Р. Лайонъ жилъ въ маленькомъ домѣ значительно похуже дома приходскаго причетника, возлѣ самаго входа на подворье. Распространеніе и процвѣтаніе диссентерства въ Треби дало возможность расширить самую капеллу, на что и ушли всѣ вклады новыхъ членовъ, такъ что ничего не осталось для увеличенія доходовъ священника. Въ это утро онъ, какъ и всегда, сидѣлъ въ низенькой комнаткѣ верхняго этажа, называемой кабинетомъ, отъ которой отгораживался перегородкой чуланъ, служившій ему спальней. Книжныхъ полокъ было недостаточно для его старинныхъ книгъ, и онѣ лежали вокругъ него грудами. Между каждой такой грудой оставлено было узенькое пространство, потому что священникъ любилъ ходить въ часы размышленій, а для его худенькихъ ногъ въ черныхъ шелковыхъ чулкахъ, подвязанныхъ подъ колѣнами черными лентами, было нужно очень мало пространства. Онъ и теперь ходилъ взадъ и впередъ, сложивъ руки на спинѣ. Лицо его казалось старымъ и истощеннымъ, хотя пряди волосъ, падавшихъ съ его плѣшивой головы до плечъ, сохранили первобытный каштановый оттѣнокъ, а большіе темные близорукіе глаза были все еще ясны и свѣтлы. Съ перваго взгляда онъ казался чрезвычайно страннымъ старичкомъ, какой-то заплесневѣлой древностью; вольнодумные школяры часто бѣгали за нимъ, крича ему вслѣдъ разныя прозвища, и во мнѣніи многихъ почтенныхъ прихожанъ тоненькія ножки и широкая голова стараго Лайона способствовали увеличенію смѣшныхъ и нелѣпыхъ сторонъ диссентерства. Но онъ былъ слишкомъ близорукъ для того чтобы замѣчать, что надъ нимъ подтрунивали,-- слишкомъ далекъ отъ міра мелочныхъ фактовъ и побужденій, въ которомъ жили люди, подтрунивавшіе надъ нимъ. Размышленія о великихъ текстахъ, которые какъ будто уходили глубже, чѣмъ больше онъ старался проникнуть въ нихъ, уразумѣть ихъ,-- такъ сосредоточивали все его вниманіе, что ему никогда не приходило на умъ подумать, какой образъ воспроизводитъ его маленькая фигурка на сѣтчатой оболочкѣ легкомысленныхъ созерцателей. Добрый Руфусъ былъ не безъ гнѣва, и не безъ эгоизма; но они были въ немъ только пыломъ, придававшимъ силу его вѣрованіямъ и его ученію. Слабою стрункой его было истинное значеніе дьяконовъ въ первобытной церкви, и его маленькая, нервическая фигурка трепетала съ головы до ногъ при столкновеніи съ доводомъ, на который у него не находилось отвѣта. Въ дѣйствительности, единственными моментами всецѣлаго сознанія тѣла были въ немъ тѣ моменты, когда онъ дрожалъ подъ наплывомъ какихъ нибудь тревожныхъ мыслей.
Онъ обдумывалъ текстъ къ предстоящей воскресной проповѣди: И народа изрекъ Аминь,-- текстъ, казавшійся чрезвычайно скуднымъ и распавшійся сперва только на два предложенія: "Что было сказано? и кто сказалъ"? Но эти два предложенія разрослись въ вѣтвистую рѣчь. Глаза проповѣдника расширились, улыбка заиграла на губахъ его, и, какъ всегда въ порывѣ пдохновенія, онъ началъ высказывать мысли свои громко, переходя отъ быстраго, но внятнаго полутона до громкаго энергическаго rallentando.
