Несмотря на желаніе Деронды поскорѣе вернуться въ Лондонъ, отчасти изъ безпокойства о Мирѣ, отчасти изъ желанія подробнѣе узнать таинственную личность Мардохея, онъ не могъ уѣхать изъ аббатства прежде, чѣмъ сэръ Гюго, который отправился немного раньше, чтобъ приготовиться къ открытію парламентской сессіи.
Деронда остановился въ домѣ баронета, зная, что его частная квартира занята Гансомъ Мейрикомъ. Онъ надѣялся найти тамъ все вверхъ дномъ, но на дѣлѣ оказалось совсѣмъ не то, что онъ ожидалъ. Прежде всего, онъ съ веселой улыбкой заглянулъ въ свою гостиную, превращенную въ мастерскую, заваленную различными рисунками и художественными предметами, привезенными изъ Рима. Окна были наполовину затянуты зеленой матеріей и бѣлокурый Гансъ царилъ въ этомъ художественномъ безпорядкѣ, какъ демонъ. Волосы его были нѣсколько длиннѣе прежняго, а лицо такъ-же оживленно и голосъ такъ-же громокъ, какъ всегда. Ихъ дружба, со времени выхода изъ университета, поддерживалась не только постоянной перепиской, но и болѣе или менѣе продолжительными свиданіями за-границей и въ Англіи, такъ что первоначальныя отношенія между ними -- неограниченнаго довѣрія съ одной стороны и покровительственнаго снисхожденія съ другой -- укрѣплялись все болѣе и болѣе.
-- Я зналъ, что ты захочешь взглянуть на мои рисунки и древности, поэтому я и разложилъ ихъ здѣсь,-- сказалъ Гансъ послѣ первыхъ теплыхъ привѣтствій;-- я нашелъ двѣ комнаты въ Чельси, въ ста шагахъ отъ матери, и вскорѣ переберусь туда. Я жду только, чтобъ окончили кое-какія передѣлки, но, ты видишь, я уже здѣсь принялся за работу. Ты не можешь себѣ представить, какой я буду великій художникъ! Искра безсмертія зародилась во мнѣ вдругъ.
-- Ужъ не чахотка-ли скорѣе?-- спросилъ Деронда со смѣхомъ и, подойдя къ столу, началъ разсматривать пять набросанныхъ эскизовъ одного и того-же лица.
Онъ довольно долго смотрѣлъ на нихъ, но не сказалъ ни слова. Гансъ также молчалъ и, взявъ палитру, сталъ водить кистью по полотну, стоявшему на мольбертѣ.
-- Какъ ты ихъ находишь?-- спросилъ онъ наконецъ.
-- Лицо en face слишкомъ массивно, но другія -- очень похожи,-- отвѣтилъ Деронда, необычайно холодно.
-- Нѣтъ, нисколько не массивно; это всегда такъ кажется при неожиданномъ переходѣ отъ профилямъ en face,-- рѣшительно проговорилъ Гансъ.-- Впрочемъ, я нѣсколько увеличилъ лицо для Вероники. Я пишу цѣлую серію картинъ изъ исторіи Вероники; посмотри: вотъ уже готовые эскизы. Въ первой картинѣ Вероника умоляетъ Флора помиловать ея народъ; во второй она стоитъ подлѣ Агриппы, уговаривая своихъ соплеменниковъ-евреевъ не продолжать безполезнаго сопротивленія.
-- Ноги Агриппы никуда не годятся,-- перебилъ его Деронда.
-- Нѣтъ, ноги очень реальны,-- отвѣтилъ Гансъ; общественные дѣятели часто бываютъ не тверды на ногахъ... Но оставимъ это. Въ третьей картинѣ Вероника радуется извѣстію, что Веспасіанъ объявленъ императоромъ, а ея любовникъ, Титъ, его наслѣдникомъ; она уже видитъ себя будущей императрицей.
-- Ты это напиши надъ ея головой, а то никто не пойметъ,-- снова перебилъ его Деронда.
-- Тѣмъ лучше; публика будетъ сама чувствовать свое невѣжество, а это -- чудный эстетическій эффектъ. Въ четвертой картинѣ Титъ выгоняетъ Веронику изъ Рима послѣ десятилѣтняго пребыванія ея во дворцѣ, а въ пятой, Вероника оплакиваетъ свою судьбу, на развалинахъ Іерусалима. Это плодъ моей фантазіи. Никто не знаетъ, чѣмъ кончилась ея судьба, и я это великолѣпно выражаю отрицательнымъ образомъ: шестой картины не будетъ, и серія окончена... Не правда-ли, конецъ чисто гомерическій! Но посмотри на первую картину; она у меня на мольбертѣ, и я уже надъ ней порядочно поработалъ.
