VI.

Цѣна наполеондора.

Проходя черезъ заросшій травою дворъ и подъ старинныя ворота, Трефольденъ указалъ своему спутнику на изломанный гербъ.

-- Это слѣды средневѣковыхъ осадъ? спросилъ онъ.

-- О, нѣтъ, отвѣчалъ молодой человѣкъ со смѣхомъ: -- мой прадѣдъ сломалъ его, когда купилъ замокъ.

-- Такъ онъ былъ пламенный республиканецъ?

-- Нѣтъ, скорѣй совершенно противоположное. Онъ просто уничтожилъ гербъ, потому что замокъ былъ его, а гербъ нѣтъ.

-- Понимаю, онъ не хотѣлъ жить въ домѣ, на которомъ бы было написано имя другого владѣльца. Это очень разумно, но отчего же онъ не поставилъ своего собственнаго герба?

-- Какое намъ дѣло до гербовъ, замѣтилъ Саксенъ съ неудовольствіемъ: -- мы только фермеры и не имѣемъ никакого права на гербъ.

-- Я полагаю, что никто не имѣетъ этого права въ такой республикѣ, какъ ваша?

-- Нѣтъ, у насъ есть нѣсколько аристократовъ: Роцберги, которые жили прежде въ нашемъ замкѣ, Ортенштейны и Планты. Они были графами и рыцарями сотни лѣтъ назадъ, еще во время феодальной системы.

-- Аристократы, которые подчиняютъ себя демократическимъ учрежденіямъ, тѣмъ самымъ перестаютъ быть аристократами, сказалъ Трефольденъ.

-- Я это не разъ слышалъ, отвѣчалъ Саксенъ:-- но я съ этимъ несогласенъ.

Рѣзкій, прямой образъ выраженія молодого человѣка удивлялъ и вмѣстѣ забавлялъ Трефольдена, который, однако, едва могъ поспѣвать за нимъ -- такъ быстро тотъ шагалъ по крутой извилистой тропинкѣ, не обращая никакого вниманія на встрѣчавшіяся опасности.

-- Любезный родственникъ, воскликнулъ наконецъ стряпчій, неожиданно останавливаясь:-- вы хотите, чтобъ я сломалъ себѣ шею, я вѣдь не серна!

Саксенъ, который съ проворствомъ и ловкостью горнаго жителя перепрыгивалъ съ камня на камень скользкаго крутого обрыва, въ ту же минуту обернулся и протянулъ руку, чтобъ поддержать своего спутника.

-- Извините, сказалъ онъ:-- я совсѣмъ и забылъ, что вы вѣроятно никогда не бывали въ горахъ.

-- Нѣтъ, я бывалъ и могу хорошо держаться на ногахъ, несмотря ни на какую крутизну, только не заставляйте меня бѣгать. Я бывалъ на Снодонѣ, Кадр-Нурисѣ и на другихъ меньшей высоты, не говоря уже о Гольборнѣ.

Саксенъ весело разсмѣялся.

-- Чему вы смѣетесь, что можете вы знать о Гольборнѣ? сказалъ Трефольденъ, удавленный, что дикій швейцарецъ понялъ его шутку.

-- Это гора, на правомъ берегу рѣчки Флитъ въ Лондонѣ.

-- Но вѣдь вы никогда не бывали въ Англіи?

-- Я нигдѣ не бывалъ далѣе Цюриха; но я внимательно читалъ Стоу и изучалъ его карту.

-- Вы не должны себѣ воображать, чтобъ вы поэтому знали современный Лондонъ, съ улыбкою замѣтилъ Трефольденъ: -- Стоу самъ не узналъ бы мѣстъ, которыя онъ описывалъ. Съ его времени, весь міръ раза два перевернулся.

-- Я полагаю.

-- Какъ бы мнѣ хотѣлось, Саксенъ, взять васъ съ собою въ Лондонъ. Я былъ бы лучшимъ для васъ путеводителемъ, чѣмъ этотъ средневѣковой географъ.

-- Въ Лондонъ?

-- Да, въ Лондонъ.

Саксенъ покачалъ головой.

-- Вы не хотите, конечно, этимъ сказать, чтобъ вы не желали увидѣть самый удивительный городъ въ свѣтѣ?

-- Ни мало. Но есть другіе города, которые мнѣ бы хотѣлось видѣть прежде.