"Братія, вы думаете, что великій возгласъ этотъ подняли въ Израилѣ люди медлившіе высказать "аминь", пока сосѣди ихъ не скажутъ аминь? Вы думаете, что можетъ возникнуть громкій единодушный крикъ за правду -- крикъ всего народа, какъ одного человѣка, подобный гласу архангела, поразившему всѣхъ на небесахъ и на землѣ,-- если каждый изъ васъ станетъ оглядываться и смотрѣть, что скажетъ, да сдѣлаетъ сосѣдъ, или надвинетъ шапку на лицо, такъ что и не слышно будетъ ничего, если онъ даже крикнетъ? Какъ поступаете вы: когда слуга Господень возстаетъ передъ вами, чтобы возвѣстить вамъ Его велѣнія, разверзаете ли вы души ваши передъ Словомъ, какъ разверзаете окна, чтобы оросить дождемъ растенія, на нихъ стоящія? Нѣтъ; одинъ блуждаетъ глазами по сторонамъ, подавляя душу мелочными вопросами, въ родѣ: что подумаетъ братъ X? не слишкомъ ли возвышенно это ученіе для брата Z? что скажутъ на это члены церкви? Другой..."
Тутъ отворилась дверь, и старая Лидди, служанка священника, выставила голову, чтобы сказать плаксивымъ голосомъ, перешедшимъ подъ конецъ рѣчи въ нѣчто подобное стопу:-- М-ссъ Гольтъ желаетъ переговорить съ за.мы: она говоритъ, что пришла не во время, но она въ такомъ горѣ...
-- Лидди, сказалъ Лайонъ, быстро переходя къ обыкновенному разговорному тону, если тебя одолѣваетъ врагъ, обратись къ Езекіилю, 13 и 22, а стонать не слѣдуетъ. Ты только вводишь дочь мою въ искушеніе; она вчера не хотѣла ѣсть хлѣба, потому что видѣла, какъ ты его обливала слезами. Такимъ образомъ ты подаешь поводъ отзываться объ истинѣ слегка и доставляешь врагу торжество. Если ты поддаешься ему вслѣдствіе боли въ лицѣ, пей понемногу теплый эль за обѣдомъ,-- мнѣ денегъ не жаль.
-- Теплый эль не отучитъ миссиньку Эсѳирь говоритъ слегка обо всемъ -- она терпѣть не можетъ, когда пахнетъ элемъ.
-- Не возражай мнѣ, Лидди. Пошли сюда м-ссъ Гольтъ.
Лидди немедленно заперла дверь.
-- Бѣда право съ этими плаксами, сказалъ священникъ, опять принимаясь расхаживать по комнатамъ и говорить громко. Нужды ихъ такъ далеки отъ стези моихъ размышленій, что совсѣмъ сбиваютъ меня съ толку. М-ссъ Гольтъ выведетъ изъ терпѣнія хоть кого. Боже, помоги мнѣ! Грѣхи мои были тяжеле безумствованій этой женщины.-- Войдите, м-ссъ Гольтъ, войдите.
Онъ поспѣшилъ высвободить стулъ изъ-подъ комментарій Матью Генри и пригласилъ посѣтительницу присѣсть. Она была высокая пожилая женщина, одѣтая въ черное, съ свѣтло-коричневымъ лицомъ и черной лентой надо лбомъ. Она пододвинула стулъ и тяжело на него опустилась, глядя пристально на противоположную стѣну, съ очевидной обидчивостью и претензіей въ лицѣ. Лайонъ сѣлъ на стулъ съ рѣшимостью паціента передъ операціей. Но посѣтительница упорно молчала.
-- У васъ есть что нибудь на сердцѣ, м-ссъ Гольтъ? сказалъ онъ наконецъ.
-- Конечно есть, иначе не пришла бы сюда.
-- Говорите откровенно.
-- Вамъ не безъизвѣстно, мистеръ Лайонъ, что супругъ мой, мистеръ Гольтъ, пріѣхалъ съ сѣвера и былъ членомъ Мальтусова подворья задолго передъ тѣмъ, какъ вы сдѣлались у насъ пасторомъ, чему минуло семь лѣтъ въ Михайловъ день. Это сущая правда, мистеръ Лайонъ, и не такая я женщина, чтобы сидѣть здѣсь и говорить неправду.
-- Конечно это правда.
