Тимонъ.
Что можетъ быть пріятнѣе и веселѣе, какъ обѣдъ въ Ричмондѣ, когда весна на дворѣ, теплые лучи солнца освѣщаютъ всю окрестность и воздухъ благоухаетъ только, что скошеннымъ сѣномъ? Что можетъ быть пріятнѣе такого обѣда, когда всѣ пирующіе молоды, и звонкій, серебристый хохотъ такъ же поспѣшно и весело слѣдуетъ за шуткой, какъ пѣнистое шампанское за шумомъ вылетѣвшей пробки? Отъ времени до времени по широкой, искрящейся рѣкѣ мелькаетъ легкій чолнъ съ бѣлымъ парусомъ. Изъ открытаго окна слышатся веселые голоса и шумъ стакановъ, а иногда изъ нижняго города доносятся и звуки духового оркестра.
Подобную блестящую, веселую картину представлялъ Ричмондъ въ знаменитый день, въ который Саксенъ давалъ свой обѣдъ, и когда друзья его, не жалѣя никакихъ трудовъ, устроили все такъ хорошо, что всякая малѣйшая подробность гармонировала съ прекрасной погодой и живописной мѣстностью. Всѣ гости были привезены изъ Лондона въ открытыхъ экипажахъ, обѣдъ былъ самый тонкій, роскошный, какой только можно имѣть за дорогія деньги, и лучшая комната знаменитаго отеля была нанята для этого торжества. Врядъ-ли видѣла она когда нибудь столь веселое общество.
Тутъ были: лодъ Кастельтауерсъ и майоръ Воанъ, нарочно пріѣхавшіе изъ Сурея; сэръ Чарльсъ Бургойнъ, съ своей дерзко-гордой улыбкой, Эдвардъ Брандонъ, Лоренсъ Грэторексъ, еще два члена Эректеума, очень юные, вѣчно-смѣющіеся франты, и, наконецъ, сама Граціана съ своей свитой, ибо примадоны, подобно несчастью, никогда не приходятъ однѣ. Въ настоящемъ случаѣ героиня дня явилась въ сопровожденіи двухъ сестеръ и одного брата. Добродушный Саксенъ принялъ ихъ очень любезно, и подумалъ въ глубинѣ своей честной души, что было очень мило съ ея стороны пріѣхать не одной. Братъ ея казался очень мрачнымъ юношей, который говорилъ очень мало, ѣлъ очень много и подозрительно, изподлобья посматривалъ на все общество. Сестры были толстыя, черноокія итальянки, болтавшія безъ умолку и пившія шампанское безъ удержу. Что касается самой примадоны, то она была красивая, полная женщина лѣтъ двадцати, и скорѣе походила на веселаго избалованнаго ребёнка, чѣмъ на Юнону. Она принимала на себя довольно величественный видъ на сценѣ, но оставляла всю свою торжественную осанку въ туалетной театра вмѣстѣ съ костюмомъ, бѣлилами и румянами. Внѣ сцены она была удивительно весела, и теперь смѣялась надъ всѣмъ, что ей говорили -- было ли это смѣшно, или нѣтъ. Она восхищалась всѣмъ: и погодой, и видомъ, и кабріолетомъ, въ которомъ пріѣхала, и обѣдомъ, и гостями, и хозяиномъ, а когда, наконецъ, внесли мороженое, сдѣланное на подобіе великолѣпнаго разноцвѣтнаго храма, то она, какъ ребёнокъ, захлопала въ ладоши.
-- Ну, теперь самое время отдать браслетъ, шепнулъ Саксену лордъ Кастельтауерсъ.
-- Что жь я скажу? спросилъ Саксенъ въ сильномъ смущеніи.
-- Да что хочешь, только полюбезнѣе, и не очень длинно.
-- Я, право, не знаю, что я скажу.
-- Все равно, что-нибудь. Вѣдь она ни въ какомъ случаѣ не пойметъ.
-- Не можете ли вы сказать за меня?
-- Нѣтъ, это невозможно. Это все равно, еслибъ вы попросили меня поцаловать ее за васъ.
