ТОСТЫ.
Когда обѣдъ кончился и разнесли первые кувшины пива изъ большой бочки, для широкой особы мистера Пойзера было очищено мѣсто на углу стола, а тамъ, гдѣ онъ сидѣлъ раньше, поставили два стула. Было заранѣе рѣшено, что надлежало сдѣлать предсѣдателю, когда покажется молодой сквайръ, и послѣднія пять минуть мистеръ Пойзеръ пребывалъ въ состояніи глубокаго размышленія, вперивъ взоры въ темную картину на противоположной стѣнѣ и перебирая пальцами мелкія, деньги въ карманахъ своихъ панталонъ.
Какъ только молодой сквайръ показался на порогѣ въ сопровожденіи мистера Ирвайна, всѣ встали, и эта дань общаго уваженія была очень пріятна Артуру. Онъ любилъ чувствовать свою важность и кромѣ того дорожилъ добрымъ мнѣніемъ этихъ людей: ему пріятно было думать, что они относятся къ нему съ особеннымъ и искреннимъ почтеніемъ. Удовольствіе было написано у него на лицѣ, когда онъ сказалъ:
-- Мой дѣдъ и я надѣемся, что всѣ наши друзья, здѣсь присутствующіе, остались довольны обѣдомъ и пивомъ. Мы съ мистеромъ Ирвайномъ пришли распить его съ вами, и я убѣжденъ, что оно покажется намъ вдвое вкуснѣе отъ того, что нашъ ректоръ будетъ пить его съ нами.
Тутъ всѣ глаза обратились на мистера Пойзера, и мистеръ Пойзеръ, не вынимая рукъ изъ кармановъ, заговорилъ не спѣша, съ разстановкой, на манеръ часовъ съ медленнымъ боемъ:
-- Капитанъ! Мои земляки уполномочили меня говорить за нихъ, потому что, гдѣ люди думаютъ одинаково, тамъ всякій ораторъ будетъ хорошъ. И хотя мы можемъ быть самаго противоположнаго мнѣнія о многихъ вещахъ -- одинъ обрабатываетъ свою землю по своему, другой по другому, и я, конечно, не берусь судить, у кого какъ ведется хозяйство,-- мнѣ лишьбы управиться со своимъ,-- но есть одинъ пунктъ, на которомъ всѣ мы сходимся: всѣ мы сходимся въ нашемъ мнѣніи о пашемъ молодомъ сквайрѣ. Почти всѣ мы знали васъ мальчикомъ, и никто никогда не слыхалъ о васъ ничего, кромѣ, хорошаго,-- такого, что дѣлаетъ вамъ честь. Вы обходительны въ рѣчахъ и справедливы въ поступкахъ, и мы радуемся, думая о будущемъ и представляя себѣ то время, когда вы будете нашимъ хозяиномъ, потому что мы знаемъ, что вы никого не обидите, и никому его хлѣбъ не покажется горекъ по вашей винѣ. Этого только и хотѣлъ я... и хотѣли всѣ мы сказать. А когда человѣкъ сказалъ, что онъ хотѣлъ сказать, ему лучше замолчать, потому что пиво не будетъ вкуснѣе, стоявши. А понравилось-ли намъ пиво, этого я пока не скажу, потому что мы его еще не попробовали: вотъ выпьемъ за ваше здоровье, тогда и скажемъ, хорошо-ли оно. Ну, а обѣдъ былъ хорошъ, и если кому не понравился, пусть тотъ винитъ свой желудокъ, lipo ректора я молчу: всякій знаетъ, что всѣ прихоисане всегда ему рады. И я надѣюсь, и всѣ мы надѣемся, что онъ проживетъ еще много лѣтъ и увидитъ насъ стариками, а нашихъ дѣтей -- взрослыми людьми, а вашу милость -- семейнымъ человѣкомъ. Больше мнѣ нечего сказать. Выпьемъ-же, господа, за здоровье нашего молодого сквайра -- трижды три раза!