-- Поза, дѣйствительно, хороша,-- отвѣтилъ Деронда послѣ минутнаго молчанія;-- ты много работалъ Рождествомъ, потому что ты, вѣроятно, задумалъ эти картины уже по возвращеніи въ Лондонъ, не такъ-ли?..
Ни одинъ изъ нихъ не упомянулъ до сихъ поръ имени Миры, хотя, очевидно, Гансъ именно ее изображалъ въ образѣ Вероники.
-- Нѣтъ, я уже давно задумалъ эту серію, но не находилъ подходящей модели. Моя Вероника должна быть красивѣйшей еврейкой въ мірѣ, и теперь я ее нашелъ.
-- А хочетъ-ли она появляться въ такомъ образѣ? Я думаю что эта женщина должна быть ей отвратительна и ненавистна. Знаетъ-ли она, что ты рисуешь?
-- Конечно, она по моей просьбѣ приняла эту позу и сама схватила за колѣни маму, которая изображала Флора.
-- Она, вѣроятно, не знаетъ исторіи Вероники,-- сказалъ Деронда съ негодованіемъ.
-- Какъ-же? Я ей разсказалъ, но, конечно, въ дамскомъ вкусѣ. Моя Вероника -- пламенная патріотка, которая изъ любви, а также и честолюбія, послѣдовала за злѣйшимъ врагомъ своего народа, почему и понесла подобающее наказаніе. Мира плакала, воображая отчаяніе Вероники, возвратившейся одинокой и всѣми покинутой на развалины Іерусалима. У меня не хватило духа признаться ей, что я самъ сочинилъ весь этотъ эпизодъ.
Деронда ничего не отвѣтилъ и снова принялся разсматривать эскизы Ганса. Наконецъ, обернувшись къ нему, онъ произнесъ:
-- Можетъ быть, я слишкомъ щепетиленъ, Мейрикъ, но я долженъ просить тебя бросить эту мысль.
-- Какъ!-- воскликнулъ Гансъ, принимая трагическую позу;-- бросить свои картины! Мою безсмертную серію Вероники! Что ты, одумайся! Но, прежде чѣмъ услышать твой отвѣтъ, дай мнѣ бросить палитру и взъерошить себѣ волосы дыбомъ.
И онъ такъ комично привелъ въ исполненіе свои слова, что Деронда не могъ не улыбнуться.
-- Рисуй себѣ Вероникъ сколько хочешь но, пожалуйста, избери себѣ другую натурщицу,-- отвѣтилъ онъ.
-- Почему?-- спросилъ Гансъ серьезно.
-- Потому, что она, можетъ быть, вскорѣ добьется извѣстности: мы съ м-съ Мейрикъ хлопочемъ о томъ, чтобъ она сдѣлалась пѣвицей, и тогда ея лицо будетъ всѣмъ знакомо. Если ты не понимаешь моего взгляда, то мнѣ нечего и распространяться, но, во всякомъ случаѣ, Мира, если-бъ она знала, конечно, не захотѣла-бы быть выставленной на показъ, какъ модель для подобной героини.
Гансъ чутъ не лопнулъ со смѣха, и только удержался, увидавъ недовольное выраженіе на лицѣ Деронды.
-- Извини меня!-- воскликнулъ онъ;-- ты знаешь, что я спокойно перенесу всякое твое замѣчаніе о моихъ картинахъ, но предполагать, что онѣ достигнутъ извѣстности въ публикѣ,-- это ужь слишкомъ! Полно, мое самолюбіе никогда не заходило такъ далеко. Не безпокойся, эти картины останутся для всѣхъ тайной.
