АДАМЪ ВЪ РАБОЧІЙ ДЕНЬ.
Вопреки пророчеству мистера Крега темно-синяя тучка разсѣялась, не вызвавъ тѣхъ страшныхъ послѣдствій, какими она угрожала. "Погода, говорилъ мистеръ Крегъ на другое утро,-- погода, изволите-ли видѣть, очень тонкая вещь: иной разъ дуракъ угадаетъ ее, а умный человѣкъ ошибется,-- вотъ почему альманахи и пріобрѣтаютъ такое довѣріе. Это одно изъ тѣхъ случайныхъ явленій, на которыхъ дураки выѣзжаютъ въ гору".
Надо, однако, замѣтить, что такое неосновательное поведеніе погоды во всемъ Гейслопѣ не нравилось только одному мистеру Крегу. Съ утра, какъ только спала роса, всѣ рабочія руки были уже на лугахъ; на всѣхъ фермахъ хозяйскія жены и дочери исполняли двойную работу, потому что всѣ наемныя работницы помогали трясти и поворачивать сѣно, и до Адама, когда онъ проходилъ мимо луговъ съ своей рабочей корзиной за спиной, доносились изъ-за плетней звуки веселаго говора и звонкаго смѣха. Веселый говоръ косцовъ лучше звучитъ на нѣкоторомъ разстояніи, какъ тѣ тяжеловѣсные колокольчики, что подвѣшиваются на шею коровамъ; онъ кажется рѣзкимъ вблизи, подчасъ даже деретъ вамъ уши, но, доносясь издали, онъ очень пріятно сливается съ другими радостными звуками въ природѣ. Руки рабочаго человѣка свободнѣе движутся среди веселой музыки человѣческихъ голосовъ, хоть это веселье довольно грубаго свойства и ничуть не похоже на веселое щебетаніе птицъ.
Нѣтъ, кажется, лучше той поры лѣтняго дня, когда горячее солнце только-только начинаетъ пересиливать утреннюю свѣжесть, когда остатки прохлады еще удержались настолько, что отгоняютъ сладкую истому, которую несетъ съ собой прибывающій жаркій день.
Адамъ потому шелъ лугами въ такую необычную пору, что его ожидала работа въ трехъ миляхъ отъ деревни, въ одномъ помѣщичьемъ домѣ, который исправлялся для сына сосѣдняго сквайра. Съ ранняго утра онъ возился съ укладкой панелей, дверей и каминныхъ полокъ въ большую повозку, которая теперь отправилась впередъ. Самъ-же Джонатанъ Бурджъ выѣхалъ верхомъ еще раньше, чтобы дождаться на мѣстѣ прибытія повозки и руководить началомъ работъ.
Эта небольшая прогулка была отдыхомъ для Адама, и онъ безсознательно поддался очарованію прелестнаго утра. Въ его душѣ тоже цвѣло лѣтнее утро; онъ видѣлъ Гетти въ сіяніи солнца -- въ этомъ сіяніи безъ блеска, когда его косые лучи дрожатъ, пробираясь подъ нѣжную тѣнь листвы. Вчера, когда по выходѣ изъ церкви онъ поздоровался съ ней, и она подала ему руку, ему показалось, что на лицѣ ея лежалъ оттѣнокъ тихой грусти, что-то мягкое, чего онъ никогда не замѣчалъ въ ней раньше, и онъ принялъ это за доказательство того, что она сочувствуетъ его семейному горю. Бѣдный малый!