Спустя восемь мѣсяцевъ послѣ прибытія м-съ Давило въ Офендинъ, въ концѣ іюня, разнесся по всему околотку слухъ, возбудившій у многихъ глубокій интересъ. Событіе, о которомъ пронеслась вѣсть въ окрестностяхъ Вансестера, касалось не американскихъ дѣлъ, въ то время всѣхъ интересовавшихъ, но имѣло близкое отношеніе ко всѣмъ классамъ мѣстнаго населенія: хлѣбные торговцы, пивовары, барышники и сѣдельники считали это событіе радостнымъ, какъ доказательство высокаго значенія аристократіи въ свободной Англіи; кузнецъ въ селеніи Дипло предсказывалъ, что наступятъ хорошія времена; жены рабочихъ надѣялись, что ихъ десятилѣтніе сыновья будутъ взяты для помощи ливрейнымъ лакеямъ, а фермеры съ удовольствіемъ ожидали, что теперь будетъ хорошій сбытъ сѣна и соломы. Если на нижнихъ ступеняхъ общества выражались такія надежды, то въ высшихъ слояхъ удовольствіе отъ знаменательнаго извѣстія было гораздо значительнѣе, хотя разсчитываемая ими выгода касалась скорѣе общественныхъ развлеченій, чѣмъ матеріальныхъ интересовъ. Бракъ можно, однако, отнести и къ тому, и къ другому, а означенная вѣсть возбудила у многихъ заманчивыя мысли о бракѣ, подобно тому, какъ посѣщеніе королевы вызываетъ въ умахъ мѣстнаго муниципалитета мечты о титулахъ и наградахъ.
Дѣло, однако было въ томъ, что въ Дипло-долѣ, принадлежавшемъ сэру Гюго Малинджеру и остававшемся впродолженіи многихъ лѣтъ въ запустѣніи, шли дѣятельныя приготовленія къ пріему гостей, такъ-какъ онъ долженъ былъ служить пріютомъ втеченіи охотничьяго сезона племяннику сэра Гюго, м-ру Малинджеру Грандкорту, наслѣднику баронскаго титула и баронскихъ помѣстій. По несправедливому и неравномѣрному закону природы, только одни представители сильнаго пола одарены хохлами; но мы еще не послѣдовали совѣту тѣхъ легкомысленныхъ философовъ, которые предлагаютъ вполнѣ слѣдовать природѣ въ этомъ отношеніи, и если-бъ м-ръ Маллиджеръ Грандкортъ сдѣлался баронетомъ или пэромъ, то его жена носила-бы тотъ-же титулъ, что вмѣстѣ съ большимъ состояніемъ дѣлало его очень завиднымъ женихомъ.
Нѣкоторые изъ читателей, быть можетъ, сочтутъ невѣроятнымъ, чтобъ люди основывали брачные планы на слухѣ о пріѣздѣ богатаго, знатнаго холостяка, и припишутъ подобный фактъ вымыслу желчнаго автора; они станутъ доказывать, что ни они сами, ни ихъ родственники неспособны на это, и что никто, зная всю шаткость подобныхъ плановъ, не захотѣлъ-бы терять время на ихъ измышленіе. Но я смѣю замѣтить, что въ этомъ разсказѣ повѣствуется не объ общечеловѣческой натурѣ, а только о нѣсколькихъ жителяхъ смиреннаго Весекса, которые пользовались незапятнанной репутаціей и поддерживали знакомство съ важными титулованными особами. Возьмемъ напримѣръ, Аропоинтовъ, обитавшихъ въ прекрасномъ Кветчамѣ: конечно, никто не могъ приписать имъ корыстныхъ видовъ въ отношеніи брака ихъ дочери, которой они оставляли послѣ своей смерти полмиліона; но заботясь о счастьи Китти (уже отказавшей лорду Слогану, ирландскому пэру и владѣльцу большихъ помѣстій, нуждавшихся только въ дренажѣ и рабочихъ рукахъ), они заботливо разспрашивали былъ-ли м-ръ Грандкортъ красивъ собою, здороваго сложенія, добродѣтеленъ, и если либеральный консерваторъ, то не слишкомъ-ли либеральный, и, не желая ничьей смерти, они все-же признавали полученіе титула м-ромъ Грандкортомъ крайне-желательнымъ.
