Къ несчастію для миссъ Гарлетъ, Офендинъ не былъ ей дорогъ по семейнымъ воспоминаніямъ, или какъ колыбель ея дѣтства. Я полагаю, что всякая человѣческая жизнь должна пустить глубокіе корни въ какомъ-нибудь уголкѣ отечественной земли, гдѣ она научается любить, какъ нѣчто родственное, природу, людей, даже собакъ и ословъ,-- однимъ словомъ, все, что придаетъ мѣсту нашего рожденія своеобразный, отличный отъ всѣхъ другихъ мѣстностей, характеръ. Пяти лѣтъ люди не могутъ быть всесвѣтными гражданами, руководствоваться отвлеченными понятіями и возвыситься отъ естественныхъ предпочтеній того или другого до полнаго безпристрастія; предубѣжденіе въ пользу молока, съ которымъ мы начинаемъ жизнь, указываетъ на тотъ способъ, которымъ, по крайней мѣрѣ, на-время, должны питаться наше тѣло и душа.
Но у Гвендолины не было такой колыбели дѣтства, развивающей чувства любви къ родинѣ. Ея мать поселилась въ Офендинѣ только потому, что онъ находился вблизи Пеникотскаго пасторскаго дома, и лишь за годъ передъ тѣмъ м-съ Давило, Гвендолина и ея четыре сводныя сестры (съ гувернанткой и горничной въ другомъ экипажѣ) въѣхали въ офендинскую аллею въ свѣтлый октябрьскій день, при карканьѣ воронъ надъ ихъ головами и шелестѣ пожелтѣвшихъ листьевъ, усѣивавшихъ мерзлую землю.
Позднее время года вполнѣ соотвѣтствовало внѣшнему виду большого, продолговатаго дома изъ краснаго кирпича, быть можетъ, слишкомъ испещреннаго украшеніями изъ камня, не исключая двойного ряда узкихъ оконъ и большого четырехугольнаго портика. Камень давалъ пріютъ въ своихъ разсѣлинахъ зеленому лишайнику, а кирпичъ -- сѣроватому мху, такъ что, несмотря на правильные углы зданія, оно не бросалось въ глава своей рѣзкостью среди окружавшей его на сто ярдовъ старинной рощи, въ которой были прорублены три аллеи -- на востокъ, западъ и югъ. Было-бы лучше, если-бъ домъ стоялъ на возвышеніи и господствовалъ не только надъ маленькимъ паркомъ, но и надъ длиннымъ рядомъ соломенныхъ крышъ сосѣднихъ селеній, церковной колокольней, разбросанными тамъ и сямъ отдѣльными хижинами и волнистой зеленой лентой лѣсовъ, придающей необыкновенную красоту этой части Вессекса. Но изъ-за стѣны окружающихъ его деревьевъ, среди луговъ открывался обширный видъ на извилистую мѣловую низменность, переливавшую различными тѣнями при игрѣ свѣта.
Вообще, этотъ домъ былъ достаточно великъ, чтобъ называться замкомъ, хотя, за неимѣніемъ земли, отдавался въ аренду за умѣренную цѣну, тѣмъ болѣе, что его внутреннее убранство было мрачно и значительно полиняло. Но снаружи и внутри онъ нисколько не походилъ на жилище какого-нибудь бывшаго лавочника; эта отличительная черта мирила со многими неудобствами его обитателей, которые по своимъ вкусамъ стояли на томъ рубежѣ аристократіи, гдѣ царитъ пламенное желаніе перешагнутъ границу. Поэтому сознаніе, что она поселится въ жилищѣ, нѣкогда обитаемомъ вдовствующей графиней, много увеличивало въ глазахъ м-съ Давило само по себѣ значительное удовольствіе жить своимъ домомъ. Такая жизнь вдругъ оказалась возможной (нѣсколько таинственно для Гвендолины) послѣ смерти ея отчима, капитана Давило, который въ послѣднія девять лѣтъ очень рѣдко и лишь на короткое время посѣщалъ свое семейство; но Гвендолину гораздо болѣе интересовалъ самый фактъ, чѣмъ его объясненіе.
Теперь будущность представлялась ей въ гораздо болѣе розовомъ свѣтѣ. Ей не нравилась ихъ прежняя кочевая жизнь, скитаніе по иностраннымъ водамъ и парижскимъ трактирамъ, гдѣ постоянно приходилось знакомиться съ новой обстановкой, наемной мебелью и новыми людьми въ такихъ условіяхъ, при которыхъ она не могла не оставаться въ тѣни, а проведя два года въ блестящей школѣ, и на всѣхъ торжествахъ играя первую роль, она полагала, что такая необыкновенная особа, какъ она, не могла оставаться на столь неудовлетворительной общественной ступени. Этому былъ положенъ конецъ, какъ только ея мать рѣшилась жить своимъ домомъ въ Англіи. Что-же касается происхожденія новой обстановки, то въ этомъ отношеніи Гвендолина была совершенно спокойна. Она не знала, какимъ образомъ дѣдъ ея по матери нажилъ состояніе, которое онъ оставилъ двумъ дочерямъ, но онъ былъ родомъ изъ Вестъ-Индіи,-- и всякіе другіе вопросы были излишни. Относительно-же рода ея отца она знала, что онъ былъ до того выше рода ея матери, что на послѣдній не стоило обращать никакого вниманія; но это, однакожъ, не мѣшало м-съ Давило съ гордостью сохранять миніатюрный портретъ одной изъ родственницъ ея перваго мужа, леди Молли.
