Въ слѣдующую субботу, пятнадцатаго декабря, былъ день свадьбы Камиллы и Тиллихау.
Отто получилъ приглашеніе очень поздно. Изъ этого онъ заключилъ, что противъ него усилилось враждебное настроеніе, котораго побѣдить не могъ даже Лербахъ, его неизмѣнный покровитель. Исторія съ Куртомъ Эвальдомъ, повидимому, еще не забылась, хотя совѣтникъ, вопреки пророчествамъ Лербаха, не проронилъ ни слова объ этомъ происшествіи.
Отто немного огорчился сознаніемъ, что ему предстояло снова завоевывать себѣ доступъ въ этомъ домѣ. Онъ уже искалъ предлога отказаться, но мысль, что онъ увидитъ тамъ Люцинду, будетъ разговаривать съ ней, можетъ быть, услышитъ отъ нея слова надежды, была сильнѣе чувства оскорбленной гордости.
Обрядъ вѣнчанія былъ назначенъ въ церкви Ядвиги въ три часа дня; въ шесть часовъ предполагался обѣдъ, въ десять балъ.
Отто оканчивалъ уже свой туалетъ, причемъ помогалъ ему Гейнціусъ, перенесшій привычку ухаживать за больнымъ на него здороваго, когда въ комнату вошелъ Преле.
-- Вы еще дома?-- спросилъ Отто, удивленный.
-- Конечно!-- отвѣтилъ словолитчикъ.-- У меня теперь надолго "каникулы".
-- Какъ такъ?
-- Г. совѣтникъ отказалъ мнѣ сегодня утромъ.
-- Быть не можетъ!
-- Однако, это такъ. Онъ потребовалъ меня къ себѣ, и я стоялъ передъ нимъ, какъ глупый мальчишка. Сначала онъ долго распространялся о Софонизбѣ и моемъ поведеніи въ театрѣ. Совѣтникъ внушалъ мнѣ, что пролетарій обязанъ считать божественнымъ все, что сдѣлаетъ сынъ богатаго буржуа. Вы понимаете меня: онъ не сказалъ этого такъ прямо...
-- И за это онъ васъ прогналъ?
-- За это? Нѣтъ! Это было только вступленіемъ, затѣмъ слѣдовало продолженіе. Все дѣло изъ-за того негодяя, который съ нѣкоторыхъ поръ... Ну, я подразумѣваю Сунтгельма, преслѣдовавшаго васъ тогда, вы, вѣдь, знаете... Я не могу выносить человѣка, который, гдѣ бы ни увидалъ молоденькую дѣвушку... Но это, впрочемъ, частный отношенія. Однимъ словомъ, этотъ Сунтгельмъ недавно разозлилъ меня до бѣшенства, и тогда я,-- конечно, по дружбѣ,-- сказалъ ему: негодяй, если это еще разъ повторится, то я дамъ тебѣ такую затрещину, что ты кувыркнешься! Старый изолгавшійся мошенникъ пошелъ въ совѣтнику и разсказалъ ему, что я напалъ на него, какъ разбойникъ, только изъ ненависти въ аристократіи. Негодяй и лгунъ! Совѣтникъ подумалъ, конечно, что титулованный господинъ не солжетъ... Самъ Дюренъ, надо сознаться, не изъ лгуновъ. "Въ виду этихъ обстоятельствъ, вы понимаете"... Я получилъ отставку въ лучшемъ видѣ. Онъ выбросилъ мнѣ мѣсячное жалованье и сказалъ, чтобъ я не смѣлъ больше являться на службу, что онъ не можетъ держать у себя возмутителей. Съ тремя или четырьмя переплетчиками случилось то же самое. Вотъ мы сидимъ и ждемъ, чтобы кто-нибудь подобралъ насъ... я въ особенности, такъ какъ словолитчикамъ счета нѣтъ.
-- Плохо ваше дѣло,-- замѣтилъ учитель.
-- Настоящее несчастіе! Хоть умирай съ голоду.
-- Ну, современемъ-то найдется что-нибудь подходящее. Но что же собственно произошло у васъ съ этимъ господиномъ?