Послѣдовало громогласное ура, застучали ножи, зазвенѣли стаканы, и опять прокричали ура съ безконечными повтореніями, которые бываютъ слаще самой восхитительной музыки для ушей, впервыя получающихъ такую лестную дань. Артуръ почувствовалъ легкій уколъ совѣсти во время этой рѣчи,-- слишкомъ легкій, чтобы испортить удовольствіе, которое доставили ему похвалы. Развѣ онъ не заслужилъ этихъ похвалъ? Развѣ то, что о немъ говорилось, въ общемъ не было правдой? Если въ его поведеніи и было кое-что, чего мистеръ Пойзеръ не одобрилъ-бы, еслибъ зналъ, такъ что-жъ?-- если строго разбирать, за всякимъ окажутся грѣшки. Къ тому-же, Пойзеръ ничего не узнаетъ. Да и наконецъ, что-же такого онъ, Артуръ, сдѣлалъ?-- Приволокнулся за хорошенькой дѣвушкой, быть можетъ, немножко далеко зашелъ въ своемъ волокитствѣ, но другой на его мѣстѣ могъ-бы поступить гораздо хуже. И никакой бѣды не можетъ изъ этого выйти, и не выйдетъ, потому что въ слѣдующій-же разъ, какъ они съ Гетти увидятся, онъ непремѣнно ей объяснитъ, что она не должна слишкомъ много думать о немъ и придавать серьезное значеніе тому, что между ними было. Какъ видите, Артуру хотѣлось быть довольнымъ собой, для него это было просто потребностью. А непріятныя мысли о прошломъ всегда можно отогнать благими рѣшеніями на будущее время, которыя рождаются такъ быстро, что Артуръ успѣлъ почувствовать себя неловко и успокоиться прежде, чѣмъ мистеръ Пойзеръ довелъ до конца свою неторопливую рѣчь, такъ что, когда насталъ ею чередъ говорить, на душѣ у него было опять совершенно легко.
-- Благодарю васъ, мои добрые друзья и сосѣди, за доброе мнѣніе обо мнѣ и за дружескія ко мнѣ чувства, выраженныя мистеромъ Пойзеромъ отъ своего и отъ вашего лица. Заслужить эти чувства будетъ самымъ задушевнымъ желаніемъ всей моей жизни. Въ силу естественнаго порядка вещей мы можемъ разсчитывать, что если я буду живъ, я сдѣлаюсь со временемъ вашимъ хозяиномъ. На основаніи этого соображенія мой дѣдъ и пожелалъ, чтобы я отпраздновалъ этотъ день среди васъ. На свое будущее положеніе я смотрю не только съ точки зрѣнія той власти и утѣхъ, которыя оно доставить мнѣ лично, но и съ точки зрѣнія возможности дѣлать добро моимъ сосѣдямъ. Такому молодому человѣку, какъ я, едва-ли пристало разсуждать съ вами о сельскомъ хозяйствѣ; вы люди опытные, и большинство изъ васъ гораздо старше меня. Тѣмъ не менѣе я очень интересуюсь этимъ предметомъ и изучалъ его по книгамъ, насколько позволяли время и обстоятельства, и когда естественный ходъ событій отдастъ помѣстье въ мои руки, первымъ моимъ дѣломъ будетъ оказать моимъ арендаторамъ всяческое содѣйствіе для улучшенія ихъ земель и введенія лучшихъ способовъ хозяйства. Я хочу, чтобы, когда я буду помѣщикомъ, всѣ мои арендаторы смотрѣли на меня, какъ на своего лучшаго друга, и ничто не сдѣлаетъ меня такимъ счастливымъ, какъ возможность относиться съ уваженіемъ къ каждому живущему на моей землѣ, и сознаніе, что каждый въ свою очередь меня уважаетъ. Въ моемъ теперешнемъ положеніи я нахожу неудобнымъ входить въ подробности. Я хотѣлъ только сказать, что мои намѣренія вполнѣ сходятся съ тѣми надеждами, которыя вы на меня возлагаете, и что я употреблю всѣ усилія, чтобы не обмануть вашихъ ожиданій. А засимъ... я совершенно согласенъ съ мнѣніемъ мистера Пойзера, что когда человѣкъ сказалъ, что онъ хотѣлъ сказать, ему лучше замолчать. Но удовольствіе, которое вы мнѣ доставили, выпивъ за мое здоровье, будетъ не полно, если не выпьемъ теперь за моего дѣда, замѣнившаго мнѣ моихъ умершихъ родителей. Больше я ничего не скажу, пока вы не выпьете вмѣстѣ со мной за его здоровье въ этотъ радостный день, когда я, по его желанію, являюсь среди васъ въ качествѣ будущаго представителя его имени и рода.
