Воскресенье. У окна своей уютной гостиной сидѣла г-жа Лерснеръ и робко смотрѣла въ лицо дочери, стоящей передъ ней съ сложенными руками и грустною улыбкой.
-- Твой вопросъ меня нисколько не удивилъ, -- говорила Эмма.-- Всѣ эти дни я думала объ этомъ, и кажется, что я рѣшила. Дѣлай все такъ, какъ обыкновенно у насъ бывало.
-- Въ самомъ дѣлѣ? До елки ли тутъ, когда такое несчастіе...
-- Вѣдь, онъ невиненъ! Сегодня еще я слышала изъ собственныхъ устъ Лербаха, что дѣло не неблагопріятно.
-- Какъ, -- вскричала мать, -- и сегодня ты опять была у него?
-- Да, послѣ обѣдни.
-- И ты говоришь это только теперь!
-- Ты была такъ занята, а затѣмъ пришелъ Преле...
-- Ну, онъ-то не мѣшаетъ...
-- Нѣтъ! Я замѣчаю, что онъ не вѣритъ въ невиновность Отто Вельнера. Это стѣсняетъ меня, связываетъ мнѣ языкъ...
-- Что же сказалъ докторъ Лербахъ?
-- Что я могу быть покойной, что онъ непремѣнно распутаетъ эту загадку.
-- Какую загадку?
-- А ту, зачѣмъ Вельнеръ очутился такъ поздно въ библіотекѣ.
-- Такъ развѣ онъ самъ не вѣритъ, что Вельнеръ говоритъ правду?
-- Нѣтъ. Но онъ говоритъ, что это ничего не значитъ, что есть уважительныя причины, заставляющія его скрывать истину.
-- Странно.
-- Да, я спросила также его мнѣніе. Вдругъ онъ мнѣ подалъ руку,-- при этомъ онъ сдѣлалъ такое смѣшное лицо,-- вздохнулъ слегка и сказалъ: "У меня относительно этого вполнѣ опредѣленныя идеи. Такъ или иначе, я открою истину и тогда все хорошо устроится".
-- Да, онъ сказалъ это?
-- Слово въ слово. И теперь у меня такое чувство, что было бы дурнымъ предзнаменованіемъ, если бы мы печально провели праздникъ. Съ нѣкоторыхъ поръ я сдѣлалась очень суевѣрна... Правда, Вельнеру въ праздникъ будетъ очень грустно и онъ будетъ совсѣмъ одинокъ; но, Боже мой, вѣдь, онъ мужчина и не станетъ убиваться и отчаяваться, какъ мы... къ тому же, у него, слава Богу, теперь есть книги и онъ можетъ заниматься...
-- Дѣвочка,-- начала г-жа Лерснеръ послѣ паузы,-- ты стала какая то странная, совсѣмъ не такая, какою была прежде! Сознайся мнѣ, Эмма, ты... Еслибъ они, напримѣръ, обвиняли Преле, тебя бы это не волновало такъ, а?...
Молодая дѣвушка сильно покраснѣла. Мать привлекла ее къ себѣ и ласково погладила рукой ея волосы.
-- Скажи же!-- повторила она, цѣлуя ее. Звукъ этого голоса лишилъ Эмму самообладанія и она залилась слезами. Она бросилась къ матери на грудь и долго тихо плакала...
Рѣшеніе праздновать Рождество обычнымъ образомъ особенно соотвѣтствовало желаніямъ Адели, часъ спустя пришедшей въ комнату.,
-- Отлично. Нечего вѣшать голову!-- весело вскричала она.-- Я сама не хотѣла заводить объ этомъ разговора, для того, чтобы не сказали опять: "Адель безсердечна и только и думаетъ объ удовольствіяхъ". Я понимаю жизнь такъ, какъ слѣдуетъ. Къ чему мы недавно безпокоились объ этомъ противномъ Преле? Черезъ три дня онъ вернулся и вся эта исторія очень благодѣтельно подѣйствовала на его нервы. Онъ немного охладилъ, этотъ неотесанный скандалистъ, и сдѣлался очень робокъ! Незачѣмъ, тетушка, такъ строго смотрѣть на меня! Я вовсе не желаю сравнивать Преле съ Вельнеромъ. Я нахожу только, что сначала дѣло кажется всегда въ болѣе мрачномъ свѣтѣ; и, наконецъ, если мы будемъ изъ-за всѣхъ нашихъ жильцовъ надѣвать трауръ, то никогда не кончимъ плавать. Лундъ, кажется, опять въ дурномъ расположеніи духа; когда я поднималась по лѣстницѣ, слышала, какъ онъ посылалъ проклятія и швырялъ стулья, какъ помѣшанный. Гейнціусъ, наконецъ. Боже мой! Съ тѣхъ поръ, какъ Дюренъ отказалъ ему отъ мѣста, онъ похожъ на плакучую иву; кстати, я думаю, что его также безпокоитъ счетъ за преждевременный ужинъ въ "Дорнбушѣ", какъ и несчастіе его юнаго друга... Боже, дѣти мои, развѣ вся наша жизнь стоитъ того, чтобы изъ-за нея ломать голову и вздыхать? Ночью можетъ домъ загорѣться ее всѣхъ сторонъ, крыша провалиться или чума придти: тогда всѣ мы, со всѣми волненіями и безъ нихъ, погибнемъ и все очарованіе исчезнетъ въ одинъ мигъ.
