Маленькая, скромная, почти что убогая комната. Дверь в глубине сцены в рамке; другая такая же рамка пустая. На столе лампа, "Божественная комедия" Данте, раскрытая на истории Франчески да Римини, обгорелый лист бумаги, разбросанные листы рукописи. Несколько стульев. Обстановка бедная. День.
Дон Хулиан. Дон Северо. Лакей. Все входят в среднюю дверь.
Дон Северо. Дон Эрнесто дома?
Лакей. Нет, он сегодня рано ушел.
Дон Северо. Ничего, мы подождем. Он скоро вернется?
Лакей. Наверно. Он всегда точен.
Дон Северо. Хорошо. Ступай.
Лакей. Если что понадобится, я буду в передней.
(Уходит.)
Дон Северо (осматривает комнату). Как скромно живет!
Дон Хулиан. Скажи лучше, убого!
Дон Северо (заглядывает в двери, направо и посредине). Ну и квартира; спальня, передняя, кабинет -- и все.
Дон Хулиан. Неблагодарность, злоба, низкие страсти, подлая клевета, всего не перечесть!
Дон Северо. Это дело случая.
Дон Хулиан. Нет, брат. Я знаю, чьих рук это дело.
Дон Северо. Уж не моих ли?
Дон Хулиан. И твоих. А началось со сплетни, позорившей мою честь. И я трус, ревнивец, негодяй, подлец, позволил этому юноше уйти из моего дома! Он оказался порядочным человеком, а я -- неблагодарным. Да, неблагодарным! Ты знаешь, я живу в роскоши, я богат, но помнишь ли ты, откуда мое богатство?
Дон Северо. Нет, не помню.
Дон Хулиан. Вот она, награда за великодушный поступок, за высокий порыв, который побудил человека без лишних слов спасти своего друга.
Дон Северо. Но ведь ты из благодарности чуть не пожертвовал своей честью и счастьем. Чего еще можно требовать? Всему есть предел: и добру, и злу. Он гордый... заупрямился... и хотя ты противился, он ушел, поселился в этой конуре. Кто мог этому воспрепятствовать?
Дон Хулиан. Да все, если б занимались своими делами, а не болтали языками и не тыкали пальцем. Скажи, какое им дело до того, что я, исполняя священный долг, относился к Эрнесто как к своему сыну, а она считала его братом? Неужели только потому, что на прогулке и в театре стройный юноша появлялся рядом с моей молодой женой, можно было заподозрить их в низости? Неужели только греховная любовь соединяет мужчину и женщину? И нет ни дружбы, ни благодарности? Но даже если так, почему кто-то другой должен мстить за мою поруганную честь, когда у меня есть руки и оружие?
Дон Северо. Ты прав, посторонние не должны вмешиваться, но я твой родной брат, носящий то же имя, разве я мог молчать?
Дон Хулиан. Нет! Но ты должен был осторожно, мне одному сказать, а не устраивать бурю в моем доме.
Дон Северо. Я был слишком взволнован. Сознаю свою вину. Каюсь!
(Подходит к нему с выражением участия и нежности.)
Но ты, Хулиан, ты не виноват.
Дон Хулиан. Нет, виноват! Я с негодованием отвергаю клевету, вслух говорю "ложь", но сам думаю: "а если нет, а если правда?" Я сам себя извожу. Борюсь сам с собою. Сомнение гложет истерзанное сердце!
Дон Северо. Ты бредишь!
Дон Хулиан. Нет, я лишь исповедуюсь тебе, брат. Ты думаешь, Эрнесто все равно ушел бы, что я не сумел бы его удержать? Он ушел потому, что внутренний голос велел мне не удерживать его и, когда он уйдет, покрепче запереть дверь. Я говорил одно, а думал другое. Я говорил: "Вернись, Эрнесто", а думал: "Не возвращайся!" Он был искренен, а я лицемерил. Нет, Северо, честный человек так не поступает!
(В изнеможении падает на кресло.)
Дон Северо. Так поступает всякий, кто любит свою молодую жену! А раз она так романтична...