-- Ба! Такъ, пустяки! А, все-таки, никогда въ жизни я не забуду ему этого!
Черезъ двадцать минутъ Отто Вельнеръ сидѣлъ въ каретѣ, отвезшей его прямо въ церковь. Онъ подъѣхалъ какъ разъ въ ту минуту, когда женихъ съ невѣстой выходили изъ щегольскаго экипажа. По правую и лѣвую сторону паперти собралась огромная толпа, съ любопытствомъ разглядывавшая красиваго жениха и разодѣтую невѣсту. Подъѣхало великолѣпное, украшенное гербами, ландо. Фонъ-Дюренъ съ супругой медленно взошли на ступени паперти. Только что совѣтница хотѣла вложить свою руку съ кружевнымъ вѣеромъ въ руку мужа, какъ въ толпѣ поднялся страшный шумъ. Кричали, свистѣли, осыпали бранью совѣтника. Не было сомнѣнія, что происходитъ организованная демонстрація. Испуганный Отто, стоявшій прислонившись къ наружной колоннѣ паперти, тотчасъ же понялъ причину этого происшествія. Извѣстіе объ отказѣ Преле и его товарищамъ съ быстротою молніи распространилось среди рабочихъ Дюрена и далѣе въ сосѣднихъ типографіяхъ. Рабочіе увидѣли въ этомъ отказѣ какъ бы вызовъ.
Георгъ фонъ-Дюренъ остановился на нѣсколько секундъ. Взоръ его облетѣлъ толпу съ выраженіемъ мучительнаго удивленія. Какъ разъ теперь, когда со всѣхъ сторонъ съѣзжались экипажи гостей, когда любимая дочь его должна идти къ алтарю, онъ чувствовалъ, что не въ состояніи выдержать скандалъ съ спокойною твердостью. Для защитниковъ Преле это минутное замѣшательство было зникомъ къ новымъ, сильнѣйшимъ нападкамъ.
При видѣ поблѣднѣвшаго совѣтника Отто Вельнеръ почувствовалъ живѣйшее участіе и невольно сдѣлалъ движеніе по направленію толпы, какъ будто желая успокоить ея порывы.
Фонъ-Дюренъ овладѣлъ, между тѣмъ, собой. Высоко поднявъ голову, онъ пошелъ къ двери съ гордымъ и презрительнымъ видомъ.
-- А кто этотъ вотъ?-- крикнулъ одинъ изъ впереди стоящихъ, указывая на Отто, когда тотъ поднялъ руку.
-- Развѣ вы не знаете его?-- вскричалъ замазанный сажей машинистъ.-- Это Вельнеръ, проучившій недавно лѣнтяя Эвальда.
-- Вельнеръ!-- радостно повторялось въ рядахъ, такъ какъ слухъ о дуэли съ самыми необычайными варіаціями проникъ во всѣ закоулки предмѣстья.
Громкіе крики "ура!" раздались со всѣхъ сторонъ.
-- Да здравствуетъ Вельнеръ!... Ура! ура! Отто Вельнеръ!
Самые разгоряченные бросились, чтобы схватить Отто на руки и съ тріумфомъ понести по улицамъ. Отто, пораженный этимъ неожиданнымъ оборотомъ, скрылся въ церковь и задумчиво прошелъ на лѣвую сторону, гдѣ мужчины молча пожимали другъ другу руки, между тѣмъ какъ дамы собирались на правой сторонѣ. Здѣсь же стоялъ и фонъ-Дюренъ, блѣдный и неподвижный. Хотя Отто Вельнеръ прошелъ какъ разъ мимо совѣтника и особенно вѣжливо поклонился ему, но въ лицѣ Георга фонъ-Дюрена не измѣнилась ни одна черта. Онъ какъ бы не замѣтилъ молодого человѣка, такъ что близъ стоящіе удивленно переглянулись и докторъ Лербахъ, съ обычнымъ дружелюбіемъ протягивая ему руку, прошепталъ:
-- Что это значитъ?