Если Аропоинты интересовались прибытіемъ м-ра Грандкорта, то неудивительно, что оно сосредоточивало на себѣ все вниманіе и м-ра Гаскойна, духовное званіе котораго не мѣшало ему питать нѣжную родительскую любовь къ дѣтямъ и чувствовать съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе, что заботъ о нихъ у него было слишкомъ слишкомъ много.
Конечно, никто не сообщалъ другъ другу своихъ мыслей и предположеній о прибытіи молодого Грандкорта; вообще люди никогда не бываютъ откровенны относительно занимающаго ихъ предмета, хотя-бы это было происхожденіе кислотъ или объясненіе неподвижныхъ звѣздъ, такъ-какъ слушающій васъ могъ-бы примѣнить ранѣе вашу идею или, раздѣляя другое мнѣніе о кислотахъ и звѣздахъ, сталъ-бы питать къ вамъ непріятное чувство. Гаскойнъ не спрашивалъ Аропоинта, имѣлъ-ли онъ основательныя свѣдѣнія о томъ, что Грандкортъ могъ быть хорошимъ мужемъ для прелестной молодой дѣвушки, а м-съ Аропоинтъ не увѣряла м-съ Давило, что, если Грандкортъ вздумаетъ искать себѣ жены въ окрестностяхъ Дипло, то его выборъ естественно долженъ былъ остановиться на Китти, которая, однакожъ, изъявитъ свое согласіе только въ томъ случаѣ, если онъ можетъ доставить ей счастье. Пасторъ даже не говорилъ своей женѣ о возможномъ результатѣ знакомства м-ра Грандкорта съ Гвендолиной въ одномъ изъ собраній стрѣлковаго общества, хотя, вѣроятно, м-съ Гаскойнъ еще болѣе объ этомъ думала.
-- Большое было-бы счастіе, Фанни, если-бъ эту дѣвочку удалось выдать хорошо замужъ,-- говорила она не разъ своей сестрѣ.
Замѣтивъ въ этихъ словахъ косвенное осужденіе Гвендолины, м-съ Давило ничего не отвѣчала, хотя внутренно думала: "не выдать-же мнѣ ее замужъ за перваго встрѣчнаго для твоего удовольствія". Извѣстно, что добрая, покорная м-съ Давило выходила изъ себя, когда дѣло касалось ея дочери.
-- Говорятъ, что м-ръ Грандкортъ имѣетъ два собственныхъ помѣстья,-- сказала м-съ Гаскойнъ мужу;-- онъ посѣтитъ Дипло только для охоты. Надо надѣяться, что онъ послужитъ хорошимъ примѣромъ для всего мѣстнаго общества. Слышалъ ты, Генри, что это за человѣкъ?
Гаскойнъ не слыхалъ ничего о м-рѣ Грандкортѣ или, по крайней мѣрѣ, не хотѣлъ повторять сплетенъ, если онѣ до него и доходили. Онъ считалъ безполезнымъ и неприличнымъ интересоваться прошлымъ молодого человѣка, для котораго, благодаря его рожденію и богатству, многія дѣйствія, непростительныя всякому другому, являются совершенно невинными. Что-бы ни дѣлалъ Грандкортъ, онъ неразорился, а извѣстно, что, напримѣръ, относительно страсти къ игрѣ человѣкъ, имѣвшій достаточно силы воли, чтобъ остановиться, разоривъ только другихъ, а не себя, считается нравственной или, по крайней мѣрѣ, исправившейся личностью. Что-же касается именно м-ра Грандкорта, то не было никакихъ данныхъ о томъ, что-бы онъ нуждался въ исправленіи болѣе всѣхъ другихъ молодыхъ людей, достигшихъ тридцатипятилѣтняго возраста. Во всякомъ случаѣ, богатый и знатный землевладѣлецъ не нуждался въ такомъ изслѣдованіи его прошедшаго, какъ нанимающійся слуга или приказчикъ.
