-- сказала она, удерживая руку его въ своей рукѣ и крѣпко пожимая ее,-- я должна признаться тебѣ, что чувствую въ себѣ нѣкоторую гордость.
-- Ты имѣешь на это право.
-- Ни однимъ словомъ не попросилъ ты меня молчать.
-- Потому, что ты уже не разъ блистательно выдерживала испытанія. Но, конечно, и ты -- женщина и къ тому же очень красивая.
-- Да, старая бабушка съ сѣдѣющими волосами.
-- И все-таки еще величественнѣе и очаровательнѣе тысячи хваленыхъ красавицъ, болѣе юныхъ годами.
-- Ты желаешь, чтобъ я на старости лѣтъ промѣняла свою женскую гордость на суетное тщеславіе?
-- Нѣтъ, нѣтъ! Оборотъ нашего разговора заставилъ меня внимательно вглядѣться въ твои черты и припомнить соболѣзнующіе вздохи Сабины о томъ, что красавица Юлія такъ подурнѣла. Но гдѣ же найдешь женщину твоихъ лѣтъ съ такой осанкой, съ такими нетронутыми временемъ чертами, такимъ гладкимъ, чистымъ лбомъ, такими глубокими, добрыми глазами, такъ чудесно изваянными руками...
-- Да замолчи же!-- воскликнула Юлія,-- ты заставляешь меня краснѣть.
-- А развѣ это не должно меня радовать, что такъ легко вызвать краску на лицо моей старой римской матроны?... Ты совершенно непохожа на остальныхъ женщинъ.
-- Потому, что ты не похожъ на остальныхъ мужчинъ.
-- Ты мастерица льстить... Съ тѣхъ поръ, какъ дѣти уѣхали, кажется, будто мы снова начинаемъ нашу брачную жизнь.
-- Въ домѣ нѣтъ болѣе яблоковъ раздора.
-- Изъ-за того, что особенно дорого, конечно, всего легче поссориться. Но, однако, пора,-- прощай еще разъ.
Тиціанъ поцѣловалъ жену въ лобъ и быстрыми шагами направился къ выходу, но Юлія вернула его.
-- Кое-что можно однако сдѣлать для кесаря,-- сказала она.-- Я ежедневно посылаю архитектору ужинъ. Сегодня онъ будетъ втрое обильнѣе, чѣмъ обыкновенно.
-- Превосходно!
-- Ну, такъ прощай.
-- Прощай! Мы увидимся такъ скоро, какъ только позволятъ боги и императоръ.
-----
Когда префектъ прибылъ къ мѣсту своего назначенія, на морѣ не было видно корабля съ серебряною звѣздою на носу.
Солнце медленно зашло, но судно съ тремя красными фонарями все еще не показывалось на горизонтѣ.
Тиціанъ зашелъ отдохнуть въ домикъ смотрителя гавани и сообщилъ ему, что выѣхалъ встрѣтить ожидаемаго изъ Рима знаменитаго архитектора, который долженъ помочь Понтію своими совѣтами при работахъ на Лохіи. Хозяинъ нашелъ честь, оказываемую префектомъ чужестранному художнику, вполнѣ понятной,-- весь городъ уже зналъ, съ какой неслыханною поспѣшностью и съ какими страшными затратами отдѣлывается для пріема кесаря старый Птолемеевскій дворецъ.
Ожидая появленія корабля, префектъ размышлялъ о молодомъ ваятелѣ Поллуксѣ, съ которымъ онъ недавно познакомился, и объ его матери въ уютномъ, миловидномъ домикѣ привратника.
Съ свойственнымъ ему добродушіемъ онъ немедленно отправилъ одного изъ своихъ ликторовъ къ старой Доридѣ и велѣлъ просить ее подождать ложиться на покой, потому что онъ, префектъ, прибудетъ на Лохію только поздно вечеромъ или можетъ-быть ночью.
-- Скажи этой старушкѣ,-- конечно отъ себя, а не отъ меня,-- приказывалъ Тиціанъ,-- что я можетъ-быть зайду и къ ней. Пусть она уберетъ свою комнатку и получше ее освѣтитъ.
На Лохіи никто и не подозрѣвалъ, какая честь предстояла старинному дворцу.