Отто почувствовалъ, какъ нѣсколько разъ измѣнялся въ лицѣ. Было ясно, что поведеніе соѣтника преднамѣренно.
-- Я не понимаю этого,-- отвѣтилъ Отто, пожимая плечами.
Онъ говорилъ неправду; онъ очень хорошо зналъ, что оскорбительное невниманіе имѣло связь съ скандаломъ на паперти. Явился докторъ Соломонъ.
-- Да что вы дѣлаете?-- прошепталъ онъ съ упрекомъ.-- Я многое могу допустить, но я долженъ сознаться, что подобная демонстрація, именно при этихъ обстоятельствахъ, переходитъ всѣ границы.
-- Какая демонстрація?-- спросилъ Отто, сдвинувъ брови.
-- Боже мой!-- началъ Соломонъ нетерпѣливымъ голосомъ.
-- Развѣ я что-нибудь демонстрировалъ?-- прервалъ его Отто.-- Совѣтую вамъ прежде узнать дѣло, а потомъ произноситъ свое сужденіе!
-- Тише, господа, тише!-- остановилъ ихъ Лербахъ шепотомъ.
Подошли еще два человѣка и снова заговорили о томъ же.
-- При подобныхъ обстоятельствахъ мнѣ ничего другаго не остается, какъ удалиться,-- обратился Отто къ Лербаху.
-- При какихъ обстоятельствахъ?
Отто все объяснилъ ему въ короткихъ словахъ.
-- Перестаньте,-- сказалъ адвокатъ,-- при такихъ обстоятельствахъ вы обязательно должны остаться! Я, съ своей стороны, глубоко убѣжденъ, что вамъ и въ голову не могла придти подобная безтактность; но что подумаетъ о васъ все общество, если вы теперь такъ неожиданно уѣдете? Люди просто скажутъ: "Ага! онъ явился сібда только затѣмъ, чтобы сдѣлать скандалъ, и теперь, достигнувъ своей цѣли, скрывается". О томъ, соотвѣтствуетъ ли это предположеніе вашему положенію и не безсмыслица ли оно, объ этомъ никто не спрашиваетъ: молва усерднѣе всего переноситъ величайшія безсмыслицы. И такъ, въ собственныхъ интересахъ и изъ любви во мнѣ, вы останетесь!
Взоры большинства окружающихъ устремились на Отто съ плохо скрываемымъ негодованіемъ, и онъ почувствовалъ, какъ проснулась въ немъ гордость, и, повинуясь болѣе этому чувству, чѣмъ убѣжденіемъ адвоката, онъ коротко отвѣтилъ:
-- Хорошо. Я остаюсь!
На это рѣшеніе повліялъ и другой мотивъ: Отто увидѣлъ Люцинду. Вся въ бѣломъ, какъ почти всегда, только еще велячественнѣе, прекраснѣе и очаровательнѣе, она сидѣла, сложивъ ручки на колѣнахъ и опустивъ лицо, какъ будто боясь встрѣтиться взглядомъ съ молодымъ человѣкомъ. Онъ не сводилъ глазъ съ ея стройной фигуры, забывая непріязненный шепотъ гостей, строгое лицо совѣтника.
Вотъ возвратилась и совѣтница, бывшая до сихъ поръ съ дочерью въ ризницѣ. Она плакала. Какъ только она стала на мѣсто, отворилась маленькая готическая боковая дверь и женихъ съ невѣстой въ сопровожденіи посаженнаго отца и матери прошли по усыпанному цвѣтами ковру; въ ту же минуту изъ другой двери сакристіи показался священникъ и торжественно подошелъ въ алтарю.
Эрихъ фонъ-Тиллихау былъ поразительно блѣденъ. Этотъ легкомысленный человѣкъ обладалъ способностью по настоящему волноваться при важныхъ обстоятельствахъ, но впечатлѣніе продолжалось обыкновенно не дольше событія. Теперь, идя за Камиллой, онъ былъ глубоко убѣжденъ, что женится по чистой, безкорыстной любви, что онъ будетъ ее на рукахъ носить и что онъ разъ навсегда откажется отъ своей прежней жизни со всѣми ея глупостями и измѣнами.