Гвендолина, вѣроятно, знала-бы гораздо болѣе о своемъ отцѣ, если-бы не случилось одно незначительное обстоятельство, когда ей было двѣнадцать лѣтъ. М-съ Давило по временамъ показывала дочери различныя вещи, оставшіяся послѣ перваго мужа, и съ особеннымъ чувствомъ разсказывала, смотря на его портретъ, что когда милый папа умеръ, его маленькая дочь была еще въ пеленкахъ. Гвендолина, вспоминая о своемъ непріятномъ отчимѣ, однажды воскликнула:
-- Зачѣмъ-же вы снова вышли замужъ, мама? Было-бы гораздо лучше, если-бъ вы не выходили.
М-съ Давило вспыхнула, лицо ее передернуло и, поспѣшно спрятавъ портретъ -- она сказала съ необычайной для нея рѣзкостью:
-- Въ тебѣ, дитя, никакого чувства нѣтъ!
Гвендолина очень любила свою мать, ей стало совѣстно и она никогда болѣе не спрашивала ее объ отцѣ.
Однакожъ, это не былъ единственный случай угрызенія совѣсти въ жизни молодой дѣвушки. Она всегда спала въ комнатѣ матери, которая любила болѣе всѣхъ дѣтей старшую дочь, родившуюся въ счастливую эпоху ея жизни. Однажды, ночью съ м-съ Давило случился припадокъ и она, не найдя на спальномъ столикѣ лекарства, которое забыла поставить, попросила Гвендолину встать и подать его ей. Здоровая, молодая дѣвушка, лежавшая въ своей постели, словно розовый херувимъ, не захотѣла ступить съ теплаго ложа на холодный полъ и, надувъ губки, отказалась исполнить просьбу матери. М-съ Давило осталась безъ лекарства и не сказала дочери ни слова; но Гвендолина на слѣдующій день сама поняла, что должно было происходить въ душѣ ея матери, и старалась загладить свою вину нѣжными ласками, которыя ей ничего не стоили. Она всегда была баловнемъ и гордостью всего дома; ей съ малолѣтства прислуживали мать, сестры, гувернантки и прислуга, точно она была какая-нибудь принцесса въ изгнаніи. Она такъ была избалована общимъ вниманіемъ къ ней, что рѣшительно недоумѣвала, если, какъ это очень рѣдко случалось, ея требованія не удовлетворялись такъ быстро, какъ она того желала; если же она встрѣчала въ чемъ-нибудь сопротивленіе, то чувствовала какую-то изумленную злобу, которая въ дѣтствѣ дѣлала ее склонной къ пламеннымъ, жестокимъ вспышкамъ, совершенно противорѣчившимъ ея обычному беззаботному настроенію. Однажды, въ припадкѣ злобы она задушила канарейку сестры, мѣшавшую ей спать своими громкими, звучными треллями. Чтобъ вознаградить сестру, она съ нѣкоторымъ трудомъ достала бѣлую мышку, и, хотя внутренно извиняла свой поступокъ особой впечатлительностью своей натуры,-- ясный признакъ превосходства,-- она всегда болѣзненно вздрагивала при мысли объ этомъ убійствѣ. Гвендолинѣ были знакомы угрызенія совѣсти, но она не любила, чтобъ раскаяніе стоило ей слишкомъ дорого, и теперь, когда ей было за двадцать лѣтъ, въ ней оказывалось сильно развитымъ чувство самообладанія, которымъ она предохраняла себя отъ унизительнаго раскаянія. Она была теперь пламеннѣе и самовольнѣе, чѣмъ въ дѣтствѣ, но вмѣстѣ съ тѣмъ она отличалась большей разсчетливостью и осторожностью.
Въ тотъ день, когда ея семейство переѣхало въ Офендинъ, котораго прежде никто не видалъ, даже м-съ Давило, такъ-какъ этотъ домъ нанялъ для нея зять, м-ръ Гаскойнъ, всѣ,-- мать, сестры и гувернантка, выйдя изъ экипажа, остановились въ дверяхъ парадныхъ сѣней, украшенныхъ мрачными картинами, и молча смотрѣли на Гвендолину, точно ихъ впечатлѣнія зависѣли отъ ея приговора.
Объ остальныхъ дочеряхъ м-съ Давило,-- отъ шестнадцатилѣтней Алисы до десятилѣтней Изабеллы, ничего нельзя было сказать съ перваго взгляда, кромѣ того, что онѣ еще совершенныя дѣти, и что ихъ черныя платья значительно пообносились. Гувернантка, миссъ Мерри, была пожилая дѣвушка съ совершенно безцвѣтнымъ выраженіемъ лица. Поблекшая красота м-съ Давило казалась еще болѣе трагичнымъ отъ безпомощныхъ взглядовъ, бросаемыхъ ею на Гвендолину, которая критически осматривала все окружающее.
-- Ну что, дитя мое, нравится тебѣ этотъ домъ?-- спросила, наконецъ, м-съ Давило легкимъ тономъ упрека.
-- Прелестное, романтичное жилище,-- поспѣшно отвѣтила Гвендолина:-- прекрасная рамка для всякой картины довольства и благополучія.
-- Да, да, здѣсь нѣтъ ничего пошлаго, ничего такого, что встрѣчается на каждомъ шагу.
-- О! здѣсь мѣсто для какой нибудь изгнанной королевской фамиліи или обнищавшихъ милліардеровъ! Жаль: намъ слѣдовало-бы прежде жить съ блескомъ въ свѣтѣ, а потомъ удалиться сюда. Это было-бы вполнѣ романтично... Но я полагала, что дядя и тетка Гаскойнъ съ Анной встрѣтятъ насъ,-- рѣзко прибавила Гвендолина, смотря съ удивленіемъ но сторонамъ.