Дон Хулиан. Не говори о моей Теодоре! Подходя к зеркалу слишком близко, мы можем осквернить его своим дыханием, а в нем должно отражаться лазурное небо, а не змеиное жало.
Дон Северо. Наверно, так.
Дон Хулиан. Внутренняя борьба, о которой я тебе рассказал, изменила меня. Теперь я всегда грустен, сдержан. Я не тот, каким был. И жена, видя, как я переменился, наверно, думает: "Что с Хулианом? Что с моим супругом? Почему я утратила его доверие? Какие черные мысли тревожат его?" Между нами встала стена. Она нас разлучает! Мы уже не ведем доверительных бесед, исчезли улыбки, в голосах звучит горечь. Я таю в душе несправедливые подозрения. Теодора таит печаль. Я оскорблен, но и она оскорблена, оскорблено ее женское достоинство. Вот до чего мы дошли!
Дон Северо. Это путь к гибели. Надо спасать положение.
Дон Хулиан. Все усилия тщетны. Я знаю, что ее подозревать не в чем. Но может быть, подозревая ее, я уронил себя в ее глазах и не сегодня-завтра мои подозрения оправдаются?
(Хватает дона Северо за руку и говорит горячо, с плохо скрываемой ревностью.)
Я -- ревнивец, я -- злодей, я -- тиран, а он -- благороден и великодушен, кроток, покорен. Над ним ореол мученика! Да, он невольно приобрел все, что я потерял. А тут еще сплетни! Сейчас они вполне искренно говорят: "Мы ведь не влюблены!" Но, может быть, пока они будут отрицать, все изменится!
Дон Северо. Если так, Хулиан, то пускай он уезжает!
Дон Хулиан. А я хочу этому помешать.
Дон Северо. И напрасно. Он едет в Буэнос-Айрес? Скатертью дорога!
Дон Хулиан. Он уедет, а я останусь в глазах Теодоры жалким ревнивцем? Нельзя допустить, чтобы жена презирала мужа. Нельзя, чтобы она в мыслях оставалась с ним, следовала за несчастным изгнанником!
(С глухой яростью.)
Пойми, если я увижу на ее лице следы слез, то буду думать, что она плакала о нем, и задушу ее собственными руками.
Дон Северо. Так что же делать?
Дон Хулиан. Терпеть. Пускай развязкой мы будем обязаны тем, кто оклеветал нас.
Дон Северо. Кажется, сюда идут.
(Направляется в глубину сцены.)
(Входит Пепито.)
Дон Северо. И ты здесь?
Пепито (в сторону). Неужели они знают!
(Вслух.)
Вот мы и собрались. Здравствуй, дядя. Здравствуй, папа. Вы ждете Эрнесто?
Дон Северо. А то кого же?
Дон Хулиан. Ты знаешь, что этот безумец затеял?
Пепито. Кое-что слышал...
Дон Северо. Завтра в котором часу?
Пепито. Завтра он собирается уезжать, а это случится сегодня.
Дон Хулиан (удивленно). О чем ты?
Пепито. Как о чем? О том, что мне сказал Пепе Уседа, секундант виконта Небреды... Вы разве не знаете?
Дон Хулиан (твердо, предупреждая брата). Знаем.
Дон Северо. Мы...
Дон Хулиан (тихо). Молчи, Северо.
(Вслух.)
Мы знаем, что завтра он уезжает, а сегодня... рискует жизнью. И мы пришли предотвратить и дуэль, и отъезд.
(Дон Хулиан, желая выпытать подробности, делает вид, что знает о дуэли, но ясно, что он пришел только из-за отъезда Эрнесто. Оттенки диалога предоставляются таланту исполнителя.)
Дон Северо (тихо брату). Какая дуэль?
Дон Хулиан. Не знаю, но обязательно узнаю.
(Громко.)
Мы знаем от верного человека, что виконт... вызвал Эрнесто на дуэль. Говорят, дело серьезное.
(Пепито утвердительно кивает.)
Скандальная ссора и при свидетелях.
(Пепито снова кивает.)
"Лжешь!" "Я лгу?" И началось!
