ОБѢДЪ.
Когда Адаму сказали, что онъ будетъ обѣдать наверху, съ крупными арендаторами, ему было немного непріятно, что его выдѣляютъ такимъ образомъ и ставятъ выше его матери и брата, которые должны были обѣдать внизу. Но мистеръ Мильсъ, дворецкій, объяснилъ ему, что капитанъ Донниторнъ особенно на этомъ настаиваетъ и будетъ очень недоволенъ, если онъ, Адамъ, не подчинится его распоряженію.
Адамъ кивнулъ головой въ знакъ согласія и подошелъ къ Сету, стоявшему въ нѣсколькихъ шагахъ отъ него.
-- Сетъ, началъ онъ,-- капитанъ прислалъ мнѣ сказать, чтобъ я обѣдалъ наверху. Мистеръ Мильсъ говоритъ, что онъ непремѣнно этого хочетъ, такъ-что, я думаю, мнѣ неловко не пойти, хотя мнѣ очень непріятно, что они сажаютъ меня выше васъ съ матерью, какъ будто я лучше моихъ кровныхъ. Надѣюсь, ты не примешь этого въ дурную сторону?
-- Нѣтъ, нѣтъ, объ этомъ не безпокойся, отвѣчалъ Сетъ.-- Твои успѣхи -- наши успѣхи, и если тебѣ оказываютъ почетъ, значитъ ты его заслужилъ. Чѣмъ выше тебя вознесутъ надо мной, тѣмъ я буду счастливѣе, лишь-бы ты сохранилъ ко мнѣ братскія чувства. Ты вѣдь назначенъ лѣсничимъ, и, сажая тебя за большой столъ, капитанъ поступаетъ только справедливо. Это довѣренная должность, и ты теперь выше простого рабочаго.
-- Да, но никто еще объ этомъ не знаетъ, сказалъ Адамъ.-- Я еще не говорилъ мистеру Бурджу, что ухожу отъ него, и мнѣ не хотѣлось-бы, чтобъ объ этомъ узнали прежде, чѣмъ я самъ ему скажу, а то, я боюсь, онъ обидится. Мое появленіе наверху всѣхъ удивитъ и, вѣроятно, всѣ догадаются о причинѣ и станутъ разспрашивать, потому что въ послѣднія три недѣли только и было разговоровъ, что о томъ, получу-ли я это мѣсто.
-- Ну, что-жъ, ты можешь сказать, что тебѣ приказали явиться, не объясняя причины: ты скажешь только правду... А какъ мама обрадуется и какъ она будетъ гордиться тобой! Пойдемъ, скажемъ ей.
Адамъ былъ не единственнымъ изъ гостей, приглашенныхъ къ большому столу на основаніи причинъ, не имѣвшихъ никакого отношенія къ размѣрамъ вносимой ими ренты. Въ числѣ прихожанъ двухъ собравшихся въ замкѣ приходовъ были люди и кромѣ Адама, достоинство которыхъ измѣрялось не толщиной ихъ кармана, а отправляемыми ими обязанностями, и къ разряду этихъ людей принадлежалъ Бартль Масси. Въ этотъ жаркій день онъ ковылялъ какъ-то медленнѣе обыкновеннаго; поэтому, когда зазвонилъ обѣденный колоколъ, Адамъ отсталъ отъ другихъ, чтобы войти вмѣстѣ со своимъ старымъ другомъ: онъ былъ слишкомъ застѣнчивъ, чтобы рѣшиться присоединиться къ Пойзерамъ въ такомъ большомъ обществѣ. Въ теченіе дня ему еще навѣрно представятся случаи подойти къ Гетти, и онъ довольствовался этимъ, не желая подвергаться риску "вышучиваній" по поводу своей любви: этотъ большой, прямодушный, безстрашный человѣкъ былъ робокъ и нерѣшителенъ въ своихъ любовныхъ дѣлахъ.
