На площадкѣ мраморной лѣстницы Отто встрѣтилъ старый слуга, съ гладко расчесанными бакенбардами, и провелъ его въ маленькую залу, между тѣмъ какъ Камилла исчезла въ ту же дверь, изъ, которой г-жа Лербахъ выслала слугу. Отто очутился въ очень уютной, небольшой, но высокой комнатѣ. Единственное окно съ тяжелыми темными занавѣсами пропускало мало свѣта сквозь вѣтви старой акаціи. Дорогая, старинная мебель, высокій каминъ съ большимъ венеціанскимъ зеркаломъ, по сторонамъ его двѣ тумбы съ мраморными статуями,-- вотъ первое, что бросилось ему въ глаза; при дальнѣйшемъ осмотрѣ онъ нашелъ массу бездѣлушекъ, дополняющихъ роскошную обстановку. Отто Вельнеръ снялъ шляпу и пощупалъ повязку; рана его начинала горѣть. Онъ инстинктивно подошелъ въ венеціанскому зеркалу и осмотрѣлъ свое лицо, на которомъ еще оставались слѣды крови, находя, что повязка эта не очень украшаетъ его. Тихій шорохъ прервалъ его размышленія; обернувшись, онъ увидалъ слугу, принесшаго серебряный подносъ съ различными прохладительными напитками. Поставивъ все на бронзовый столъ у окна, онъ вѣжливо сказалъ:
-- Господинъ совѣтникъ проситъ извиненія, такъ какъ неотложныя дѣла задерживаютъ его въ кабинетѣ; г. медицинскій совѣтникъ докторъ Форенштедтъ черезъ четверть часа будетъ здѣсь. До тѣхъ поръ не угодно ли будетъ немного подкрѣпиться?
-- Благодарю,-- отвѣчалъ Отто.
Слуга удалился такъ же безшумно, какъ и вошелъ.
Отто Вельнеръ налилъ въ стаканъ испанскаго вина, отливавшаго на свѣтъ и пурпуромъ, и золотомъ. Измученный жаждой, такъ какъ при дамахъ онъ не рѣшился вытащить изъ кармана свою плебейскую фляжку, онъ залпомъ осушилъ стаканъ драгоцѣнной влаги. Этотъ истинно волшебный напитокъ огнемъ разлился по его членамъ, разгорячая и возбуждая. Чувствуя, какъ вино дѣйствуетъ благодѣтельно, онъ выпилъ второй стаканъ и третій.
На самомъ дѣлѣ, что тутъ такого, что владѣльцы этой роскошной виллы узнаютъ впослѣдствіи, что онъ несчастный школьный учитель, отважившійся пустить въ новое плаваніе свой потерпѣвшій крушеніе корабль? Несчастный школьный учитель!
Снова отворилась дверь, вошли два господина. Старшему, средняго роста, полному, на видъ было лѣтъ пятьдесятъ; его круглое, свѣжее, выбритое лицо и симпатичныя черты дышали привѣтомъ и радушіемъ. Это былъ адвокатъ Лербахъ. Другой, лѣтъ сорока, былъ выше ростомъ и худѣе; его блѣдное лицо и мечтательное выраженіе большихъ черныхъ бархатистыхъ глазъ, бѣлыя выхоленныя руки, высокій лобъ и увѣренность манеръ выдавали человѣка, легко покоряющаго женскія сердца. Членъ медицинскаго совѣта, докторъ Форенштедтъ, имѣлъ мало друзей, за то много паціентокъ, отъ одного его вида излечивавшихся отъ всякой нервности и недуговъ. Носился слухъ, что магическимъ дѣйствіемъ своей личности онъ злоупотреблялъ, одерживая побѣды не въ одной только области терапіи. Но эти подозрѣнія не пошатнули его репутаціи моднаго врача и онъ, попрежнему, практиковалъ въ высшемъ кругу столицы. Лѣтомъ, отправивъ послѣднюю истеричную старую дѣву на морскія купанья, онъ переселялся на свою дачу въ Оберхорхгеймъ, расположенную не болѣе какъ въ тысячѣ шагахъ отъ виллы совѣтника фонъ-Дюренъ. Старшій заговорилъ первый.
-- Мое имя Лербахъ. Я радъ случаю познакомиться съ молодымъ человѣкомъ, такъ не поцеремонившимся съ этимъ негодяемъ и грубіяномъ. Моя жена разсказала мнѣ всю исторію. Благодарю васъ. Досадно только, что конецъ немного трагиченъ. Но я сейчасъ же оторвалъ нашего эскулапа отъ устрицъ. Членъ медицинскаго совѣта докторъ Форенштедтъ, г. Вельнеръ... такъ, кажется, вы сказали?