Пепито (перебивает с торжеством более осведомленного человека). Пощечину влепил, да еще какую!
Дон Северо. Кто кому?
Пепито. Эрнесто -- обидчику.
Дон Хулиан (брату). Вот именно! Виконт вывел его из себя. И... бедный юноша вспылил.
Пепито. Да еще как!
Дон Хулиан. Нам так и сказали.
(С плохо скрываемой тревогой.)
А дуэль серьезная?
Пепито. Очень. Тяжело об этом говорить, но скрыть от вас не могу.
Дон Хулиан. На каких же условиях?
(С тревогой подходит к Пепито, тот, выдержав паузу, говорит так, будто сообщает дурную весть.)
Пепито. Драться до смерти.
(Смотрит на собеседников с торжеством.)
Виконт не струсит и не отступит. Он замечательно владеет шпагой.
Дон Хулиан. Из-за чего же ссора? Я слышал, что виноват Небреда...
Пепито. Ссоры-то почти и не было... Я расскажу по порядку.
(Пауза. Братья в волнении подходят к Пепито.)
Эрнесто собрался уехать завтра из Мадрида, чтобы вовремя поспеть в Кадис. Луис Алкарас обещал дать ему рекомендательное письмо, и бедняга пошел за письмом в кафе. Луиса еще не было. Эрнесто решил ждать. Там его никто не знал. За столом Алкараса люди перемывали чужие косточки, так словно они собрались не за бокалом вина, а в анатомическом театре. Еще бокал, еще один взмах скальпеля -- и погублена репутация еще одной женщины. И так без конца. Вот что рассказал мне Эрнесто.
Дон Хулиан. Продолжай!
Пепито. Между прочим, было названо одно имя... И Эрнесто не стерпел. "Кто смеет позорить честного человека?" воскликнул он. Ему ответили "дама" и назвали имя. Он побагровел и кинулся на Небреду. Произошла стычка. В итоге: сегодня они дерутся на шпагах. Где -- не знаю.
Дон Хулиан (яростно хватает его за руку). Человек, о котором говорили, -- я?
Пепито. Да.
Дон Хулиан. А дама -- Теодора? Как только не треплют мое имя и мою любовь!
(Опускается на кресло и закрывает лицо руками.)
Дон Северо (вполголоса сыну). Зачем ты ему сказал?
Пепито. Разве он не знал?
Дон Хулиан. Какой позор!
Дон Северо (с нежностью). Хулиан!
Дон Хулиан. Нужно сохранять спокойствие... Но я теряю мужество.
(Волнуясь, берет брата за руку.)
Почему нас унижают? Зачем выставляют на поругание? Но я исполню свой долг! Могу я на тебя рассчитывать, Северо?
Дон Северо. Всегда!
(Обмениваются крепким рукопожатием.)
Дон Хулиан (Пепито). Когда дуэль?
Пепито. В три часа.
Дон Хулиан (про себя). Я убью его! Убью!
(Дону Северо.)
Идем!
Дон Северо. Куда?
Дон Хулиан. Искать виконта.
Дон Северо. Неужели ты...
Дон Хулиан. Сделаю, что могу: отомщу и спасу жизнь сыну Хуана Аседо.
(Пепито.)
Кто секунданты?
Пепито. Алкарас и Руэда.
Дон Хулиан. Я их знаю.
(Обращаясь к Пепито.)
Если вернется Эрнесто... разузнай, где назначена дуэль.
Дон Северо. Понял?
Дон Хулиан. Идем.
Дон Северо. Хулиан, что с тобой?
Дон Хулиан. Я радуюсь, а я так давно не радовался!
(Нервно сжимает ему руку.)
Дон Северо. Ты в уме? Чему ты рад?
Дон Хулиан. Тому, что встречусь с виконтом. До сих пор клевета была неуловима, я не видел ее лица. Но теперь она приняла человеческий облик -- у нее лицо виконта. Три месяца я глотал желчь, а теперь наконец я встречусь с клеветой лицом к лицу!
(Дон Хулиан и дон Северо уходят.)