Деронда долженъ былъ согласиться, что съ этой стороны не существовало ни малѣйшей опасности, но его отвращеніе къ тому, чтобъ Мира приняла образъ легкомысленной Вeроники, отъ этого нисколько не уменьшилось. Гансъ, чтобъ загладить неловкое положеніе, иринялся снова за работу, но вскорѣ не выдержалъ и воскликнулъ:
-- Но, если-бы мои картины и возбудили всеобщее вниманіе, то я не понимаю, почему ты протестуешь? Каждый извѣстный живописецъ обезсмертилъ на полотнѣ лицо, передъ которымъ онъ. болѣе всего преклонялся. Его душа воплощается въ его картинахъ. То, что онъ ненавидитъ, онъ изображаетъ въ каррикатурѣ, а то, что обожаетъ,-- въ героической, священной фигурѣ.
-- Такими общими мѣстами нельзя разрѣшать нравственные вопросы,-- отвѣтилъ Деронда рѣшительно;-- все, что ты говоришь, можетъ быть, и справедливо, но все-же я правъ, не желая, чтобы ты изображалъ Миру Вероникой. Конечно, я ошибался, говоря, что вся публика увидитъ ее въ твоихъ картинахъ, но даже если онѣ и останутся, въ тайнѣ, то, я полагаю, что тебѣ не слѣдуетъ этого дѣлать. Ты долженъ понять, что положеніе ея теперь очень деликатное и, пока она не достигнетъ самостоятельности, надо съ ней обходиться такъ-же осторожно, какъ съ венеціанскимъ хрусталемъ, изъ опасенія, чтобъ она не лишилась своего теперешняго пріюта. Можешь-ли ты отвѣчать за себя? Извини, Гансъ, но я ее нашелъ и я обязанъ о ней заботиться. Ты меня понимаешь?
-- Понимаю,-- проговорилъ Гансъ съ добродушной улыбкой:-- ты совершенно справедливо полагаешь, что мнѣ какъ-бы на роду написано разбивать все, попадающееся мнѣ на встрѣчу, и этимъ прошибать себѣ лобъ. Такая ужъ моя судьба. Съ тѣхъ поръ, какъ я живу на свѣтѣ, я только и дѣлаю, что попадаю въ просакъ или другихъ подвергаю опасности. Первая моя глупость была родиться, а послѣдняя -- любить живопись -- глупость, отъ которой я всю жизнь не отдѣлаюсь. Ты думаешь, что я теперь надѣлаю глупостей дома. Нѣтъ, я измѣнился. По-твоему, я долженъ влюбиться по уши въ Миру. Это правда, я уже, влюбленъ. Но ты думаешь, что я надѣлаю глупостей и испорчу все дѣло? Въ этомъ ты совершенно ошибаешься. Я преобразился; спроси у мамы.
-- А ты не считаешь глупостью безнадежную любовь?-- спросилъ Деронда.
-- Я не считаю ее безнадежной,-- отвѣтилъ Гансъ съ вызывающимъ хладнокровіемъ.
-- Любезный другъ, ты только подготовляешь себѣ тяжелый ударъ,-- произнесъ Деронда:-- она ни за что не выйдетъ замужъ за христіанина, если-бы даже его и полюбила. Ты слыхалъ, конечно, какъ она говоритъ о своемъ народѣ и о своей религіи?
-- Это не можетъ долго продолжаться. Она никогда не встрѣтитъ сноснаго еврея: они всѣ такіе противные.
-- Но она можетъ вернуться въ свою семью, чего она такъ жаждетъ. Ея мать и братъ, вѣроятно, закоренѣлые евреи.
-- Я приму еврейскую религію, если она этого пожелаетъ,-- проговорилъ Гансъ, пожимая плечами и смѣясь.
-- Не говори пустяковъ,-- произнесъ Деронда съ жаромъ;-- я думалъ, что ты питаешь къ ней серьезное чувство.
-- Конечно, только ты считаешь его безнадежнымъ, а я нисколько.
-- Я не знаю, что можетъ случиться, но странно, чтобъ ты нашелъ въ отношеніяхъ Миры къ тебѣ поддержку своимъ несбыточнымъ надеждамъ,-- сказалъ Деронда, сознавая, что онъ говоритъ уже слишкомъ презрительно.
-- Я строю свои надежды не на женскихъ чувствахъ,-- отвѣтилъ Гансъ, выражаясь тѣмъ шутливѣе, чѣмъ Деронда говорилъ серьезнѣе,-- а на наукѣ и философіи. Природа предназначила Мирѣ влюбиться въ меня. Это вызывается амальгаммой расъ, сродствомъ контрастовъ и необходимостью умѣрить уродливость одного субъекта красотою другого. Я совершенная противоположность Мирѣ -- я христіанинъ, хотя плохой, и къ тому еще не могу пропѣть двухъ нотъ въ тактъ. Никто болѣе меня не имѣетъ шансовъ на ея любовь.