Изъ всѣхъ присутствующихъ, быть можетъ, одинъ только мистеръ Ирвайнъ съумѣлъ вполнѣ понять и оцѣнить деликатность, съ какою Артуръ предложилъ тостъ за своего дѣда. Фермеры были того мнѣнія, что молодому сквайру слѣдовалобы знать, какъ они ненавидятъ старика, а мистрисъ Пойзеръ сказала: "Лучше-бы ему не ворошить этой старой кастрюли съ кислятиной". Буколическіе умы не легко схватываютъ тонкости хорошаго тона. Но отвергнуть тостъ было нельзя, и когда онъ былъ, принятъ, Артуръ продолжалъ.
-- Благодарю васъ, друзья мои, за себя и за дѣда. А теперь я имѣю вамъ сказать еще одну вещь, чтобъ вы могли порадоваться вмѣстѣ со мной, ибо я надѣюсь и вѣрю, что моя новость обрадуетъ васъ. Я думаю, между вами не найдется ни одного человѣка, который не питалъ бы уваженія,-- а многіе и самыхъ теплыхъ дружескихъ чувствъ -- къ моему другу Адаму Виду. Всему нашему приходу извѣстно, что на его слово можно положиться какъ на каменную гору, что все, за что онъ ни возьмется, онъ дѣлаетъ хорошо, и объ интересахъ своихъ нанимателей радѣетъ, какъ о своихъ собственныхъ. Я съ дѣтства былъ привязанъ къ Адаму и до сихъ поръ сохранилъ мое дѣтское чувство къ нему. Говорю это съ гордостью, потому что, мнѣ кажется, это доказываетъ, что я умѣю цѣнить хорошихъ людей. Моимъ давнишнимъ желаніемъ было поручить ему надзоръ за лѣсами, представляющими весьма цѣнную статью нашихъ владѣній. Желалъ я этого не только потому, что высоко цѣню его личность, но и потому, что онъ обладаетъ познаніями и опытностью, необходимыми для этого дѣла. Теперь я, наконецъ, съ радостью могу сообщить, что дѣдъ мой одобрилъ мое желаніе, и Адамъ назначенъ лѣсничимъ; это рѣшилось со вчерашняго дня. Я убѣжденъ, что эта перемѣна окажется какъ нельзя болѣе выгодной для помѣстья, и предлагаю вамъ выпить за здоровье Лдама. Надѣюсь, вы не откажетесь принять этотъ тостъ и пожелаете ему вмѣстѣ со мной всякаго счастья и успѣха въ жизни, которыхъ онъ вполнѣ заслуживаетъ... Но среди насъ присутствуетъ еще болѣе старинный и близкій мой другъ; мнѣ незачѣмъ говорить вамъ, что этотъ другъ -- мистеръ Ирвайнъ. Я увѣренъ, вы согласитесь со мной, что прежде всего намъ слѣдуетъ выпить за его здоровье. Я знаю, всѣ вы, его прихожане, имѣете довольно причинъ любить и почитать вашего ректора, но никто не можетъ имѣть ихъ столько, какъ я. Итакъ, наливайте стаканы, и выпьемъ за нашего дорогого ректора -- трижды три раза!
Этотъ тостъ былъ принятъ со всѣмъ увлеченіемъ, какого не хватало предшествующему, и безспорно самымъ живописнымъ моментомъ во всей этой сценѣ былъ тотъ, когда мистеръ Ирвайнъ поднялся говорить, и всѣ лица повернулись къ нему. По сравненію съ этими лицами, его лицо поражало своею утонченностью гораздо больше, чѣмъ лицо Артура. У Артура было обыкновенное англійское лицо, и яркій цвѣтъ его новенькаго моднаго фрака былъ болѣе подъ стать понятіямъ о щегольствѣ молодыхъ франтовъ-фермеровъ, чѣмъ напудренные волосы и тщательно вычищенный, но поношенный черный костюмъ мистера Ирвайна -- излюбленный его костюмъ во всѣхъ высокоторжественныхъ случаяхъ, ибо платье мистера Ирвайна обладало вообще какимъ-то непостижимымъ секретомъ никогда не казаться новымъ.