-- Знаете, мистеръ Масси,-- сказалъ Адамъ, дождавшись Бартля,-- сегодня я обѣдаю наверху,-- такъ приказалъ капитанъ.
-- А-а, протянулъ Бартль, останавливаясь.-- Значитъ вѣтеръ подулъ въ нашу сторону... въ нашу сторону. Ты ничего не слыхалъ о намѣреніяхъ стараго сквайра?
-- Какъ-же, слышалъ,-- отвѣчалъ Адамъ.-- Вамъ я разскажу, потому что я знаю, вы умѣете молчать, когда захотите, и я попрошу васъ не говорить никому ни слова, пока это не будетъ объявлено,-- у меня есть на то свои особыя причины.
-- Можешь на меня положиться, можешь на меня положиться, голубчикъ. У меня нѣтъ жены, и значитъ некому вытягивать изъ меня секретовъ и потомъ бѣжать и благовѣстить о нихъ на всѣхъ перекресткахъ. Ужъ если вѣрить кому, такъ только холостяку... только холостяку.
-- Ну, такъ слушайте же: я назначенъ лѣсничимъ. Это рѣшилось вчера. Я работалъ здѣсь -- присматривалъ за установкой шестовъ и палатокъ; капитанъ прислалъ за мной, предложилъ мнѣ это мѣсто, и я согласился. Но если васъ станутъ спрашивать наверху, вы сдѣлайте видъ, что ничего не знаете, и постарайтесь перевести разговоръ на другое,-- я буду вамъ очень за это обязанъ... А теперь пойдемте; мы, кажется, и такъ уже будемъ послѣдніе.
-- Не бойся, я тебя не выдамъ,-- сказалъ Бартль, проходя впередъ.-- Эта новость будетъ мнѣ хорошей приправкой къ обѣду... Да, да, ты идешь въ гору, голубчикъ. Я всегда стоялъ за тебя, и всегда скажу, что у тебя вѣрный глазъ, твердая рука и здоровая голова на цифры. Ну, да и учили тебя хорошо... и учили тебя хорошо.
Когда они пришли наверхъ, тамъ обсуждался вопросъ, кому быть предсѣдателемъ за столомъ и кому -- вицепредсѣдателемъ, такъ что появленіе Адама прошло незамѣченнымъ.
-- Здравый смыслъ говоритъ,-- ораторствовалъ мистеръ Кассонъ,-- что во главѣ стола долженъ сидѣть мистеръ Пойзеръ-старшій, такъ какъ онъ старше всѣхъ, здѣсь присутствующихъ. Ужъ, кажется, я долженъ знать толкъ въ этихъ вещахъ,-- не даромъ я прослужилъ пятнадцать лѣтъ дворецкимъ.
-- Нѣтъ, нѣтъ -- говорилъ старикъ Мартинъ,-- я всѣ свои права уступилъ сыну. Я уже больше не арендаторъ,-- пусть мой сынъ займетъ мое мѣсто. Мы, старики, свое отжили и должны давать дорогу молодымъ.
-- А по моему право на предсѣдательское мѣсто должно принадлежать самому крупному арендатору, а не старшему по годамъ,-- сказанъ Люкъ Бриттонъ, не долюбливавшій мистера Пойзера, какъ своего строгаго критика.-- у мистера Гольдсворта всѣхъ больше земли, значитъ ему и быть предсѣдателемъ.
-- Или рѣшимъ такъ,-- вмѣшался мистеръ Пойзеръ: -- у кого земля содержится всѣхъ хуже, пусть тотъ садится во главѣ стола: тогда по крайней мѣрѣ мы не будемъ завидовать тому, кто удостоятся этой чести.
А вонъ идетъ мистеръ Масси,-- сказалъ Крегъ, который, какъ лицо не заинтересованное въ спору, старался привести его къ соглашенію:-- онъ -- школьный учитель и долженъ рѣшить вопросъ по справедливости.-- Кому быть предсѣдателемъ, мистеръ Масси?