-- Я вижу, что все это пустая болтовня, Мейрцкъ; ты не думаешь нисколько о томъ, что говоришь,-- сказалъ Деронда, положивъ руку на него плечо и нѣсколько успокоившись;-- я дуракъ, что отвѣчалъ тебѣ серьезно.
-- Честью клянусь, что я говорю искренно,-- отвѣтилъ Гансъ, также положивъ руку на плечо Деронды и смотря ему прямо въ глаза,-- я все равно, что на исповѣди. Моя мать считаетъ тебя опекуномъ Миры, а себя отвѣтственной передъ тобою за все, что можетъ случиться съ Мирою въ ея домѣ. Да, я ее люблю, я ее обожаю... но я не отчаиваюсь... и сдѣлаюсь достойнымъ ея любви.
-- Ты не можешь этого сдѣлать.
-- Виноватъ, я долженъ былъ сказать, что постараюсь быть достойнымъ ея.
-- Ты не можешь исполнить этого своего намѣренія, Гансъ. Ты вѣдь столько разъ рѣшался помогать матери и сестрамъ?
-- Ты имѣешь право меня упрекать?-- сказалъ Гансъ тихо.
-- Можетъ быть, я поступаю не великодушно, но долженъ предупредить тебя, что твои надежды -- безумное донъ-кихотство.
-- Даже и въ этомъ случаѣ я пострадаю одинъ, потому что не скажу ей ничего прежде, чѣмъ не буду увѣренъ въ благопріятномъ отвѣтѣ. Нѣтъ, я лучше рискну, и, если потерплю пораженіе, бѣда еще невелика; но я не хочу отчаиваться, хотя ты и подносишь мнѣ это зелье. Я болѣе не пью вина, такъ позволь-же мнѣ хоть упиваться надеждами.
-- Съ большимъ удовольствіемъ, если только это принесетъ тебѣ пользу,-- отвѣтилъ Деронда, отходя отъ Ганса.
Слова его звучали очень добродушно, но они, очевидно, шли не изъ глубины его сердца. Онъ ощущалъ въ себѣ то непріятное чувство, которому иногда подвергается человѣкъ видя, что покровительствуемые имъ люди отвергаютъ въ немъ всякую способность увлекаться и чего-либо желать, подобно имъ. Мы всегда полагаемъ, что наши руководители должны быть безгрѣшны, хотя часто нѣтъ лучшаго учителя, чѣмъ человѣкъ, исправившійся отъ своихъ собственныхъ заблужденій. Но время своей дружбы Деронда привыкъ къ эгоизму Ганса, но онъ никогда не относился къ нему непріязненно; Гансъ обыкновенно изливалъ передъ нимъ свою душу и никогда не заботился о чувствахъ Деронды, который, въ свою очередь, былъ вполнѣ доволенъ. Но теперь онъ съ негодованіемъ замѣчалъ, что Гансъ не допускалъ и мысли о соперничествѣ съ Дерондою, словно послѣдній былъ архангеломъ Гавріиломъ. Исключать себя изъ числа состязующихся онъ могъ самъ, но чтобъ другіе его исключали -- было нестерпимо обидно. Онъ всегда ожидалъ, что Гансъ надѣлаетъ ему безпокойствъ, но онъ не предчувствовалъ, чтобъ эти безпокойства подѣйствовали на него такъ сильно, и ему было отчасти стыдно за себя, такъ-какъ онъ былъ вполнѣ убѣжденъ въ несбыточности надеждъ Ганса. Но эти надежды возбудили въ немъ мысль о перемѣнѣ, которая могла произойти въ молодой дѣвушкѣ и, хотя онъ протестовалъ противъ подобнаго предположенія, но все-же одна уже ея возможность тревожила его. Вообще бѣдный Гансъ переставалъ относительно его играть роль обращеннаго на истинный путь блуднаго сына и возбуждалъ въ немъ уже не дружеское состраданіе, а совершенно иныя чувства...
Посѣтивъ Чельси, Деронда безъ особаго удовольствія, какъ слѣдовало-бы ожидать, услыхалъ отъ м-съ Мейрикъ, что она совершенно успокоилась насчетъ ея любимаго сына. Мира казалась веселѣе прежняго и въ первый разъ при немъ смѣялась, разсказывая, какъ Гансъ представлялъ различныя пародіи, не мѣняя костюма.
