Бракеншоскій паркъ, гдѣ происходилъ праздникъ стрѣлковъ, былъ расположенъ на волнистыхъ холмахъ, которые господствовали надъ сосѣдней долиной, отдаленными низменностями на востокѣ и широкой полосой обработанной земли на западѣ. Замокъ, стоявшій на вершинѣ самаго высокаго изъ тѣсно скучившихся холмовъ, былъ выстроенъ изъ грубо обтесаннаго известняка и представлялъ своимъ внѣшнимъ видомъ смѣсь свѣта и тѣни, благодаря темной пыли лишайниковъ и значительнымъ подтекамъ отъ дождя. Стрѣльбище было устроено на небольшой площадкѣ въ концѣ парка, осѣняемой на юго-западной сторонѣ высокими вязами и густыми кустами остролистника, бросавшими прохладную тѣнь на песчаную дорожку и маленькій, только-что скошенный лужокъ, гдѣ были поставлены мишени.
Трудно себѣ представить лучшій фонъ для цвѣтника молодыхъ и красивыхъ женщинъ, граціозно извивавшихъ свои шеи, подобно лиліямъ, если-бъ послѣднія были одарены способностью передвиженія. Въ воздухѣ носились мелодичные звуки, даже въ тѣ минуты, когда не играла военная музыка изъ Вансестра: всюду слышался гармоничный смѣхъ во всѣхъ тонахъ и веселый дружескій разговоръ, то возвышавшійся до громкаго одушевленія, то понижавшійся до пріятнаго уху шопота.
На этомъ "праздникѣ стрѣлковъ" не было ни внѣшняго шума, ни толпы, служащихъ постоянной помѣхой современнымъ увеселеніямъ на открытомъ воздухѣ; публика собралась избранная, такъ-какъ число приглашенныхъ было ограниченно, въ виду обѣда и бала въ замкѣ послѣ торжества. За загородку никого не впускали, кромѣ арендаторовъ лорда
Бракеншо съ семействами, и то большею частью пользовались этою привиллегіею лишь ихъ жены съ дѣтьми или юными братьями и сестрами. Среди этихъ немногочисленныхъ зрителей мужчины коротали время держаніемъ пари въ пользу того или другого стрѣлка, а женщины -- толками о туалетахъ дамъ изъ общества лорда Бракеншо; причемъ всѣ онѣ отдавали преимущество не Гвендолинѣ, а другимъ молодымъ дѣвушкамъ. Но среди мужчинъ, окружавшихъ Гвендолину, она единогласно признавалась царицей праздника.
Неудивительно, поэтому что Гвендолина наслаждалась жизнью въ этотъ прекрасный іюльскій день. Превосходство, даже при неудовлетворительной обстановкѣ,-- лучшее наслажденіе для людей самолюбивыхъ; быть можетъ, не миѳъ разсказъ о невольникѣ, гордившемся тѣмъ, что его купили перваго на рынкѣ. Но для полнаго удовольствія внѣшнія условія должны соотвѣтствовать внутреннимъ ощущеніямъ; именно въ подобномъ положеніи находилась теперь Гвендолина.
Конечно, никто не станетъ отрицать, что лукъ и стрѣлы -- одно изъ самыхъ дѣйствительныхъ орудій женскаго кокетства... Дѣйствуя ими, можно принимать самыя граціозныя и дышащія силой позы. Къ тому-же стрѣлы не пахнутъ порохомъ, не причиняютъ такихъ несчастій, какъ ружья, и главной опасностью подобной стрѣльбы служитъ лишь возможность неудачи, которая только больше подстрекаетъ къ энергичнымъ усиліямъ. Призы состояли не изъ цѣнныхъ вещей, унижающихъ славу до мелкой выгоды, а изъ золотыхъ и серебряныхъ стрѣлъ и звѣздъ, которые возлагались на побѣдителей въ родѣ лавровыхъ вѣнковъ. Вообще бракеншоскій стрѣлковый клубъ былъ основанъ на благоразумныхъ и приличныхъ принципахъ, устраняющихъ всякую мысль о скандалѣ.
Въ этотъ день все способствовало общему удовольствію. Погода была не жаркая, и вѣтеръ не нарушалъ художественныхъ складокъ на дамскихъ туалетахъ, роскошныхъ причесокъ и правильнаго полета стрѣлъ; поэтому тріумфальное шествіе красавицъ-стрѣлковъ къ мишенямъ для выдергиванія стрѣлъ вполнѣ удалось. Гвендолина казалась Калипсой среди своихъ нимфъ; всякій долженъ былъ признать въ ней царицу праздника,-- такъ величественна была ея фигура и такъ художественны всѣ ея движенія.