Послѣ того, какъ Веръ, жена его и Бальбилла покинули дворецъ, ваятель Поллуксъ съ новымъ рвеніемъ принялся за дѣло. Проработавъ болѣе часа, онъ вышелъ изъ своей каморки, лѣниво потянулся и крикнулъ Понтію, стоявшему на подмосткахъ на другомъ концѣ залы:
-- Мнѣ надо либо отдохнуть, либо приняться за что-нибудь новое. И то и другое одинаково спасаетъ меня отъ утомленія. Не то же ли бываетъ и съ тобою?
-- Совершенно то же.-- отозвался архитекторъ, продолжая раздавать приказанія рабамъ, которые ставили новую капитель въ коринѳскомъ стилѣ на мѣсто старой, развалившейся отъ времени.
-- Не отрывайся отъ своего дѣла,-- снова крикнулъ ему Поллуксъ.-- Я только попрошу тебя сказать моему хозяину Паппію, когда онъ придетъ сюда съ антикваріемъ Габиніемъ, что они найдутъ меня на площадкѣ, которую мы осматривали съ тобою вчера. Я иду ставить новую голову на торсъ Вероники. Мой подмастерье уже давно долженъ былъ бы покончить съ приготовительными работами, но этотъ молодецъ родился на свѣтъ лѣвшой, и такъ какъ онъ вѣчно прищуриваетъ одинъ глазъ, то все прямое кажется ему косымъ и, наоборотъ, все косое, по законамъ оптики, кажется ему прямымъ. Деревянный штифтъ, на которомъ должна держаться новая голова, онъ навѣрное ухитрился укрѣпить въ шеѣ какъ-нибудь криво; а такъ какъ ни одинъ историкъ не сообщаетъ, чтобы Вероника когда-либо держала голову на бокъ,-- какъ вотъ этотъ маляръ за тобой,-- то мнѣ придется взяться за дѣло самому. Черезъ полчаса, надѣюсь, мудрая царица перестанетъ принадлежать къ безголовымъ женщинамъ.
-- Откуда у тебя новая головка?-- спросилъ Понтій.
-- Изъ тайнаго архива моихъ статистическихъ воспоминаній,-- отвѣчалъ Поллуксъ.-- Ты ее видѣлъ?
-- Да.
-- И она тебѣ нравится?
-- Очень даже.
-- Въ такомъ случаѣ она достойна жизни,-- весело проговорилъ Поллуксъ, оставляя залу. При этомъ онъ послалъ архитектору привѣтствіе лѣвою рукой, а правою заткнулъ себѣ за ухо вѣточку гвоздики, сломленную имъ поутру на одномъ изъ оконъ сторожки.
На площадкѣ ученикъ его лучше исполнилъ свою задачу, чѣмъ можно было ожидать; но Поллуксъ остался совершенно недоволенъ своими собственными распоряженіями. Головка, предназначенная для Вероники, какъ и многіе другіе бюсты, стоявшіе на той же сторонѣ террасы, должна была стоять задомъ къ балкону дворцоваго управителя, а между тѣмъ ваятель для того только и рѣшился, разстаться съ дорогимъ для него произведеніемъ, чтобы подруга его дѣтства могла во всякое время любоваться вѣрно схваченными чертами своей покойной матери.
Къ счастію, онъ нашелъ, что бюсты не укрѣплены на высокихъ пьедесталахъ, а держатся на нихъ только собственной своею тяжестью, и потому рѣшился, нарушивъ историческій порядокъ царицъ, предпринять нѣкоторое перемѣщеніе и поставить спиною къ дому знаменитую Клеопатру, такъ чтобы головка Селениной матери могла быть обращена къ нему лицомъ.
Чтобы тотчасъ же привести въ исполненіе свое намѣреніе, онъ позвалъ нѣсколько рабовъ, которые и принялись вмѣстѣ съ нимъ за перестановку бюстовъ.
Дружные крики и громкій говоръ ихъ, равно какъ повелительный голосъ ваятеля, раздавшіеся на этомъ давно никѣмъ не посѣщаемомъ мѣстѣ, не замедлили привлечь молоденькую зрительницу, которая уже разъ незадолго передъ тѣмъ показалась было на балконѣ управительскаго жилища, но скоро исчезла, увидавъ чумазую, сплошь покрытую гипсовыми пятнами фигуру рабочаго.