-- Конечно, самому толстому, отвѣчалъ Бартль: -- оно кстати и другимъ будетъ просторнѣе сидѣть. А слѣдующій толстякъ послѣ него пусть будетъ вице-предсѣдателемъ и сядетъ на другомъ концѣ стола.
Этотъ находчивый отвѣтъ, такъ счастливо разрѣшившій всѣ споры, вызвалъ много смѣха; впрочемъ и менѣе удачная шутка произвела бы тотъ же эффектъ. Однако мистеръ Кассонъ счелъ несовмѣстнымъ со своимъ достоинствомъ и высокими познаніями присоединиться къ общему смѣху, пока его не признали толстякомъ нумеръ второй. Мартинъ Пойзеръ-младшій, въ качествѣ толстяка нумеръ первый, былъ выбранъ въ предсѣдатели, а мистеръ Кассонъ -- въ вице-предсѣдатели.
Благодаря такому распредѣленію мѣстъ, Адамъ, сидѣвшій, какъ ему полагалось, на нижнемъ концѣ стола, не замедлилъ попасться на глаза мистеру Кассону, который, будучи занятъ вопросомъ о предсѣдательствѣ, не замѣчалъ его до этой минуты. Мистеръ Ігассонъ, какъ мы уже знаемъ, находилъ, что Адамъ "задираетъ носъ и слишкомъ востеръ на языкъ;" онъ былъ того мнѣнія, что "господа" носятся съ этимъ молодымъ плотникомъ больше, чѣмъ онъ того стоитъ: съ мистеромъ Кассономъ никто не носился не смотра на то, что онъ былъ превосходнымъ дворецкимъ въ теченіе пятнадцати лѣтъ.
-- Однако, мистеръ Бидъ, вы шибко лѣзете въ гору, какъ я погляжу,-- сказалъ онъ Адаму, когда тотъ сѣлъ за столъ.-- Насколько я помню, вы никогда не обѣдали здѣсь раньше.
-- Это правда, мистеръ Кассонъ,-- отвѣчалъ Адамъ своимъ звучнымъ голосомъ, который раздался на весь столъ,-- я никогда не обѣдалъ здѣсь раньте. Теперь я пришелъ по желанію капитана Донниторна и, надѣюсь, никому не доставилъ этимъ неудовольствія.
-- Нѣтъ, нѣтъ,-- откликнулось разомъ нѣсколько голосовъ,-- мы рады, что вы пришли. Кому же это непріятно?
-- А вы споете намъ послѣ обѣда "По холмамъ и доламъ"? Споете?-- спросилъ мистеръ Чоунъ.-- Я ужасно люблю эту пѣсню.
-- Фу, что вы нашли въ этой пѣснѣ!-- сказалъ мистеръ Крегъ.-- Да ее нельзя и сравнить съ шотландскими пѣснями. Самъ я, положимъ, никогда не пѣвалъ,-- у меня есть о чемъ думать поважнѣй. Отъ человѣка, у котораго голова полна названіями и свойствами растеній, нельзя ожидать, чтобъ онъ оставилъ въ ней пустое мѣсто для пѣсенъ. Но мой двоюродный братъ былъ рѣдкій знатокъ по этой части, и удивительная была у него память на шотландскія пѣсни; впрочемъ ему больше не о чемъ было думать.
-- Шотландскія пѣсни! повторилъ съ презрѣніемъ Бартль Масси.-- Довольно я ихъ наслышался, весь вѣкъ не забуду. Ими развѣ только птицъ пугать -- вашими шотландскими пѣснями,-- т. е., конечно, англійскихъ птицъ, потому что шотландскія поютъ, можетъ быть, по шотландски -- почемъ я знаю! Раздайте вашимъ ребятишкамъ волынки вмѣсто трещетокъ, и я отвѣчаю за цѣлость вашего хлѣба.
-- Я знаю, нѣкоторымъ людямъ доставляетъ удовольствіе унижать то, въ чемъ они мало смыслятъ,-- сказалъ мистеръ Крегъ.