-- Не въ первый разъ,-- такъ началъ мистеръ Ирвайнъ,-- приходится мнѣ благодарить моихъ прихожанъ за доказательства ихъ добраго ко мнѣ расположенія, но дружескія чувства земляковъ принадлежатъ къ числу такихъ вещей, которыя цѣнятся тѣмъ дороже, чѣмъ онѣ становятся старѣе. Сегодняшнюю нашу встрѣчу мы можемъ съ полнымъ правомъ назвать радостной, ибо когда хорошее чувство взаимной симпатіи достигло, такъ сказать, совершеннолѣтія -- созрѣло, окрѣпло и обѣщаетъ быть прочнымъ,-- этому поистинѣ можно порадоваться; а мои отношенія къ вамъ, какъ ректора къ прихожанамъ, достигли совершеннолѣтія еще два года тому назадъ. Вотъ уже двадцать три года, какъ я поселился у васъ. Я помню, высокіе молодые люди и цвѣтущія молодыя женщины, которыхъ я вижу теперь передъ собой,-- когда я ихъ крестилъ, смотрѣли на меня далеко не такъ дружелюбно, какъ смотрятъ теперь, чѣмъ несказанно радуютъ мое сердце. Но я увѣренъ, васъ не удивитъ, когда я скажу, что изо всей этой молодежи самыя горячія мои симпатіи принадлежатъ моему другу мистеру Артуру Донниторну, котораго вы только что чествовали. Я имѣлъ удовольствіе быть его воспитателемъ въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ, и, естественно, у меня было много случаевъ узнать его близко,-- больше, чѣмъ ихъ могло быть у кого-либо изъ васъ. И, зная его, я съ гордостью и радостью спѣшу заявить, что вполнѣ раздѣляю какъ тѣ надежды, которыя вы на него возлагаете, такъ и вашу увѣренность въ томъ, что онъ обладаетъ всѣми качествами, которыя должны сдѣлать его образцовымъ помѣщикомъ, когда придетъ его время занять это высокое положеніе среди васъ. Мы съ нимъ одинаковаго образа мыслей по многимъ вопросамъ, насколько можетъ человѣкъ, доживающій пятый десятокъ, одинаково мыслить и чувствовать съ юношей двадцати одного года. Да вотъ, даже сейчасъ онъ высказалъ чувство, которое я отъ всего сердца съ нимъ раздѣляю, радуясь случаю заявить о немъ всенародно. Это чувство -- его привязанность и уваженіе къ Адаму Биду. Когда человѣкъ занимаетъ высокое положеніе въ свѣтѣ, его поступки служатъ предметомъ обсужденія; о немъ больше говорится, и заслуги его получаютъ больше похвалъ, чѣмъ заслуги и достоинства людей, чья жизнь проходитъ въ скромномъ повседневномъ трудѣ. Но каждое разумное существо хорошо понимаетъ, какъ необходимъ этотъ скромный будничный трудъ и какъ важно для насъ, чтобъ онъ исполнялся какъ слѣдуетъ. И я согласенъ съ моимъ другомъ мистеромъ Артуромъ Донниторномъ въ томъ, что когда человѣкъ, которому выпало на долю всю жизнь заниматься этого рода трудомъ, обнаруживаетъ свойства характера, которыя сдѣлали-бы ему честь во всякомъ положеніи, на всякой ступени общественной лѣстницы,-- заслуги его должны быть признаны всѣми. Такой человѣкъ имѣетъ право на общее уваженіе, и друзья его должны радоваться, отдавая ему эту дань. Я хорошо знаю Адама Бида; я знаю, какой онъ работникъ, и чѣмъ онъ былъ, какъ сынъ и братъ, и я скажу только простую, неприкрашенную правду, сказавъ, что я уважаю его, какъ немногихъ людей. Впрочемъ, говоря о немъ такимъ образомъ, я не говорю вамъ ничего новаго: всѣ вы знаете его, многіе изъ васъ находятся съ нимъ въ самыхъ дружескихъ отношеніяхъ, и я увѣренъ, что, зная его, каждый изъ васъ съ радостью выпьетъ съ нами за его здоровье.