-- И еслибъ супругъ мой былъ живъ, когда вы пріѣхали проповѣдывать объ Испытаніи, онъ могъ бы судить о вашихъ дарованіяхъ ничуть не хуже м-ра Нуттвуда или м-ра Муската, хотя можетъ быть онъ нашелъ бы, какъ находятъ многіе, что ваше ученіе не довольно возвышенно. Что до меня касается, то у меня совсѣмъ особыя понятія о возвышенномъ ученіи...
-- Вы пришли поговорить о моихъ проповѣдяхъ? сказалъ священникъ, прерывая ее.
-- Нѣтъ, мистеръ Лайонъ, я не изъ такихъ. Но что правда, то правда. Супругъ мой скончался до васъ, а у него былъ удивительный даръ слова и молитвы, какъ извѣстно всѣмъ старымъ членамъ, если кому вздумается спросить у нихъ, если кто не вѣритъ мнѣ на слово; и онъ твердо вѣрилъ, что рецептъ состава отъ рака, который я разсылала повсюду въ бутылкахъ до прошлаго апрѣля -- у меня осталось еще, нѣсколько бутылокъ,-- что этотъ рецептъ былъ ему ниспосланъ за его молитвы; и этого никто не можетъ отрицать, потому что онъ молился очень усердно и отлично зналъ Библію.
М-ссъ Гольтъ умолкла, думая, что Лайонъ достаточно разбитъ и долженъ быть вполнѣ убѣжденъ.
-- Развѣ кто-нибудь клеветалъ на вашего мужа, сказалъ Лайонъ съ легкимъ поползновеніемъ къ стону, за что только-что сдѣлалъ выговоръ Лидди.
-- Не смѣютъ, сэръ; потому что хотя онъ былъ человѣкъ молитвы, у него не было недостатка въ искуствахъ и познаніяхъ, и онъ умѣлъ стоять за себя; я это всегда говорила друзьямъ моимъ, когда они принимались удивляться моему замужству съ Ломшайрцемъ безъ всякаго состоянія, безъ всего кромѣ собственной его головы. Но одинъ языкъ мужа моего могъ бы составить ему состояніе; многіе говорили, что слушать его рѣчи все равно что принять лекарство. Что ему Ломшайръ; онъ всегда говорилъ, что еслибы на то пошло, онъ отправился бы проповѣдывать къ неграмъ. Но онъ сдѣлалъ лучше, м-ръ Лайонъ, онъ женился на мнѣ; и ужъ могу сказать, что по лѣтамъ, поведенію и обходительности...
-- М-ссъ Гольтъ, прервалъ священникъ, все это вещи, о которыхъ намъ съ вами не слѣдъ говорить. Позвольте попросить васъ быть какъ можно кратче. Я не считаю время своей собственностью.
-- Позвольте, м-ръ Лайонъ,-- кажется, я имѣю право говорить о себѣ; я вашей конгрегаціи, хотя я не членъ церкви, потому что родилась баптисткой; а что касается до спасенія безъ дѣдъ, то многіе спасались, я думаю, и безъ этого. Я исполняла свой долгъ, больше даже, ужъ если на то пошло, потому что я лишала себя куска мяса "ради больнаго сосѣда; а если кто-нибудь изъ членовъ церкви скажетъ, что и они то же дѣлали,-- я желала бы спросить у нихъ, страдали ли они такъ желудкомъ, какъ я; потому что я всегда старалась дѣлать все хорошее, все по-божьему; я всегда такая была добрая, простая; всѣ меня уважали, и ужъ не думала я, что придется слышать упреки отъ собственнаго сына. Мужъ, умирая, сказалъ мнѣ: Мери, эликсиръ и пилюли и средства отъ рака поддержатъ васъ, потому что ихъ всѣ знаютъ въ окрестности, а вы молите Господа, чтобы онъ благословилъ ихъ. Я такъ и дѣлала, м-ръ Лайонъ, и говорить, что это дрянь, а не лекармтва, послѣ того какъ ими пользовались на пятьдесятъ миль въ окружности знатные и простые, богатые и бѣдные, и никто, кромѣ д-ра Лукина не говорилъ противъ нихъ ни слова,-- по-моему просто богохульство; вѣдь еслибъ они были нехорошія лекарства, неужели бы Господь попустилъ ими излечиваться?
