Распространеніе печатныхъ объявленій необычнаго свойства, замѣченное м-ромъ Лайономъ и Феликсомъ, было однимъ изъ признаковъ приближенія времени выборовъ. Прибытіе въ Треби ревизующаго барристера не только доставляло случай людямъ, не имѣвшимъ особыхъ занятій, выказать свое рвеніе къ безукоризненности избирательныхъ списковъ, но также давало возможность соединить выполненіе этого общественнаго долга съ нѣкоторыми частными удовольствіями, какъ напр. съ блужданіемъ по улицамъ и съ ротозѣйничаньемъ въ дверяхъ домовъ.
Составить себѣ опредѣленный взглядъ на упомянутое событіе было дѣломъ не легкимъ для жителей Треби; уже одного появленія должностного лица съ малоизвѣстнымъ названіемъ было достаточно, чтобы повергнуть ихъ въ глубокое раздумье. Возьмемъ напр. м-ра Пинка, сѣдельника: пока ревизія не давала ему ни выгоды, ни невыгоды до тѣхъ поръ она была для него явленіемъ, столь же необычнымъ, какъ молодой жирафъ, котораго впослѣдствіи привезли въ эти мѣста, т. с. явленіемъ, которое признавалось возможнымъ только созерцать, но отнюдь не критиковать. М-ръ Пинка, былъ самый закоренѣлый тори: онъ признавалъ отыскиваніе погрѣшностей въ избирательныхъ спискахъ дѣломъ радикальнымъ и отчасти нечестивымъ, потому что оно мѣшало торговлѣ, и во всякомъ случаѣ могло оскорбить тѣхъ или другихъ лицъ, да и при томъ въ самомъ существѣ предмета скрывалась какая-то Немезида, дѣлавшая возраженіе противъ правильности списковъ небезопаснымъ; съ этой точки зрѣнія даже билль о реформѣ принималъ видъ какъ бы электрическаго угря, котораго благоразумному торговцу лучше оставить въ покоѣ. Одни только паписты жили довольно далеко, такъ что объ нихъ можно было говорить безъ всякаго стѣсненія.
Но м-ръ Пинкъ былъ охотникъ до новостей: онъ тщательно собиралъ ихъ и потомъ самъ передавалъ съ полнымъ безпристрастіемъ, обращая вниманіе только на факты и отбрасывая всякія къ нимъ толкованія. Поэтому онъ былъ очень доволенъ, что его мастерская сдѣлалась постояннымъ сборнымъ мѣстомъ всѣхъ окрестныхъ болтуновъ; привычка собираться у м-ра Пинка достигла такой степени, что у многихъ жителей Треби мысль о пріятности болтовни съ сосѣдями неразрывно соединялась съ ощущеніемъ запаха кожи. М-ру Пинку, было это тѣмъ удобнѣе, что онъ могъ продолжать свои обычныя занятія, удерживая притомъ за дѣломъ и своихъ рабочихъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ имѣлъ удовольствіе слушать разсказы посѣтителей о томъ, чьи голоса при ревизіи были признаны сомнительными, какъ авдокатъ Джерминъ много занимался вмѣсто адвоката Лаброна по дѣлу о дачахъ Тодда, и о томъ, что по мнѣнію нѣкоторыхъ обывателей, опредѣленіе стоимости народнаго имущества съ тою цѣлію, чтобы какъ нибудь оцѣнить его ниже настоящей цифры -- было низкимъ, инквизиторскимъ дѣломъ; другіе замѣчали, что придираться къ нѣсколькимъ фунтамъ -- безсмысленно, что ревизующіе должны бы были прямо оцѣнивать имущество въ высокую сумму и уже больше не заботиться о поправкахъ, если качества самого избирателя приблизительно соотвѣтствовали этой цифрѣ. М-ръ Симсъ, аукціонный оцѣнщикъ, былъ того мнѣнія, что вся эта процедура дѣлалась только для выгодъ стряпчихъ. М-ръ Пинкъ, сохраняя безпристрастіе, возражалъ, что вѣдь и стряпчіе должны же чѣмъ нибудь жить; но м-ръ Симсъ, у котораго всегда былъ въ запасѣ своеобразный юморъ, замѣтилъ, что до сихъ поръ ему не случалось видѣть, чтобы многіе изъ этихъ людей терпѣли нужду; онъ не видалъ также и того, чтобы въ числѣ стряпчихъ были новорожденные младенцы, которые, безъ сомнѣнія, нуждаются въ средствахъ къ жизни. М-ръ Пинкъ понималъ, впрочемъ, что возможность основательнаго разсужденія объ этомъ предметѣ со стороны, усложнялась получаемыми имъ заказами женскихъ сѣделъ для адвокатскихъ дочерей, и потому, возвращаясь на твердую почву дѣйствительности, напомнилъ, что уже наступили сумерки.