-- Эта дѣвушка -- точно кровная скаковая лошадь,-- сказалъ лордъ Бракеншо юному Клинтону.
-- Первый сортъ,-- отвѣтилъ молодой классикъ, усердно ухаживавшій за Гвендолиной;-- какая она хорошенькая! никогда я не видалъ ее такой прелестной, какъ сегодня.
Быть можетъ, это была правда. Гвендолина сіяла удовольствіемъ, безъ малѣйшей примѣси желчи; она была довольна своимъ торжествомъ и не чувствовала непріязни ни къ кому изъ окружающихъ. Сознаніе, что она не имѣла ни громкаго титула, ни богатаго наслѣдства, какъ миссъ Аропоинтъ, увеличивало въ ея глазахъ сладость побѣды. Къ тому-же она была совершенно довольна и своими родными: м-съ Давило по своей внѣшности походила на вдовствующую герцогиню, а тетка Гаскойнъ съ Анной были также чрезвычайно приличны. Вообще Гвендолина была слишкомъ увѣрена въ своемъ успѣхѣ, чтобы чувствовать зависть къ кому-бы то ни было, хотя миссъ Аропоинтъ и считалась однимъ изъ лучшихъ стрѣлковъ.
Даже появленіе Клесмера, удивившее всѣхъ присутствующихъ, повидимому только увеличило удовольствіе Гвендолины. Глаза ея засвѣтились сатирическимъ блескомъ при видѣ поразительнаго контраста между нѣмецкимъ артистомъ и англійской провинціальной аристократіей. Мы, англичане, чрезвычайно разнообразный народъ; въ пятидесяти отдѣльныхъ представителяхъ нашей націи найдется много различій въ физическомъ строѣ и очертаніяхъ лица, но вообще мы, какъ типъ, не похожи на живую страстную расу, стремящуюся къ идеалу, для которой реальная сторона жизни только придатокъ. Главнѣйшая черта англійскаго джентельмена заключается въ приличной внѣшности; онъ старательно избѣгаетъ всего крикливаго въ одеждѣ и никогда не кажется вдохновеннымъ. Представьте себѣ среди многочисленнаго собранія подобныхъ строго-приличныхъ англичанъ появленіе Клесмера съ громадной курчавой гривой, спускавшейся до плечъ, въ высокой, старомодной черной шляпѣ, которая какъ-бы для шутки красовалась надъ правильными чертами его лица съ выдающимся, чисто выбритымъ подбородкомъ, и въ современной одеждѣ, хотя не строго англійской, но рѣшительно неподходившей къ его фигурѣ, которая въ широкомъ плащѣ и въ флорентійской шапочкѣ моглабы достойно занять мѣсто рядомъ съ Леонардо да-Винчи. Наконецъ, пламенный блескъ его глазъ и угловатыя движенія казались уморительными при несчастномъ цилиндрѣ, требующемъ непремѣнно коротко-обстриженной головы и обыкновенной приличной фигуры, какъ, напримѣръ, м-ра Аропоинта, который своимъ безцвѣтнымъ выраженіемъ лица и безукоризненной одеждой не возбуждалъ ни въ комъ ни малѣйшей улыбки.
Многіе знали Клесмера лично или по наслышкѣ, но до сихъ поръ его не видали иначе, какъ въ блестяще-освѣщенной залѣ, гдѣ онъ являлся лишь музыкантомъ, и онъ не пользовался той всесвѣтной славой, которая заставляетъ всѣхъ преклоняться предъ великимъ артистомъ. Здѣсь-же, въ свѣтлый іюльскій день, онъ показался всему мѣстному обществу въ совершенно новомъ видѣ; одни смѣялись, другіе съ неудовольствіемъ замѣчали, что Аропоинты злоупотребили присланными имъ билетами.
-- Какъ смѣшны артисты,-- сказалъ юный Клинтонъ Гвендолинѣ:-- посмотрите, какъ онъ кланяется леди Бракеншо, приложивъ руку къ сердцу.
-- Вы профанъ,-- отвѣтила Гвендолина,-- вы не умѣете цѣнить величія генія. Клесмеръ наводитъ на меня страхъ; я передъ нимъ невольно преклоняюсь.
-- Да; вы понимаете его музыку?