-- Она права, мама,-- заступилась Эмма, когда г-жа Лерснеръ покачала головой.-- Мы постараемся хорошенько развлечь нашихъ кавалеровъ.
-- Браво!-- вскричала Адель.-- Пусть будетъ такъ! Ты, вѣдь, и безъ того увѣрена, что твоему Отто ничего не могутъ сдѣлать.
Эмма отвернулась. Адель, сложивъ руки, подошла къ г-жѣ Лерснеръ и сказала:
-- Ну, тетя, одобряешь ты наше намѣреніе? Въ такомъ случаѣ, надо скорѣе приниматься за дѣло! Сегодня послѣ обѣда я отправлюсь на базаръ. Преле можетъ идти со мной, чтобы нести елку: онъ такъ ноетъ, отъ бездѣлья. Что касается подарковъ, то это ужь моя забота! Вотъ посмотри. Ты знаешь золотой крестъ, который я получила въ награду за мою службу у Туссена и Герольда,-- я продала его вчера!...
Она вынула кошелекъ и разложила на рукѣ четыре блестящихъ золотыхъ монеты.
-- Половину этого,-- но это между нами,-- я даю взаймы Гейнціусу. Онъ внѣ себя оттого, что ему нечѣмъ платить за квартиру и за обѣдъ. Да, ты не знаешь его деликатности! Онъ ужь былъ готовъ заложить свой фракъ, но я сказала ему, чтобъ онъ не трудился напрасно.
-- Но почему же онъ не говоритъ этого намъ?-- прервала Эмма болтовню кузины.
-- Тебѣ? Тебѣ? Да, теперь я вижу, что ошиблась въ твоей проницательности! Развѣ ты не замѣчаешь, что онъ по уши влюбленъ въ тебя? Ну, а передъ любимымъ человѣкомъ стѣсняешься, это вполнѣ естественно!
-- Ты, повидимому, сегодня дѣйствительно въ великолѣпномъ расположеніи духа,-- отвѣтила Эмма, пожавъ плечами.
Г-жа Лерснеръ отправилась, между тѣмъ, въ кухню, Эмма же подошла къ коммоду и вынула скатерть. Когда она осталась вдвоемъ съ кузиной, то слегка смутилась, боясь, что и Адель замѣтила то, что угадала ея мать. Но фрейленъ Якоби, повидимому, не имѣла ни малѣйшаго желанія возвращаться къ разговору объ Отто,-- до того эта тема ужь много разъ обсуждалась каждымъ изъ жильцовъ, что, несмотря на все участіе, большинству она уже надоѣла. Адель задумчиво прошла черезъ всю комнату и обратилась къ Эммѣ, накрывавшей на столъ.
-- Послушай, -- сказала она, -- знаешь ты, почему фонъ-Дюренъ отказалъ Преле?
-- Я думаю, потому, что онъ замѣченъ въ неблагонадежности.
Адель покачала головой.
-- Это не главная причина. Между прочимъ, что смыслитъ въ политикѣ Преле? Хорошо, если онъ знаетъ таблицу умноженія! Нѣтъ, я разскажу тебѣ это, но ты обѣщаешь мнѣ, что все останется тайной. Есть одинъ господинъ,-- имя его безразлично,-- онъ часто приходилъ къ Туссену и Герольдъ... ну, а такъ какъ всѣ мужчины... Сейчасъ же онъ началъ за мной ухаживать... Да, милая моя, безъ этого ужь нельзя,-- вѣдь, я хорошенькая. Преле замѣтилъ это. Онъ сейчасъ же возненавидѣлъ того господина, и разъ какъ-то случилось, что онъ схватилъ его за шиворотъ и задалъ ему хорошую трепку. Господинъ этотъ знакомъ съ Дюреномъ, отправился къ нему и нажаловался на Преле,-- ну, за то Преле и получилъ отказъ. Видишь ли ты, вотъ какая причина, и я думаю, что такъ какъ дѣла его плохи, то мы должны были бы сдѣлать ему нѣкоторое снисхожденіе,-- вѣдь, несчастіе случилось съ нимъ по моей винѣ, и знаешь ли, мнѣ очень понравилось въ Преле, что онъ такъ... такъ безцеремонно, смѣло, горячо...
