Незнакомецъ продолжалъ, между тѣмъ, свое путешествіе, провожаемый любопытными взглядами одѣтыхъ по праздничному работницъ, стоящихъ въ дверяхъ своихъ домовъ. Это мѣсто за Песками было исключительно заселено бѣднѣйшимъ классомъ населенія, такъ что модно одѣтый господинъ въ цилиндрѣ, ловко сидящемъ синемъ сюртукѣ и плотно обтягивающихъ панталонахъ возбудилъ всеобщее вниманіе. Наконецъ, онъ остановился, провелъ рукой по волосамъ, представляющимъ своею блестящею чернотой рѣзкій контрастъ съ старымъ поблекшимъ лицомъ, и пробормоталъ что-то тонкими аристократическими губами. Потомъ онъ кивнулъ головой, словно придя къ какому-то рѣшенію. Дрожа, онъ застегнулъ послѣднюю пуговицу сюртука и повернулъ обратно. Рѣзкій ли сѣверный вѣтеръ вызвалъ эту дрожь, или это было дѣйствіе тяжелаго чувства, мучившаго его душу во время всей дороги отъ улицы Луизы?
Но теперь, повидимому, онъ превозмогъ себя. Онъ выпрямилси, повертѣлъ между пальцами своею тросточкой съ золотою пуговкой и пошелъ назадъ маленькими шажками, характеризующими стараго, отживающаго бонвивана. Чѣмъ больше онъ удалялся отъ извѣстнаго номера 17, тѣмъ покойнѣе и веселѣе смотрѣлъ онъ впередъ. У него хватало теперь духа заглядывать съ видомъ знатока въ свѣжія личики встрѣчающихся работницъ,-- удовольствіе, которое онъ могъ доставить себѣ здѣсь въ предмѣстьи безъ стѣсненія, такъ какъ былъ увѣренъ, что не встрѣтитъ здѣсь ни одного знакомаго и никто не будетъ иронизировать надъ демократическимъ расположеніемъ его духа; также внимательно осматривалъ онъ окна и двери. Только что онъ заглянулъ въ заставленное цвѣтами окно нижняго этажа, гдѣ сидѣла полная женская фигура съ ребенкомъ на рукахъ, какъ локтемъ задѣлъ молодую дѣвушку, быстро идущую своею дорогой, не оглядываясь по сторонамъ.
-- Pardon,-- пробормоталъ онъ.-- Ахъ, какая счастливая случайность! Вы, уважаемая фрейленъ? Цѣлыя недѣли ищу я васъ напрасно!
Это была Адель Якоби, направлявшаяся домой. Ея хорошенькое дерзкое личико, взглянувшее сначала съ досадой, при словахъ стараго кутилы приняло выраженіе удовольствія; въ глазахъ ея блеснулъ внезапный огонекъ, но потомъ она надула губки.
-- Прошу васъ не задерживать меня,-- сказала она въ полголоса.-- Время обѣда, я уже и такъ опоздала.
-- Боже мой, опоздали!-- проговорилъ незнакомецъ съ сладенькою улыбочкой.-- Развѣ такъ необходимо, чтобы вы присутствовали при разливаніи воскреснаго супа? Какъ я уже говорилъ вамъ въ тотъ разъ, мнѣ надо поговорить съ вами о серьезныхъ дѣлахъ, да, прелестная плутовка, о важныхъ дѣлахъ, и я не позволю себя лишить этого.
-- Но я настоятельно прошу васъ,-- прервала его Адель.
-- Если вамъ во что бы то ни стало необходимо домой, то я провожу васъ. Кстати же узнаю, гдѣ вы живете, неумолимое каменное сердце.
-- Ни за что! Этого еще не доставало! На Пескахъ, гдѣ меня каждый знаетъ?
-- Да, но какъ бы то ни было, вы должны мнѣ дать возможность... Я думаю, вы видите, съ кѣмъ вы имѣете дѣло! Я не изъ тѣхъ вѣтренниковъ, которые не сознаютъ значенія своихъ словъ и поступковъ; у меня честныя намѣренія! Пускай ваши одни ѣдятъ супъ, а вы подарите мнѣ только четверть часа! Видите, вонъ кондитерская. Глотокъ малаги великолѣпно передъ обѣдомъ, а мамаша оставитъ вамъ жаренаго.