-- Я прежде не любила на сценѣ комическихъ пьесъ,-- прибавила она,-- и находила ихъ всегда слишкомъ длинными, но м-ръ Гансъ въ одну и ту-же минуту представляетъ то слѣпого пѣвца, Ріензи, произносящаго торжественную рѣчь къ римлянамъ, то балетнаго танцовщика, то молодого, разочарованнаго юношу. Мнѣ всѣхъ ихъ искренне жаль, но я отъ души смѣюсь,-- прибавила Мира со смѣхомъ.
-- Мы до пріѣзда Ганса вовсе не думали, что Мира умѣетъ смѣяться,-- замѣтила м-съ Мейрикъ.
-- Онъ, кажется, теперь въ ударѣ,-- проговорилъ Деронда,-- неудивительно, что онъ васъ всѣхъ развеселилъ.
-- Во всякомъ случаѣ онъ безукоризненно ведетъ себя со времени своего пріѣзда,-- сказала м-съМейрикъ, прибавляя мысленно: "о, если-бъ это только продолжалось!"
-- Какое счастье, что сынъ и братъ возвратился въ этотъ домъ -- произнесла Мира:-- съ душевнымъ удовольствіемъя слушаю всегда, какъ они всѣ вмѣстѣ вспоминаютъ о прошломъ. Какое счастье имѣть мать и брата! Я этого никогда не испытала.
-- И я также...-- невольно прибавилъ Деронда.
-- Какъ жаль!-- продолжала Мира;-- И вы испытали горе! А мнѣ-бы хотѣлось, чтобъ вы видѣли въ жизни все доброе, какое только въ ней можетъ заключаться.
Послѣднія слова она произнесла съ особеннымъ чувствомъ, устремивъ глаза на Деронду, который, облокотясь на свое кресло, внимательно смотрѣлъ на нее, стараясь отгадать, произвелъ-ли Гансъ на нее какое-нибудь впечатлѣніе. Мира всегда говорила откровенно съ Дерондой, считая его своимъ ниспосланнымъ съ неба утѣшителемъ, но теперь она впервые стала думать о немъ, какъ о существѣ, прошлое котораго имѣло много общаго съ ея собственной судьбой.
-- Но м-ръ Гансъ говорилъ вчера,- продолжала она послѣ минутнаго молчанія,-- что вы, заботясь всегда о другихъ, сами ни въ чемъ не нуждаетесь. Онъ разсказалъ намъ великолѣпную исторію Будды, который отдалъ себя въ жертву тигрицѣ для спасенія ея съ дѣтенышами отъ голодной смерти. Онъ увѣряетъ, что вы походите на Будду, и мы всѣ съ нимъ согласны.
-- Пожалуйста, не воображайте этого!-- проговорилъ Деронда, котораго въ послѣднее время подобныя предположенія начинали сердить;-- Если-бъ даже я такъ много думалъ о другихъ, какъ вы полагаете, то это еще не значитъ, что я самъ ни въ чемъ не нуждаюсь. Когда Будда отдалъ себя на съѣденіе тигрицѣ, онъ, можетъ быть, самъ былъ очень голоденъ.-- Если онъ былъ очень голоденъ, то, онъ вѣроятно, предпочелъ быть съѣденнымъ тигрицей, чѣмъ умереть голодной смертью,-- замѣтила Мабъ.
-- Пожалуйста, Мабъ, не лишайте поступокъ Будды его красоты!-- сказала Мира..
-- Если только это -- правда,--прибавила практическая Эми.-- Вы всегда, Мира, говорите о красотѣ, какъ-будто она синонимъ правды.
-- Это совершенно справедливо,-- проговорила Мира тихо; то, что люди считаютъ высшей красотой, должно быть и высшей правдой...
-- Я васъ не понимаю,-- возразила Эми.
-- А я понимаю,-- сказалъ Деронда;-- красота -- теоретическая правда, хотя, быть можетъ, она на практикѣ непримѣнима. Она живетъ въ мірѣ идей. Не такъ-ли?
-- Вѣроятно; вы понимаете меня, а я не могу ясно выразить своей мысли,-- отвѣтила Мира задумчиво.
