XVII.

Саксенъ дома.

-- Мистеръ Трефольденъ, доложилъ лакей, отворяя дверь въ гостиную Саксена, и Вильямъ Трефольденъ вошелъ въ комнату. Саксенъ былъ не одинъ. Лордъ Кастельгауерсъ и сэръ Чарльсъ Бургойнъ были въ эту минуту у него; лордъ Кастельтауерсъ стоялъ очень фамильярно, облокотясь на спинку кресла Саксена и диктовалъ ему какое-то письмо; а сэръ Чарльсъ Бургойнъ, покуривая сигару, полулежалъ на кушеткѣ съ закрытыми глазами. Оба посѣтителя, казалось, были не въ гостяхъ, а у себя дома. Они очевидно только-что окончили роскошный завтракъ, ибо на столѣ стояли еще приборы, кофейный сервизъ, различные pâtés froids, сыри, ликеры и цр.

Увидѣвъ своего родственника, Саксенъ бросилъ перо, и поспѣшивъ къ нему на встрѣчу, радушно пожалъ ему обѣ руки.

-- Какъ вы добры, что пріѣхали! воскликнулъ онъ:-- и особенно послѣ того, что вы напрасно вчера ѣздили въ клубъ, думая застать меня тамъ. Вы не повѣрите, какъ я жалѣлъ, что пріѣхалъ нѣсколькими минутами послѣ васъ. Нынче же я непремѣнно хотѣлъ побывать у васъ въ Чансери-Лэнѣ. Хотя, конечно, я очень виноватъ, что не былъ у васъ до сихъ поръ, но повѣрьте, что думалъ о васъ всякій день.

-- Мнѣ было-бы очень жаль, еслибъ вы для меня погрузились въ душную атмосферу Сити, сказалъ весело Трефольденъ: -- я гораздо лучше люблю васъ видѣть здѣсь, окруженнаго всею роскошью, которую ниспослали вамъ боги.

Сказавъ это, мистеръ Трефольденъ пожалъ руку лорду Кастельтауерсу, поклонился сэру Чарльсу Бургойну и опустился въ ближайшее кресло.

-- Вы писали, когда я вошелъ, сказалъ онъ: -- пожалуйста, продолжайте.

-- Охъ! нѣтъ, отвѣчалъ Саксенъ, покраснѣвъ:-- письма подождутъ.

-- И я могу подождать... и выкурить покуда сигару.

-- Они... то-есть лордъ Кастельтауерсъ, помогалъ мнѣ написать письмо. Онъ увѣряетъ, что мнѣ надо научиться составлять красивыя фразы и говорить ничего незначущія любезности.

-- Эти ничего незначущія любезности очень пріятны тѣмъ, къ кому онѣ обращены, сказалъ лордъ Кастельтауерсъ.

-- Я бы очень желалъ, замѣтилъ Бургойнъ, лежа на кушеткѣ:-- чтобъ какой-нибудь умный человѣкъ составилъ руководство приличныхъ свѣтскихъ разговоровъ -- нѣчто въ родѣ " Самоучителя искуства лгать ". Подобная книжка была бы для многихъ громадною помощью и вывела бы ихъ изъ безчисленныхъ затрудненій.

-- Я бы желалъ, чтобы существовала такая книга, хоть для того только, чтобъ научить васъ хорошимъ манерамъ, отвѣчалъ Кастельтауерсъ.

-- Я и не претендую на манеры лорда, сказалъ небрежно красавецъ.

-- Ну, полно болтать, сказалъ Кастельтауерсъ, смотря на часы:-- если эту записку надо послать къ двумъ часамъ, то пора ее кончить. И такъ-какъ мистеръ Трефольденъ позволяетъ...

-- Я нетолько позволяю, но даже прошу.

Саксенъ взялъ перо, и указавъ Вильяму на кипу записокъ на каминѣ, сказалъ:

-- Вы найдете тамъ и приглашеніе на ваше имя, Вильямъ, и знайте, что я не приму никакихъ отговорокъ, вы должны непремѣнно пріѣхать.

-- Это все пригласительные билеты, молодой человѣкъ?

-- Да, на обѣдъ въ Ричмондѣ, въ будущую субботу.