-- Мы рано пріѣхали,-- отвѣтила м-съ Давило и, войдя въ сѣни, спросила у вышедшей къ ней на-встрѣчу экономки:-- Вы ждете сегодня м-ра и м-съ Гаскойнъ?
-- Да, сударыня; они были вчера и приказали затопить всѣ печи и приготовить обѣдъ. Впрочемъ, что касается печей, то я уже съ недѣлю вездѣ топлю и провѣтриваю. Я вычистила также всю мебель и мѣдную посуду; жаль, что первая почти не стоитъ моихъ трудовъ, но послѣдняя блеститъ какъ золото. Надѣюсь, что м-ръ и м-съ Гаскойнъ засвидѣтельствуютъ, что я ничего не упустила изъ виду и все приготовила какъ слѣдуетъ. Они непремѣнно пріѣдутъ къ пяти часамъ.
Эти слова успокоили Гвендолину, которая не могла хладнокровно перенести, что на ихъ пріѣздъ не обращено было должнаго вниманія. Она взбѣжала по каменной лѣстницѣ, устланной матами, потомъ снова спустилась внизъ и, въ сопровожденіи сестеръ, осмотрѣла всѣ комнаты нижняго этажа: столовую, со стѣнами изъ темнаго дуба, старой мебелью, обтянутой полинявшимъ краснымъ атласомъ, и съ двумя картинами: Христомъ, преломляющимъ хлѣбъ,-- надъ каминомъ, и копіей картины Снайдерса -- надъ столомъ; библіотеку, отдававшую запахомъ старой коричневой кожи, и, наконецъ, гостиную, въ которую вела маленькая передняя, загроможденная старинными вещами.
-- Мама! Мама! подите сюда!-- воскликнула Гвендолина.-- Здѣсь есть органъ. Я буду св. Цециліей и кто-нибудь меня изобразитъ такъ на картинѣ. Джокоза! (такъ называла она миссъ Мерри), распустите мнѣ волосы. Посмотрите, мама!
Она бросила на столъ шляпу и перчатки и сѣла къ органу въ живописной позѣ, поднявъ глаза къ небу. Послушная Джокоза выдернула гребень изъ косы Гвендолины, и гладкая свѣтлокаштановая волна побѣжала вдоль спины молодой дѣвушки до тонкой ея таліи и ниже.
-- Прелестная картина, дитя мое!-- произнесла съ улыбкою м-cъ Давило, очень довольная, что ея любимица явилась во всей своей красѣ, хотя-бы передъ экономкой.
Гвендолина вскочила и весело разсмѣялась. Эта выходка казалась ей совершенно естественной въ этомъ старомъ полузабытомъ домѣ.
-- Какая странная, прелестная комната!-- продолжала она, осматриваясь по сторонамъ;-- мнѣ очень нравятся эти старинныя, шитыя кресла, вѣнки на карнизахъ и картины, которыя такъ темны, что ихъ и не разберешь. Посмотрите: на этой картинѣ видны только какія-то ребра... Я думаю, мама, что это картина испанской школы.
-- О, Гвендолина!-- воскликнула съ изумленіемъ маленькая Изабелла, неожиданно отворяя потайный наличникъ въ панели.
Всѣ бросились къ ребенку; впереди всѣхъ -- Гвендолина. За наличникомъ оказалась картина, изображавшая мертвую голову, отъ которой бѣжала какая-то темная фигура съ протянутыми къ небу руками.
-- У, какъ страшно! промолвила м-съ Давило, съ отвращеніемъ смотря на картину.
Гвендолина стояла молча, дрожа всѣмъ тѣломъ.
-- Ты, Гвендолина, никогда, не останешься одна въ этой комнатѣ?-- ехидно спросила маленькая Изабелла.
-- Какъ ты смѣешь, дрянь, отпирать то, что нарочно заперто!-- воскликнула Гвендолина, злобно и поспѣшно захлопнула дверцу.-- Тутъ есть замокъ, гдѣ-же ключъ? Пусть сейчасъ найдутъ ключъ, а если его нѣтъ, то сдѣлать новый, и чтобъ никто не смѣлъ отворять эту дверцу! или, лучше, дайте мнѣ ключъ!
Произнося это, Гвендолина отвернулась съ испуганнымъ, раскраснѣвшимся лицомъ и прибавила:
-- Пойдемте въ нашу комнату, мама.
Экономка нашла требуемый ключъ въ шифоньеркѣ въ той-же комнатѣ и, отдавая его горничной, велѣла той отнести его, "ея высочеству".
-- Я не знаю, о комъ вы говорите, м-съ Стартинъ,-- отвѣтила горничная, миссъ Боэль, которая, раскладывая вещи наверху, не видала сцены въ гостиной и нѣсколько обидѣлась ироническимъ замѣчаніемъ новой служанки.
-- Я говорю о молодой миссъ, которая, очевидно будетъ нами всѣми командовать,-- отвѣтила м-съ Стартинъ, и прибавила для умилостивленія горничной:-- Конечно, она вполнѣ этого достойна. Отдайте ей ключъ; она уже знаетъ, откуда онъ.
-- Если вы приготовили все, то можете идти къ сестрамъ, Боэль, я сама помогу мамѣ,-- сказала Гвендолина, войдя съ м-съ Давило въ темную спальню, гдѣ, подлѣ громадной кровати въ родѣ катафалка, стояла маленькая, бѣлая постель.
Однакожъ, она нисколько не думала о туалетѣ матери, а прямо подошла къ большому зеркалу, висѣвшему между окнами.
-- Это зеркало, благодаря черному и желтому цвѣтамъ въ этой комнатѣ, очень рельефно оттѣняетъ твою красоту, Гвендолина,-- сказала м-съ Давило, смотря съ удовольствіемъ на дочь, которая, повернувшись въ три четверти тсъ зеркалу, приглаживала лѣвой рукой волосы.