-- Именно, какіе же?

-- Римъ, Аѳины и Іерусалимъ.

-- Такъ позвольте мнѣ предсказать, что вы бы очень разочаровались, еслибы увидѣли эти города. Это общее правило, что люди разочаровываются на счетъ тѣхъ мѣстъ, которыя славны только своими воспоминаніями, и ничѣмъ болѣе.

Саксенъ ничего не отвѣчалъ и впродолженіе нѣсколькихъ минутъ они молчали. Вскорѣ они вышли на гладкую, ровную дорогу, и Трефольденъ, остановившись, сказалъ:

-- Я не долженъ вамъ позволить провожать меня далѣе. Теперь дорога идетъ прямая и я не могу съ нея сбиться.

-- Я доведу васъ до моста.

-- Но вѣдь темнѣетъ, вамъ предстоитъ опять карабкаться по горамъ.

-- Я могу бѣгать по нимъ и съ закрытыми глазами. Къ тому же, намъ еще надо съ вами поговорить о томъ, что мы будемъ дѣлать завтра. Хотите совершить путешествіе черезъ Голонду въ Пфеферъ?

-- А какъ это далеко? спросилъ Трефольденъ, бросая подозрительный взглядъ на названную гору, величественно возвышавшуюся вдали.

-- Двадцать-три, или двадцать-четыре мили.

-- Только туда?

-- Конечно.

-- Очень вамъ обязанъ, сказалъ стряпчій: -- но я уже вамъ объявлялъ, что я не серна. Нѣтъ, Саксенъ, вы лучше приходите завтра утромъ ко мнѣ въ Орелъ, и мы послѣ завтрака отправимся въ Куръ. Говорятъ, что это любопытный и старинный городъ, и мнѣ хотѣлось бы его повидать.

-- Какъ вы хотите, мнѣ рѣшительно все равно. Въ которомъ часу приходить?

-- Я бы сказалъ въ половинѣ девятаго, но я боюсь, что это вамъ покажется слишкомъ поздно.

-- Нимало, если взять въ соображеніе, что вы обѣдаете въ восемь часовъ ночи.

-- Такъ я васъ буду ждать.

-- Я буду непремѣнно въ назначенный часъ.

Между тѣмъ они подошли къ крытому мосту, но ту сторону котораго виднѣлись огоньки деревенскихъ домиковъ. Трефольденъ снова остановился и произнесъ:

-- Теперь мы должны проститься; я не позволю болѣе вамъ сдѣлать ни шагу. Но прежде, чѣмъ намъ разстаться, сдѣлайте одолженіе, научите меня, въ какой цѣнѣ ходятъ ваши деньги?

Съ этими словами онъ вынулъ изъ кармана горсть мелкихъ монетъ и подалъ Саксену, который сталъ ихъ внимательно разсматривать.

-- Мой возница не хотѣлъ брать французскихъ франковъ, а спрашивалъ какихъ-то мюнцскихъ денегъ. Когда же я далъ ему этихъ швейцарскихъ франковъ, то онъ удовольствовался ими. Скажите, пожалуйста, какая разница между французскимъ и швейцарскимъ франкомъ, что такое мюнцскія деньги, и сколько такихъ монетъ я получу за одинъ наполеондоръ или англійскій соверенъ?

-- Я не знаю, отвѣчалъ Саксенъ, качая головой:-- я не имѣю ни малѣйшаго объ этомъ понятія.

-- Извините, возразилъ Трефольденъ, полагая, что Саксенъ его не понялъ:-- я, можетъ быть, не такъ выразился, но я хотѣлъ спросить, мюнцскія деньги...

-- Мюнцскія деньги, это -- швейцарскія деньги, прервалъ его Саксенъ:-- то-есть новая единичная система монеты, введенная сеймомъ въ 1850 году.

-- Хорошо; чему же равняется швейцарскій франкъ?

-- Ста раненамъ.

-- Такъ раненъ все равно, что французскій сантимъ?

Саксенъ посмотрѣлъ на него съ удивленіемъ, и поспѣшно отвѣчалъ:

-- Ранены выпущены вмѣсто старинныхъ батценовъ.

-- Мы рѣшительно не понимаемъ другъ друга, воскликнулъ Трефольдепъ съ улыбкой: -- я только желаю знать, сколько мнѣ надо получить швейцарскихъ франковъ за эту монету? и онъ указалъ пальцемъ на наполеондоръ.