-- Ахъ, у меня нѣтъ мамаши, а вашей малаги я не желаю.
-- Ну, можно шери или чашку какао. Идемте; вонъ тѣ женщины ужь обратили на насъ вниманіе и, въ концѣ-концовъ, выдумаютъ сплетни по поводу нашей встрѣчи. Мнѣ было бы это очень непріятно, фрейленъ Елена. Не правда ли, васъ такъ зовутъ? Берите меня подъ руку!
-- Что вы выдумываете!-- вскричала Адель.-- Подъ руку съ человѣкомъ, котораго вижу во второй разъ въ жизни!
Она произнесла это серьезнымъ тономъ протеста, но спокойно пошла рядомъ съ незнакомцемъ, когда онъ направился на ту сторону улицы.
-- И такъ, фрейленъ Елена...
-- Адель зовутъ меня!
-- Mille pardon! Убійственная память! И такъ, фрейленъ Адель, прежде всего, мнѣ надо вамъ сказать, что съ того вечера, когда вы такъ таинственно исчезли отъ меня, я каждый день въ тотъ же часъ блуждалъ по Маріинской улицѣ. Напрасно! Вы, вѣроятно, жили какъ затворница?
-- И не думала,-- засмѣялась дѣвушка.-- Дѣло въ томъ, что мнѣ нечего искать на Маріинской улицѣ. Впрочемъ, неужели вы думаете, что я вѣрю вашимъ милымъ увѣреніямъ?
-- Клянусь всѣмъ святымъ, дорогая Адель...
-- Перестаньте!-- сказала Адель.-- Вы думаете, я въ первый разъ слышу такія рѣчи? Коротко и ясно: въ чемъ заключается великая тайна, о которой вы уже фантазировали въ прошлый разъ?
-- Вы узнаете ее, когда мы придемъ въ комнату.
Онъ отворилъ стеклянную дверь кондитерской и съ предупредительностью кавалера уступилъ ей дорогу. Легкомысленная дѣвушка скользнула внутрь, онъ послѣдовалъ за ней, и дверь съ шумомъ захлопнулась за ними.
Быстро пройдя мимо прилавка, они очутились въ слѣдующей комнаткѣ, гдѣ мраморные столики были свободны всѣ, за исключеніемъ одного. Вообще эта кондитерская была не изъ посѣщаемыхъ; это можно было съ увѣренностью сказать, потому что до половины третьяго переступилъ ее порогъ всего только одинъ гость. Мужчина на противуположномъ концѣ комнаты, разложившій локти передъ чашкой кофе и мрачно смотрящій на страницу засаленной газеты, вѣроятно, намѣренно искалъ здѣсь уединенія, потому что лицо его было озлобленно, дико. Дѣйствительно, Эфраимъ Пельцеръ, такъ какъ сидящій въ углу мужчина оказался Эфраимомъ Пельцеромъ, послѣ непристойной сцены въ Оберхорхгеймскомъ лѣсу испыталъ много непріятностей. Послѣ того, какъ его раздраженіе, возбужденное неожиданнымъ отказомъ на гернсгеймской фабрикѣ удовлетворилось тѣмъ, что онъ бросилъ камень въ лобъ Отто, Пельцеръ предался розовымъ мечтамъ о своей карьерѣ. Но столица, отъ которой онъ ожидалъ золотыя горы, до сихъ поръ оставалась къ нему безжалостной. Напрасно искалъ онъ работы, изо дня въ день читалъ объявленія въ полицейскихъ вѣдомостяхъ и уже рѣшался взять мѣсто разсыльнаго или другое подобное, но все напрасно. И теперь онъ сидѣлъ и почти безъ всякой охоты выписывалъ на листокъ попадающіеся ему немногіе адресы, когда въ комнату вошли незнакомецъ съ Аделью и сѣли на противуположномъ концѣ комнаты. Эфраимъ Пельцеръ съ завистью посмотрѣлъ на парочку; онъ былъ достаточно знакомъ съ жизнью, чтобы тотчасъ же понять, что передъ нимъ не отецъ съ дочерью. Онъ зналъ, что этотъ господинъ съ выхоленными усами аристократическій коршунъ, хотя къ Адели не вполнѣ подходило названіе голубки. Раздраженіе Пельцера къ старому жуиру, смотрящему на бѣдную дѣвушку, какъ на игрушку, смѣшивалось съ чувствомъ полупобѣжденной страсти, такъ какъ Пельцеръ находилъ, что онъ уже давно не видалъ такого привлекательнаго женскаго личика. Блестящій хересъ въ хрустальныхъ стаканахъ оказался для Пельцера каплями, переполнившими чашу его горечи. Какъ будто какой-нибудь голосъ нежданно крикнулъ ему: "Ты глупецъ! Все это и ты бы могъ имѣть, если бы у тебя хватило смѣлости".