-- Стоитъ только воткнуть въ волоса нѣсколько бѣлыхъ розъ и я буду очень сносной св. Цециліей,-- сказала Гвендолина;-- только, что вы скажете, мама, о моемъ носѣ? Я не думаю, чтобъ у св. Цециліи былъ вздернутый носъ. Какъ-бы я желала имѣть вашъ прямой носъ; онъ годился-бы на все. А мой носъ только счастливый, но совершенно не годится для трагедій.
-- О, дитя мое, всякій носъ хорошъ, чтобы переносить несчастье,-- замѣтила м-съ Давило съ глубокимъ вздохомъ и, бросивъ свой черный чепчикъ на столъ, задумалась.
-- Ну, мама!-- сказала Гвендолина, отворачиваясь съ неудовольствіемъ отъ зеркала,-- не думайте грустить здѣсь! Ваша грусть испортитъ всѣ мои удовольствія, а въ этомъ домѣ можно жить очень счастливо. Что побуждаетъ васъ грустить именно теперь?
-- Особенной причины нѣтъ, дитя мое, это, правда,-- отвѣтила м-съ Давило, дѣлая усиліе надъ собою и снимая платье;-- для меня довольно видѣть, тебя счастливой.
-- Нѣтъ, вы должны быть и сами счастливы,-- продолжала Гвендолина недовольнымъ тономъ, помогая матери одѣваться;-- развѣ счастливой можно быть только въ молодости? Смотря на васъ, я часто спрашивала себя, зачѣмъ я остаюсь тутъ, когда вы грустите? дѣвчонки надоѣдаютъ до крайности, Джокоза страшно дурна и деревянна, и все вокругъ такъ площадно? Но теперь вы можете быть счастливы.
-- Да, да, буду;-- отвѣтила м-съ Давило, трепля дочь по щекѣ.
-- Но вы должны быть дѣйствительно счастливы, а не только казаться счастливой. Посмотрите, какія у васъ руки; онѣ гораздо красивѣе моихъ. Всякій, взглянувъ на васъ, скажетъ, что вы были гораздо красивѣе меня.
-- Нѣтъ, нѣтъ, голубушка, я никогда не была и на половину такъ хороша, какъ ты.
-- Но какая польза въ томъ, что я хороша, если кончится тѣмъ, что мнѣ все наскучитъ и опротивѣетъ? Неужели замужество всегда къ этому приводитъ?
-- Нѣтъ, дитя мое, бракъ для женщины -- средство быть счастливой, и ты, я надѣюсь, докажешь это блестящимъ образомъ.
-- Я никогда не помирюсь съ бракомъ, если онъ не доставитъ мнѣ счастья. Я рѣшилась быть счастливой: по крайней мѣрѣ, не тратить жизни на мелочи и не оставаться въ неизвѣстности. Я твердо рѣшилась не дозволять никому вмѣшиваться въ мои дѣла, какъ нѣкоторые себѣ позволяли до сихъ поръ. Вотъ, мама, приготовленная для васъ вода.
Съ этими словами Гвендолина подала матери воду, а потомъ, снявъ съ себя платье, сѣла къ зеркалу, и м-съ Давило стала ее причесывать.
-- Я кажется, никогда тебѣ ни въ чемъ не перечила, Гвендолина,-- сказала она послѣ минутнаго молчанія.
-- Да, но вы часто желаете, чтобъ я дѣлала то, что мнѣ противно.
-- Ты говоришь объ урокахъ Алисы?
-- Да, я исполняю ваше желаніе, но, право, не знаю, къ чему я это дѣлаю. Меня уроки мучаютъ до смерти, а ей не идутъ въ пользу. Она такая глупая, не имѣетъ ни къ чему способностей: ни къ языкамъ, ни къ музыкѣ. Ей гораздо лучше остаться совершенной невѣжей. Это ея роль, и она исполнитъ ее отлично.
-- Какъ тебѣ не стыдно такъ дурно отзываться о своей сестрѣ, Гвендолина? Она, бѣдная, съ такой охотой всегда ухаживаетъ за тобою.
-- Я, право, не знаю, мама, зачѣмъ стыдиться называть вещи ихъ именами и ставить каждаго на его мѣсто. Тяжело не ей быть дурой, а мнѣ даромъ терять время. Ну, мама, позвольте, я вамъ поправлю волосы.
-- Да, намъ надо поторопиться. Дядя и тетка сейчасъ пріѣдутъ. Ради Бога, дитя мое, не будь рѣзка съ ними и съ твоей кузиной Анной, съ которой тебѣ постоянно придется вмѣстѣ выѣзжать. Обѣщай мнѣ это, Гвендолина. Ты знаешь, что Анна не можетъ быть тебѣ равной.
-- Я и не желаю, чтобъ она была мнѣ равной,-- съ улыбкой сказала Гвендолина, покачивая головой, и разговоръ на этомъ окончился.
По пріѣздѣ м-ра и м-съ Гаскойнъ съ дочерью, Гвендолина обошлась съ ними не только не рѣзко, но была очень любезна. Она возобновляла знакомство съ родственниками, съ которыми она видѣлась въ послѣдній разъ, когда ей только-что исполнилось шестнадцать лѣтъ; теперь она желала или, лучше сказать, рѣшилась очаровать ихъ.