Какъ только мистеръ Ирвайнъ замолчалъ, Артуръ вскочилъ на ноги и, наполнивъ свой стаканъ, прокричалъ: "За здоровье Адама Бида, и дай Богъ ему прожить много лѣтъ и нажить сыновей, такихъ-же честныхъ и умныхъ, какъ онъ самъ!"
Никто -- ни даже Бартль Масси -- не былъ такъ восхищенъ этимъ тостомъ, какъ мистеръ Пойзеръ. Рѣчь, которую онъ сказалъ передъ тѣмъ, была для него поистинѣ тяжкой работой но какъ ни трудно она досталась ему, онъ, кажется, сейчасъ -бы вскочилъ и произнесъ другую, еслибъ не понималъ всего неприличія такого поступка. При существующихъ-же обстоятельствахъ, все, что онъ могъ сдѣлать, чтобы дать исходъ своимъ чувствамъ, это- залпомъ осушить свой стаканъ и пристукнуть имъ по столу рѣшительнымъ, размашистымъ жестомъ. Если Джонатанъ Бурджъ и немногіе другіе и чувствовали себя несовсѣмъ ловко по милости этого тоста,-- они постарались скрыть свои чувства, такъ-что тостъ былъ принятъ, повидимому, охотно и единодушно.
Адамъ былъ немного блѣднѣе обыкновеннаго, когда поднялся благодарить своихъ друзей. Его глубоко тронуло это публичное изъявленіе общаго чувства, что было очень естественно: вѣдь онъ находился передъ лицомъ всего своего небольшого мірка, и этотъ мірокъ такъ дружно его чествовалъ. Но говорить онъ не робѣлъ: его не смущало мелкое тщеславіе. и онъ не боялся, что у него не хватитъ словъ; поэтому онъ не казался ни сконфуженнымъ, ни неловкимъ, а стоялъ, какъ всегда, твердо и прямо, слегка откинувъ голову назадъ и спокойно опустивъ руки, съ тѣмъ безсознательнымъ достоинствомъ, которое составляетъ отличительную черту всякаго интеллигентнаго, честнаго и здороваго работника, никогда не задающагося вопросомъ, зачѣмъ онъ живетъ на свѣтѣ.
-- Я совершенно пораженъ, сказалъ Адамъ.-- Я не ожидалъ ничего подобнаго, потому что это далеко превышаетъ мои заслуги. Но тѣмъ болѣе у меня причинъ благодарить васъ, капитанъ, и васъ, мистеръ Ирвайнъ, и всѣхъ моихъ друзей за честь, которую они мнѣ оказали, выпивъ за мое здоровье, и за ихъ добрыя пожеланія. Было-бы глупо, еслибъ я вздумалъ васъ увѣрять, что я совсѣмъ не заслуживаю вашего хорошаго мнѣнія обо мнѣ: плохо бы я отблагодарилъ васъ, еслибъ сказалъ, что вы знали меня столько лѣтъ и не съумѣли разобрать, что я за человѣкъ. Вы говорите, что всякое дѣло, за которое я берусь, я дѣлаю хорошо, много ли или мало я за него получу,-- и это сущая правда. Мнѣ было-бы стыдно стоять здѣсь передъ вами, будь это неправда. Но мнѣ кажется, это долгъ всякаго человѣка, и тутъ нечѣмъ кичиться. И я всегда исполнялъ только свой долгъ -- это мое твердое убѣжденіе, потому что во всякомъ дѣлѣ каково бы оно не было, мы примѣняемъ умъ и способности, которыя намъ даны. Поэтому на ваши добрыя чувства ко мнѣ я не смотрю какъ на должное, какъ на право мое, а какъ на свободный даръ, и какъ свободный вашъ даръ принимаю ихъ и благодарю. Что же касается новой должности, которую я получилъ, я могу только сказать, что принялъ ее по желанію капитала Донниторна и постараюсь не обмануть его ожиданій. Я не желаю ничего лучшаго, какъ работать у него подъ началомъ и знать, что, зарабатывая свой хлѣбъ, я дѣйствую и въ его интересахъ. Ибо я считаю его однимъ изъ тѣхъ людей, которые хотятъ поступать справедливо и принести міру свою лепту добра. А я убѣжденъ, что это можетъ каждый, будь онъ дворянинъ или простолюдинъ, даетъ-ли онъ деньги на веденіе крупнаго предпріятія, или работаетъ своими рѣками. Теперь не время распространяться о моихъ чувствахъ къ капитану: я надѣюсь доказать ихъ на дѣлѣ всей моей жизнью.