М-съ Давило естественно также не могла оставаться равнодушной къ событію, съ которымъ могла быть связана будущность ея дочери. Она представляла себѣ м-ра Грандкорта красивымъ, образованнымъ молодымъ человѣкомъ, котораго она съ радостью назвала-бы зятемъ. Но понравится-ли онъ Гвендолинѣ? Невозможно было сказать, что могло придтись по вкусу молодой дѣвушкѣ или пробудить въ ея сердцѣ нѣжное чувство. Отказываясь придумать такую комбинацію качествъ, которая заслужила-бы любовь Гвендолины, м-съ Давило говорила себѣ: "не бѣда, если-бъ она вышла замужъ безъ любви, былъ-бы только человѣкъ хорошій". Несмотря на свою неудовлетворительную брачную жизнь, она все-же желала, чтобъ Гвендолина вышла замужъ. Если она при дочери не расхваливала брака, то дѣлала это изъ опасенія, что та скажетъ то-же, что отвѣтила г-жа Роланъ въ юности своей матери на ея увѣреніе, что она будетъ счастлива въ брачной жизни: "Да, мама, какъ вы"...
Относительно м-ра Грандкорта м-съ Давило ни однимъ словомъ не обнаруживала своихъ воздушныхъ замковъ; прежде всего она ихъ какъ-бы стыдилась, а, во-вторыхъ, боялась, чтобъ Гвендолина, узнавъ ея планъ, заранѣе не воспылала-бы ненавистью къ желанному мужу. Со времени печальной сцены объясненія съ Рексомъ, она старалась не затрагивать вопроса о ненависти Гвендолины къ любовнымъ объясненіямъ и никогда не упоминала о томъ, что считала единственнымъ для нея счастьемъ въ жизни -- о замужествѣ.
Однакожъ, костюмъ Гвендолины для предстоящаго праздника стрѣлковъ былъ предметомъ, дозволеннымъ для разговора, а потому мать и дочь безъ конца совѣщались о всѣхъ подробностяхъ туалета. Наконецъ, было рѣшено, что Гвендолина явится въ бѣломъ кашемировомъ платьѣ и единственнымъ украшеніемъ будетъ свѣтло-зеленое перо на шляпкѣ.
-- Какъ мнѣ жаль всѣхъ дѣвушекъ, собирающихся на праздникъ стрѣлковъ,-- сказала Гвендолина съ торжествующей улыбкой, примѣривая свой костюмъ передъ заркаломъ:-- онѣ, бѣдныя, только и думаютъ о м-рѣ Грандкортѣ. А надежды ихъ едва-ли могутъ сбыться.
М-съ Давило съ испугомъ взглянула на дочь; но прежде, чѣмъ она собралась отвѣтить, Гвендолина уже продолжала саркастически;
-- Вы въ этомъ убѣждены, мама. Вы, дядя и тетя рѣшили, что онъ влюбится въ меня.
-- Ну это еще вопросъ, дитя мое,-- промолвила м-съ Давило, хитро улыбаясь:-- миссъ Аропоинтъ имѣетъ такія достоинства, которыхъ у тебя нѣтъ.
-- Знаю; но необходимо время, чтобъ открыть эти достоинства, а я поражу его сердце стрѣлою, не давъ ему опомниться. Онъ въ то-же мгновеніе упадетъ къ моимъ ногамъ и я пошлю его искать по бѣлу свѣту обручальнаго кольца счастливой жены; онъ поскачетъ и послѣ многихъ странствій вернется назадъ безъ кольца, но съ титуломъ лорда, такъ-какъ всѣ его родственники въ это время перемрутъ. Снова упадетъ онъ передо мною на колѣни, но я разсмѣюсь ему въ лицо; онъ гнѣвно вскочитъ, а я буду все болѣе и болѣе смѣяться. Тогда онъ осѣдлаетъ коня и полетитъ въ Кветчамъ, гдѣ за нѣсколько часовъ передъ тѣмъ миссъ Аропоинтъ вышла замужъ за странствующаго музыканта. Картина: м-съ Аропоинтъ рветъ чепчикъ, м-ръ Аропоинтъ молча смотритъ на жену, лордъ Грандкортъ вскакиваетъ на лошадь и возвращается въ Дипло, гдѣ, подобно г. Жабо, il change de linge...