Это предположеніе показалось такимъ страшнымъ Саксену, что онъ покраснѣлъ, какъ пятнадцатилѣтняя дѣвушка.
-- Е, traditor! зачѣмъ вы съ нимъ шепчетесь? воскликнула примадона, надувъ губки.
-- Затѣмъ, что онъ заговорщикъ, синьора, отвѣчалъ Кастельтауерсъ.
-- Заговорщикъ! Cielo!
-- Да, замѣтилъ Бургойнъ:-- внизу подъ нами проведена мина конфектъ, и Трефольденъ намѣренъ теперь сказать нѣчто столь блестящее, что мина вспыхнетъ, и мы всѣ взлетимъ на воздухъ.
Примадона пропѣла руладу, выражавшую ужасъ.
-- Но худшее еще впереди. Заговоръ исключительно направленъ противъ васъ, синьора, сказалъ Кастельтауерсъ, и потомъ шопотомъ прибавилъ:-- ну, Саксенъ, живѣе, лучшаго начала трудно придумать.
Саксепъ поспѣшно вынулъ изъ своего кармана сафьянный футляръ, и такъ неловко его подалъ прныадонѣ, что можно было подумать, не представляетъ ли онъ приказъ объ ея арестованіи.
Синьора вскрикнула отъ восторга и, позвавъ своихъ брата и сестеръ, бросилась къ окну, гдѣ, впродолженіе нѣсколькихъ минутъ, повертывала браслетъ со всевозможныхъ сторонъ и оглашала воздухъ неумолкаемыми восклицаніями.
-- Но вы, синьоръ, должно быть, принцъ какой нибудь, произнесла она, возвратившись къ столу.
-- Нимало, отвѣчалъ Саксенъ, смѣясь.
-- Е bellissimo questo braccioletto! Но зачѣмъ вы дарите его мнѣ?
-- Изъ желанія сдѣлать вамъ пріятное bella dona, отвѣчалъ Саксенъ:-- греки полагали, что опалъ имѣетъ свойство придавать популярность тѣмъ, кто его носитъ; но я подношу вамъ опалы совершенно не съ этой цѣлью. Вашъ голосъ -- талисманъ гораздо могущественнѣе.
-- Браво, Трефольденъ! воскликнулъ со смѣхомъ Кастельтауерсъ: -- отлично сказано! Comme l'esprit vient en buvant!
-- Испортилъ все дѣло, шепнулъ Грэторексъ своему сосѣду:-- ему надо было похвалить ея глаза, а комплиментовъ ея голосу ужь она наслушалась довольно.
-- А вы думаете, что ей не накричали также о прелести ея глазъ? спросилъ сосѣдъ, который былъ не кто иной, какъ майоръ Воанъ.
-- Нѣтъ сомнѣнія; но вѣдь женщинѣ никогда не надоѣдаютъ комплименты ея красотѣ. Что касается ея голоса, это совсѣмъ иное дѣло. Что значитъ одинъ комплиментъ болѣе или менѣе, послѣ восторга толпы, ежедневно наполняющей театръ.
Какъ бы ни былъ хорошъ обѣдъ, но онъ, какъ и все на свѣтѣ, долженъ когда нибудь кончиться. Такъ случилось и теперь: десертъ, благодаря особливо усиліямъ сестеръ и брата примадоны, быстро исчезъ, и его замѣнилъ кофе. Тутъ одинъ изъ юныхъ членовъ Эректеума, почерпая, вѣроятно, свою смѣлость изъ огромнаго количества выпитаго имъ вина, сталъ просить примадону спѣть имъ что-нибудь. Она засмѣялась, и покачала головой. Все общество взглянуло на нее съ удивленіемъ и отчаяніемъ.
-- Я не могу, сказала она: -- мой голосъ -- птица въ клѣткѣ, ключъ отъ которой хранится у моего импресаріо.