Пепито. Что бы там ни говорил дядюшка, было безумием поселить под одним кровом такую красавицу, как Теодора, и этого юношу с пылкой, романтической душой. Он клялся, что между ними ничего нет, что он любит ее, как сестру, а дядю, как отца. Но меня не проведешь. Я хоть и молод, но не верю в братские чувства между молодой женщиной и молодым мужчиной. Я что, должен обо всех думать хорошо? Но разве их не видели вместе в театре, на катанье, в парке? "Нет! -- говорил мне Эрнесто, -- мы там редко бывали". Но все-таки бывали! И как раз тогда их увидали сто человек, а это все равно, что ходить туда сто дней подряд! Не устраивать же очные ставки, чтобы выяснить, сколько раз они прогуливались вместе! Это же просто смешно! "Я их видел однажды". -- "Я тоже". "Видел и я". -- Вот уже три, а там четыре и пять. Глаза на то и даны, чтобы смотреть. И всякий пускай сам позаботится о своей чести!
(Пауза.)
Так я и поверил в неземную любовь! Понятно, что жить в одном доме с Теодорой и не полюбить ее трудно. Пусть он ученый, философ, математик, физик, но он же мужчина, а она -- женщина. Если бы эти стены заговорили! Если бы тайные помыслы Эрнесто, витающие здесь, воплотились в слово. Вот, например, портрет дона Хулиана, а другая рамка пуста. Прежде здесь был портрет Теодоры. Отчего же теперь его нет? Во избежание искушения?
(Садится за стол.)
Плохо, если так. А еще хуже, если из этой рамки она переселилась в сердце хозяина дома.
(Осматривает стол и находит "Ад" Данте.)
Странно: всякий раз я вижу на столе у Эрнесто эту великолепную книгу.
(Читает.)
Данте "Божественная комедия", его любимая книга.
(Рассматривает.)
И всегда она раскрыта на истории Франчески. Здесь могут быть два объяснения: или Эрнесто вовсе не читает Данте, или читает всегда одно и то же. Но я вижу пятнышко, -- словно от слез. А что это? Полуобгоревший лист?
(Поднимает листок с пола.)
(Идет к балкону, пытаясь прочесть написанное. Тем временем входит Эрнесто и останавливается, наблюдая за ним.)
Эрнесто. Что ты нашел?
Пепито. Ба, Эрнесто!.. Так, какая-то бумажка!..
Эрнесто (берет бумажку, бегло взглядывает и возвращает). Не помню, что это.
Пепито. Стихи.
(Читает, разбирая с трудом.)
"Пламя испепелит меня скоро".
(В сторону.)
Рифма, конечно, Теодора.
Эрнесто. Пустяки!
Пепито (перестает читать). Понятно.
Эрнесто. Наша жизнь -- как этот листок. Стон, вздох, крик -- и кучка пепла.
Пепито. Это стихи?
Эрнесто. Да. Иногда я даю волю перу... Вот и сегодня ночью...
Пепито. Ты искал вдохновения в книге великого учителя?
Эрнесто. Мне кажется...
Пепито. Что и говорить! Великая книга!
(Указывает на книгу.)
А история Франчески...
Эрнесто (с иронией и нетерпением). Ты только сегодня понял, что великая?
Пепито. Ну, не совсем. Однако на этой странице я кое-чего не понимаю. Объясни мне. Здесь сказано, что, читая любовную повесть, Франческа и Паоло дошли до того места, где автор -- видно не дурак! -- превозносит любовь Ланселота и королевы Джиневры. Это подлило масла в огонь. В книге описан поцелуй, и, дочитав до этого места, влюбленный юноша поцеловал Франческу в уста. Данте заключает эпизод словами: "И книга стала нашим Галеоттом". При чем тут Галеотто? Кто он такой? Ты, наверное, знаешь, тем более что это имя вынесено в название пьесы, которая должна прославить тебя.
(Перелистывает рукопись.)
Эрнесто. Галеотто был посредником между королевой и Ланселотом. Поэтому его имя можно счесть нарицательным для третьего в любви.
Пепито. Я понял! Но разве в нашем языке нет подходящего слова?