-- Но было-ли хорошо со стороны Будды, что онъ отдалъ себя на съѣденіе тигрицѣ?-- спросила Эми;-- мнѣ кажется, что это дурной примѣръ.
-- Если-бъ всѣ такъ поступали, то тигры слишкомъ разжирѣли-бы,-- прибавила Мабъ.
Деронда разсмѣялся, но поспѣшилъ выступить въ защиту поэтическаго миѳа.
-- Эта исторія только составляетъ крайнее выраженіе ежедневно случающагося самопожертвованія,-- сказалъ онъ;-- преувеличеніе, какъ въ словахъ, такъ и въ народныхъ легендахъ, только доказываетъ развитіе воображенія.
-- Теперь, кажется, я могу высказать свою мысль,-- произнесла Мира, необращавшая вниманія на предыдущій разговоръ.-- Идеальная красота, мнѣ кажется, столь-же дѣйствительна, какъ дѣйствительна напримѣръ, моя мать, образъ которой такъ-же реаленъ для меня, какъ образы всѣхъ окружающихъ меня живыхъ лицъ.
-- Но намъ не надо слишкомъ отвлекаться отъ практическихъ предметовъ,-- сказалъ Деронда внутренно вздрогнувъ при мысли, чѣмъ могла быть въ дѣйствительности ея мать;-- я пріѣхалъ сегодня къ вамъ, чтобы разсказать о вчерашнемъ разговорѣ съ великимъ музыкантомъ Клесмеромъ. Я надѣюсь, что онъ окажетъ полезное покровительство Мирѣ.
-- А!-- произнесла м-съ Мейрикъ съ удовольствіемъ;-- вы думаете, что онъ захочетъ ей быть полезнымъ?
-- Я надѣюсь; онъ очень занятъ, но обѣщалъ назначить время для миссъ Лапидусъ,-- какъ мы теперь должны ее называть,-- сказалъ онъ съ улыбкой,-- если она согласна порхать къ нему и спѣть что нибудь въ его присутствіи.
-- Я понимаю его;-- спокойно отвѣтила Мира;-- онъ желаетъ услышать мой голосъ прежде, чѣмъ рѣшить, стою-ли я его вниманія.
Деронду поразилъ здравый смыслъ молодой дѣвушки, которая такъ просто относилась къ вопросамъ практической жизни.
-- Я надѣюсь, что эта поѣздка не будетъ вамъ непріятна, особенно если м-съ Мейрикъ отправится съ вами.
-- Нисколько. Я всю жизнь подвергалась подобнымъ экзаменамъ, и они мнѣ не страшны. А Клесмеръ очень строгъ?
-- Онъ странный человѣкъ, но я недостаточно его знаю, чтобы судить, строгъ-ли онъ, или нѣтъ. Я увѣренъ только въ одномъ, что онъ истинно добръ на дѣлѣ, болѣе, чѣмъ на словахъ.
-- Я привыкла, чтобъ со мной обращались грубо, и никогда не слыхала похвалъ.
-- Правда, Клесмеръ очень грубъ на взглядъ, но добрая улыбка не сходитъ съ его лица, хотя ее трудно увидѣть чрезъ его очки.
-- О я его не испугаюсь; вѣдь, если-бъ онъ и сталъ рычать на меня, какъ левъ, то мнѣ надо вѣдь только пѣть, а это я всегда съумѣю.
-- Въ такомъ случаѣ, вы не откажетесь пѣть въ гостиной леди Малинджеръ? Она намѣрена пригласить васъ, и вы тамъ увидите многихъ важныхъ барынь, которыя, конечно, захотятъ воспользоваться вашими уроками для своихъ дочерей.
-- Какъ вы быстро идете въ гору,-- произнесла м-съ Мейрикъ;-- вы, вѣроятно, никогда этого не ожидали, Мира?
-- Мнѣ немного страшно носить имя миссъ Лапидусъ, сказала Мира, краснѣя;-- нельзя-ли мнѣ лучше сохранить свое прежнее имя Коганъ.
-- Я васъ понимаю,-- поспѣшно отвѣтилъ Деронда;-- но, право, Коганъ -- неприличная фамилія для пѣвицы. Мы должны въ подобныхъ мелочахъ подчиняться общественнымъ предразсудкамъ. Впрочемъ, мы, вѣдь, можемъ придумать друroe имя, испанское или итальянское, какъ обыкновенно дѣлаютъ пѣвицы.