М-съ Гаскойнъ походила на сестру, но была смуглѣе и худощавѣе; ея лицо не было отуманено грустью, движенія не отличались томностью, а во взглядѣ отражалось больше жизни и пытливости, чѣмъ подобало-бы женѣ пастора, обязанной имѣть на окружающихъ благодѣтельное вліяніе. Но самой общей между ними чертою была пассивная наклонность къ послушанію и подражанію, что, благодаря различію ихъ положенія, и привело къ противоположнымъ результатамъ. Младшая сестра была несчастна въ замужествѣ, а старшая считала себя счастливѣйшей изъ женъ, и ея пассивность въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ приняла, наконецъ, форму изумительно-активную. Многіе изъ ея мнѣній, напримѣръ, о церковныхъ дѣлахъ и архіепископѣ Лаудѣ, были до того рѣшительны, что трудно было предположить, что они приняты ею только изъ повиновенія мужу. Впрочемъ, многое въ ея мужѣ располагало къ слѣпому довѣрію къ его авторитету. Онъ отличался нѣкоторыми добродѣтелями, но даже и приписываемые ему недостатки только обезпечивали ему успѣхъ въ жизни.
Въ ряду преимуществъ, которыми онъ обладалъ, первое мѣсто занимала красивая фигура, особенно отличавшая его при возрастѣ въ пятьдесятъ семь лѣтъ. Лицо его не отличалось обще-пасторскимъ выраженіемъ, оффиціально добродушнымъ и смиреннымъ; онъ не былъ ни напыщенъ, ни искусственно небреженъ въ обращеніи: встрѣтивъ его, каждый сказалъ-бы, что это просто джентльменъ съ красивыми чертами лица, съ сѣдыми волосами и носомъ, начинавшимся горбомъ, но потомъ неожиданно принимавшимъ правильную форму. Этимъ отсутствіемъ клерикальной закваски, пропитывающей всю фигуру, тонъ и манеры англиканскаго пастора и сквозящей во всемъ, онъ былъ обязанъ тому обстоятельству, что нѣкогда служилъ въ арміи капитаномъ и принялъ духовный санъ не задолго до женитьбы на миссъ Арминъ. Когда кто-нибудь указывалъ на то, что онъ имѣлъ недостаточную для пастора подготовку, его друзья спрашивали, кто въ англиканскомъ духовенствѣ отличался болѣе достойной осанкой, кто лучше проповѣдывалъ или пользовался лучшимъ авторитетомъ въ своемъ приходѣ? Онъ обладалъ врожденной способностью къ администраціи, выказывая чрезвычайную снисходительность къ чужимъ мнѣніямъ и поступкамъ, такъ-какъ, онъ чувствовалъ себя достаточно сильнымъ, чтобъ господствовать надъ всѣми, и никогда не былъ раздражителенъ, какъ люди сознательно слабые. Онъ съ пріятной улыбкой относился къ людскимъ слабостямъ или къ модѣ, господствовавшей въ данную минуту, напримѣръ, къ садоводству и антикварству, очень распространеннымъ между пасторами его епархіи; самъ-же онъ предпочиталъ слѣдить по картамъ за современными войнами или отгадывать, что сдѣлалъ-бы Нессельроде, если-бъ англійскій кабинетъ поступилъ иначе. Образъ мыслей м-ра Гаскойна, послѣ нѣкотораго колебанія, принялъ скорѣе религіозный, чѣмъ богословскій оттѣнокъ, не ново-англиканскій, а -- какъ-бы онъ самъ назвалъ -- трезвоанглійскій, свободный отъ всякихъ предразсудковъ; иного взгляда, по его мнѣнію, и не могъ имѣть человѣкъ, смотрѣвшій на національную религію благоразумно и примѣнительно ко всѣмъ другимъ вопросамъ жизни. Ни одинъ изъ клерикальныхъ судей не имѣлъ такого вліянія, какъ онъ, на уголовныхъ сессіяхъ и никто менѣе его не дѣлалъ вредныхъ ошибокъ въ практическихъ дѣлахъ. Вообще его упрекали только въ излишней преданности мірскимъ интересамъ; нельзя было доказать, чтобъ онъ отворачивался отъ несчастныхъ но, безспорно, онъ искалъ дружбы преимущественно тѣхъ, которые могли быть полезны, ему, какъ отцу шести сыновей и двухъ дочерей; а злобные критики (лѣтъ десять тому назадъ въ Эссексѣ были такіе злые языки, что теперь и повѣрить трудно) замѣчали, что его мнѣнія часто измѣнялись по соображенію съ его личными выгодами.
Гвендолина удивлялась теперь, какъ она могла забыть что ея дядя красивый мужчина, но она его видала въ то время, когда ей едва исполнилось шестнадцать лѣтъ, а въ этомъ возрастѣ дѣвушки -- самые равнодушные и неспособные критики въ этомъ отношеніи. Теперь-же для нея было чрезвычайно важно имѣть достойнаго родственника, который пріятно нарушалъ-бы женское однообразіе ея семейной жизни; она, конечно, не намѣревалась подчиняться контролю дяди, но ей пріятно было думать, что онъ съ гордостью введетъ ее, какъ свою племянницу, въ мѣстное общество. А по всему было видно, что онъ гордился ею и не могъ скрыть своего восхищенія.
-- Вы переросли Анну, моя милая,-- сказалъ онъ, нѣжно обнимая свою дочь, застѣнчивое лицо которой было блѣднымъ его портретомъ;-- она моложе васъ годомъ, но, конечно, болѣе не выростетъ. Я надѣюсь, что вы будете друзьями.
Говоря это, онъ мысленно сравнивалъ свою миніатюрную, скромную Анну съ блестящей Гвендолиной; но, хотя онъ и вполнѣ сознавалъ превосходство племянницы, онъ, тѣмъ не менѣе, допускалъ, что и его дочь имѣетъ свои прелести и, разумѣется, никогда не станетъ соперницей своей двоюродной сестры. Гвендолина также это сознавала и поцѣловала Анну съ искреннимъ радушіемъ.