Много различныхъ мнѣній было высказано относительно рѣчи Адама. Нѣкоторые -- все больше женщины -- нашли, что онъ выказалъ мало признательности и говорилъ слишкомъ гордо; но большинство мужчинъ были того мнѣнія, что невозможно было сказать болѣе искреннюю, прямодушную рѣчь, и что Адамъ -- хорошій малый. Покамѣстъ публика обмѣнивалась подъ шумокъ своими впечатлѣніями и изъявляла свое недоумѣніе по поводу дальнѣйшихъ плановъ стараго сквайра, стараясь разрѣшить вопросъ, возьметъ-ли онъ управляющаго и т. д., два джентльмена встали и подошли къ тому столу, за которымъ сидѣли женщины и дѣти. Здѣсь, разумѣется, не было крѣпкаго пива, а только вино и дессертъ: сверкающая наливка изъ крыжовника для дѣтей и хорошій хересъ для матерей. Мистрисъ Пойзеръ предсѣдательствовала за этимъ столомъ, и Тотти сидѣла теперь у нея на колѣняхъ, засунувъ весь свой носишко въ рюмку съ виномъ въ поискахъ за плавающими въ немъ орѣхами.
-- Мое почтенье, мистеръ Пойзеръ, сказалъ Артуръ.-- Я думаю, вамъ было очень пріятно слышать, какую хорошую рѣчь сказалъ сегодня вашъ мужъ.
-- Не знаю, сэръ... У мужчинъ языкъ вообще такъ плохо привѣшенъ, что обыкновенно приходится угадывать, что они хотятъ,-- все равно какъ съ безсловесными тварями.
-- Вотъ какъ! Вы значитъ находите, что справились-бы съ этой задачей лучше него? проговорилъ со смѣхомъ мистеръ Ирвайнъ.
-- Что-жъ, сэръ, благодареніе Богу, когда мнѣ нужно что-нибудь сказать, я не затрудняюсь въ словахъ. Но это вовсе не значитъ, что я недовольна своимъ мужемъ, потому что, если онъ и не слишкомъ рѣчистъ, за то ни одного слова не скажетъ на вѣтеръ.
-- Нѣтъ, положительно я никогда не видалъ такого милаго собранія, сказалъ Артуръ, оглядывая румяныхъ, толстощекихъ дѣтей.-- Сейчасъ къ вамъ придутъ моя тетка и обѣ миссъ Ирвайнъ. Онѣ не пришли раньше, потому что побоялись шума отъ нашихъ заздравныхъ тостовъ, но онѣ много-бы потеряли, если-бъ не увидѣли васъ за столомъ.
И онъ прошелъ дальше, заговаривая съ матерями и гладя по головкѣ дѣтей, между тѣмъ какъ мистеръ Ирвайнъ остался на мѣстѣ и только ласково кивалъ всѣмъ издали, не желая отвлекать общаго вниманія отъ молодого сквайра -- героя дня. Артуръ не посмѣлъ остановиться подлѣ Гетти и только поклонился ей, проходя. Глупенькая дѣвочка чуть не заплакала отъ обиды. Да и какой женщинѣ можетъ быть пріятно видимое пренебреженіе, хотя-бы она и знала, что это только маска любви? Гетти начинала думать, что этотъ день будетъ самымъ несчастнымъ днемъ ея жизни: холодный лучъ дневного свѣта ворвался въ ея сказочный міръ и на одинъ мигъ освѣтилъ передъ нею дѣйствительность. Артуръ, который всего нѣсколько часовъ тому назадъ, казалось, былъ ей такъ близокъ, вдругъ сталъ для нея недоступенъ, какъ герой пышной процессіи для какой-нибудь ничтожной зрительницы въ толпѣ.