-- Шотландскія пѣсни все равно, что старая, сварливая баба,-- продолжилъ Бартль, не удостаивая отвѣтомъ замѣчаніе мистера Крега,-- которая долбитъ все одно и то-же въ одинъ тонъ и никогда не кончаетъ. Когда слушаешь шотландскую пѣсню, такъ вотъ и кажется, что кто-нибудь пристаетъ съ вопросами къ глухому, вродѣ дѣдушки Тафта, и никогда не получаетъ отвѣта.
Адамъ ничуть не огорчился тѣмъ, что ему пришлось сидѣть рядомъ съ мистеромъ Кассономъ, потому что съ этого мѣста онъ могъ видѣть Гетти, сидѣвшую недалеко отъ нихъ, за сосѣднимъ столомъ. Однако, Гетти не успѣла еще замѣтить его, такъ какъ все ея вниманіе было поглощено Тотти, которая упорно поднимала ноги на скамейку, угрожая такимъ образомъ оставить пыльные слѣды на хорошенькомъ платьицѣ Гетти. Едва успѣвала Гетти столкнуть маленькія толстыя ножки, какъ онѣ опять поднимались, ибо глаза Тотти были слишкомъ заняты большими наполненными блюдами, отыскивая, на которомъ изъ нихъ можетъ быть сладкій пуддингъ, для того, чтобы она могла еще помнить о своихъ ногахъ. Гетти вышла наконецъ изъ терпѣнія и сказала, нахмурившись, надувъ губы и со слезами на глазахъ:
-- Ахъ, тетя, это просто невозможно! Скажите вы Тотти: она все поднимаетъ ноги и пачкаетъ мое платье.
-- Ну, что тамъ еще такое? Что сдѣлала дѣвочка? Она никогда не можетъ тебѣ угодить,-- сказала мистрисъ Пойзеръ.-- Пересади ее ко мнѣ,-- она мнѣ не мѣшаетъ.
Адамъ смотрѣлъ на Гетти и видѣлъ, какъ она нахмурилась и надулась, и какъ большіе темные глаза какъ будто еще увеличились отъ сердитыхъ, едва сдерживаемыхъ слезъ. Скромная и тихая Мэри Бурджъ, сидѣвшая очень близко отъ нихъ и видѣвшая, что Гетти разсердилась, и что глаза Адама обращены на нее, подумала, что онъ, какъ умный человѣкъ, долженъ размышлять въ эту минуту о томъ, что красота имѣетъ мало цѣны у женщины съ дурнымъ характеромъ. Мэри была добрая дѣвушка, совсѣмъ не склонная къ злорадству, но она сказала себѣ, что такъ какъ у Гетти дурной характеръ, то лучше, чтобъ Адамъ это зналъ. И правда, будь у Гетти обыкновенное лицо, она казалась бы теперь просто дурнушкой и не могла бы подкупить въ свою пользу самаго снисходительнаго судью. Но въ ея злости, походившей скорѣе на невинное горе ребенка, было столько непобѣдимаго очарованія, что суровый Адамъ не ощутилъ въ своемъ сердцѣ и тѣни неодобренія или досады противъ нея; въ немъ шевельнулось только что-то вродѣ жалости, и въ то же время ему хотѣлось смѣяться, какъ будто передъ нимъ былъ разсерженный котенокъ съ выгнутой колесомъ спинкой и хвостикомъ трубкой, или маленькая птичка съ взъерошенными перышками. Онъ не могъ догадаться, что ее сердитъ; онъ только видѣлъ и чувствовалъ, что нѣтъ никого въ мірѣ лучше ея, и что будь его воля, у нея никогда больше не было бы поводовъ сердиться. И вдругъ, когда Тотти убрали, Гетти поймала его взглядъ, кивнула ему головой, и все ея лицо просіяло одною изъ самыхъ лучезарныхъ улыбокъ. Это было просто кокетство: она знала, что Мэри Бурджъ смотритъ на нихъ. Но на Адама эта улыбка подѣйствовала какъ вино.