М-ссъ Гольтъ была не слезливаго десятка; ее всегда поддерживало сознаніе безупречности и стремленіе къ аргументаціи, парализующее черезъ-чуръ большую дѣятельность слезныхъ желѣзъ; но тутъ глаза ея увлажились, пальцы забарабанили по колѣну въ волненіи, и она наконецъ приподняла край своего подола и, держа его деликатно между большимъ и указательнымъ пальцами, поднесла къ лицу. Лайонъ, вслушиваясь внимательно, начиналъ отчасти угадывать причину ея волненія.
-- Какъ видно изъ вашихъ словъ, м-ссъ Гольтъ, вашъ сынъ противится продажѣ лекарствъ вашего покойнаго мужа.
-- М-ръ Лайонъ, онъ до этого не касается, онъ только говоритъ больше, чѣмъ говорилъ его отецъ. Вѣдь не безъ мозгу же я, м-ръ Лайонъ, и если кто говоритъ дѣло, я всегда все сразу понимаю; но Феликсъ городитъ чепуху и противорѣчитъ матери. Какъ бы вы думали, что онъ говоритъ, вышедши изъ ученья, на которое ушло все, что успѣлъ отецъ его скопить трудами,-- что онъ изъ этого ученья вынесъ? Онъ говоритъ, лучше бы мнѣ было вовсе никогда не открывать Библію, потому что она для меня такой же ядъ, какъ пилюли отца его для половины людей, глотающихъ ихъ. Не перескажите этого, ради Бога, м-ръ Лайонъ,-- ужъ я надѣюсь что вы никому не перескажете. По-моему, христіанинъ можетъ понимать слова Божіи, не бывши въ Глаяговѣ; вѣдь гамъ текстъ на текстѣ о лекарствахъ и о мазяхъ, нѣкоторые какъ точно нарочно написаны для рецептовъ моего мужа,-- точно какая нибудь загадка, а Гольтовъ элексиръ былъ разгадкой.
-- Сынъ вашъ скоръ на слово, м-ссъ Гольтъ, сказалъ священникъ, но и то правда, что мы можемъ ошибаться, давая частное истолкованіе Писанію. Слово Божіе предназначено удовлетворять широкимъ потребностямъ Его народа, какъ напримѣръ призывать дождь и солнце, которыхъ никто изъ насъ не имѣетъ права относить только насчетъ своихъ посѣвовъ. Не хотите ли, чтобы я повидался съ вашимъ сыномъ и поговорилъ съ нимъ объ этомъ? Онъ уже былъ въ капеллѣ, какъ мнѣ кажется, и мнѣ предстоитъ быть его пастыремъ.
-- Я объ этомъ-то и хотѣла просить васъ, м-ръ Лайонъ; можетъ быть онъ послушается васъ и не станетъ отвѣчать вамъ, какъ бѣдной матери своей. Потому что когда мы пришли изъ капеллы, онъ говорилъ о васъ лучше, чѣмъ говорилъ о всѣхъ другихъ: онъ говорилъ, что вы славный старикъ, хотя старомодный пуританинъ,-- онъ употребляетъ ужасныя выраженія, м-ръ Лайонъ; но я все-таки замѣтила, что онъ очень хорошо о васъ думаетъ. Онъ называетъ большую часть изъ нашихъ церковной гнилью; а потомъ вдругъ начнетъ говорить, что я должна считать себя грѣшницей и дѣлать по-Божьему, а не по-своему. Мнѣ право кажется, что онъ говоритъ сперва одно, а потомъ другое только для того, чтобы морочить мать. Или онъ съ ума спятилъ, и его надо отправить въ больницу. Что если онъ напишетъ въ Ломшайрскую газету, что лекарства мужа моего никуда негодны, чѣмъ мнѣ тогда содержать его и себя?