На этотъ pàзъ она осталась однако на балконѣ и съ любопытствомъ слѣдила за каждымъ движеніемъ Поллукса, лица котораго она разглядѣть не могла, такъ какъ, руководя рабочими, онъ все время поворачивался къ ней спиной.
Наконецъ головка была поставлена и укрѣплена на предназначенномъ для нея мѣстѣ. Холщовое покрывало защищало ее отъ порчи при перемѣщеніи и скрывало отъ глазъ.
Радостно вздохнувъ, художникъ повернулся съ довольнымъ видомъ къ жилищу управителя; въ ту же минуту съ балкона послышался звонкій, веселый голосъ дѣвушки:
-- Длинновязый Поллуксъ!... Въ самомъ дѣлѣ, это длинновязый Поллуксъ!... Какъ я рада!
Съ этими словами дѣвушка громко захлопала въ ладоши.
-- А ты, ты -- маленькая Арсиноя!-- крикнулъ ей въ свою очередь обрадованный ваятель.-- Вѣчные боги! что сталось съ этимъ крошечнымъ созданіемъ!...
-- Я еще и не думаю переставать рости,-- со смѣхомъ отвѣчала дочь дворцоваго управителя, поднимаясь на цыпочки, чтобы казаться какъ можно выше, и ласково кивая ему своей хорошенькою головкой.-- Но какой теперь у тебя-то почтенный видъ, съ густою бородой и этимъ орлинымъ носомъ!....Селена только сегодня сказала мнѣ, что и ты хозяйничаешь тутъ во дворцѣ вмѣстѣ съ другими.
Глаза художника, будто прикованные, слѣдовали за каждымъ жестомъ дѣвушки.
Есть поэтическія натуры, въ воображеніи которыхъ все необыкновенное, что имъ случается видѣть или переживать, немедленно слагается въ художественный разсказъ или выливается въ рядъ гармоническихъ стиховъ, такъ точно и Поллуксъ не могъ встрѣтить прекраснаго человѣческаго образа безъ того, чтобы тотчасъ же не привести его въ связь съ тѣмъ искусствомъ, которому онъ посвятилъ свои творческія силы.
"Какъ есть Галатея, и прелесть какая Галатея,-- думалъ онъ, не сводя очарованнаго взгляда съ фигуры и личика Арсинои.-- Будто она только-что вышла изъ морскихъ волнъ,-- такою свѣжестью, радостью и здоровьемъ дышетъ этотъ образъ передо мною. А эти маленькіе локоны?... Какъ плавно развѣваются они на воздухѣ, будто еще плывутъ на поверхности воды. Вотъ она съ ласковымъ привѣтствіемъ наклоняется впередъ. Какъ округленно, какъ изящно каждое движеніе! Кажется, что это -- дочь Нерея, ласкаясь, прижимается къ могучей волнѣ, которая то высоко поднимается къ небу, то глубоко опускается въ морскую бездну. Формою головы и греческими чертами лица она похожа на Селену и на мать, но старшая сестра напоминаетъ образъ Прометея до роковаго похищенія, а Арсиноя -- образъ того же героя, но когда священное пламя уже разлилось по его жиламъ".
Все это художникъ продумалъ и прочувствовалъ въ теченіе нѣсколькихъ секундъ, но дѣвушкѣ молчаніе ея нѣмаго поклонника показалось невыносимо-долгимъ и скучнымъ.
-- Ты даже не поздоровался со мною, какъ слѣдуетъ!-- нетерпѣливо закричала она.-- Что ты тамъ дѣлаешь внизу?
-- А вотъ посмотри,-- отозвался онъ и сдернулъ холщовое покрывало, скрывавшее его удачное произведеніе.
Арсиноя всѣмъ корпусомъ перекинулась черезъ перила балкона, заслонила отъ свѣта рукою глаза и болѣе минуты ничего не отвѣчала.
Потомъ она внезапно выпрямилась и съ крикомъ: "матушка, матушка!" -- опрометью бросилась во внутренность дома.