-- Мнѣ болѣе всего нужна добрая подруга,-- сказала она.-- Я очень рада, что мы переѣхали сюда; мама будетъ гораздо счастливѣе, живя такъ близко отъ васъ, тетя.
М-съ Гаскойнъ выразила подобную-же надежду и сильное удовольствіе, что въ приходѣ мужа нашлось приличное жилище для семейства ея сестры. Потомъ, естественно, было обращено вниманіе на остальныхъ дѣвочекъ, которыхъ Гвендолина считала всегда лишнимъ балластомъ; представляя въ общемъ неопредѣленную дѣтскую посредственность, онѣ не имѣли въ ея глазахъ никакого значенія, но все-же служили помѣхой въ ея жизни. Она полагала, что выказывала въ отношеніи къ нимъ слишкомъ большую доброту, и была убѣждена, что дядя и тетка сожалѣютъ, что ея матери приходится заботиться о такомъ большомъ количествѣ дѣвочекъ; иначе не могли чувствовать благоразумные люди, по мнѣнію Гвендолины, кромѣ ея бѣдной матери, которая никогда не видала, что Алиса безобразно поднимала плечи и брови, Берта и Фанни постоянно шептались, а Изабелла вездѣ подслушивала и подглядывала и вѣчно наступала старшимъ сестрамъ на ноги.
-- У тебя есть братья, Анна?-- спросила Гвендолина, пока происходилъ осмотръ ея младшихъ сестеръ.
-- Да; я ихъ очень люблю,-- отвѣтила просто Анна;-- но ихъ воспитаніе дорого стоитъ папѣ, и онъ всегда увѣрялъ, что они изъ меня сдѣлаютъ мальчишку. Я, дѣйствительно, очень любила бороться и бѣгать съ Рексомъ. Я увѣрена, что ты очень его полюбишь. Онъ пріѣдетъ домой на Рождество.
-- Я помню, что ты была очень дикой и застѣнчивой дѣвочкой, и трудно предположить, чтобъ ты боролась съ мальчишками, сказала Гвендолина съ улыбкой.
-- О, конечно, я перемѣнилась и выѣзжаю въ свѣтъ. Но, по правдѣ сказать, я люблю по-старому ходить въ лѣсъ за ягодами съ Эдви и Лотти, а свѣтское общество мнѣ не нравится. Впрочемъ, вѣроятно, теперь мнѣ будетъ пріятнѣе выѣзжать вмѣстѣ съ тобою. Я такая глупая и никогда не знаю, что надо сказать. Мнѣ всегда кажется излишнимъ говорить то, что всѣмъ извѣстно, а новаго я ничего не могу придумать.
-- Я съ большимъ удовольствіемъ буду выѣзжать вмѣстѣ съ тобою -- замѣтила Гвендолина, чувствуя большое расположеніе къ своей наивной кузинѣ;-- а ты любишь ѣздить верхомъ?
-- Да, но у насъ на всѣхъ братьевъ и сестеръ одинъ шотландскій пони. Папа говоритъ, что онъ не можетъ держатъ лошадей, кромѣ упряжныхъ и его собственной клячи. У него такъ много расходовъ.
-- Я намѣрена завести себѣ верховую лошадь и много ѣздить -- сказала Гвендолина рѣшительнымъ тономъ;-- а общество здѣсь пріятное?
-- Папа говоритъ, что очень пріятное. Кромѣ сосѣднихъ пасторовъ, у насъ въ окрестностяхъ есть много хорошихъ семействъ: Квалоны, Аропоинты, лордъ Бракеншо и сэръ Гюго Малинджеръ, который, впрочемъ, никогда не живетъ въ своемъ замкѣ, гдѣ мы устраиваемъ веселые пикники; потомъ въ Винсестерѣ живутъ два или три семейства, въ Нотингвудѣ м-съ Вулкани и...
Тутъ Анна была освобождена отъ дальнѣйшаго напряженія своихъ описательныхъ способностей и всѣ отправились въ столовую. За обѣдомъ самъ м-ръ Гаскойнъ подробно отвѣтилъ на вопросъ Гвендолины, распространяясь о всѣхъ преимуществахъ Офендина. Кромѣ аренды, содержаніе дома и хозяйства стоило не дороже, чѣмъ въ Ворсестерѣ самое обыкновенное жилище.
-- Даже, если-бъ содержаніе здѣсь и обходилось немного дороже, всегда хорошій и приличный деревенскій домъ стоитъ маленькой жертвы,-- сказалъ онъ своимъ спокойнымъ, пріятнымъ, добродушнымъ тономъ; -- особенно когда хозяйствомъ управляетъ одинокая женщина. Всѣ лучшіе люди въ нашемъ сосѣдствѣ, конечно, пріѣдутъ къ вамъ съ визитомъ, но вамъ не надо давать большихъ обѣдовъ. Мнѣ -- другое дѣло, приходится много расходовать на обѣды, но за то я пользуюсь даровымъ помѣщеніемъ. Если-бъ я долженъ былъ платить аренду въ триста фунтовъ, то не могъ-бы никого принимать. Мои сыновья мнѣ ужасно много стоятъ. Вы въ этомъ отношеніи гораздо счастливѣе: кромѣ хозяйства и экипажа, у васъ нѣтъ большихъ расходовъ.