И Эфраимъ Пельцеръ быстро припомнилъ всѣ случаи, гдѣ ему возможно было, какъ онъ думалъ, сдѣлать шагъ впередъ на пути обогащенія, если бы его не остановили какіе-то жалкіе предразсудки. Онъ былъ слишкомъ честенъ; если бы онъ всюду хваталъ, не то бы было.
Незнакомецъ, между тѣмъ, разговаривалъ въ полголоса съ Аделью Якоби.
-- Видите ли, фрейленъ, -- говорилъ онъ, снимая перчатки,-- я художникъ, страстный художникъ; поэтому вы не должны удивляться, что я такъ настоятельно преслѣдую такую очаровательную молодую даму.
-- Да?-- спросила Адель.-- Художникъ? И какому же искусству вы служите? Что? Искусству пить шампанское? Или ѣсть трюфели, г. художникъ? Да это очень интересно!
-- Но, моя милая барышня, я, право, не понимаю, что васъ поражаетъ. Развѣ вы знаете меня?
-- Конечно!
-- Но вы же говорили недавно...
-- Недавно еще я не могла гордиться этою честью, это правда, г. фонъ-Сунтгельмъ. Но съ тѣхъ поръ я два или три раза наблюдала за вами, знаете ли, вечеромъ, на улицѣ Луизы, когда вы прогуливались съ вашею прелестною тросточкой, и одинъ разъ я случайно была съ подругой, которой вы тоже разсказывали, что вы страстный художникъ... да, и она васъ знаетъ!...
-- Не такъ громко,-- замѣтилъ онъ, кладя свои худые пальцы на ея розовенькія ручки.-- Изъ этого могло бы выдти недоразумѣніе. Во всякомъ случаѣ, мое имя Сунтгельмъ, баронъ Анастасій фонъ-Сунтгельмъ-Хиддензое. Но этотъ фактъ нисколько не противорѣчитъ тому, что я сказалъ раньше.
-- Не будемъ спорить!-- сказала Адель, осушая стаканъ.-- Вы художникъ, но еще больше этого скучающій старикъ, ищущій себѣ развлеченія въ веселомъ обществѣ. Вы думаете, что продавщицы и мастерицы модныхъ магазиновъ умѣютъ вести болѣе свободный разговоръ чѣмъ дамы вашихъ салоновъ, и поэтому вы снизошли до того, что интересуетесь мною. Сообщать вамъ мнѣ нечего, и это я знала раньше, но я думала, что посмотрю, что изображаетъ изъ себя чужой дѣдушка, и поэтому я пошла. Теперь же, да сохранитъ васъ Господь, уважаемый г. художникъ, и примите мою благодарность за хересъ! Мнѣ пора домой.
Въ ея манерѣ было столько обворожительнаго плутовства, лицо такъ сіяло молодостью и прелестью, голосъ звучалъ такъ очаровательно, что Анастасій ощутилъ въ угасшемъ сердцѣ чувство, своею сентиментальною нѣжностью напоминающее весну его первой любви.
-- Фрейленъ, -- бормоталъ онъ, удерживая ее,-- я не могу такъ отпустить васъ. Мы должны увидѣться непремѣнно, фрейлевъ Адель, и я долженъ узнать вашу фамилію и гдѣ вы живете.