-- Идемте!-- сказалъ Лербахъ стоявшему прислонившись къ колоннѣ Отто, когда обрядъ былъ конченъ и большая часть гостей уже уѣхала.-- Я арестую васъ, а то вы ускользнете отъ насъ. Въ моемъ экипажѣ есть свободное мѣсто.
Отто началъ отговариваться, выражая опасеніе, что совѣтникъ попроситъ его удалиться изъ дому.
-- Я устрою это,-- сказалъ адвокатъ.-- Положитесь на меня! Кромѣ того, г. фонъ-Дюренъ занятъ теперь другимъ и въ толпѣ онъ даже не замѣтитъ васъ.
Говоря это, онъ увлекъ его за собой къ Люциндѣ, въ эту минуту поднявшейся съ своего мѣста; она была глубоко взволнована и едва обратила вниманіе на Отто. Безмолвный, легкій поклонъ -- и все. Молча пошла она къ экипажу подъ руку съ мужемъ.
Когда докторъ Лербахъ пригласилъ Отто садиться, Люцинда сильно покраонѣла.
-- Что съ тобой?-- спросилъ Лербахъ, удивленный.
-- Мигрень,-- сухо отвѣтила Люцинда и затѣмъ снова впала въ безмолвную апатію.
-- Какъ это жаль!-- замѣтилъ адвокатъ.
Отто сидѣлъ противъ супруговъ, шелковое платье Люцинды волновало, жгло его; тѣнь грусти, лежащая на ея лицѣ, придавала ей еще больше прелести.
-- Бѣдное дитя,-- продолжалъ докторъ Лербахъ, озабоченно прикасаясь рукой къ ея лбу.-- Ты горишь, какъ въ огнѣ! Потри виски одеколономъ: недавно тебѣ это помогло! Нѣтъ, дорогая моя, я лучше знаю, что тебѣ помогаетъ! Будь на этотъ разъ благоразумна!
Онъ постучалъ въ окно и опустилъ стекло.
-- Кучеръ,-- крикнулъ онъ,-- поѣзжайте мимо моего дома!
Кучеръ кивнулъ головой и повернулъ въ слѣдующую улицу.
Подъѣхавъ въ дому, Лербахъ открылъ дверцу и быстро, насколько позволяли его года, спрыгнулъ на тротуаръ.
-- Тебѣ бы никогда не слѣдовало выѣзжать безъ твоего флакона, -- обратился онъ къ Люциндѣ.-- Нѣтъ, лакей не найдетъ его; черезъ двѣ минуты я возвращусь!
Говоря это, онъ захлопнулъ дверцу кареты и вошелъ въ ворота.
-- Люцинда!-- прошепталъ Отто, когда скрылся докторъ Лербахъ.
-- Заклинаю васъ, ни слова!-- простонала молодая женщина, закрывая лицо носовымъ платкомъ.-- О, Боже мой, я такъ, такъ несчастна!
-- Я не понимаю васъ! Если вы любите меня, какъ я люблю васъ, страстно, безумно...
Люцинда съ глубокою грустью посмотрѣла ему въ лицо.
-- Вы имѣете право говорить это,-- произнесла она дрожащимъ голосомъ,-- и я должна это терпѣливо выслушивать. Но выслушайте теперь то, что я скажу отъ чистаго сердца. Я сгораю отъ стыда, что выдала... Это было какъ бы помѣшательство... Презирайте меня, ненавидьте меня, но не надѣйтесь, чтобы я когда-нибудь рѣшилась на преступленіе.
Отто въ порывѣ страсти схватилъ ея руку; Люцинда рѣзко вырвала ее.
-- Какъ?-- проговорилъ Отто съ отчаяніемъ.-- Такъ, значитъ, все это была комедія? Я былъ счастливъ нѣсколько минутъ для того, чтобы терзаться и мучиться до конца дней моихъ... Вы не можете желать этого, Люцинда!
-- Да, да, я хочу этого!