-- Увѣряю тебя, Фанни, прибавила м-съ Гаскойнъ,-- теперь, когда наши дѣти подростаютъ, я должна соблюдать экономію. Я сама не важная хозяйка, но Генри меня многому научилъ. Онъ удивительно разсчетливъ и умѣетъ изъ всего извлечь пользу; себѣ-же онъ отказываетъ во всемъ, а помощниковъ-пасторовъ всегда находитъ даровыхъ. Право, трудно понять, почему до сихъ поръ ему не. дали лучшаго мѣста, особенно принимая въ разсчетъ его многочисленныхъ друзей и необходимость имѣть на важныхъ постахъ людей съ умѣренными мнѣніями. Если англиканская церковь должна сохранить свое высокое положеніе, то въ ней должны быть уважаемы умственныя способности и нравственный характеръ.
-- О, милая Нанси, ты забываешь старую поговорку: благодари небо, что есть, триста человѣкъ, не хуже меня. Въ концѣ-концовъ, мы дождемся своего, я въ этомъ увѣренъ. Что-же касается вашего хозяина, Фанни, то я скажу вамъ, что лордъ Бракеншо мой лучшій другъ. Леди Бракеншо непремѣнно сдѣлаетъ вамъ визитъ. Я уже просилъ ихъ принять Гвендолину членомъ въ нашъ бракеншоскій стрѣлковый клубъ, блестящее собраніе... то-есть, если Гвендолина не имѣетъ ничего противъ моего плана,-- прибавилъ м-ръ Гаскойнъ, взглянувъ на нее съ лукавой улыбкой.
-- Это доставитъ мнѣ самое большое удовольствіе -- отвѣтила Гвендолина; -- о, я очень люблю прицѣливаться и попадать въ цѣль.
-- Наша бѣдная Анна слишкомъ близорука для стрѣльбы, но я первостепенный стрѣлокъ и могу вамъ быть полезенъ. Мнѣ хочется подготовить васъ къ нашему стрѣлковому празднику въ іюлѣ мѣсяцѣ. Вообще здѣсь у васъ прекрасное сосѣдство. Прежде всего надо упомянуть объ Аропоинтахъ. У нихъ прекрасный замокъ Кветчамъ-Голъ, который стоитъ осмотрѣть съ чисто-художественной точки зрѣнія; ихъ балы и обѣды славятся во всемъ околодкѣ. Архидіаконъ -- другъ ихъ дома, и вы всегда встрѣтите тамъ приличное общество. М-съ Аропоинтъ -- немного странное и даже нѣсколько каррикатурное существо, но очень добрая женщина. Миссъ Аропоинтъ -- прелестная дѣвушка и уже представлялась двору. Конечно, она должна мириться со своей матерью, потому что не всѣ молодыя дѣвушки имѣютъ такихъ прелестныхъ матерей, какъ ваши, Гвендолина и Анна.
М-съ Давило слегка улыбнулась этому комплименту, а мужъ и жена любовно посмотрѣли другъ на друга. "Дядя и тетка, кажется, счастливы, подумала Гвендолина: -- они не скучаютъ и не грустятъ". Она рѣшила теперь, что въ Офендинѣ жить можно и что, по всей вѣроятности, на ея долю выпадетъ не мало удовольствій. Даже даровые помощники ея дяди, какъ она случайно узнала, были всегда приличные люди, а м-ръ Мидльтонъ, настоящій помощникъ, былъ просто кладъ. Всѣ жалѣли, что онъ вскорѣ долженъ былъ уѣхать.
Однакожъ, былъ одинъ вопросъ, который она такъ жаждала разрѣшить въ свою пользу, что не хотѣла пропустить этого вечера безъ принятія мѣръ къ удовлетворенію своего желанія. Она знала, что ея мать рѣшилась подчиниться контролю м-ра Гаскойна во всемъ, что касалось расходовъ; ее побуждала къ этому не только благоразумная осторожность, но и желаніе, наконецъ, пользоваться искреннимъ сочувствіемъ родственниковъ, которые до сихъ поръ смотрѣли на нее, какъ на бѣдную Фанни, сдѣлавшую большую глупость своимъ вторымъ бракомъ. Такимъ образомъ, вопросъ о верховой лошади, который уже много разъ обсуждался между Гвендолиною и ея матерью, долженъ былъ подвергнуться рѣшенію м-ра Гаскойна. Гвендолина, сыгравъ, къ удовольствію слушателей, пьесу на фортепьяно и пропѣвъ нѣсколько арій, даже дуэтъ съ дядей, который былъ-бы настоящимъ артистомъ, если-бъ имѣлъ больше времени на занятіе музыкой и пѣніемъ, вдругъ сказала, обращаясь къ матери;
-- Мама, вы еще не поговорили съ дядей о моей верховой ѣздѣ?
-- Да,-- произнесла м-съ Давило, взглянувъ на шурина,-- Гвендолина очень желала-бы имѣть хорошенькую верховую лошадь. Какъ вы думаете, можемъ-ли мы позволить себѣ такой расходъ?
М-ръ Гаскойнъ вытянулъ нижнюю губу и саркастически посмотрѣлъ на Гвендолину, граціозно усѣвшуюся на ручку креселъ своей матери.
-- Мы могли-бы иногда давать ей пони,-- сказала м-съ Гаскойнъ, зорко наблюдая за выраженіемъ лица мужа и готовая высказать свое неодобреніе, если-бы только онъ былъ того-же мнѣнія.
-- Нѣтъ, тетя,-- отвѣтила Гвендолина:-- вы этимъ только стѣсните другихъ, а мнѣ не доставите никакого удовольствія. Я терпѣть не могу пони. Я скорѣе откажу себѣ въ чемъ-нибудь другомъ, а буду имѣть свою собственную лошадь. (Какой молодой человѣкъ или молодая женщина не откажутся съ радостью отъ неопредѣленнаго удовольствія ради удовлетворенія своего минутнаго, опредѣленнаго желанія?)