-- Ахъ, это совершенно безцѣльно,-- засмѣялась дѣвушка.-- Иди вы хотите сдѣлать намъ визитъ? Моя тетушка очень бы удивилась, увидя, что такой почтенный дѣдушка поднимается по нашей темной лѣстницѣ.
-- Дѣдушка! Вѣдь, это шутка съ вашей стороны! Серьезно, сколько лѣтъ вы мнѣ даете?
-- Ну, отъ шестидесяти до семидесяти.
-- Девяносто,-- возразилъ Анастасій съ искусственною ироніей.-- Серьезно, фрейленъ Адель, вы умѣете говорить комплименты! Но теперь я умоляю васъ, еще пять минутъ! И такъ, какъ зовутъ васъ?
-- Ахъ, Боже мой, вѣдь, это же не интересуетъ васъ.
-- Это интересуетъ меня въ высшей степени. Я убѣдительно прошу васъ.
-- Мое имя Адель Якоби. Что же вы узнали? Изъ-за этого моя тетушка, вѣдь, не пригласитъ васъ чай пить!
-- Ваша тетушка? Вы живете, значитъ, у тетушки? Гдѣ же живетъ эта замѣчательная дама?
-- Здѣсь въ кварталѣ.
-- Но улица? Номеръ?
-- Вотъ любопытство! Пески, номеръ 17.
-- Что?-- вскричалъ баронъ, вскакивая.
-- Да что съ вами?
-- Ахъ, ничего, ничего!-- пробормоталъ Анастасій.
Его счастливое настроеніе моментально исчезло, интересъ къ красотѣ дѣвушки совершенно замѣнился другимъ, менѣе романичнымъ. Онъ охотно сейчасъ же направился бы къ своей цѣли и просто бы спросилъ, не живетъ ли въ томъ же домѣ красивый молодой человѣкъ, по имени Отто, Отто Тимсенъ, если онъ не ошибается, и что онъ дѣлаетъ, и не знаетъ ли фрейленъ Адель, въ какихъ онъ отношеніяхъ къ доктору Лербаху, зятю г. фонъ-Дюренъ. Но благоразуміе заставило барона во-время подумать, что горячность его вопросовъ смутитъ молодую дѣвушку. Такимъ образомъ, онъ продолжалъ разыгрывать роль влюбленнаго рыцаря; онъ объяснилъ все своимъ интересомъ къ Адели, онъ представился, что видитъ въ Отто соперника, о характерѣ и привычкахъ котораго ему необходимо ознакомиться на основаніи любовной стратегіи.
Адель, которой хересъ развязалъ языкъ, не заставила себя много спрашивать. Она въ веселой болтовнѣ разсказала ему о теткѣ, объ Эммѣ, о Родерихѣ и его неоконченной трагедіи, о Преле и его медвѣжьемъ ухаживаньи и, наконецъ, объ Отто Вельнерѣ, который, придя изъ Хальдорфа, только недавно поселился у нихъ.
"Значитъ, Вельнеръ, не Тимсенъ",-- подумалъ баронъ, легко вздохнувъ.
Правда, ему даже послышалось, что широкоплечій малый, позвавшій молодаго человѣка около двери его дома, крикнулъ Вельнеръ, а не Тимсенъ. Потомъ онъ снова припомнилъ ту минуту, когда Отто вышелъ изъ экипажа и прошелъ въ двухъ шагахъ мимо него. Нѣтъ, это сходство дѣйствуетъ тяжелѣе успокоенія, происходящаго отъ различія именъ. Правда, ему нечего бояться; дѣло было такъ обдуманно и такъ искусно выполнено. Но, все-таки, если это онъ, то присутствіе этого человѣка, къ тому же, еще знакомаго съ Лербахомъ, будетъ вѣчно угрожать личному благосостоянію барона. И, наконецъ, кто можетъ знать, какъ сыграла здѣсь судьба? Мольбекъ, его тогдашній камердинеръ, двадцать лѣтъ тому назадъ узналъ, что Тимсенъ, слывшій тогда въ Сенъ-Луи извѣстнымъ пивоваромъ, внезапно покинулъ городъ и направился на востокъ будто бы потому, что его жена не выноситъ климата долины Миссисипи, и съ тѣхъ поръ исчезъ его слѣдъ. Весьма вѣроятно, что.онъ уже умеръ, такъ какъ онъ былъ слабъ здоровьемъ и тогда ему было уже за пятьдесятъ. Но никто не зналъ ничего достовѣрнаго, и Мольбекъ, этотъ геній въ сферѣ интригъ, единственный, который имѣлъ возможность снять покрывало,-- Мольбекъ уже болѣе тринадцати лѣтъ покоится подъ большимъ мраморнымъ крестомъ съ надписью: "вѣрнѣйшему слугѣ, благороднѣйшему, безкорыстнѣйшему сердцу". Но если вдругъ... если какой-нибудь случай... если этотъ Тимсенъ все еще живъ и поступитъ такъ же, какъ умирающій Мольбекъ?... Или если вдова Мольбека увидитъ гдѣ-нибудь Отто и тоже поразится замѣчательнымъ сходствомъ?
