IX.

Олимпія Колонна.

Саксенъ Трефольденъ не влюбился съ перваго взгляда, его сердце не забилось сильнѣе, его щеки не покрылись ни чрезмѣрнымъ румянцемъ, ни смертной блѣдностью. Нѣтъ, ничего подобнаго не было; онъ только удивлялся ей, восторгался ею и чувствовалъ, что ему хорошо, пріятно смотрѣть на нее; онъ чувствовалъ то же самое удовольствіе, тотъ же самый восторгъ, который возбуждали въ немъ прекрасный видъ его родныхъ Альпъ, или величественное звѣздное небо въ лѣтнюю ночь. Онъ не старался анализировать всѣхъ чертъ ея лица; онъ не могъ бы ни за что описать ее, и не имѣлъ ни малѣйшаго понятія, были ли ея чудные глаза каріе или черные, и имъ ли или очаровательному маленькому ротику обязана была ея улыбка всей своей магической прелестью. Не подозрѣвая, что ея волосы были того же цвѣта, какъ знаменитыя кудри Лукреціи Борджіи, онъ видѣлъ только, что онѣ извиваясь темнозолотой волной, вѣнчали ея чело діадемой, которой позавидовала бы любая царица. Не зная, какъ презрительно могли улыбаться ея нѣжныя уста, и какъ злобно могли раздуваться ея прозрачныя ноздри, онъ не могъ, однако, не замѣтить гордаго достоинства въ ея высокой, стройной фигурѣ и какого-то торжественнаго величія въ ея лицѣ Однимъ словомъ, Саксенъ не былъ знатокомъ въ женской красотѣ. Женщины въ Граубинденскомъ кантонѣ представляютъ самые скромные образцы своего рода, а до сихъ поръ онъ никого не видалъ, кромѣ ихъ. Дѣйствительно, красивая, граціозная, свѣтская женщина казалась ему чудомъ, и онъ смотрѣлъ на нее съ тѣмъ страннымъ смѣшеніемъ трепета и восторга, съ которымъ мы смотримъ впервые на океанъ, или на снѣжныя вершины исполинскихъ горъ. Дѣйствительно, еслибъ синьора Колонна была прекраснымъ портретомъ Тиціана, или божественнымъ мраморомъ Фидіаса, то врядъ-ли могъ бы онъ смотрѣть на нее съ большимъ хладнокровіемъ и съ болѣе безстрастнымъ изумленіемъ.

Черезъ нѣсколько времени Трефольденъ возвратился къ своему завтраку, а синьора Колонна подсѣла къ отцу. Трефольденъ казался очень задумчивъ, ничего не говорилъ, и оттолкнувъ отъ себя тарелку, съ видомъ человѣка слишкомъ занятаго, чтобъ ѣсть, устремилъ свой проницательный взоръ на Саксена. Молодой человѣкъ этого не замѣтилъ, ибо глаза его были въ свою очередь устремлены на противоположный конецъ комнаты; но еслибъ онъ увидѣлъ выраженіе лица своего двоюроднаго брата въ эту минуту, то, конечно, былъ бы чрезвычайно удивленъ и пораженъ, особливо же той странной цинической улыбкой, которая играла на его устахъ.

-- Ну! Саксенъ, сказалъ наконецъ Трефольденъ:-- мы должны допить шато-марго, прежде чѣмъ уйдти.

Саксенъ покачалъ головой.

-- Да вы только выпили одинъ стаканъ!

-- Благодарствуйте, а больше не хочу.

-- Такъ, значитъ, оно вамъ все же не нравится?

-- Нѣтъ, нравится, но и не чувствую болѣе жажды. Посмотрите, я выпилъ почти весь графинъ воды.

Трефольденъ пожалъ плечами.

-- Говорятъ, сказалъ онъ: -- что первобытный человѣкъ прошелъ черезъ три періода, прежде чѣмъ достигнуть эры цивилизаціи -- именно черезъ каменный, желѣзный и бронзовый. Вы, мой милый Саксенъ, все еще находитесь въ каменномъ періодѣ, и одному Богу извѣстно, какъ долго вы бы въ немъ оставались, еслибъ я не явился вамъ на помощь. Я призванъ сюда провидѣніемъ, чтобы васъ просвѣтить.

Саксенъ громко разсмѣялся. Онъ всегда отъ всякой бездѣлицы хохоталъ вовсе горло, какъ ребёнокъ, что въ глазахъ Трефольдена служило новымъ доказательствомъ его варварства.