-- Хорошо. Такъ выслушайте же и мое рѣшеніе. Если вы отталкиваете меня послѣ того, какъ разожгли страсть въ душѣ моей до безумія, то я сегодня же, въ присутствіи всѣхъ вашихъ гостей, застрѣлюсь у вашихъ ногъ!... Смѣйтесь или плачьте; влянусь вамъ всѣмъ святымъ, я сдержу свое слово!
Его голосъ былъ глухъ, но, вмѣстѣ съ тѣмъ, такъ рѣшителенъ, что нельзя было сомнѣваться въ серьезности его угрозы.
Люцинда закрыла лицо обѣими руками.
-- О, если бы вы знали...-- простонала она.
-- Что, Люцинда? Говорите! Скажите мнѣ хоть одно слова утѣшенія.
-- Не теперь...
-- Такъ назначьте мнѣ часъ, когда я увижу васъ одну! Я долженъ разсказать вамъ, какъ я осмѣлился полюбить жену человѣка, котораго я глубоко уважаю... Мысль, что вы можіто несправедливо думать обо мнѣ, сжимаетъ мое сердце!
-- Хорошо,-- сказала она, наконецъ,-- если вы поклянетесь мнѣ всемогущимъ Богомъ, что спокойно выслушаете меня, какъ преданный другъ, и никогда, никогда не выдадите, что я имѣла слабость назначить вамъ... свиданіе наединѣ, то вы сегодня же узнаете, какъ это случилось... у меня у самой лежитъ это на сердцѣ... я должна объяснить вамъ.
-- Честью моею клянусь: никогда, никогда въ жизни не произнесу я ни одного слова о томъ, что хочетъ скрыть Люцинда!
-- Тише,-- прошептала она, прижимая руку къ сердцу.-- Хлопнула дверь, онъ идетъ!
Докторъ Лербахъ подходилъ къ каретѣ.
-- Сидите,-- кивнулъ онъ лакею.-- Поѣзжайте, Карлъ.
Онъ вскочилъ.
-- Вотъ, дитя мое,-- ласково произнесъ онъ.-- Немного долго пришлось тебѣ ждать, но твоя горничная затеряла ключъ. Дай мнѣ твой носовой платокъ. Такъ, не правда ли, освѣжаетъ? Лучше тебѣ?
-- Какъ ты добръ,-- со вздохомъ проговорила молодая женщина и слезы выступили на ея глазахъ.
-- Дурочка,-- нѣжно произнесъ адвокатъ.-- Но ты, повидимому, дѣйствительно разстроена. Да, да, эти церемоніи! И онъ хорошо говорилъ, пасторъ. Но успокойся. Ты обыкновенно не такъ чувствительна. Вельнеръ, пожалуйста помогите мнѣ, разскажите намъ что-нибудь хорошенькое про вашего Гейнціуса! Да, да, и ужь вижу, что вы сами сегодня не въ своей тарелкѣ. Не принимайте эти глупости такъ близко къ сердцу. Я съумѣю объяснить все это гостямъ, а съ тестемъ поговорю еще до обѣда.
Затруднительность положенія возвратила Люциндѣ обычное самообладаніе. Она начала болтать, сначала немного принужденно, а потомъ съ возрастающимъ оживленіемъ.
Такимъ образомъ доѣхали до дома родителей невѣсты. Начинало смеркаться и на лѣстницѣ и въ корридорахъ горели уже массивные канделябры. При ихъ свѣтѣ Отто замѣтилъ на лицѣ Люцинды, несмотря на искусственную улыбку, выраженіе глубокаго, мучительнаго страданія.
-- Гдѣ и когда?-- прошепталъ онъ, когда они поднимались по широкимъ ступенямъ, въ то время какъ адвокатъ былъ остановленъ баронессой фонъ-Сунтгельмъ.
Люцинда колебалась. Наконецъ, слѣдуя внезапному вдохновенію, она произнесла:
-- Послѣ полонеза въ библіотекѣ.
Это согласіе стоило ей, повидимому, величайшей борьбы. Когда Отто хотѣлъ поблагодарить, она остановила его.
-- Ни слова больше!-- рѣшительно произнесла она.-- И помните вашу клятву.