-- эта тихая грусть шла изъ совершенно другого источника, но какъ онъ могъ это знать? Лицо любимой женщины -- то-же для насъ, что ликъ нашей матери земли: мы смотримъ на него и читаемъ отвѣтъ на всѣ наши сердечные запросы, находимъ откликъ на самыя завѣтныя наши желанія. Адамъ не могъ не понимать, что то, что случилось съ нимъ въ послѣднюю недѣлю, приблизило его къ осуществленію его завѣтныхъ надеждъ. До сихъ поръ онъ больно чувствовалъ ежечасно грозившую ему опасность того, что кто-нибудь другой перебьетъ ему дорогу и завладѣетъ сердцемъ Гетти прежде, чѣмъ самъ онъ успѣетъ выбиться изъ положенія пролетарія, не дозволявшаго ему просить ея руки. Если-бы даже онъ питалъ твердую надежду на ея любовь -- а его надежда была очень слаба,-- у него было слишкомъ много другихъ обязательствъ для того, чтобы смѣть мечтать объ устройствѣ дома для себя и жены,-- такого дома, которымъ Гетти могла-бы удовлетвориться послѣ всѣхъ тѣхъ удобствъ и довольства, къ какимъ она привыкла на Большой Фермѣ. Какъ всѣ сильныя натуры, Адамъ полагался на свои силы и съ надеждой смотрѣлъ впередъ; онъ твердо вѣрилъ, что со временемъ, если Богъ продлитъ ему вѣку, онъ пробьетъ себѣ дорогу въ жизни и будетъ въ состояніи содержать семью; но онъ обладалъ слишкомъ здравымъ умомъ, чтобы не видѣть всѣхъ препятствій, какія ему предстояло преодолѣть: Ждать придется очень долго. А тѣмъ временемъ Гетти будетъ у всѣхъ на виду, какъ румяное яблоко на вѣткѣ, свѣсившейся изъ сада на дорогу,-- спѣлое яблоко, которое должно всякаго соблазнять. Конечно, если она любитъ его, она будетъ ждать; но любитъ-ли она? Его надежды никогда еще не залетали такъ высоко, чтобъ онъ осмѣлился спросить ее объ этомъ. Онъ былъ достаточно дальнозорокъ, чтобы видѣть, что ея дядя и тетка будутъ на его сторонѣ; правду сказать, онъ даже не позволилъ-бы себѣ ходить на ферму такъ часто безъ этого поощренія; но относительно чувствъ самой Гетти невозможно было придти ни къ какому опредѣленному выводу. Она, какъ котенокъ, ласкалась ко всякому, кто подходилъ къ ней близко; для всѣхъ у нея были одни и тѣ-же обворожительные взгляды и милыя улыбки, которыя не значили ровно ничего.
Но теперь онъ не могъ не говорить себѣ, что самая тяжелая часть его бремени свалилась съ его плечъ, и что черезъ какой-нибудь годъ, полтора его обстоятельства поправятся настолько, что онъ будетъ въ нравѣ позволить себѣ подумать о женитьбѣ. Ему придется выдержать тяжелую борьбу съ матерью -- онъ это зналъ. Она ревновала-бы его ко всякой женщинѣ, на которой онъ вздумалъ-бы жениться, но противъ Гетти она была особенно вооружена -- быть можетъ, именно потому, что Гетти, какъ она подозрѣвала, была той женщиной, на которую палъ его выборъ. Онъ думалъ, что когда онъ женится, имъ съ матерью не слѣдуетъ жить вмѣстѣ, а между тѣмъ какъ она огорчится, какимъ жестокимъ будетъ считать его, когда онъ ей скажетъ это! Да, ему предстоитъ выдержать много тяжелаго въ объясненіяхъ съ матерью, но это такой случай, когда невозможно ей уступать: необходимо заставить ее понять, что у него есть своя воля,-- въ концѣ-концовъ это будетъ лучше для нея-же самой. Ради себя лично онъ предпочелъ-бы жить всѣмъ вмѣстѣ, пока женится Сетъ; да даже и тогда они могли-бы сдѣлать пристройку къ старому дому, и всѣмъ имъ хватило-бы мѣста. Ему будетъ жаль разстаться съ братомъ; не было, кажется, ни одного дня съ тѣхъ поръ, какъ они родились, который они провели-бы въ разлукѣ.