-- Нѣтъ,-- промолвила Мира послѣ нѣкотораго размышленія,-- если Коганъ не годится, то я сохраню лучше свое прежнее имя. Вѣдь мнѣ нечего болѣе скрываться отъ преслѣдованій: у меня теперь есть друзья,-- прибавила она, глядя на м-съ Мейрикъ, а если-бъ я приняла другую фамилію, то мнѣ показалось-бы, что я навсегда отреклась отъ своего бѣднаго отца. Отца!.. Какъ я могла-бы видѣть его горе, услышать его стоны,-- и не придти ему на помощь?.. Вѣдь онъ покинутъ и одинокъ.-- Всѣ мнимые друзья его давно покинули... Неужели и я послѣдую ихъ примѣру?
-- Дѣлайте то, что считаете правильнымъ, дитя мое, и я никогда не буду васъ отговаривать,-- отвѣтила м-съ Мейрикъ, хотя она въ душѣ нисколько не жалѣла отца Миры.
Выходя изъ скромнаго домика въ Чельси, Деронда невольно подумалъ: "не хорошо сердиться на Ганса. Онъ не можетъ-же запретить себѣ любить Миру, хотя глупо воображать и святотатственно надѣяться, что она будетъ когда-нибудь его женой".
А Деронда могъ-ли самъ питать подобныя надежды? Онъ не былъ достаточно наивенъ, чтобъ ставить себя въ то положеніе, которое онъ признавалъ немыслимымъ для своего друга, но, очевидно, въ послѣдніе дни въ его чувствахъ къ Мирѣ -- произошла какая-то новая перемѣна.
Но помимо этихъ причинъ у него было достаточно другихъ, для того, чтобы отогнать отъ себя эту мысль; онъ дѣлалъ это по тому же побужденію, по которому не продолжалъ бы читать разсказа, способнаго пробудить въ немъ надежды и мечты о невозможномъ. Но могло-ли неожиданно помочь ему въ этомъ открытіе его происхожденія? что онъ собственно зналъ о немъ?
Странно, что въ эти послѣдніе мѣсяцы, когда онъ долженъ былъ уже, наконецъ, избрать себѣ дорогу въ жизни, Деронду все сильнѣе и сильнѣе стала безпокоить эта неизвѣстность. Открытіе его происхожденія могло принести ему горе: въ этомъ онъ почти не сомнѣвался; но оно упорядочило бы его жизнь, указавъ ему его ближайшія обязанности..
Менѣе всего нравилось ему стоять драпируясь въ тогу непризданаго генія, въ качествѣ критика, въ сторонѣ отъ всякой активной дѣятельности. Его привязанность къ сэру Гюго заставляла его иногда соглашаться съ мнѣніями, которыя шли въ разрѣзъ съ его собственными, а когда его осаждали сомнѣнія, онъ даже прямо упрекалъ себя въ неблагодарности къ нему. Многіе жалуются на то, что происхожденіе налагаетъ на нихъ извѣстные узы, Деронду же, наоборотъ, угнетало отсутствіе ихъ. Для него слова: "отецъ и мать" имѣли неизъяснимое значеніе, заключали въ себѣ особый мистическій смыслъ. Средній человѣкъ не пойметъ этого чувства,-- сочтетъ его преувеличеніемъ; но мало ли чего не пойметъ средній, хотя-бы даже и, такъ называемый "образованный", человѣкъ! При всемъ моемъ уваженіи къ знаніямъ такого человѣка, я не могу пройдти молчаніемъ того обстоятельства, что многіе доказанные факты, касающіеся даже движеній его собственнаго сердца, ему тоже неизвѣстны. Быть можетъ, въ Дерондѣ это чувство было еще сильнѣе потому, что ему некому было повѣрить свой сомнѣнія, не на кого было опереться. По временамъ онъ мечталъ о другѣ, передъ которымъ онъ могъ бы излить всю свою душу, о человѣкѣ, не слишкомъ увѣренно смотрящемъ впередъ. До сихъ поръ онъ, по отношенію къ людямъ, являлся всегда руководителемъ и утѣшителемъ другихъ, самъ не имѣя ни того, ни другого; но трудно быть вполнѣ откровеннымъ съ человѣкомъ опекаемымъ, смотрящемъ на тебя снизу вверхъ.
Но никакой -- надежды встрѣтить такого друга у него до сихъ поръ не было...