Эрнесто. Есть подходящее и даже весьма выразительное. Есть люди, которые играют другими из корысти, и я знаю, как их называют.
(Вырывает у него рукопись и бросает на стол.)
Всегда есть свой Галеотто, но иногда его роль исполняют все. Худшего Галеотто нельзя и выдумать! Живут себе на свете счастливо и спокойно мужчина и женщина, не помышляя ни о чем дурном. Но однажды они узнают, что их заподозрили в позорном поступке. А людей, как известно, нельзя разубедить, для них нет ничего святого, причем ужаснее всего то, что если вначале люди были не правы, то потом... Ты только представь: оклеветанных осуждают, клеймят -- и они незаметно сближаются и постепенно понимают, что любят друг друга. Клевета надругалась над добродетелью, заставила забыть о долге. Клевета -- вот он, Галеотто!
Пепито (в сторону). Если и Теодора так рассуждает, то храни Господь дона Хулиана!
(Вслух.)
Не об этом ли твои стихи?
Эрнесто. Об этом.
Пепито. Не понимаю, почему ты спокоен -- ведь тебе предстоит скрестить шпаги с Небредой. А он прекрасный фехтовальщик. Не благоразумнее ли было бы подготовиться к дуэли? А ты занят рифмами. Или ты не считаешь его серьезным противником?
Эрнесто. Если я его убью, выиграет свет; если он меня, то я.
Пепито. Что ж!
Эрнесто. Не будем больше говорить об этом.
Пепито (в сторону). Надо у него выспросить...
(Подходит и говорит, понизив голос.)
Значит, сегодня?
Эрнесто. Да, сегодня.
Пепито. За городом?
Эрнесто. Нет.
Пепито. Значит, в доме?
Эрнесто. Да.
Пепито. Где?
Эрнесто. Недалеко отсюда.
(Холодно и равнодушно.)
Квартира пустая; большой зал; боковой свет. Никто не услышит.
Пепито. За чем же дело стало?
Эрнесто. За оружием.
Пепито. Я слышу голоса!
(Указывает на дверь.)
Кто-то пришел.
(Вопросительно.)
Секунданты?
Эрнесто. Наверно.
Пепито. Кажется, женский голос...
(Подходит к двери.)
Эрнесто. Так почему не впускают?
(Также идет к двери.)
Лакей (к Эрнесто с некоторою таинственностью). Вас спрашивают.
Пепито. Кто?
Лакей. Дама.
Эрнесто. Странно.
Пепито (лакею тихо). Требует, чтобы впустили?
Лакей (так же). Плачет.
Пепито (громко). Молодая?
Лакей. Правду сказать, не знаю. В передней темно, а лицо у дамы закрыто. И говорит она так тихо, что и расслышать нельзя.
Эрнесто. Кто это может быть?
Пепито. Кто-то хочет тебя повидать.
Эрнесто. Понятия не имею, кто.
Пепито (в сторону). Он смущен.
(Обнимает Эрнесто и берется за шляпу.)
Не буду мешать. Желаю удачи.
Лакей. Прикажете принять?
Пепито. Надо быть подогадливее! А как войдет, больше никого не впускай.
Лакей. Значит, просить?
Эрнесто. Да.
(К Пепито, который стоит в двери.)
Прощай.
Пепито. Прощай, Эрнесто.
(Уходит с лакеем в среднюю дверь.)
Эрнесто. Дама?.. Ко мне? Зачем?..
(Пауза. В дверях показывается Теодора под густой вуалью.)
А вот и она.
(Теодора в глубине сцены, не решается приблизиться; Эрнесто на первом плане, оборачивается к ней.)
Эрнесто. Вы желали со мною говорить, сеньора?
(Жестом приглашает ее войти.)
Теодора (откидывает вуаль). Простите, Эрнесто.
Эрнесто. Теодора!
Теодора. Это дурно с моей стороны...
Эрнесто (бормочет в смущении). Я... не знаю... чем обязан... такая честь! Но что я говорю? Здесь в доме вы найдете безграничное уважение!
(Возбужденно.)