-- Просвѣщайте меня сколько угодно, братецъ Вильямъ, сказалъ онъ: -- но не заставляйте меня пить, когда я не жажду и ѣсть, когда я не голоденъ.

Трефольденъ съ безпокойствомъ взглянулъ на дальній столъ, на которомъ завтракали синьора Колонна и ея отецъ, очень живо о чемъ-то бесѣдовавшіе поитальянски. Быть можетъ, ему не хотѣлось, чтобы они слышали, какъ Саксенъ называетъ его братцемъ; какъ бы то ни было, но онъ поспѣшно всталъ и предложилъ Саксену пойдти въ садъ и выкурить сигару, прежде чѣмъ отправиться въ путь.

Въ дверяхъ ихъ, однако, остановила синьора Колонна.

-- Мистеръ Трефольденъ, сказала она, поспѣшно подходя къ нему: -- изъ писемъ, которыя мы здѣсь нашли, есть одно, требующее немедленнаго отвѣта. Этотъ отвѣтъ долженъ быть доставленъ вѣрнымъ человѣкомъ. По извѣстнымъ причинамъ, его нельзя переслать по почтѣ. Не можете ли вы мнѣ въ этомъ помочь? Не знаете ли вы кого-нибудь, на кого бы можно было положиться?

-- Право, я не знаю, отвѣчалъ стряпчій:-- я такой же чужестранецъ въ Рейхенау, какъ и вы. Но, быть можетъ, хозяинъ...

-- Нѣтъ, нѣтъ, перебила его синьора:-- было бы слишкомъ неосторожно совѣтоваться съ нимъ.

-- Въ такомъ случаѣ, я, къ несчастью, не могу быть вамъ полезенъ.

-- Тутъ... очень недалеко, начала нерѣшительнымъ тономъ синьора:-- письмо надо отдать по Шплюгенской дорогѣ, въ какой нибудь милѣ за Туромъ.

-- Еслибъ я не былъ стряпчимъ, сказалъ Трефольденъ съ своей странной улыбкой:-- я самъ бы вамъ предложилъ свои услуги, но...

-- Но, вы дали только намъ свое имя и болѣе ничего не можете сдѣлать, я понимаю, я ужь это смекнула съ самаго начала. Извините меня, пожалуйста, что я васъ обезпокоила.

-- Повѣрьте, мнѣ очень жаль, что я не могу быть вамъ полезенъ.

Сказавъ это, Трефольденъ поклонился синьорѣ Колоннѣ, и сдѣлавъ знакъ Саксену, чтобъ онъ слѣдовалъ за нимъ, вышелъ изъ комнаты. Но Саксенъ, краснѣя и колеблясь, обернулся къ молодой дѣвушкѣ.

-- Я могу отнести письмо, сказалъ онъ нерѣшительно, дрожащимъ голосомъ.

Синьора Колонна остановилась и взглянула ему прямо въ глаза.

-- Это важное письмо, могу ли я на васъ понадѣяться?

-- Да.

-- Могу ли я быть увѣрена, что вы никому не отдадите этого письма, кромѣ того человѣка, котораго я вамъ укажу?

-- Да.

-- Если кто нибудь вздумаетъ отнять его у васъ, что вы сдѣлаете?

-- Еслибъ кто нибудь вздумалъ отнять его у меня силой, отвѣчалъ Саксенъ, смѣясь:-- то я бы его побилъ на славу!

-- Но еслибы онъ былъ сильнѣе васъ, или бы на васъ напало нѣсколько человѣкъ?

Саксенъ на минуту задумался.

-- Я... я... сказалъ онъ: -- кажется, вынулъ бы письмо, какъ бы желая имъ отдать, и вдругъ бы проглотилъ его.

-- Хорошо.

Тутъ снова синьора Колонна остановилась и пристально на него взглянула.

-- Вы слышали все, что я сказала мистеру Трефольдену объ этомъ письмѣ?

-- Да, каждое слово.

-- Вы знаете, что вы не должны никому этого пересказывать?

-- Я такъ и полагалъ.

-- Вы знаете еще, что доставка этого письма можетъ, хотя и невѣроятно, васъ подвергнуть нѣкоторой опасности?

-- Я этого не подозрѣвалъ, но зналъ, что на посланномъ будетъ лежать большая отвѣтственность.