-- Скажите ему, что я буду очень радъ, если онъ придетъ ко мнѣ сегодня вечеромъ, сказалъ Лайонъ не безъ нѣкотораго предубѣжденія въ пользу молодаго человѣка, потому что онъ не нашелъ особенно ужаснымъ его сужденіе о проповѣдникѣ Мальтусова подворья. А между тѣмъ, другъ мой, совѣтую вамъ вознести молитву, что и я тоже не замедлю сдѣлать, о ниспосланіи вамъ духа смиренномудрія и кротости, такъ чтобы вы могли видѣть и слѣдовать Божію указанію въ этомъ дѣлѣ, не увлекаясь ложными свѣточами гордости и упрямства. Мы поговоримъ объ этомъ еще разъ, послѣ того какъ я повидаюсь съ вашимъ сыномъ.
-- Я не горда и не упряма, м-ръ Лайонъ. Я никогда не говорила, чтобы я была дурная женщина, и никогда не скажу, и отчего такая напасть на меня, а не на кого другаго?-- вѣдь я еще не все вамъ сказала. Вѣдь онъ поступилъ въ подмастерье къ Проуду часовщику -- послѣ всего-то ученья!-- и говоритъ, что будетъ ходить съ заплатами на колѣняхъ, и что такъ лучше. А мальчишки, что ходятъ къ нему учиться, бѣгаютъ во всякую погоду въ дырявыхъ башмакахъ. Сумасбродъ, м-ръ Лайонъ, сами видите.
-- Ну, посмотримъ, можетъ быть въ немъ кроется подъ всѣмъ этимъ благодать. Не слѣдуетъ судить скоро. Многіе достойные слуги Господа шли къ своему призванію такими же странными путями.
-- Въ такомъ случаѣ очень жалѣю объ ихъ матеряхъ, м-ръ Лайонъ, вотъ и все. Самый злой врагъ мой, кто бы онъ ни былъ, еслибъ у него спросить, положа руку на сердце низачто не сказалъ бы, что я заслужила такую напасть. А когда всѣмъ будетъ воздано по дѣяніямъ ихъ и о дѣлахъ людскихъ будетъ возвѣщено съ кровель, какъ сказано въ Библіи, тогда узнаютъ, черезъ что я прошла ради этихъ лекарствъ: -- вскипяти, да процѣди, да настой, да взвѣсь -- встань рано да лигъ поздно... никто этого не знаетъ кромѣ Того, Кому все вѣдомо; а еіи.е наклеить печатные ярлыки какъ слѣдуетъ, лицевой стороной. Не знаю, нашлось ли бы много женщинъ, которыя могли бы пройдти черезъ все это, и если можно только обрести милосердіе Божіе трудами своими, то надѣюсь что я за него довольно дорого заплатила. Если сына моего Феликса не посадятъ въ смирительный домъ, онъ настоитъ на своемъ. Но я больше ничего ни скажу. Прощайте, м-ръ Лайонъ, и благодарю васъ, хотя я очень хорошо знаю, что вы обязаны поступать именно такъ какъ вы поступали. О собственной своей душѣ я бы не стала васъ безпокоить, какъ тѣ, которые смотрятъ на меня съ презрѣніемъ, потому что я не членъ церкви.
-- Прощайте, м-ссъ Гольтъ, прощайте. Желаю вамъ найдти пастыря лучше меня.
Дверь затворилась, и многострадальный Руфусъ принялся снова ходить по комнатѣ, громко вздыхая и говоря:
-- Женщина эта сидѣла надъ Евангеліемъ всю свою жизнь, а слѣпа какъ язычникъ, и горда и упряма какъ фарисей; а между тѣмъ ея душа на моей отвѣтственности. Впрочемъ и Сарра, избранная матерь народа Господня, выказывала невѣріе и можетъ быть эгоизмъ, ожесточеніе; и въ Писаніи сказано; "щадите женъ и женщинъ, ибо они сосудъ скудельный". И это крѣпчайшая узда человѣческому гнѣву.