-- Лучше было бы, если бы всей этой исторіи не было,-- замѣтила Эмма.-- Про молодую дѣвушку такъ легко сочиняютъ сплетни.
-- Боже мой, ты опять начинаешь свое... Конечно, когда ты вѣчно сидишь дома!... Ну, что же изъ этого? Преле приличный человѣкъ, до нѣкоторой степени другъ нашего семейства...
-- Я не могу этого передавать матери. Поговори съ ней сама. Ты знаешь, какъ намъ трудно жить. Отчего же ты не раздѣлишь лишнія деньги поровну между Гейнціусомъ и Преле?
-- Вотъ было бы хорошо! Какъ будто ты не знаешь, что мы съ Преле не ладимъ. Да онъ и не возьметъ отъ меня... Слава Богу!
Послѣднее восклицаніе относилось въ появленію хозяйки съ суповою миской. Почти въ ту же минуту пришла и Марта Боссъ. На лицѣ ея, разрумяненномъ отъ мороза, лежало выраженіе удовольствія. Она представлялась главному дѣлопроизводителю фирмы Туссенъ и Герольдъ и съ перваго февраля получала тамъ мѣсто.
Адель позвала автора Гракха и словолитчика. Всѣ были въ сборѣ, кромѣ Гейнціуса.
Преле опять сидѣлъ около Адели. Она полуучастливо, полуиронически разспрашивала его о положеніи угрожавшаго ему процесса. Онъ пожалъ плечами и хотѣлъ какъ-нибудь вывернуться, но Адель настаивала, и, такимъ образомъ, ей удалось изъ сбивчивыхъ разсказовъ своего поклонника составить картину положенія дѣла.
-- Ну, а вы?-- спросила Адель, бросивъ взглядъ на Родериха.-- Вы или изображали третій актъ вашей трагедіи, или за что-нибудь разсердились на вашу невинную мебель? У васъ было настоящій Содомъ!
-- Не насмѣхайтесь!-- замѣтилъ Родерихъ, раздраженно ероша рукой волосы.-- Всѣ мои надежды разрушены. Я получилъ сегодня письмо весьма непріятнаго содержанія. Директоръ театра осмѣливается сегодня писать мнѣ слѣдующее.
Онъ вытащилъ изъ кармана скомканное письмо.
-- "Уважаемый г. Лундъ!"... Еще рука у него поднимается писать уважаемый!.. "Уважаемый г. Лундъ! Мнѣ весьма непріятно, что я вынужденъ отказаться отъ постановки вашего Гракха. Тенденція вашей пьесы, всѣ остальныя достоинства которой я вполнѣ признаю, не согласуется съ воззрѣніями нашего кружка. Осмѣливаюсь при семъ случаѣ дать вамъ совѣтъ: переработайте еще разъ вашу трагедію, такъ, чтобы плебеи, прославляемые вами, казались бы менѣе возвышенными. Также не лишнимъ было бы обратить всю пьесу въ комедію, чего очень легко достигнуть, выдвинувъ на первый планъ обѣ влюбленныя парочки, такимъ образомъ получился бы счастливый конецъ. Я глубоко убѣжденъ, что если вы примете во вниманіе эти совѣты, то у васъ выйдетъ прелестная вещь. Съ глубокимъ почтеніемъ остаюсь преданный вамъ Лейтгольдъ, директоръ городскаго театра".
-- Онъ правъ!-- вскричала Адель, когда Родерихъ спряталъ письмо.-- Гораздо лучше, когда счастливо кончается!
-- Фрейленъ Якоби,-- сказалъ Родерихъ,-- не хотите ли вы передѣлать моего Гракха!
-- Онъ ужь обидѣлся!-- обратилась Адель къ Эммѣ.
-- Нисколько,-- замѣтилъ поэтъ.-- Вѣдь, я знаю васъ. Но за то, что этотъ господинъ, этотъ Лейтгольдъ осмѣливается такъ подло отказываться отъ своего слова, за это ему слѣдовало бы дать такую пощечину, чтобъ онъ лишился и слуха, и зрѣнія.
-- Боже мой, но вспомните о Преле! Всѣ мужчины таковы! Но вы, можетъ быть, и правы: послѣ того, какъ было почти что рѣшено.