Зачем же бояться, что вы поступаете дурно?
Теодора. Незачем... И было время, да прошло, -- когда я ни в чем не сомневалась, когда я шла рядом с вами, не краснея и не стыдясь... Говорят, что завтра вы уезжаете в Америку... Иногда люди уезжают и не возвращаются... так теряешь друга... Прежде я и при Хулиане нимало не смущаясь... сама обняла бы вас на прощанье.
Эрнесто (делает движение, но тотчас же останавливается). Ах, Теодора!
Теодора. Но теперь... Теперь между нами пропасть.
Эрнесто. Вы правы, сеньора. Мы уже не смеем относиться друг к другу по-братски, не смеем подать руки. Мы должны друг друга ненавидеть.
Теодора (наивно и встревоженно). Ненавидеть? Почему?
Эрнесто. Боже мой! Ненавидеть?! Как я мог это сказать?
Теодора. Вы это сказали.
Эрнесто (страстно). Забудьте! И если вам понадобится моя жизнь, возьмите ее, Теодора... отдать за вас жизнь, Это...
(Сдержавшись, меняет тон.)
Это значит исполнить долг.
(Пауза.)
Если я заговорил о ненависти, то лишь потому, что подумал о том зле, которое невольно причинил нам... вы сделали мне столько добра! Теодора, вы должны ненавидеть меня. А я... не могу.
Теодора (с грустью). Мне, и правда, пришлось пролить из-за вас много слез... (с большой нежностью), но вас, Эрнесто, я ни в чем не виню. И никто не смеет вас осуждать. Разве вы виноваты, что свет оклеветал нас? Разве вы виноваты в том, что Хулиан поверил клевете? В том, что он оскорбил меня подозрением?
Эрнесто. Этого я не понимаю!
(С глубоким негодованием.)
Нет прощения человеку, который усомнился в такой женщине, как вы.
Теодора. Хулиан дорогой ценой расплачивается за сомнения.
Эрнесто (спешит оправдать дона Хулиана и загладить впечатление.) Он сомневается, как сомневался бы всякий на его месте, всякий, кто любит всей душой. Нет любви без ревности. И люди сомневаются даже в Боге. Тот, кто владеет сокровищем, боится за него.
(С возрастающим волнением.)
И если бы мне каким-то чудом довелось стать вашим мужем, я бы усомнился... даже в собственном брате.
(Замечает, что впал в другую крайность. Теодора, услышав голоса, идет ко входной двери. В сторону.)
О, сердце, что таится в твоей глубине! Я говорю, что это клевета, а сам...
Теодора. Кто-то пришел.
Эрнесто. Еще рано.
(Идет к двери.)
Неужели секунданты?
Теодора (с испугом). Это голос Хулиана!..
(Хочет уйти в правую дверь. Эрнесто почтительно, но энергично ее удерживает.)
Эрнесто. Если это он, то честность нам порукой. Если это те... что сомневаются в нас, то (указывая на дверь) и подавно нельзя... прятаться.
Теодора. Как бьется сердце!
Эрнесто. Видно, ушли. А может, нам померещилось? Ради Бога, Теодора...
Теодора. Я хотела поговорить с вами, Эрнесто, а время летит...
Эрнесто. Так стремительно! Простите, Теодора... я вас перебил. Не благоразумнее ли... Если придут люди... а они придут...
Теодора. Я здесь, чтобы не допустить...
Эрнесто. Чего?
Теодора. Я все знаю, и мне невыносима мысль, что вы хотите из-за меня драться.
Эрнесто. Я должен убить виконта, чтобы стереть позорное пятно. Он хотел забрызгать вас грязью? А сам будет забрызган кровью.
Теодора (с ужасом). Значит, смерть?
Эрнесто. Да. Вы можете сделать со мною, что угодно, за одним лишь исключением: вы не должны требовать, чтобы после такого оскорбления я простил Небреду.
Теодора (со слезами и мольбой). Но ради меня!
Эрнесто. Ради вас?
Теодора. Да. Ведь это скандал!
Эрнесто. Возможно.
Теодора. Вы говорите "возможно" и не хотите предотвратить скандал!