Мистеръ Трефольденъ положилъ къ себѣ въ карманъ, не распечатавъ, записку, адресованную на его имя, и принялся задумчиво курить сигару, внимательно обводя глазами комнату. Ни одна мелочь не ускользнула отъ его зоркаго взгляда, и каждая вещь ясно говорила ему, какъ провелъ Саксенъ первые десять дней своей новой жизни. Тутъ было нѣсколько картинъ масляными красками и акварелью, изображающія по большей части виды Швейцаріи; тутъ были груды нотъ и книгъ въ дорогихъ переплетахъ, ящики сигаръ, мраморный бюстъ Шекспира, роскошный мозаичный столъ, удивительная этруская ваза, на пьедесталѣ вер-де-антико, пара ружей въ серебряной оправѣ. На каминѣ виднѣлись сотни различныхъ дорогихъ бездѣлушекъ изъ слоновой кости, хрустальныхъ, фарфоровыхъ, серебряныхъ, филигранныхъ и т. д. На маленькомъ столѣ передъ диваномъ валялись цѣлыя кипы записокъ, визитныхъ карточекъ и счетовъ изъ всевозможныхъ магазиновъ; тутъ же стояли два изящныхъ подсвѣчника и серебряная чернилица съ маленькимъ купидономъ на крышкѣ. Въ углу стоялъ большой гармоніумъ, а на немъ валялся хлыстъ съ золотымъ набалдашникомъ и двѣ рапиры. Невдалекѣ на пьедесталѣ отъ большихъ бронзовыхъ часовъ стояла ваза съ полуувядшимъ букетомъ. Вильямъ Трефольденъ былъ очень наблюдательный человѣкъ, и потому онъ вывелъ подобающія заключенія изъ всѣхъ этихъ бездѣлицъ. Онъ ясно видѣлъ, что юный аркадскій пастушокъ учился ѣздить верхомъ и драться на рапирахъ, знакомился съ людьми и бросалъ деньги по-царски. Болѣе всего привлекъ его вниманіе букетъ, хотя въ немъ не было ничего особенно-замѣчательнаго и онъ походилъ на тысячи букетовъ, бросаемыхъ каждый сезонъ къ ногамъ любимыхъ актрисъ.

--...и позволите мнѣ имѣть честь и удовольствіе васъ прокатитъ, сказалъ лордъ Кастельтауерсъ, диктуя Саксену.

-- Прокатить! воскликнулъ Саксенъ съ удивленіемъ:-- какъ, я повезу ее изъ Лондона въ Ричмондъ?

-- Конечно; отчего же нѣтъ?

-- Я не могу. Я недовольно хорошо правлю лошадьми. Я никогда въ жизни не правилъ ничѣмъ, кромѣ старой, слѣпой лошаденки въ Швейцаріи. Я сломаю ей шею, и себѣ также.

-- Пустяки, мы это устроимъ. Вы отдадите возжи Бургойну или мнѣ, вотъ и все.

-- Такъ какъ же мнѣ написать?... и позволите лорду Кастельтауерсу имѣть честь...

-- Вздоръ; напишите то, что я вамъ сказалъ, и предоставьте мнѣ все устроить какъ слѣдуетъ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, отвѣчалъ Саксенъ, качая головой: -- я этого не напишу. Я не стану просить позволенія повезти ее, когда-я очень хорошо знаю, что не могу и не буду самъ править. Это была бы ложь.

Легкій румянецъ показался на гордомъ, честномъ лицѣ лорда Кастельтауерса, а сэръ Чарльсъ Бургойнъ улыбнулся съ презрительнымъ сожалѣніемъ.

-- Не лучше-ли мнѣ написать, что я купилъ новый фаэтонъ и надѣюсь, что она согласится ѣхать въ немъ въ субботу? Годится это, какъ вы думаете?

-- Отлично. Она, конечно, подумаетъ, что вы сами будете править, а ужь мы потомъ все устроимъ. Ну-ка, посмотримъ, какъ тамъ было... гм... которое, я надѣюсь, вы удостоите своимъ посѣщеніемъ и позволите мнѣ предложить вамъ мѣсто въ своемъ фаэтонѣ, если погода не помѣшаетъ моимъ друзьямъ ѣхать въ открытыхъ экипажахъ.

-- Въ открытыхъ экипажахъ, повторилъ Саксенъ, дописывая продиктованную фразу: -- надо приписать еще что-нибудь?

-- Нѣтъ; я думаю, довольно.

-- Такъ я подпишу: истинно преданный вамъ Саксенъ Трефольденъ?

-- Избави Боже!

-- Развѣ это недовольно учтиво? спросилъ Саксенъ со смѣхомъ.