Видалъ-ли кто на свѣтѣ такую фею? Вы думали скрыть отъ нея свое сокровище и, сидя на немъ, принимали самую невинную позу, и что-же? Она по вашимъ глазамъ уже знала, что у васъ именно пять фунтовъ стерлинговъ и десять шилинговъ! Отъ нея ничего нельзя было скрыть, какъ нельзя укрыться отъ сырости, заперевъ дверь на замокъ. М-съ Давило теперь пришла въ голову мысль, что, вѣроятно, Гвендолина, благодаря своему дару прозорливости, знала о м-рѣ Грандкортѣ болѣе всѣхъ другихъ.
-- А какъ ты его себѣ представляешь, Гвендолина?-- спросила она;-- что онъ за человѣкъ?
-- Подождите,-- сказала она и, насупивъ свои густыя брови, приложила палецъ къ губамъ, но черезъ минуту продолжала, рѣшительно махнувъ рукой:-- онъ маленькаго роста, мнѣ по плечо, и, чтобы казаться болѣе высокимъ, носитъ длинную бороду и закручиваетъ кверху усы; въ правомъ глазу у него монокль для приличія; онъ имѣетъ положительное мнѣніе о достоинствѣ своего жилета, но колеблется насчетъ того, какова погода, и будетъ всячески стараться узнать мое мнѣніе объ этомъ важномъ предметѣ. Онъ вытаращитъ на меня глаза и, благодаря своему моноклю будетъ дѣлать на каждомъ шагу страшныя гримасы, особенно при всякомъ желаніи улыбнуться. Боясь расхохотаться, я опущу свои взоры, а онъ приметъ это за очевидное сочувствіе. Всю ночь мнѣ будетъ сниться насѣкомое въ ужасно-увеличенномъ видѣ и на другой день онъ предложитъ мнѣ свою руку и сердце. Конецъ исторіи понятенъ.
-- Это портретъ знакомаго тебѣ человѣка, Гвенъ, а м-ръ Грандкортъ, можетъ быть, прекрасный юноша.
-- Конечно,-- отвѣтила Гвендолина равнодушно,-- но я желала-бы знать, какъ ведетъ себя прекрасный юноша? Мнѣ извѣстно только, что у него должны быть: домъ въ Лондонѣ, два замка, лошади охотничьи и скаковыя, и что за убійство извѣстнаго числа лицъ онъ можетъ получить титулъ.
-- Ради Бога, не говори такъ, дитя мое!-- воскликнула м-съ Давило, всегда говорившая прямо и нелюбившая иносказательной ироніи.-- Ты начиталась столько книгъ, что знаешь все. Мы съ тетей въ твои годы не знали ничего подобнаго. Право, это было лучше.
-- Такъ отчего-же вы меня не воспитывали въ томъ-же духѣ?-- произнесла Гвендолина, но, замѣтивъ по глазамъ матери, что нанесла ей тяжелый ударъ, бросилась передъ нею на колѣни и съ жаромъ воскликнула:-- Мамочка, мама! вѣдь я только пошутила.
-- Какъ могла я тебя иначе воспитывать!-- промолвила м-съ Давило, всхлыпывая;-- ты всегда была мнѣ не по силамъ, а потомъ обстоятельства...
-- Милая мама, я ни въ чемъ васъ не виню,-- сказала Гвендолина съ раскаяніемъ, нѣжно отирая батистовымъ платкомъ глаза матери;-- я васъ очень люблю, и вы нисколько не виноваты въ томъ, что я не удалась. Впрочемъ, я прелестна и совершенно довольна собой. Я очень рада, что не похожу на васъ и тетю. Вы, должно быть, были очень скучны.
Ласки дочери мало-по-малу успокоили мать, какъ всегда бывало въ подобныхъ случаяхъ. Но эта маленькая сцена была непріятна обѣимъ. Гвендолинѣ -- по непривычному ей чувству недовольства собою, а м-съ Давило -- по горькому сознанію, что, дѣйствительно, дочь могла упрекать ее за свое воспитаніе; поэтому онѣ безмолвно рѣшились никогда болѣе не упоминать о м-рѣ Грандкортѣ.