Эта женщина особенно безпокоила барона, преслѣдовала его страшнымъ кошмаромъ. Въ дѣйствительности же эта тихая, набожная вдова, и черезъ тринадцать лѣтъ проливающая слезы при воспоминаніи о мужѣ, спокойно доживала свой вѣкъ, и страшныя мученія возобновлялись въ душѣ барона безъ всякаго внѣшняго повода съ ея стороны. Вскорѣ послѣ смерти слуги Анастасій получилъ анонимное письмо:
"Да проститъ вамъ Господь,-- такъ начиналось оно,-- какъ простилъ онъ несчастному Мольбеку; съ раскаяніемъ и сокрушеннымъ сердцемъ сошелъ онъ въ могилу. Господь радуется раскаявшемуся грѣшнику. Покайтесь и вы, потому что грозно подвигается ангелъ смерти и наказаніе Господне наступаетъ иногда поздно, но всегда вѣрно".
Онъ заподозрилъ, что авторомъ этихъ строкъ, не дававшихъ ему нѣсколько недѣль покоя, была Тереза Мольбекъ и послѣ долгихъ, осторожныхъ развѣдываній ему удалось убѣдиться въ этомъ.
До сихъ поръ эта ненавистная женщина молчала, но теперь, теперь она выступитъ изъ мрака. Она молчала изъ состраданія къ покойному мужу, котораго она все еще боготворила и преступленіе котораго она считаетъ искупленнымъ предсмертнымъ покаяніемъ, и также еще потому, что она боялась борьбы съ богатымъ, знатнымъ господиномъ, легко могущимъ оборотить остріе противъ нея и обвинить ее въ ложномъ показаніи. Обвиненіе этой сумасбродной старухи, и безъ того слывшей болѣзненною ханжей, ничтожно въ сравненіи съ давнишнимъ уваженіемъ, которымъ пользуются Сунтгельмъ-Хиддензое, а, вѣдь, доказательствъ ея увѣреній у нея нѣтъ никакихъ. Вообще все было такъ хорошо: свидѣтельство доктора, мнимая смерть, тогдашнія обстоятельства.
Нѣтъ-нѣтъ, Сунтгельмъ дрожалъ, когда его охватывалъ одинъ изъ припадковъ страха воображаемаго преслѣдованія, и съ каждымъ годомъ это случалось рѣже. Но теперь онъ думалъ: "если г-жа Мольбекъ увидитъ этого Отто и ей, какъ и мнѣ, покажется, что она узнаетъ его,-- кто знаетъ, къ чему приведетъ ее злой демонъ?..." Одно это предположеніе бросило его въ жаръ и заставило мучительно интересоваться всѣмъ, что касается Отто. Во всякомъ случаѣ, ему необходимо убѣдиться, тотъ ли этотъ Отто, за кого онъ его принимаетъ, или здѣсь только злая насмѣшка случайности; а убѣдиться въ этомъ возможно только, достовѣрно узнавъ прошедшее и настоящее Отто. Для этой цѣли знакомство съ фрейленъ Адель драгоцѣнная находка; такимъ образомъ, Анастасій соединялъ пріятное съ полезнымъ.