-- Нѣтъ, но онъ понимаетъ мое пѣніе и находитъ его никуда негоднымъ,-- отвѣтила со смѣхомъ Гвендолина, которая легко относилась къ строгому сужденію Клесмера о ея музыкальномъ талантѣ съ тѣхъ поръ, какъ онъ былъ пораженъ ея драматической игрой.
-- Конечно, ваше пѣніе -- не музыка будущаго, и я очень радъ, такъ-какъ оно доставляетъ мнѣ удовольствіе.
-- Вы очень любезны. Но посмотрите, какъ сегодня хороша миссъ Аропоинтъ. Она прямо просится на полотно въ своемъ золотистомъ платьѣ.
-- Оно слишкомъ блеститъ, не правда-ли?
-- Можетъ быть, оно слишкомъ символично: она походитъ на олицетвореніе богатства.
Слова Гвендолины, несмотря на ихъ сатирическій тонъ, были произнесены только для шутки, безъ всякой зависти, которая была-бы немыслима въ эту минуту торжества, такъ какъ она, по общему мнѣнію всѣхъ присутствующихъ, должна была получить первый призъ.
-- Посмотримъ, кто одержитъ побѣду,-- сказала леди Бракеншо, которая съ двумя маленькими дочерьми и толстымъ сынкомъ предсѣдательствовала на праздникѣ;.-- кажется, миссъ Гарлетъ возьметъ золотую стрѣлу.
-- По всей вѣроятности,-- отвѣтилъ лордъ Бракеншо:-- она чаще всѣхъ попадаетъ въ цѣль. Такое искусство, право, удивительно -- для новичка. А ваша дочь сегодня слабѣе обыкновеннаго,-- прибавилъ онъ, обращаясь къ м-съ Аропоинтъ;-- впрочемъ, она въ прошлый разъ взяла первый призъ и, по-справедливости, ей надо уступить его теперь другимъ.
-- Китти будетъ очень рада чужому успѣху,-- отвѣтила м-съ Аропоинтъ;-- она такъ великодушна. Вотъ напримѣръ, мы привезли съ собою не пастора Стоплея, а Клесмера только по ея желанію доставить ему удовольствіе. Конечно, она сама предпочла-бы общество пастора, но она всегда думаетъ не о себѣ, а о другихъ. Я сказала, что Клесмеръ не принадлежитъ къ нашему обществу и что привезти его сюда не совсѣмъ en regle, но она сказала: "геній внѣ всякихъ условныхъ правилъ; онъ является въ міръ для созданія новыхъ правилъ". Съ этимъ нельзя не согласиться.
-- Конечно,-- замѣтилъ лордъ Бракеншо небрежно и поспѣшилъ прибавить:-- а вотъ я такъ не страдаю великодушіемъ. Я желалъ-бы еще одерживать побѣды, но, къ сожалѣнію, слишкомъ старъ для этого. Молодежь меня побиваетъ на каждомъ шагу. Впрочемъ, по словамъ старика Нестора, боги не даютъ намъ всего за-разъ: я былъ въ свое время молодъ, а теперь старъ и благоразуменъ.
-- О, милордъ, близкіе сосѣди, живущіе рядомъ двадцать лѣтъ, не должны говорить о своихъ годахъ,-- замѣтила м-съ Аропоинтъ.-- Но гдѣ нашъ новый сосѣдъ? Я думала встрѣтить здѣсь м-ра Грандкорта.
-- Онъ обѣщалъ быть,-- отвѣтилъ лордъ Бракеншо;-- онъ пріѣхалъ въ Дипло только надняхъ и у него много хлопотъ. Можетъ быть, онъ и не пріѣдетъ; уже поздненько. Эй, Гаскойнъ!-- воскликнулъ онъ, замѣтивъ, что пасторъ проходилъ невдалекѣ подъ руку съ Гвендолиной;-- какъ вамъ не стыдно? Вы не только сами стрѣляете лучше насъ, но и племянницу научили одерживать надъ всѣми побѣду.
-- Я согласенъ, что съ ея стороны не любезно одерживать верхъ надъ старыми стрѣлками,-- отвѣтилъ Гаскойнъ съ пріятной улыбкой,-- но я въ этомъ, милордъ, не виноватъ. Я хотѣлъ только, чтобъ она стрѣляла хорошо, не не лучше всѣхъ.
-- И я не виновата,-- прибавила Гвендолина;-- когда я цѣлю, я не могу не попадать.