Когда Гаскойнъ заговаривалъ раза два о Грандкортѣ, м-съ Давило боялась, чтобъ Гвендолина не выказала своего опаснаго дара ясновидѣнія, обнаруживъ тайныя мысли дяди, но этотъ страхъ былъ совершенно напрасенъ. Гвендолина понимала различіе въ характерахъ окружающихъ ее людей, какъ птицы инстинктивно узнаютъ погоду; рѣшившись избавить себя отъ контроля дяди, она въ то-же время старательно удалялась отъ всякаго столкновенія съ нимъ. Хорошія отношенія между ними поддерживались еще болѣе тѣмъ удовольствіемъ, которое доставляла обоимъ стрѣльба въ цѣль: Гаскойнъ, какъ одинъ изъ лучшихъ стрѣлковъ въ Эсексѣ, съ удовольствіемъ замѣчалъ успѣхи Гвендолины въ этомъ искусствѣ, а Гвендолина всячески старалась сохранять его расположеніе, тѣмъ болѣе, что, послѣ роковой сцены съ Рексомъ, м-съ Гаскойнъ и Анна видимо, хотя и неблагоразумно, чуждались ея. Она старалась выказать въ своихъ отношеніяхъ къ Аннѣ сочувственное сожалѣніе, но ни одна изъ нихъ не смѣла упомянуть имени Рекса; а бѣдная Анна, для которой братъ составлялъ необходимый элементъ вдыхаемаго ею воздуха, чувствовала какую-то неловкость въ обществѣ веселой дѣвушки, погубившей его счастье. Она старалась, изъ послушанія отцу, скрывать перемѣну, происшедшую въ ея чувствахъ къ двоюродной сестрѣ, но развѣ горе можетъ смотрѣть и жать руку одинаково со счастьемъ?
Эта несправедливая злоба близкихъ ей людей только усилила отвращеніе Гвендолины къ сватовству. При слѣдующемъ отказѣ влюбленному претенденту на ея руку, дядя могъ, въ свою очередь, обидѣться и т. д. Поэтому она однажды съ сердцемъ сказала матери:
-- Мама, я теперь понимаю, почему молодыя дѣвушки рады выйти замужъ -- это единственный способъ избавиться отъ необходимости дѣлать пріятное всѣмъ, исключая себя.
По счастію, м-ръ Мидльтонъ уѣхалъ, не объяснившись въ любви Гвендолинѣ, и, несмотря на общее восхищеніе, внушаемое миссъ Гарлетъ на разстояніи тридцати квадратныхъ миль вокругъ Офендина, населенныхъ многочисленными юными холостяками, ни одинъ изъ нихъ не простиралъ своего ухаживанія далѣе веселой болтовни съ молодой дѣвушкой, легко вступавшей въ разговоръ со всякимъ. По закону природы, деревья не сметаютъ съ неба звѣздъ, и не всякій человѣкъ, восхищающійся хорошенькой молодой дѣвушкой, влюбляется въ нее; даже не всякій влюбленный объясняется въ любви. Въ этомъ отношеніи природа чрезвычайно благодѣтельна, не заставляя насъ всѣхъ сходить съ ума отъ любви къ одному прелестнѣшему на свѣтѣ существу; а мы знаемъ, что не всѣ признавали Гвендолину прелестнѣйшимъ на свѣтѣ существомъ. Впрочемъ, прошло только восемь мѣсяцевъ съ появленія ея въ Офендинѣ; а любовь развивается въ нѣкоторыхъ людяхъ очень медленно, подобно растенію подъ солнечными лучами.
Въ виду того факта, что ни одинъ изъ кандидатовъ въ мужья во всемъ околоткѣ не сдѣлалъ предложенія Гвендолинѣ, почему-же казалось вѣроятнымъ, что м-ръ Грандкортъ поступитъ именно такъ, какъ они не поступили? Можетъ быть, потому что онъ казался еще болѣе выгоднымъ женихомъ, а намъ кажется всегда вѣроятнымъ то, чего хочется. Но м-ръ и м-съ Аропоинтъ, нисколько не заботясь о блестящей партіи для миссъ Гарлетъ, считали вѣроятнымъ совершенно иной бракъ м-ра Грандкорта...