-- Ну, такъ теперь вы такъ же ли готовы, какъ прежде отнести письмо?

-- Конечно; отчего же нѣтъ?

Синьора Колонна улыбнулась, но съ нѣкоторымъ сомнѣніемъ.

-- Я не сомнѣваюсь въ вашемъ мужествѣ, сказала она: -- но какъ мнѣ убѣдиться, что вы не измѣните моему довѣрію?

Саксенъ покраснѣлъ до корней волосъ и сдѣлалъ шага два назадъ.

-- Не давайте мнѣ письма, если вы боитесь мнѣ довѣриться, сказалъ онъ: -- я могу только съ своей стороны вамъ обѣщать, что доставлю это письмо кому слѣдуетъ и никогда объ этомъ не скажу ни слова.

Въ эту минуту синьоръ Колонна всталъ неожиданно и подошелъ къ нимъ, держа въ рукѣ кошелекъ.

-- Вы поклянетесь въ этомъ, молодой человѣкъ? сказалъ онъ.

-- Нѣтъ, я клясться не буду, отвѣчалъ гордо Саксенъ.-- Заповѣди запрещаютъ призывать всуе имя Господне. Я готовъ дать честное слово, но клятвы не дамъ.

-- Гм! какой вы ждете награды?

-- Награды! что вы хотите этимъ сказать?

-- Довольно вамъ будетъ двадцати франковъ?

Саксенъ отступилъ шага два назадъ и съ изумленіемъ посмотрѣлъ на синьора Колонну и на его дочь.

-- Деньги! произнесъ онъ дрожащимъ голосомъ: -- вы мнѣ предлагаете деньги?

-- Развѣ этого мало?

Какимъ дикаремъ Саксенъ ни былъ, но все же онъ былъ достаточно образованъ, чтобъ сознать всю горечь нанесеннаго ему оскорбленія. Слезы навернулись на его честныхъ глазахъ. Это было первое униженіе, которое онъ долженъ былъ перенести въ жизни, и оно его поразило до глубины сердца.

-- Я не предлагалъ отнести письмо за деньги, сказалъ онъ, торопливымъ, дрожащимъ голосомъ: -- я бы пошелъ и вдвое далѣе, чтобъ услужить этой молодой дамѣ. Но теперь прощайте.

Съ этими словами онъ быстро повернулся и вышелъ изъ комнаты.

-- О! погодите, погодите, одну минуту, только одну минуту! воскликнула синьора Колонна.

Но онъ былъ уже далеко.

-- Что это? кто онъ? что это все значитъ? спросилъ съ нетерпѣніемъ Колонна.

-- Это значитъ, что мы сдѣлали страшную ошибку, отвѣчала его дочь:-- онъ джентльменъ, а мы его приняли за проводника. Вонъ, посмотрите, онъ выходитъ изъ садовой калитки -- пожалуйста, бѣгите за нимъ и извинитесь и за меня, и за себя.

-- Но, дитя мое, почемъ ты знаешь...

-- Я увѣрена. И странно, какъ я этого не увидѣла съ перваго взгляда. Вонъ мистеръ Трефольденъ взялъ его подъ руку -- кажется, этого доказательства довольно. Пожалуйста, пойдите къ нимъ и поторопитесь, а то будетъ поздно.

Колонна схватилъ шляпу и поспѣшно вышелъ изъ комнаты; но онъ все же опоздалъ. Садъ этотъ представлялъ цѣлый лабиринтъ дорожекъ и принадлежалъ не трактиру, а сосѣднему замку Планта. Въ него входили черезъ большія желѣзныя ворота и онъ разстилался на небольшомъ живописномъ полуостровѣ, образуемомъ соединеніемъ обоихъ Рейновъ, Задняго и Передняго. Какъ мы уже сказали, садъ этотъ перерѣзывали извилистыя дорожки, изъ которыхъ однѣ приводили васъ къ берегу рѣки, другія въ красивыя бесѣдки, или веселыя открытыя лужайки, посреди которыхъ билъ фонтанъ. Болѣе получаса ходилъ Колонна но этимъ дорожкамъ, то внизъ, то вверхъ, то вправо, то влѣво, и не встрѣтилъ, ни одной живой души, не слышалъ ничего, кромѣ шума рѣки и эха своихъ собственныхъ шаговъ. Саксенъ и его двоюродный братъ совершенно исчезли, какъ будто ихъ поглотила земля или сѣрый Рейнъ увлекъ въ свою пучину.