Г. ПРОСТАКОВЪ, Г. ЛЬСТЕЦОВЪ и Гжа. ПРОСТАКОВА.
Гжа. Простакова.
Признаться, сударь, что люди ваши самые негодные.
Г. Простаковъ.
А по чему это?
Гжа. Простакова.
Совершенные неучи, и дураки...
Г. Простаковъ.
Я объ этомъ совсѣмъ не думалъ даже до сихъ поръ!...
Гжа. Простакова.
Э, сударь! я сама васъ въ томъ увѣряю...
Г. Простаковъ.
Тебѣ еще никогда такъ не служили, какъ у меня въ домѣ.
Гжа. Простакова.
Ч;по вы, сударь, изволили сказать?
Т. Простаковъ.
Ничего, ничего; но посмотримъ, на что жалуешься ты?
Гжа. Простакова.
Такая жена, какъ я, и такъ поступать съ нею! да и ктожь? слуга! да и еще кто же?
Г. Простаковъ.
Что они тебѣ сдѣлали?
Гжа. Простакова.
То, что они мнѣ сдѣлали!... Конечно я по справедливости жалуюсь на нихъ. Когда мнѣ надобно было итти, не было ни одного, кто бы могъ за мною нести хвостѣ; и я должна была его сама нести, какъ мещанка, заложивши назадъ руку, поднимая мою юпку. Я думаю очень прекрасная фигура. И я должна все это переносить, и для когожь еще?
Г. Простаковъ.
А для кого?
Гжа. Простакова.
Я думаю, что вы догадаетесь...
Г. Простаковъ.
Да не для меняжь, я тебѣ сказываю, что я не скоро догадаюсь.
Гжа. Простакова.
Я думаю, что вы это ясно слышали -- для васъ...
Г. Простаковъ.
Какъ! для меня?
Гжа. Простакова.
Я думаю, что вы сами, радость моя! согласитесь, что естьлибъ я не вышла за васъ замужъ, конечно никогда бы не случилось, чтобъ слуги такъ худо со мною поступали -- это всѣ грубіаны.
Г. Простаковъ.
Не сердись, милая моя.... подику-ка да уберись. Естьли ты и вышла за меня замужъ, право ничего не потеряла; я бы нашелъ богатую жену, а ты не имѣла бы ни полушки, ничего изо всего этого. Согласись пожалуй.
Гжа. Простакова.
А вы и ни за что считаете этотъ мой прекрасной видъ? Да гдѣ бъ вы могли найтить лучше этого?
Г. Простаковъ.
А кто тебѣ сказалъ, что я не искалъ его?
Гжа. Простакова.
Проницательнѣе?
Г. Простаковъ.
Вотъ еще сокровище! -- я бы отъ него охотно освободился.
Гжа. Простакова.
Такой дальновидной? Я сей часъ по пальцамъ пересчитаю всѣ художества и всѣ науки.
Г. Простаковъ.
Вотъ и другое! всѣ эти познанія для меня пустяки. Сварика въ горшкѣ всѣ эти глупыя наименованія, и посмотримъ, будутъ ли лучше щей.
Гжа. Простакова.
Такой пріятной?
Г. Простаковъ.
О! полно, милая моя; ты слишкомъ скучные дѣлаешь опыты своихъ познаній.
Гжа. Простакова (плачетъ и говоритъ Гну. Льстецову.)
Смотрите, сударь, какъ мужѣ мой со мною поступаетъ.... Я свидѣтельствуюсь, вами: онъ говоритъ, что я не смирна, но я какъ ягненокъ..
Г. Льстецовъ.
Э то небольшая неожиданность, сударыня... Господинъ Простаковъ объясняется иногда съ пламеннымъ чувствомъ.... которому много можно дать оборотовъ; этотъ способѣ выражаться слишкомъ свойствененъ людямъ имѣющимъ столько разума, какъ супругѣ вашъ. Не правда ли, сударь?
Г. Простаковъ.
Такъ, такъ.
Гжа. Простакова (плачетъ.)
Онъ держитъ сторону... людей... а ... не... мою... Онъ несправедливъ до чрезвычайности несправедливъ...
Г. Льстецовъ.
Онъ побранитъ ихъ, сударыня; не такъ ли, сударь?
Г. Простаковъ.
Тѣ, которые несправедливы ) о! конечно заслуживаютъ брань....
Гжа Простакова.
Что это такое, сударь, которыя несправедливы; кто это такой? гдѣ онъ?
Г- Простаковъ.
О, жена! пожалоста перестань.... это понятно.
Гжа. Простакова (еще болѣе плачетъ.)
Вы говорите двояко... Непонятно радость моя.... со всѣмъ васъ не льзя понять.... и не разслушаешь.
Г. Простаковъ.
Надобно уйтить, вы не окончите сего дня никакъ. (Господину Льстецову въ полголоса) Утѣшь ее, утѣшь ее! Слышишь, любезный другѣ? Я приду, когда эта бура минетъ.