Но какъ только Адамъ поймалъ себя на этихъ мечтахъ, такъ далеко забѣжавшихъ, что его разыгравшаяся фантазія начала уже работать надъ подробностями устройства невѣрнаго будущаго, онъ сейчасъ-же подтянула* себѣ повода. "Чудесный домъ я построилъ, однако,-- безъ лѣса и кирпича. До чердака уже добрался, а фундамента не вывелъ". Когда Адама, убѣждался за, вѣрности какого-нибудь изъ своихъ предположеній, оно становилось для него руководящимъ принципомъ, фактическимъ знаніемъ, на основаніи котораго надо было дѣйствовать -- такимъ-же фактическимъ знаніемъ, какъ то, что сырость производить ржавчину на желѣзѣ. Быть можетъ, за, этомъ-то и заключался секретъ той черствости, въ которой онъ себя обвинялъ: онъ не находилъ за" себѣ сочувствія того рода слабости, которая уклоняется съ прямого пути, хотя и предвидитъ послѣдствія. А не имѣя такого сочувствія, можемъ-ли мы быть терпѣливы и сострадательны къ падающимъ товарищамъ нашего долгаго земного странствія, исполненнаго всякихъ превратностей? Существуетъ только одинъ путь, которымъ сильная и смѣлая душа можетъ дойти до пониманія чужихъ слабостей и сочувствія имъ: надо, чтобы стоуны вашего сердца крѣпко обвились вокругъ слабаго, заблуждающагося существа, чтобы вы дѣлили съ нимъ не только внѣшнія послѣдствія его заблужденій, но и душевныя его страданія. Наука эта долгая и трудная, а Адамъ выучилъ пока только ея азбуку, благодаря внезапной смерти отца. Мгновенно уничтоживъ все, что возбуждало его негодованіе, эта смерть заставила всѣ его помыслы обратиться къ прошлому, заставила его вспомнить о томъ, что взывало къ его жалости и нѣжности.
Но въ это утро сильный духъ Адама, а не сопутствующая ему черствость, руководилъ его размышленіями. Онъ давно уже порѣшилъ самъ съ собой, что нечестно и безумно было-бы съ его стороны жениться на цвѣтущей, молоденькой дѣвушкѣ, пока онъ не можетъ обѣщать ей въ будущемъ ничего, кромѣ бѣдности, возрастающей вмѣстѣ съ семьей. А всѣ его сбереженія такъ систематически уходили на нужды его близкихъ (не говоря уже о томъ страшномъ опустошеніи, какое потерпѣлъ его карманъ, когда ему пришлось нанять рекрута за Сета), что его небольшого запаснаго капитала не хватило-бы теперь даже на то, чтобы мало-мальски прилично обставить самый маленькій деревенскій коттеджъ, а ужъ о томъ, чтобъ отложить на черный день, не могло быть и рѣчи. Онъ крѣпко надѣялся, что въ скоромъ времени станетъ на ноги, но его не могла удовлетворить неопредѣленная надежда на силу его рукъ и головы; ему нужно было имѣть опредѣленный планъ и немедленно приступить къ его осуществленію. О компаньонствѣ съ Джонатаномъ Бурджемъ нечего было и думать: этотъ планъ подразумѣвалъ такія условія, которыхъ онъ не могъ принять; но онъ придумалъ другое: они съ Сетомъ могли-бы затѣять самостоятельное дѣло въ добавокъ къ своему заработку наемныхъ рабочихъ; они могли-бы закупить небольшой запасъ лучшихъ сортовъ лѣса и работать на дому разную домашнюю мебель, для которой у него въ головѣ уже было готово множество плановъ. Сетъ больше выручитъ, работая издѣльно подъ его руководствомъ, чѣмъ выручаетъ теперь поденнымъ трудомъ, а онъ, Адамъ, въ свободные часы будетъ дѣлать всю "тонкую" работу, требующую особеннаго искусства.ч Изъ вырученныхъ такимъ образомъ денегъ, вмѣстѣ съ хорошимъ жалованьемъ, которое онъ получаетъ, какъ старшій работникъ, составится вскорѣ порядочный запасный капиталъ, тѣмъ болѣе, что теперь они" будутъ жить очень скромно. Не успѣлъ этотъ маленькій планъ сложиться въ головѣ Адама, какъ онъ уже углубился въ вычисленія и соображенія о томъ, какого лѣса нужно будетъ купить, и съ какой мебели онъ начнетъ спою новую работу. Начнетъ онъ съ буфета; онъ сдѣлаетъ его по собственному плану, съ такъ остроумно приспособленными дверцами и задвижками, съ такимъ совершенствомъ симметріи, радующей глазъ, что каждая хорошая хозяйка придетъ въ восторгъ отъ его выдумки и пройдетъ всѣ степени томленія, пока, наконецъ, мужъ не пообѣщаетъ купить ей эту удивительную вещь. Адамъ представлялъ себѣ, какъ мистрисъ Пойзеръ будетъ разглядывать буфетъ своими зоркими глазами и тщетно стараться найти въ немъ какой-нибудь недостатокъ, а рядомъ съ мистрисъ Пойзеръ стояла, разумѣется, Гетти. И вотъ Адамъ отъ вычисленій и плановъ опять перешелъ къ мечтамъ и надеждамъ. Да, онъ увидитъ ее; онъ пойдетъ къ нимъ сегодня-же вечеромъ,-- онъ такъ давно не былъ у нихъ. Ему хотѣлось зайти еще и въ вечернюю школу -- узнать, отчего Бартля Масси не было вчера въ церкви: онъ боялся, что старый другъ его боленъ; но если не удастся устроить такъ, чтобы сдѣлать сегодня оба эти визита, послѣдній придется отложить на завтра,-- очень ужъ сильно заговорило въ немъ желаніе видѣть Гетти, услышать ея голосъ, побыть съ ней.