-- Теперь ужь серьезно,-- сказала Адель, отодвигая стулъ.-- Я совершенно не знаю, какъ объясню дома мое отсутствіе. Нѣтъ, противный хересъ! Вѣроятно, онъ дѣйствуетъ на голову такъ, что такой старый, противный художникъ кажется любезнымъ и пріятнымъ. Да, да, г. фонъ-Сунтгельмъ-Хиддензое, вы... вы кажетесь мнѣ теперь на тридцать лѣтъ моложе; у васъ прехорошенькія, розовенькія щечки; онѣ немножко отвисли, но очень хороши. Поклонитесь отъ меня г-жѣ художницѣ; вѣдь, я знаю, вы женаты... да и какъ! Бѣдный юноша! И за этотъ хересъ получишь ты возмездіе!
-- Прелестная плутовка!-- прошепталъ Анартасій, все еще смущенный.-- Такъ мы еще увидимся?
-- Пожалуй. Но оставьте мои руки въ покоѣ! Безпрестанное пожатіе раздражаетъ мнѣ нервы!... Глупый хересъ!...
-- Гдѣ же мы встрѣтимся?
-- На углу Стѣнной улицы; каждый вечеръ прохожу я по ней. Но предупреждаю, г. фонъ-Сунтгельмъ, ждать ни секунды не буду.
-- И такъ, au revoir! Я не провожаю васъ изъ осторожности.
-- Да, оставайтесь лучше и допивайте бутылочку! Тогда ваши щечки еще больше покраснѣютъ!
Она, смѣясь, направилась въ двери.
-- Ужасный человѣкъ!-- говорила она себѣ.-- Такой старикашка, и еще такъ влюбчивъ! Но я не понимаю, что дѣлали бы на свѣтѣ подобные люди, если бы небо не назначило ихъ для того, напримѣръ, чтобы изрѣдка покупать такимъ бѣднымъ существамъ, какъ мы, хорошенькое колье или билетъ въ оперу. Въ концѣ-концовъ, они всѣ скучны и надоѣдливы, и не женится на мнѣ, конечно, ни Куртъ Эвальдъ, ни Анастасій фонъ-Сунтгельмъ. Такой, какъ Преле, тотъ съ удовольствіемъ! Но покорно благодарю! жить въ каморкѣ, втрое меньшей, чѣмъ квартира моей тетки, и съ утра до ночи работать -- кому нравится, тому нравится.
Напѣвая въ полголоса веселую пѣсню, она ближайшею дорогой поспѣшала домой на Пески.
Барона Сунтгельмъ охватывали все болѣе и болѣе странныя мысли. Крѣпкое вино, которое онъ пилъ съ Аделью, не ударило ему въ голову, какъ безразсудной дѣвушкѣ, но меланхолически дѣйствовало на его расположеніе духа. Анастасій чувствовалъ состраданіе къ самому себѣ, оправдывалъ себя и сожалѣлъ. Что же сдѣлалъ онъ на самомъ дѣлѣ дурнаго? Правда, въ глазахъ свѣта, закона... Но законъ только въ грубой формѣ касается внѣшнихъ явленій; онъ не основывается на психологіи, не кладетъ на вѣсы душевныхъ потребностей г. барона -- его любовь жъ наслажденіямъ жизни, его высокоразвитый вкусъ въ прелести роскоши и эстетическое отвращеніе въ грубости плебейскаго существованія. Да, а развѣ самый этотъ безпощадный законъ не признаетъ понятія необходимости? Развѣ не существуетъ права природы?
Г. фонъ-Сунтгельмъ вылилъ въ стаканъ остатокъ вина и безсознательно смотрѣлъ на его золотистые переливы. Онъ не замѣтилъ, какъ въ комнату вошелъ толстый мужчина, что-то вродѣ мясника или булочника, съ золотою цѣпочкой на толстомъ животѣ. Только черезъ четверть часа, когда гость отдавалъ громкія приказанія, чтобъ ему дали огня закурить сигару, Анастасій пришелъ въ себя. Онъ вспомнилъ, что время идти домой, такъ какъ онъ ожидалъ къ обѣду нѣсколькихъ друзей. Онъ подошелъ въ сосѣдней комнатѣ къ прилавку, заплатилъ, что слѣдовало, въ то время, какъ предполагаемый мясникъ, громко бранясь, углубился въ чтеніе послѣдняго номера Колокола.