"Ну, теперь она призоветъ отца и испортитъ Селенѣ ея радость",-- подумалъ Поллуксъ, окончательно устанавливая на мѣсто тяжелый мраморъ, увѣнчанный новой гипсовою головкой. Впрочемъ, пусть онъ себѣ приходитъ. Теперь здѣсь хозяева и врядъ ли Керавнъ осмѣлится прикоснуться къ собственности императора.
Скрестивъ руки на могучей груди, онъ остановился въ раздумья противъ, бюста.
"Пестрота, жалкая пестрота!--бормоталъ онъ тихо.-- Мы не творимъ тутъ, а штопаемъ, стараясь изъ разныхъ тряпокъ смастерить платье для императора. Еслибъ это было не для Адріана, еслибы Діотима и дѣти ея не нуждались въ деньгахъ я бы и пальцемъ не двинулъ здѣсь болѣе".
Чтобы достигнуть отъ жилища управителя до площадки, на которой стоялъ ваятель, нужно было миновать нѣсколько переходовъ и два или три раза спускаться внизъ по лѣстницамъ, и все-таки прошло немного болѣе минуты съ тѣхъ поръ, какъ Арсиноя исчезла съ балкона, до того мгновенія, какъ она уже появилась подлѣ Поллукса.
Взволнованная, съ раскраснѣвшимися щеками, тихо отстранила она ваятеля и стала на то мѣсто, которое онъ занималъ, чтобы получше наглядѣться на любимыя черты.
"Матушка, матушка!" -- восклицала она, и тихія, свѣтлыя слезы текли по ея щекамъ, и она позабыла и о художникѣ, и о присутствіи мастеровыхъ и рабовъ, которые толпились вокругъ и глядѣли на нее съ недоумѣніемъ и страхомъ, будто на одержимую бѣсомъ.
Поллуксъ молча отступилъ на нѣсколько шаговъ. Онъ былъ растроганъ до глубины души, видя потоки слезъ, которыя текли по щекамъ недавно, веселаго ребенка, и невольно подумалъ, что стоитъ еще быть добрымъ, если можно заслужить за это такую теплую, долговѣчную любовь, какую заслужила эта бѣдная покойная женщина на мраморномъ пьедесталѣ.
Долго стояла Арсиноя, какъ бы въ экстазѣ, передъ его произведеніемъ.
-- Ты это сдѣлалъ?-- спросила она, наконецъ, прихода въ себя и обращаясь къ Поллуксу.
-- Да,-- отвѣчалъ онъ, опуская глаза.
-- И совершенно по памяти?
-- Конечно.
-- Въ такомъ случаѣ знаешь, что я тебѣ скажу?
-- Ну?
-- А то, что ясновидящая на праздникѣ Адониса была права, когда пѣла въ Аленѣ, что половину работы художника выполняютъ боги.
-- Арсиноя!-- воскликнулъ Поллуксъ, почувствовавъ при этихъ словахъ, будто жаркій ключъ ударилъ ему въ сердце, и съ благодарнымъ взглядомъ схвативъ ея маленькую руку. Она быстро отдернула ее, потому что на балконѣ показалась сестра ея Селена, звавшая ее по имени.
Хотя Поллуксъ, ставя свое произведеніе на этомъ мѣстѣ, имѣлъ въ виду не Арсиною, а именно старшую подругу своего дѣтства, тѣмъ не менѣе появленіе ея въ эту минуту подѣйствовало охлаждающимъ и непріятнымъ образомъ на его взволнованную душу.
-- Вотъ изображеніе твоей матери,-- обратился онъ къ Селенѣ поясняющимъ тономъ, указывая на бюстъ.
-- Вижу,-- холодно отвѣтила она.-- Послѣ я взгляну на него поближе... Иди же скорѣй, Арсиноя,-- отецъ желаетъ съ тобою говорить!
Поллуксъ снова остался одинъ,
Селена, возвращаясь въ комнату отца, грустно покачала блѣднолицей головой и тихо прошептала:
"Это предназначалось для меня, какъ говорилъ Поллуксъ... Разъ въ жизни что-нибудь для меня, но и эта радость испорчена".