Эрнесто. Предотвратить уже нельзя, можно только наказать негодяя. И я отомщу.
Теодора (подходит к нему и говорит шепотом, словно сама боится услышать свои слова). А Хулиан?
Эрнесто. Что Хулиан?
Теодора. Вдруг он узнает?
Эрнесто. Он узнает.
Теодора. И что он подумает?
Эрнесто. Что он может подумать?
Теодора. Он подумает, что тот, кто взялся меня защищать, любит меня, хоть он мне и не муж.
Эрнесто. Защищать даму обязан всякий, в ком есть хоть капля чести. Не нужно состоять с нею в родстве, быть се другом или возлюбленным. Если в его присутствии оскорбили женщину... Отчего я иду на дуэль? Отчего я вступился за вас? Я слышал клевету -- и этого довольно.
Теодора (выслушав со вниманием, горячо пожимает ему руку). Это благородно и достойно вас, Эрнесто.
(Отступает и говорит грустно, но твердо.)
Но Хулиана ваш поступок унижает.
Эрнесто. Унижает?
Теодора. Конечно.
Эрнесто. Но почему?
Теодора. Не знаю, но это так. Когда люди узнают, что меня оскорбили и не муж проучил оскорбителя, а вы (понижает голос и опускает голову, чтобы не встретиться взглядом с Эрнесто), разразится еще один скандал.
Эрнесто (чувствует справедливость ее доводов, но не соглашается). Если мы станем считаться со всем, что скажут люди, нельзя будет и шагу ступить.
Теодора. Но скандал разразится.
Эрнесто. Это ужасно!
Теодора. Отступитесь же!
Эрнесто. Невозможно.
Теодора. Умоляю вас!
Эрнесто. Нет, будь что будет, но я встречусь с виконтом. Этот негодяй Небреда умеет драться.
Теодора (задетая его словами). Мой муж не трус.
Эрнесто. Вы меня не так поняли. Мне ли не знать его отваги! Но, поверьте, никогда нельзя знать наперед, чем кончится поединок.
(Задушевно и печально.)
И если Небреде суждено победить, то пусть лучше погибну я, а не Хулиан.
Теодора (с глубокой тоской). Вы? Нет...
Эрнесто. Почему, если это судьба? Никого не огорчит моя смерть, и меня самого в том числе.
Теодора (едва сдерживает рыдания). Не говорите так, ради Бога!
Эрнесто. Что я оставлю на земле? Дружбу, любовь? Нет. Никто не будет оплакивать меня!
Теодора (не в силах подавить слез). Всю ночь сегодня... я за вас молилась... А вы говорите, никто...
(Порывисто.)
Я не хочу вашей смерти.
Эрнесто (страстно). Молиться можно за кого угодно! Оплакивают единственного.
Теодора (с удивлением). Эрнесто!
Эрнесто (робко опускает голову и старается не смотреть на Теодору). Я безумен. Не слушайте, меня!
(Пауза. Оба в смущении молчат, не смея взглянуть друг на друга.)
Теодора. Кажется, сюда идут. (Указывает на дверь в глубине сцены.)
Эрнесто. Да, за дверью кто-то есть.
Теодора (приближается к двери и прислушивается). Сейчас войдут!
Эрнесто. Сюда, Теодора! (Указывает на дверь спальни.)
Теодора. Защитой мне моя честь!
Эрнесто. Но это не ваш муж.
Теодора. Не Хулиан?
Эрнесто. Нет.
(Ведет ее направо.)
Теодора. А я надеялась...
(Останавливается на пороге и говорит с мольбою.)
Откажитесь от дуэли!
Эрнесто. Но я дал ему пощечину...
Теодора. Я не знала!
(С отчаянием, понимая, что уговоры бесполезны.)
Так бегите!
Эрнесто. Бежать?
Теодора. Ради меня, ради себя, ради Бога!
Эрнесто (с отчаянием). Вы могли бы ненавидеть меня... я это допускаю! Но презирать?!
Теодора. Это пришли за вами?
Эрнесто. Еще не время.