Отто поклонился, между тѣмъ какъ докторъ едва замѣтно кивнулъ головой. Въ другое время Отто, вѣроятно, спросилъ бы себя, почему этотъ красавецъ такъ неподвиженъ, но теперь ему было не до того. Такъ вотъ онъ, мужъ прекрасной Люцинды! Несмотря на любезность къ нему доктора Лербаха, у Отто, прежде всего, явилось чувство разочарованія и смущенія. Люциндѣ самое большее было двадцать одинъ-два года, Лербаху же было за пятьдесятъ, хотя онъ и казался еще свѣжимъ и бодрымъ и замѣчательно сохранился. Да, не такимъ онъ представлялъ себѣ мужа этой красавицы.
Снова появился въ дверяхъ слуга, на этотъ разъ въ сопровожденіи горничной, несущей кувшинъ съ водой, двѣ чашки и нѣсколько платковъ.
-- Прошу васъ,-- сказалъ докторъ Форенштедтъ, указывая раненому на повязку.
Отто сталъ развязывать узелъ, но такъ какъ ему это не удавалось, то Фанни осмѣлилась предложить свои услуги. Но она тоже напрасно возилась.
-- Оставьте,-- сказалъ докторъ и увѣренною рукой сорвалъ повязку.
Отто вздрогнулъ отъ боли, а изъ раны заструилась кровь.
-- Согро di Вассо!-- сказалъ адвокатъ.-- Ударъ довольно ловокъ...
-- И около самаго виска,-- замѣтилъ Форенштедтъ.
Докторъ осмотрѣлъ рану, убѣдился, что кость осталась невредима, и съ свойственнымъ ему спокойствіемъ зашилъ рану. Послѣ окончанія этой мучительной операціи онъ, умывая руки, проговорилъ:
-- Такъ. Пять или шесть дней необходимо пролежать въ постели. О путешествіи пѣшкомъ et cetera нечего и думать. Околокостная оболочка повреждена, также вверху раны подозрительная синева. Если у меня будетъ время, то я еще какъ-нибудь взгляну. Вообще же дальнѣйшимъ займется одинъ изъ докторовъ Гернсхейма, практикующихъ въ этой мѣстности. Мое почтеніе!
Какъ и въ первый разъ, онъ едва замѣтно кивнулъ головой, любезно улыбнулся адвокату и удалился.
-- Таковъ ужь онъ всегда!-- сказалъ Лербахъ, когда шаги умолкли.-- Услужливъ только съ прекраснымъ поломъ, и то съ разборомъ. Онъ не пришелъ бы, если бы я послалъ лакея. Но я пошелъ самъ, думая, что малѣйшее промедленіе опасно.
Эти слова прозвучали такъ искренно и задушевно, что Отто въ душѣ попросилъ извиненія у мужа Люцинды за свои прежнія мысли. Онъ сердечно поблагодарилъ адвоката за выказанное имъ участіе.
-- Глупости!-- остановилъ его Лербахъ.-- Вы потерпѣли въ этомъ дѣлѣ. Благодарить должны: моя жена, Камилла, я, nota bene, и мой тесть, который обязанъ дать вамъ пріютъ у себя.
-- Но я не желалъ бы быть въ тягость,-- проговорилъ Отто.-- Если бы можно было какимъ-нибудь образомъ добраться до Лондорфа...
-- Какъ? А кто же будетъ ухаживать за вами? Нѣтъ, молодой человѣкъ, объ этомъ не можетъ быть и рѣчи. Зачѣмъ бы тогда была у моего тестя дюжина комнатъ для гостей? Это уже дѣло рѣшенное.
Онъ подошелъ къ двери и крикнулъ:
-- Хольтманъ!
Пришелъ слуга и на вопросъ Лербаха доложилъ, что все готово; вмѣстѣ съ вгимъ, онъ объявилъ, что черезъ двѣ минуты придетъ совѣтникъ Георгъ фонъ-Дюренъ и надѣется найти Отто Вельнера въ маленькомъ салонѣ.