-- Не тревожьтесь, синьора, сказалъ сэръ Чарльсъ Бургойнъ, бросивъ гнѣвный взглядъ на молодого человѣка, поднявшаго этотъ непріятный вопросъ: -- мы всѣ знаемъ, или должны знать, что вашъ оперный контрактъ запрещаетъ вамъ пѣть гдѣ бы то ни было внѣ театра. Впрочемъ, еслибъ и этого не было, мы никогда не посмѣли бы утруждать васъ такой просьбой. Это -- ошибка, хотя, конечно, непростительная со стороны юноши.
-- Мнѣ очень... очень жаль... промолвилъ виновный.
-- И мнѣ очень жаль! отвѣчала добродушно примадона: -- я бы съ радостью вамъ спѣла что-нибудь, еслибъ могла.
-- Нѣтъ, нѣтъ, ты не должна объ этомъ и думать! воскликнулъ поспѣшно поитальянски ея братъ: -- помни, какой ты должна будешь заплатить штрафъ.
-- Конечно, синьора Граціана не должна ради насъ проводить въ гнѣвъ своего импресаріо, сказалъ лордъ Кастельтауерсъ.
-- Конечно, нѣтъ, ни за что на свѣтѣ! воскликнулъ Саксенъ, и потомъ, обернувшись къ Бургойну, спросилъ вполголоса:-- но въ чемъ дѣло, отчего импресаріо обидится, если она споетъ намъ что-нибудь?
-- Онъ заставитъ меня заплатить сто фунтовъ пени, сказала примадона, подслушавъ слова Саксена.
-- Эта пеня постановлена въ контрактѣ, объяснилъ Бургопнъ:-- и импресаріо такой Шейлокъ, что не проститъ ни гроша синьорѣ.
Саксенъ громко засмѣялся.
-- Только-то! воскликнулъ онъ: -- такъ не объ чемъ тутъ и говорить; я заплачу ему сто фунтовъ и вы можете свободно пѣть къ нашему общему восторгу, bella dona.
Тотчасъ принесли изъ сосѣдней комнаты фортепьяно и Граціана спѣла божественно не одну арію, а болѣе дюжины.
-- Можетъ быть, нашъ другъ импресаріо никогда не узнаетъ объ этомъ, сказалъ Грэторексъ, когда музыка уже кончилась и они собирались ѣхать въ городъ.
-- Мы всѣ поклянемся, что не скажемъ никому ни слова объ этомъ импровизированномъ концертѣ, предложилъ сэръ Чарльзъ Бургойнъ.
Но Саксенъ не хотѣлъ объ этомъ и слышать.
-- Нѣтъ, нѣтъ, сказалъ онъ:-- пеня заслужена и она будетъ уплачена. Я не хочу, чтобъ ради меня секретничали, и завтра утромъ отошлю Шейлоку его деньги. Но экипажи уже поданы и намъ пора отправляться.
-- Я слыхалъ, что нашъ амфитріонъ не знаетъ цѣны деньгамъ, сказалъ Грэторексъ лорду Кастельтауерсу, когда они сходили съ лѣстницы:-- и теперь я этому вѣрю. Вѣдь вся эта исторія вѣроятно ему стоила около пятисотъ фунтовъ. Какъ вы думаете, милордъ?
-- Конечно, не менѣе, отвѣчалъ Кастельтауерсъ, то-есть включая браслетъ.
-- Нёчего сказать, молодецъ -- современный Тимонъ!
-- Нѣтъ, я надѣюсь, не Тимонъ. Если хотите, то Меценатъ.
-- Я боюсь, что онъ бросаетъ золото скорѣй какъ Тимонъ, чѣмъ какъ Меценатъ, отвѣчалъ сухо банкиръ.
-- Онъ отличный малый! произнесъ восторженно Кастельтауерсъ:-- и его безграничная щедрость не составляетъ еще лучшей и благороднѣйшей черты его характера.
-- Но онъ все же поступилъ какъ дуракъ въ дѣлѣ ста фунтовъ, сказалъ Грэторексъ:-- мы всѣ конечно сохранили бы тайну и...
-- Извините, мистеръ Грэторексъ, перебилъ его рѣзко лордъ Кастельтауерсъ:-- по моему мнѣнію, мистеръ Трефольденъ поступилъ просто, какъ честный человѣкъ.