Въ ту минуту, когда Адамъ покончилъ съ этимъ вопросомъ, онъ подходилъ къ концу своего пути: до него уже доносился стукъ молотковъ, работавшихъ надъ передѣлкой стараго дома. Стукъ инструментовъ для ловкаго работника, который любитъ свое дѣло, то-же, что первые подмывающіе звуки оркестра для скрипача, имѣющаго свою партію въ увертюрѣ: привычный трепетъ ожиданія охватываетъ крѣпкія мышцы, и то, что за минуту было радостью, досадой или честолюбіемъ, начинаетъ претворяться въ энергію. Всякая страсть становится силой, когда ей есть выходъ изъ узкихъ рамокъ личной жизни въ область труда,-- будетъ ли то трудъ здоровыхъ рукъ чернорабочаго, тонкая работа искусныхъ пальцевъ артиста, или тихая творческая дѣятельность мысли. Взгляните на Адама теперь, когда онъ стоитъ на лѣсахъ со складной линейкой въ рукѣ и, тихонько насвистывая, соображаетъ, какъ бы получше обойти какое-нибудь встрѣтившееся ему затрудненіе насчетъ карниза или оконной рамы, или когда онъ отодвигаетъ въ сторону молодого работника, становится на его мѣсто и приподымаетъ тяжелый брусъ дерева со словами: "Пусти-ка паренекъ: кости у тебя еще жидковаты"; или когда онъ слѣдитъ своими живыми черными глазами за движеніями другого работника на дальнемъ концѣ комнаты и предупреждаетъ его, что онъ неправильно отмѣрилъ разстояніе. Взгляните на этого широкоплечаго малаго съ обнаженными мускулистыми руками и съ густыми черными волосами, которые ложатся у него прямыми неровными прядями, точно притоптанная трава, всякій разъ, какъ онъ снимаетъ свою бумажную шапочку. Прислушайтесь къ этому сильному баритону, который поминутно прерывается какимъ-нибудь торжественнымъ церковнымъ напѣвомъ, какъ будто ища выхода для избытка своей силы, но, затянувъ громко, сейчасъ же затихаетъ, очевидно подъ вліяніемъ какой-нибудь мысли, звучащей не въ тонъ съ пѣніемъ. Не будь вы уже посвящены въ секретъ автора, вы можетъ быть и не отгадали бы, какія грустныя воспоминанія, какая горячая любовь, какія робкія надежды живутъ въ этомъ атлетическомъ тѣлѣ съ широкими пальцами и исковерканными ногтями, въ этомъ простомъ, необразованномъ человѣкѣ, не знавшемъ иной поэзіи кромѣ той, которую онъ черпалъ въ Старомъ и Новомъ Завѣтѣ, да въ какомъ-нибудь гимнѣ, имѣвшемъ минимальныя свѣдѣнія по общей исторіи, и для котораго движеніе и видъ земли, вращеніе солнца и перемѣны временъ года лежали въ области тайны, чуть чуть лишь разоблаченной отрывочными знаніями. Адаму пришлось положить много труда въ свободные отъ работы часы, чтобы узнать даже то, что онъ зналъ сверхъ своего ремесла,-- чтобы познакомиться съ механикой, счисленіемъ и со свойствами матеріаловъ, надъ которыми онъ работалъ (послѣднее, впрочемъ, давалось ему легко благодаря наслѣдственной, врожденной способности); ему нужно было много настойчивости, чтобы научиться свободно обращаться съ перомъ, писать четкимъ почеркомъ и безъ грубыхъ ошибокъ, а главное научиться пѣть по нотамъ.