-- Прекрасно! Я оставлю васъ вдвоемъ съ совѣтникомъ,-- сказалъ адвокатъ, протягивая ему руку.-- Хольтманъ, я вамъ спеціально поручаю заботиться о паціентѣ. Каждый день я буду навѣщать его. И такъ, Богъ съ вами, мой молодой другъ! Не теряйте терпѣнія; конечно, лежать въ этомъ ящикѣ съ компрессомъ на головѣ скучно, но дѣлать нечего. До свиданія!
Онъ спустился съ лѣстницы въ паркъ. Вслѣдъ за нимъ вошелъ совѣтникъ Георгъ фонъ-Дюренъ, высокій, сѣдой мужчина, съ выразительнымъ, строгимъ лицомъ. Г. фонъ-Дюренъ поздоровался съ нежданнымъ гостемъ съ сдержанною вѣжливостью, коротко высказалъ благодарность за услугу, оказанную имъ дамамъ, и сожалѣніе по поводу печальныхъ послѣдствій и попросилъ его перейти въ назначенную для него комнату при помощи слуги, который и будетъ слѣдить за точнымъ исполненіемъ докторскихъ предписаній.
На этомъ разговоръ кончился; г. фонъ-Дюренъ, такъ же сдержанно поклонившись, удалился. Хольтманъ, хорошо изучившій привычки своего господина, тотчасъ же явился къ услугамъ молодаго человѣка. Съ его помощью онъ поднялся по широкой лѣстницѣ, украшенной массивными канделябрами, экзотическими растеніями, мраморными статуями и картинами знаменитыхъ художниковъ Вся эта роскошь производила на Отто странное дѣйствіе. Передъ нимъ слуга отворилъ двери высокой, красивой комнаты; хорошенькая Фанни стояла около мраморнаго умывальника, наполняя водой кружки и чашки.
-- Я сейчасъ пришлю Ганса, -- сказалъ Хольтманъ, внимательно осмотрѣвши комнату.-- У кронати колокольчикъ; Гансъ до вашего выздоровленія будетъ находиться по близости отъ васъ. Вы кончили, Фанни?
-- Сію минуту. Гансъ также приготовитъ и ледъ?
-- Конечно.
Хольтманъ медлилъ.
-- Идите, Хольтманъ,-- сказала горничная.-- Мнѣ надо еще опустить гардины.
Лакей исчезъ, а черезъ двѣ минуты и Фанни, напрасно надѣявшаяся, что Отто заговоритъ съ ней. Онъ слишкомъ былъ занятъ своими мыслями. Отто положилъ свою сумку подъ подушку роскошной кровати и охотно позволилъ Гансу помочь ему раздѣться, такъ какъ рана его сильно болѣла, а отъ каждаго движенія приливала къ лицу кровь. Черезъ пять минутъ все было въ порядкѣ.
Ледъ дѣйствовалъ благодѣтельно не только на его рану, но и на его возбужденные нервы. Въ сумеркахъ доложили ему о приходѣ адвоката Лербаха. Онъ желалъ узнать о здоровьѣ больнаго; Камилла и его жена непремѣнно требовали этого. Выслушавъ, что Отто чувствуетъ себя лучше, онъ спросилъ юношу о цѣли его такъ неожиданно прерваннаго путешествія, о его планахъ и надеждахъ, о настоящемъ и прошедшемъ.
Отто чувствовалъ къ этому человѣку все болѣе и болѣе симпатіи, и, не задумываясь, разсказалъ всю правду, свое низкое положеніе, недовольство, стремленіе въ высшему и надежды найти въ столицѣ занятія, которыя дадутъ ему обезпеченное существованіе и возможность что-нибудь дѣлать. Лербахъ замѣтилъ, что ему придется встрѣтить много разочарованій.
-- Но, что бы тамъ ни было,-- заключилъ онъ,-- я убѣжденъ, что вы достигнете своего. Мнѣ кажется, что вы тверды, постоянны и постоите за себя. Мнѣ нравится это; вы же мнѣ особенно нравитесь. Я люблю молодыхъ людей, не опускающихъ головы, когда имъ говорятъ: пробивай самъ себѣ дорогу. Я подумаю, не могу ли помочь вамъ. Во всякомъ случаѣ, заходите ко мнѣ въ городѣ, улица Терезы, 17. Въ концѣ этого мѣсяца я думаю переѣхать. А теперь берегитесь, чтобы ваша болѣзнь не затянулась надолго.
Пожавъ руку Отто, онъ вышелъ изъ комнаты. Утомленный и разстроенный, молодой человѣкъ вскорѣ заснулъ при однообразномъ тиканьи большихъ стѣнныхъ часовъ въ корридорѣ.