Выйдя на улицу, Анастасій пріостановился. Онъ всею грудью тяжело вздохнулъ, будто желая отогнать отъ себя всѣ мрачныя мысли, потомъ медленно пошелъ мимо оконъ, все еще разсѣянно смотря на украшенныя арабесками буквы шести или восьми вывѣсокъ: "кондитерская", "завтраки", "ежедневно свѣжій бульонъ". Достигнувъ послѣдняго окна, онъ остановился и сквозь проволочную рѣшетку окна увидѣлъ, какъ Эфраимъ Пельцеръ, незамѣтно подкравшись къ толстому гостю, вытащилъ у него изъ боковаго кармана пальто бумажникъ; вслѣдъ за этимъ сзади него раздались шаги негодяя, направлявшагося, какъ и Анастасій, къ центру города.
Первымъ движеніемъ Сунтгельма было позвать полицейскаго, но онъ тотчасъ же одумался. Именно теперь, послѣ нежеланной встрѣчи съ Отто, называющаго себя Вельнеромъ, а на самомъ дѣлѣ, можетъ быть, Тимсена, ему необходимъ былъ такой человѣкъ, безъ предразсудковъ, смѣлый и хладнокровный. Нужно узнать, гдѣ онъ живетъ и кто онъ. Такимъ образомъ, баронъ старался не отставать отъ преступника, повернувшаго въ улицу направо. Немного дальше стояли дрожки; баронъ сѣлъ и обѣщалъ кучеру на чай, если онъ незамѣтно будетъ слѣдовать за убѣгающимъ человѣкомъ. Черезъ четверть часа Анастасій фонъ-Сунтгельмъ вышелъ съ дрожекъ и не безъ отвращенія вошелъ въ подвальный этажъ грязнаго ночлежнаго дома, въ дверяхъ котораго исчезъ Пельцеръ. На лѣстницѣ стоялъ плутоватый парень, собравшійся уходить, но еще занятый чисткой козырька своей фуражки. Это былъ сынъ хозяйки. На вопросъ барона онъ сообщилъ самыя подробныя свѣдѣнія. Онъ, повидимому, недоброжелательно относился къ лицу, о которомъ шла рѣчь. Пельцеръ былъ человѣкъ, заводящій ссоры со всѣмъ свѣтомъ; также долженъ онъ за ночлегъ послѣдней недѣли двѣ марки тридцать пфенниговъ, за завтракъ шестьдесятъ пфенниговъ,-- неслыханная недоимка съ тѣхъ поръ, какъ г-жа Милькзекъ ведетъ хозяйство.
Г. фонъ-Сунтгельмъ вытащилъ изъ кармана кошелекъ.
-- Вотъ, милый мой,-- сказалъ онъ, вынимая монету въ 20 марокъ,-- это за недоимки, а остальное возьми себѣ. Я особенно интересуюсь этимъ Пельцеромъ; постарайся увѣдомить меня, куда онъ дѣнется, въ случаѣ если оставитъ вашъ домъ. Я какъ-нибудь еще зайду. Но, главное, дѣло должно остаться между нами. Понимаешь?
-- Понимаю ли я?-- засмѣялся юноша, любуясь золотымъ.
-- Тѣмъ лучше для тебя.
-- Будьте здоровы, г. графъ!-- сказалъ юноша, низко кланяясь, когда Сунтгельмъ вышелъ на улицу.-- Покорно благодаримъ, ваше превосходительство!
Анастасій засмѣялся. Съ аристократическою важностью дошелъ онъ до угла улицы, гдѣ стоялъ извощикъ. Онъ достигъ своей квартиры сильно усталый и все еще подъ тяжелымъ впечатлѣніемъ своихъ мрачныхъ мыслей, но, все-таки, немного утѣшенный удачнымъ результатомъ преслѣдованія Эфраима Пельцера.