-- Она такъ прекрасно ѣздитъ верхомъ,-- сказала м-съ Давило, которая даже и въ томъ случаѣ, если-бъ сама не желала купить ей лошадь, не рѣшилась-бы переступить желанія дочери,-- она брала уроки, и учитель сказалъ, что ей можно дать любую лошадь безъ всякаго опасенія.
-- Позвольте, лошадь будетъ стоить не менѣе шестидесяти фунтовъ, а потомъ кладите на ея содержаніе,-- сказалъ м-ръ Гаскойнъ такимъ тономъ, въ которомъ, сквозь сопротивленіе, слышалось и какое-то тайное сочувствіе; -- не забывайте, что вамъ нужно держать упряжныхъ лошадей и дѣлать большіе расходы на туалетъ.
-- У меня только два черныхъ платья,-- поспѣшно замѣтила м-съ Давило,-- а младшимъ дѣвочкамъ еще не нужно никакого туалета. Къ тому-же Гвендолина сдѣлаетъ мнѣ большую экономію, давая уроки сестрамъ. Въ противномъ случаѣ, прибавила м-съ Давило,-- пришлось-бы нанимать дорого стоющую гувернантку и учителей.
Гвендолина почувствовала нѣкоторую злобу къ матери, но старательно скрыла ее.
-- Это хорошо, очень хорошо,-- сказалъ м-ръ Гаскойнъ, взглянувъ добродушно на свою жену.
Гвендолина тихо отошла отъ разговаривавшихъ и занялась разборомъ нотъ на другомъ концѣ гостиной.
-- Бѣдное дитя не имѣетъ никакихъ удовольствій,-- продолжала м-съ Давило вполголоса; -- я понимаю, что такая издержка въ настоящее время неблагоразумна. Но, право, ей необходимъ моціонъ и хоть какое-нибудь развлеченіе. Ахъ если-бъ вы видѣли, какъ она прелестна на лошади!
-- Мы не считали возможнымъ купить для Анны лошадь, но она, милое дитя, съ такимъ-же удовольствіемъ ѣздила-бы на ослѣ, какъ и на лучшей верховой лошади.
Въ это время Анна играла въ шашки съ Изабеллой, которая нашла гдѣ-то старую шашечницу.
-- Конечно, красивая женщина никогда не бываетъ такъ хороша, какъ верхомъ на лошади,-- произнесъ м-ръ Гаскойнъ;-- по своей фигурѣ Гвендолина совершенная амазонка. Надо будетъ объ этомъ серьезно подумать.
-- Во всякомъ случаѣ, мы могли-бы попробовать,-- замѣтила м-съ Давило,-- вѣдь всегда можно лошадь продать.
-- Я поговорю съ конюхомъ лорда Бракеншо. Это мой fidas Achates по лошадиной части.
-- Благодарю васъ,-- отвѣтила м-съ Давило, вполнѣ успокоенная;-- вы очень добры.
-- Онъ всегда добрый,-- замѣтила м-съ Гаскойнъ.
Но, по возвращеніи домой и оставшись наединѣ съ мужемъ, она сказала:
-- Кажется, ты былъ слишкомъ снисходителенъ къ Гвендолинѣ по вопросу о покупкѣ лошади. Какъ можетъ она требовать болѣе того, что имѣетъ твоя дочь? Къ тому-же, намъ-бы слѣдовало прежде посмотрѣть, какъ будетъ вести свое хозяйство Фанни; тебѣ, право, довольно заботъ и безъ этихъ пустяковъ.
-- Милая Нанси, мы должны смотрѣть на каждый предметъ со всякой точки зрѣнія. Эта молодая дѣвушка стоитъ, чтобъ на нее расходовали деньги; рѣдко приходится встрѣтить подобную красавицу. Она должна сдѣлать блестящую партію, и я не исполнилъ-бы своего долга, если-бъ не помогъ ей въ этомъ отношеніи. Ты знаешь, что она до сихъ поръ не имѣла случая бывать въ обществѣ, благодаря своему отчиму. Мнѣ ее жаль и вмѣстѣ съ тѣмъ я желаю, чтобъ твоя сестра и ея дѣти видѣли-бы на опытѣ, что твой выборъ при замужествѣ былъ удачнѣе ея.
-- Еще-бы! Во всякомъ случаѣ, я должна быть тебѣ благодарна за твои заботы о моей сестрѣ и племянницахъ. Конечно, я ничего не жалѣю для бѣдной Фанни, но я думала объ одномъ обстоятельствѣ, хотя ты о немъ ни разу не упомянулъ.
-- О чемъ?
-- Я надѣюсь, что ни одинъ изъ нашихъ мальчиковъ не влюбится въ Гвендолину.
-- Не дѣлай никакихъ страшныхъ предположеній: они не осуществятся. Рексъ пріѣзжаетъ домой не надолго, а Баргамъ отправляется въ Индію. Лучше всего предположить, что никто изъ нихъ не влюбится въ Гвендолину. Если ты станешь принимать предосторожности, несчастье можетъ случиться и вопреки имъ. Тщетно въ подобныхъ случаяхъ вмѣшательство человѣка; но, во всякомъ случаѣ, у нашихъ сыновей и у Гвендолины нѣтъ ничего, а слѣдовательно, они не могутъ жениться. Самое большее несчастье, которое можетъ случиться, это слезы влюбленныхъ, но отъ нихъ никакъ не спасешь молодого человѣка.
М-съ Гаскойнъ успокоилась; если-бъ что-нибудь и случилось, то мужъ ея зналъ, какъ слѣдуетъ поступить, и несомнѣнно поступилъ-бы хорошо.