ромѣ того онъ и читалъ кое-что; онъ прочелъ всю библію съ апокрифическими книгами включительно; прочелъ "Альманахъ бѣднаго Ричарда", "Святую жизнь и смерть" Тэйлора, "Странствіе пилигрима" и біографію Буніана, большую часть словаря Бэли, "Валентину и Орсона" и часть "Исторіи Вавилона", которую ему давалъ Бартль Масси. Онъ могъ бы имѣть и другія книги отъ Бартля Масси, но ему некогда было читать "обыкновенную печать", какъ выражалась Лизбета, потому что всѣ его досужіе часы, которыхъ онъ не посвящалъ плотничной работѣ на дому, были заняты вычисленіями.
Адамъ, какъ видите, отнюдь не былъ необыкновеннымъ человѣкомъ, а тѣмъ менѣе геніемъ, но все таки я никогда не скажу, чтобы такой типъ часто встрѣчался среди рабочаго класса, и вы ошибетесь, если въ первомъ симпатичномъ ремесленникѣ въ бумажной шапочкѣ и съ рабочей корзиной на спинѣ, котораго вамъ случится увидѣть, вы будете разсчитывать встрѣтить сильный здравый смыслъ, безукоризненную добросовѣстность, тонкую впечатлительность и твердую волю нашего друга Адама. Во всякомъ случаѣ онъ былъ человѣкомъ недюжиннымъ. Но въ каждомъ поколѣніи нашихъ деревенскихъ ремесленниковъ такіе люди все таки попадаются, благодаря наслѣдственности чувствъ, вскормленныхъ простою жизнью въ дружной семьѣ, связанной общей нуждой и общимъ трудомъ, и наслѣдственности способностей, развившихся подъ вліяніемъ того же неустаннаго и бодраго труда. Эти люди проходятъ свой жизненный путь рѣдко какъ геніи,-- гораздо чаще, какъ честные труженики, достаточно добросовѣстные и умѣлые, чтобы какъ слѣдуетъ выполняй свое дѣло. Ихъ жизнь не оставляетъ по себѣ замѣтныхъ слѣдовъ за предѣлами тѣхъ мѣстъ, гдѣ они жили; но тамъ на мѣстѣ, вы всегда почти найдете какую-нибудь особенно хорошую постройку, полосу благоустроенной дороги, какое-нибудь примѣненіе минеральныхъ продуктовъ, усовершенствованіе въ способахъ веденія хозяйства, или полезную реформу въ мѣстномъ самоуправленіи, съ которыми одно или два "послѣдующихъ поколѣнія связываютъ ихъ имена. Козлова ихъ богатѣютъ по ихъ милости, работа ихъ рукъ держится долго, а голова толково руководитъ работой другихъ. Пока они молоды, они ходятъ въ фланелевыхъ или бумажныхъ шапочкахъ, въ рабочихъ курткахъ, черныхъ отъ угольной пыли или перепачканныхъ известкой и киноварью; когда состарятся, вы видите ихъ сѣдые головы на почетныхъ мѣстахъ въ церкви и на рынкѣ, и, сидя зимними вечерами у пылающаго очага своего уютнаго домика, они разсказываютъ своимъ хорошо одѣтымъ сыновьямъ и дочерямъ о томъ, какъ они были счастливы, получивъ свой первый постоянный заработокъ по два пенса въ день. Есть между ними и такіе, которые умираютъ бѣдняками, которые во всю свою жизнь, даже по праздникамъ, не снимали рабочаго платья; искусство сколачивать деньги имъ не далось. Но это не мѣшаетъ имъ пользоваться общимъ уваженіемъ, и когда такой человѣкъ умираетъ -- если онъ былъ еще въ силахъ работать,-- вся машина останавливается, какъ будто въ ней испортился одинъ изъ главныхъ винтовъ, и хозяинъ, у котораго онъ работалъ, говоритъ: "Гдѣ я найду другого такого?"