-- Это можетъ повести къ роковымъ послѣдствіямъ для многихъ,-- отвѣтилъ лордъ Бракеншо, и, посмотрѣвъ на часы, снова обратился къ м-съ Аропоинтъ:-- Вы правы, уже поздненько. Впрочемъ, Грандкортъ всегда опаздываетъ; къ тому-же онъ ничего не понимаетъ въ стрѣльбѣ изъ лука. Однакожъ, я настаивалъ, чтобы онъ пріѣхалъ, говоря, что здѣсь будетъ весь цвѣтъ нашего общества. Онъ спрашивалъ о васъ, м-съ Аропоинтъ, но, кажется, въ Лондонѣ вы его не видали. Онъ почти постоянно путешествовалъ.
-- Да, мы незнакомы, хотя я очень дружна съ его дядей, сэромъ Гюго Малинджеромъ.
-- Тутъ нѣтъ ничего удивительнаго: дядя рѣже является въ общество подъ руку съ племянникомъ, чѣмъ съ племянницей,-- замѣтилъ лордъ Бракеншо, обращаясь съ улыбкой къ пастору.-- Гаскойнъ, пройдемтесь немного по парку, мнѣ надо съ вами поговорить о будущей охотѣ.
Гвендолина очень внимательно прислушивалась къ словамъ лорда Бракеншо о м-рѣ Грандкортѣ, отсутствіе котораго начинало портить ея удовольствіе. Хотя она и отзывалась о немъ сатирически, какъ о будущемъ женихѣ, но ее очень занимало, какое впечатлѣніе она произведетъ на него. Она не боялась подпасть подъ его вліяніе (Гвендолинѣ никогда не приходило въ голову, что желаніе побѣдить всѣхъ есть своего рода подчиненіе) и она представляла его себѣ однимъ изъ тѣхъ влюбленныхъ поклонниковъ, десятки которыхъ она встрѣчала до сихъ поръ. Зная, что въ ея семействѣ всѣ желали, чтобы онъ ей понравился, она какъ-то невольно, воображала его смѣшнымъ; но это нисколько не располагало ее радоваться его отсутствію, и даже предчувствіе непріятныхъ послѣдствій ея отказа, если онъ сдѣлаетъ ей предложеніе, не побуждало ее желать, чтобы онъ не обратилъ на нее вниманія и женился на миссъ Аропоинтъ.
Поэтому, когда м-ръ Грандкортъ дѣйствительно пріѣхалъ на праздникъ стрѣлковъ, никто болѣе Гвендолины не сознавалъ его присутствія, хотя она старательно избѣгла смотрѣть въ ту сторону, гдѣ онъ находился, и ничѣмъ не выражала интереса, возбуждаемаго въ ней его особой. Она совершенно предалась стрѣльбѣ; ея выстрѣлы стали теперь особенно мѣтки, такъ что, наконецъ, она попала три раза къ ряду въ золотой центръ мишени. Этотъ подвигъ заслуживалъ перваго приза, золотой звѣзды. Всѣ присутствующіе, выстроившись въ два ряда для ея торжественнаго шествія къ леди Бракеншо, изъ рукъ которой она должна была получить звѣзду,-- разразились громкими рукоплесканіями. Гвендолина была совершенно счастлива: всѣ взгляды сосредоточивались на ней, и этого для нея было довольно. Сама она не смотрѣла ни на кого, хотя пріятно сознавала, что при ея торжествѣ присутствовалъ Клесмеръ, а, главное, что м-ръ Грандкортъ видѣлъ ее впервые при самыхъ выгодныхъ условіяхъ, такъ что онъ вынужденъ былъ восхищаться ею безъ всякой примѣси непріятной критики.
Гвендолина съ сіяющимъ лицомъ встрѣтила привѣтственную улыбку леди Бракеншо и не покраснѣла (краска вызывалась на ея лицѣ только неожиданностью), когда на нее возложили блестящій знакъ ея побѣды. Послѣ этой церемоніи она, съ золотой звѣздой на плечѣ, стала весело принимать поздравленія окружающихъ и со всѣмъ обществомъ направилась къ мишени для обозрѣнія мѣткости выстрѣловъ. Тутъ къ ней подошелъ лордъ Бракеншо и неожиданно сказалъ:
-- Миссъ Гарлетъ, вотъ джентльменъ, пылающій желаніемъ съ вами познакомиться. Позвольте мнѣ представить вамъ м-ра Малинджера Грандкорта.