-- Довольно учтиво? вѣдь я вамъ говорилъ, что обыкновенная учтивость въ такомъ случаѣ неумѣстна. Вы должны колѣнопреклоненно приближаться къ подобному божеству и подносить вашъ ричмондскій обѣдъ, какъ ничтожную жертву, на алтарь безсмертныхъ боговъ! Пишите: Примите, сударыня, увѣреніе въ моемъ почтительномъ уваженіи и позвольте мнѣ имѣть честь наименоваться съ искреннимъ восхищеніемъ вашимъ покорнымъ и преданнымъ слугой, Саксенъ Трефольденъ. Такъ вѣдь надо писать, Бургойнъ?

-- Конечно, отвѣчалъ зѣвая красавецъ:-- чѣмъ больше пустяковъ, тѣмъ лучше.

-- Смѣю спросить, къ какой припцесѣ королевской крови пишется это письмо? сказалъ Трефольденъ.

-- Къ особѣ гораздо важнѣйшей, чѣмъ нрницеса, отвѣчалъ Кастельтауерсъ: -- къ примадонѣ нынѣшняго сезона -- къ самой великой Граціанѣ.

Мистеръ Трефольденъ слегка приподнялъ брови при этихъ словахъ, но ничего не отвѣчалъ.

-- И какая она прелестная! воскликнулъ Саксенъ, складывая и запечатывая записку: -- Бургойнъ представилъ меня ей вчера вечеромъ за кулисами. Вы не можете себѣ вообразить, Вильямъ, какъ она величественно хороша и вмѣстѣ съ тѣмъ обворожительно мила!

-- Неужели?

-- Она мнѣ дала вонъ тотъ букетъ, который ей тогда только что бросили къ ногамъ.

-- Какъ это милостиво съ ея стороны.

-- Еще бы, я вѣдь чужестранецъ и ничего не значу. Я былъ такъ ею очарованъ, что мнѣ казалось, сама Юнона стояла передо мною. Ну, вотъ письмо и готово.

И Саксенъ, не замѣчая саркастической улыбки на лицѣ своего родственника, бросилъ на него и на остальныхъ своихъ гостей взглядъ, полный дѣтской радости и торжества. Потомъ онъ подошелъ къ звонку и дернулъ за снурокъ.

-- Джилингвотеръ, пошлите тотчасъ Куртиса съ этой запиской и прикажите подождать отвѣта. Есть тамъ кто нибудь?

-- Прикащикъ отъ Фосета и Карата съ ящикомъ брильянтовъ, прикащикъ отъ Картриджа съ пистолетами и разсыльные съ товарами изъ разныхъ магазиновъ, отвѣчалъ торжественно лакей.

-- Вещи-то могутъ подождать, а прикащиковъ позовите сюда.

Джилингвотеръ удалился, и черезъ минуту оба прикащика вошли въ комнату: одинъ съ небольшимъ ящикомъ краснаго дерева, другой съ еще меньшимъ сафьянымъ футляромъ. Въ ящикѣ была пара дорогихъ пистолетовъ, а въ футлярѣ три богатыхъ брильянтовыхъ браслета.

-- Боже мой, что за пистолеты! воскликнулъ Кастельтауерсъ:-- посмотрите, Бургойнъ, видали ли вы когда-нибудь такую работу?

-- Никогда. Они были бы достойны красоваться за поясомъ султана.

-- Эти пистолеты -- самое вѣрное факсимиле тѣхъ, которые мы сдѣлали его свѣтлости Магараджи Джубиспорскому, замѣтилъ прикащикъ.

Сэръ Чарльсъ осмотрѣлъ внимательно пистолеты съ интересомъ знатока.

-- Да вы совсѣмъ станете индіецъ съ этими пистолетами, Трефольденъ, сказалъ онъ: -- мы, пожалуй, скоро васъ увидимъ въ Ротенро на бѣломъ слонѣ. А дѣйствительно, великолѣпные пистолеты; я лучше никогда не видывалъ. Ну, а эти побрякушки для кого? для Граціаны?

-- Да; одна изъ нихъ, если...

-- Если что?

-- Если, вы полагаете, она не оскорбится.

-- Оскорбится, любезный другъ? Развѣ кошка оскорбляется, когда ей даютъ молока, или собака, когда ей бросаютъ кость?

-- Что вы хотите этимъ сказать? спросилъ Саксенъ, пораженный дерзкой безцеремонностью этихъ сравненій.

-- Я хочу сказать, что всякая женщина продастъ свою душу за горсть брильянтовъ, и что наша прекрасная знакомка не составляетъ исключенія изъ общаго правила. Но отчего вамъ вошло въ голову, Трефольденъ, подарить ей браслетъ?

-- Это была мысль Греторэкса.

-- Гм, это на него походитъ. Греторэксъ всегда очень щедръ на чужой счетъ.