Пепито (за сценой). Мне необходимо его видеть...
Эрнесто. Скорее!
Теодора. Да.
(Уходит направо.)
Пепито (за сценой). Почему меня не пускают?
Эрнесто. Когда правит бал клевета, нельзя говорить правду!
Пепито (в глубине сцены, без шляпы, сильно взволнованный). Ну, наконец-то! Эрнесто! Эрнесто!
Эрнесто. Что такое?
Пепито. Не знаю, как тебе сказать...
Эрнесто. Говори!
Пепито. У меня голова кругом идет! Боже мой, кто мог подумать!
Эрнесто. Что случилось?
Пепито. Несчастье.
(Скороговоркой.)
Дон Хулиан узнал о дуэли, пришел сюда, а тебя не застал. Тогда он отправился к твоим секундантам и они все вместе пошли к виконту.
Эрнесто. К виконту? Зачем?
Пепито. А ты не понимаешь? Дон Хулиан хотел соблюсти все приличия...
Эрнесто. Говори же!
Пепито (отступает в глубину сцены). Вот они!
Эрнесто. Кто?
Пепито. ( Выглядывает в дверь.) Его несут сюда!
Эрнесто. Боже мой!
Пепито. Он требовал, чтобы виконт дрался с ним, виконт же сказал, что сначала будет драться с тобой. Дон Хулиан пошел сюда. Лакей его не пустил, сказал, что у тебя дама и ты никого не принимаешь...
Эрнесто. Продолжай!
Пепито. Дон Хулиан вышел, сказав: "тем лучше". И они все вместе отправились к месту дуэли.
Эрнесто (перебивая). Они дрались?
Пепито. Яростно, не зная жалости!
Эрнесто. И дон Хулиан? Не может быть!
Пепито. Они здесь.
Эрнесто. Но кто, кто? Скажи мне, только тихо!
Пепито. Сейчас увидишь.
(В глубине показываются дон Северо и Руэда. Они ведут под руки тяжело раненного дона Хулиана.)
Эрнесто. Дон Хулиан! Благодетель! Друг! Отец!
(Со слезами бросается ему навстречу.)
Дон Хулиан (слабым голосом). Эрнесто!
Эрнесто. Горе мне!
Дон Северо. Скорее.
Эрнесто. Отец!
Дон Северо. Он жестоко страдает.
Эрнесто. Из-за меня!
Дон Хулиан. Возможно.
Эрнесто. Из-за меня! Простите!
(Подходит к дону Хулиану с правой стороны, хватает его за руку и встает на колени.)
Дон Хулиан. Не надо. Ты исполнил свой долг, а я свой.
Дон Северо. Ему надо лечь.
(Оставляет дона Хулиана; его сменяет Пепито.)
Пепито (указывая на дверь справа). Ведите сюда.
Эрнесто (угрожающим тоном). Я должен убить Небреду!
(Бросается к выходу.)
Я убью его! Это мое право!
Дон Северо. Несите его в спальню.
Эрнесто (в ужасе останавливается). Куда?
Дон Северо. В спальню.
Пепито. Конечно, в спальню! А куда же еще?
Эрнесто. Нет.
(Подбегает к двери и загораживает ее. Сопровождающие дона Хулиана, который вот-вот лишится чувств, в изумлении останавливаются.)
Дон Северо. Ты запрещаешь?
Пепито. Да ты с ума сошел!
Дон Северо. Не видишь разве? Он умирает.
Дон Хулиан. Он не позволяет?
(Выпрямляется и смотрит на Эрнесто с удивлением и ужасом.)
Руэда. Не понимаю.
Пепито. Я тоже.
Эрнесто. Он умирает!.. И сомневается... Отец!
Дон Северо. Идем!
(За спиною Эрнесто открывается дверь. Показывается Теодора.)
Эрнесто. Боже!
Дон Северо и Пепито. Она здесь!
Руэда. Это она.
Теодора. Хулиан!
(Бросается и обнимает его.)
Дон Хулиан (отстраняет ее, чтобы лучше разглядеть, встает из последних сил). Кто это? Теодора!
(Падает без чувств.)