Саксенъ взялъ въ руки наполеондоръ и началъ съ любопытствомъ разсматривать его.

-- Я не думаю, чтобъ это стоило здѣсь что-нибудь, сказалъ онъ, отдавая монету назадъ: -- что это такое?

-- Что это такое, да наполеондоръ! Неужели вы станете утверждать, что никогда не видывали подобной монеты?

-- Нѣтъ, увѣряю васъ, никогда не видалъ.

-- Но я увѣренъ, что онѣ ходятъ здѣсь, я одинъ размѣнялъ въ Курѣ.

Саксенъ посмотрѣлъ на него недоумѣвая, чему тотъ удивляется.

-- Вы, можетъ быть, и правы, сказалъ онъ:-- но я рѣшительно объ этомъ ничего не знаю, и воротившись домой я спрошу отца; онъ, конечно, будетъ въ состояніи вамъ все растолковать.

Удивленіе Трефольдена было такъ велико, что онъ и скрывать его не старался.

-- Но, любезнѣйшій мой! воскликнулъ онъ: -- вы не можете же не знать цѣну денегъ, сравнительную стоимость золота и серебра?

-- Увѣряю васъ, что я во всемъ этомъ ничего не смыслю.

-- Но вѣдь это непостижимо!

-- Отчего же? мнѣ никогда не случалось заниматься этимъ предметомъ, и я вовсе имъ не интересуюсь.

-- Но въ обыденной жизни, въ вашихъ фермерскихъ дѣлахъ, вы ежедневно покупая и продавая...

-- Мнѣ до всего этого нѣтъ никакого дѣла, отецъ занимается всѣмъ хозяйствомъ.

-- Ну, такъ подобныя свѣдѣнія необходимы для руководства, при расходѣ вашихъ собственныхъ денегъ.

-- У меня нѣтъ денегъ, отвѣчалъ Саксенъ съ простотой дикаря.

-- Нѣтъ денегъ? Никакихъ?

-- Никакихъ.

-- И никогда не бываетъ?

-- Никогда.

-- И вы никогда ихъ не имѣли?

-- Никогда, во всю мою жизнь.

Трефольденъ ничего не отвѣчалъ, только какъ-то странно улыбнулся.

-- Это, кажется, васъ очень удивляетъ? произнесъ со смѣхомъ Саксенъ.

-- Еще бы.

-- Но я не понимаю, почему. Зачѣмъ мнѣ деньги? что мнѣ съ ними дѣлать? что такое деньги? ничто. Только знакъ, выражающій пищу, одежду, отопленіе и другія потребности и удобства жизни. Я имѣю все, что мнѣ нужно, поэтому и деньги мнѣ ни къ чему. Кажется, ясно.

-- Да, ясно, совершенно ясно, отвѣчалъ задумчиво стряпчій: -- я теперь понимаю и вполнѣ съ вами согласенъ, Саксенъ. Вы бы не знали, что дѣлать съ деньгами, еслибъ ихъ имѣли. А теперь, прощайте.

-- Доброй ночи.

-- Не забудьте, завтра въ половинѣ девятаго.

-- Нѣтъ, не забуду. Прощайте.

Они пожали другъ другу руки, и разстались.

Вильямъ Трефольденъ обѣдалъ въ этотъ день немного поздно, но поваръ Орла былъ настоящій артистъ, и ни мало не смутившись подобнымъ, очень обыкновеннымъ обстоятельствомъ, подалъ роскошный деликатный обѣдъ. Трефольденъ былъ какъ нельзя болѣе въ духѣ, и нашелъ все прекраснымъ: и рыбу, и майонезъ, и лафитъ. Послѣ обѣда, онъ поблагодарилъ повара съ любезностью гастронома и долго сидѣлъ за своей сигарой, попивая кирасо, и съ удовольствіемъ размышляя о всемъ видѣнномъ имъ въ этотъ день.

"Простодушный старый пасторъ, полурехнувшійся на археологіи", думалъ онъ: "и юный дикарь, читающій Теокрита и никогда невидавшій наполеондора! Какое великолѣпное стеченіе обстоятельствъ! Какая славная почва для дѣйствій! Это чистое Эльдорадо! И по истинѣ наступилъ золотой вѣкъ."