-- Я очень ему благодаренъ за то, что онъ меня надоумилъ, сказалъ Саксенъ съ жаромъ: -- точно такъ же, какъ я благодаренъ всякому пріятелю, который такъ добръ, что научитъ меня общественнымъ приличіямъ.

-- Какіе великолѣпные брильянты! всѣ три штуки, сказалъ лордъ Кастельтауерсъ.

-- Ну, а которую мнѣ выбрать?

-- Брильянтовую подвязку! воскликнулъ сэръ Чарльзъ Бургоннъ.

-- Змѣю съ брильянтовой головкой, сказалъ лордъ Кастельтауерсъ.

-- Опалы и брильянты, сказалъ Вильямъ Трефольденъ.

Саксенъ засмѣялся и покачалъ головой.

-- Вы всѣ трое даете мнѣ разные совѣты; что жь мнѣ прикажете дѣлать?

-- Выбрать по своему вкусу, отвѣчалъ Вильямъ Трефольденъ.

Саксенъ, послѣ долгаго колебанія, дѣйствительно выбралъ самъ по своему вкусу и отдалъ предпочтеніе тому браслету, на который указывалъ Вильямъ.

-- Ну, а скажите, пожалуйста, что стоитъ эта великолѣпная бездѣлка? спросилъ мистеръ Трефольденъ, послѣ того, какъ браслетъ былъ отложенъ и оба прикащика вышли изъ комнаты.

-- Право, не знаю, отвѣчалъ Саксенъ.

-- Какъ! вы купили эту вещь, не спросивъ о ея цѣнѣ?

-- Конечно.

-- Какъ, развѣ вы никогда не спрашиваете предварительно цѣну?

-- Никогда. Но чему вы смѣетесь?

-- Тому, что, вѣроятно, купцы представляютъ вамъ баснословные счеты.

-- Да вѣдь они во всякомъ случаѣ могутъ это дѣлать, даже еслибъ я спрашивалъ предварительно цѣну. Что я смыслю, на.примѣръ, въ брильянтахъ и опалахъ? Я только знаю, что опалъ кремнистый гидратъ, а брильянтъ -- смѣсь угля съ кислородомъ. Они могли бы запросить за этотъ браслетъ какую угодно цѣну, и я, не имѣя ни малѣйшаго понятія, что онъ стоитъ, долженъ былъ бы точно также заплатить столько денегъ, сколько они захотѣли бы съ меня взять.

-- Хорошо, Трефольденъ, что у васъ есть кошелекъ Фортуната, въ которомъ, деньги никогда не переводятся, сказалъ сэръ Чарльсъ Бургойнъ.

-- Но даже Фортунатъ долженъ озаботиться, чтобъ на днѣ его кошелька не было отверстія, замѣтилъ мистеръ Трефольденъ: -- вы плохой финансистъ, любезный Саксенъ, и намъ нужно съ вами когда-нибудь надосугѣ поговорить подробно о томъ, какъ сдѣлать изъ васъ практическаго человѣка. Ахъ! да кстати, мнѣ дѣйствительно нужно съ вами поговорить о дѣлахъ. Когда можете вы пожертвовать часъ или два на скучную бесѣду?

-- Когда хотите, Вильямъ.

-- Сегодня вечеромъ. Идетъ?

-- Сегодня вечеромъ я, къ несчастью, обѣщалъ очень поздно обѣдать въ клубѣ съ Греторэксомъ и нѣсколькими другими друзьями, а послѣ мы отправляемся въ оперу.

-- Ну, такъ завтра вечеромъ?

-- А завтра привезутъ мой новый фаэтонъ и мы поѣдемъ въ Блаквомъ -- то-есть я, лордъ Кастельтамерсъ и сэръ Чарльсъ Бургойнъ.

-- Слѣдовательно въ субботу...

-- Въ субботу я надѣюсь васъ видѣть въ Ричмондѣ. Не забудьте этого, Вильямъ. У васъ въ карманѣ и пригласительный билетъ.

Мистеръ Трефольденъ улыбнулся, но нѣсколько мрачно.

-- Развѣ ужь вы стали такимъ эпикурейцемъ, что вамъ необходимъ на пиршествѣ мертвый скелетъ, сказалъ онъ: -- нѣтъ, нѣтъ, Саксенъ, я человѣкъ дѣловой и не имѣю свободнаго времени на такія глупости. Вашъ обѣдъ долженъ обойтись безъ моего присутствія и, право, вы этимъ ничего не потеряете. Однако, я не имѣлъ ни малѣйшаго понятія, чтобъ вы въ такое короткое время стали такимъ великосвѣтскимъ человѣкомъ, что у васъ заняты всѣ вечера, за недѣлю впередъ.

-- Я, право, не знаю, какъ это случилось, отвѣчалъ Саксенъ, съ нѣкоторымъ смущеніемъ: -- мои друзья такъ добры, что распоряжаются моимъ временемъ безъ моего вѣдома. Они такъ хлопочутъ, чтобъ доставить мнѣ всевозможныя удовольствія. Назначимте, Вильямъ, воскресенье, если вамъ только это удобно. Вы пріѣзжайте ко мнѣ обѣдать, или мы вмѣстѣ...

-- Я не могу въ воскресенье, сказалъ сухо Трефольденъ.

-- Ну, такъ въ понедѣльникъ.

-- Да, въ понедѣльникъ, я согласенъ, если только вы будете совершенно свободны.

-- Конечно, я буду свободенъ.

-- Но вы должны пріѣхать ко мнѣ. Я буду очень занятъ, и могу васъ принять только тотчасъ послѣ закрытія конторы.

-- Я непремѣнно буду у васъ въ тотъ часъ, который вы назначите.

-- Въ восемь часовъ вечера.

-- Хорошо. Я буду ровно въ восемь.

Мистеръ Трефольденъ записалъ день и часъ и сталъ прощаться.

-- Я надѣялся, мистеръ Трефольденъ, что вы подарите мнѣ денька два на будущей недѣли, сказалъ лордъ Кастельтауерсъ, пожимая руку стряпчему: -- вашъ родственникъ обѣщалъ посѣтить меня, и у насъ будетъ большая охота. Право, я думаю, вамъ сдѣлало бы много пользы подышать чистымъ воздухомъ.

-- Благодарствуйте, лордъ Кастельтауерсъ, отвѣчалъ мистеръ Трефольденъ, качая головой:-- но это невозможно. Я теперь какъ каторжный прикованъ къ Чансери-Лэну, мѣсяцевъ на пять, на шесть.

-- Но, любезный Трефольденъ, развѣ стоитъ дѣлать себя каторжнымъ, когда можно обойтись безъ этого? сказалъ Кастельтауерсъ.

-- Это зависитъ отъ обстоятельствъ, и притомъ оковы, налагаемыя человѣкомъ на самого себя, никогда нетяжелы. Съ этими словами мистеръ Трефольденъ поклонился обоимъ гостямъ Саксена и вышелъ съ нимъ вмѣстѣ изъ комнаты.

-- Вотъ хитрый, глубокій человѣкъ, а прикидывается какимъ смирненькимъ! сказалъ Бургоннъ.

-- Онъ очень приличный, пріятный и умный человѣкъ! сказалъ Кастельтауерсъ:-- онъ уже съ давнихъ поръ стряпчимъ въ нашемъ семействѣ.

-- Онъ мнѣ не нравится.

-- Да вы его не знаете.

-- Правда; а вы знаете?

Лордъ Кастельтауерсъ заикнулся:

-- По правдѣ-то, и я не могу сказать, чтобъ я его зналъ, какъ человѣка, произнесъ онъ со смѣхомъ:-- но онъ мой стряпчій и я его очень люблю, хотя сужу о немъ только по своимъ собственнымъ впечатлѣніямъ.

-- А я основываюсь на своихъ. Онъ не мой стряпчій и я его не люблю. Терпѣть не могу такихъ людей, которые думаютъ много, а говорятъ мало.

Между тѣмъ Саксенъ очень горячо пожалъ руку Вильяму при прощаньѣ въ передней и сказалъ вполголоса:

-- Право, вы не должны полагать, Вильямъ, что я сдѣлался свѣтскимъ человѣкомъ, или эпикурейцемъ, или... предпочиталъ общество своихъ новыхъ друзей вашему. Повѣрьте, мнѣ очень, очень жаль, что я не могу побывать у васъ раньше понедѣльника.

-- Пустяки, и въ понедѣльникъ хорошо, отвѣчалъ Трефольденъ: -- я очень радъ, что вы пріятно проводите время. Такъ помните, въ восемь часовъ.

-- Да, въ восемь. Вы увидите, какъ я буду акуратенъ -- а вы должны мнѣ непремѣнно надавать побольше хорошихъ совѣтовъ и сказать прямо, если вы находите, что я поступаю нехорошо.

-- Гм, это будетъ зависѣть отъ обстоятельствъ и отъ васъ самихъ. Пока же я вамъ моту дать только одинъ совѣтъ: не покупать въ другой разъ брильянтовъ, не спросивъ прежде о цѣнѣ.