Черезъ минуту сумерки, казалось, еще усилились, потому что входныя двери загородила рослая фигура, при видѣ которой м-ръ Пинкъ, потирая руки, сталъ улыбаться и раскланиваться, видимо стараясь оказать почетъ тамъ, гдѣ его слѣдовало оказывать; при этомъ онъ сказалъ:
-- М-ръ Христіанъ, сэръ, какъ вы поживаете, сэръ?
Христіанъ отвѣчалъ съ снисходительною фамильярностью человѣка, занимающаго высшее общественное положеніе: "Очень худо, я вамъ скажу, и все изъ-за этихъ проклятыхъ ремней, которые вы такъ отлично сдѣлали. Посмотрите-ка, они опять лопнули."
-- Очень жаль, сэръ. Вы можете ихъ оставить мнѣ?
-- Да, оставлю. Ну, что новаго? сказалъ Христіанъ, присаживаясь на высокую скамейку и постукивая хлыстомъ по своимъ сапогамъ.
-- Мы сами ждемъ, сэръ, не раскажите-ли вы намъ чего нибудь, сказалъ м-ръ Пинкъ съ прежней улыбкой.-- Вѣдь вы находитесь у самого источника новостей, не правда-ли, сэръ? Это самое я сказалъ на дняхъ м-ру Скэльсу. Онъ пришелъ сюда взять нѣсколько ремней и сдѣлалъ тотъ же вопросъ, какъ и вы, сэръ, именно въ тѣхъ же самыхъ выраженіяхъ, и я ему отвѣчалъ, какъ говорю теперь. Это впрочемъ нисколько не означаетъ непочтеніе къ вамъ, сэръ, а только такъ пришлось сказать къ слову.
-- Это все пустяки, Пинкъ,-- сказалъ Христіанъ. Вы все знаете. Вы даже можете сказать мнѣ, напр. кто нанятъ для наклеиванія на стѣны избирательныхъ афишъ Трансома?
-- Что вы объ этомъ скажете, м-ръ Симсъ? спросилъ Пинкъ, смотря на оцѣнщика.
-- Да вѣдь это хорошо извѣстно и мнѣ, и вамъ. Это Томми Траунсемъ -- полуумный, увѣчный старикашка. Всѣ почти знаютъ Томми. Я самъ подавалъ ему милостыню.
-- Гдѣ его можно найти?-- спросилъ Христіанъ.
-- Вѣрнѣе всего, въ гостинницѣ "Криваго ключа," на Оленьемъ концѣ,-- сказалъ м-ръ Симсъ. Впрочемъ я не знаю, гдѣ онъ бываетъ, когда находится не въ трактирѣ.
-- Пятнадцать лѣтъ тому назадъ, когда Томми еще занимался выдѣлкою горшковъ, онъ былъ дюжій малый, замѣтилъ м-ръ Пинкъ.
-- Да, и въ свое время отлично ловилъ зайцевъ, сказалъ м-ръ Симсъ.-- Но онъ и тогда былъ уже какимъ-то сумасбродомъ. Да вотъ напр., онъ всегда божился, что имѣетъ права на помѣстье Трансомовъ.
-- Вотъ какъ, что же внушило ему такія мысли? сказалъ Христіанъ узнавшій больше, чѣмъ ожидалъ.
-- Тяжбы, сэръ,-- постоянныя тяжбы изъ-за этого помѣстья. Лѣтъ двадцать тому назадъ ихъ было множество. Томми случилось тогда быть въ нашихъ мѣстахъ; это былъ толстый, сильный малый, относившійся непочтительно ко всякому.
-- О, онъ и не думалъ дѣлать ничего дурного, сказалъ м-ръ Симсъ.
-- Онъ любилъ иногда выпить, да не совсѣмъ вѣрно выговаривалъ слова,-- потому и не могъ понять разницы между Траунсемомъ и Трансомомъ. Такое ужь странное произношеніе у жителей той мѣстности, гдѣ онъ родился -- нѣсколько къ сѣверу отъ насъ. Вы и теперь услышите отъ него тоже, если поговорите съ нимъ.
-- Такъ я могу его найти въ "Кривомъ ключѣ?" спросилъ Христіанъ, вставая съ своего мѣста.-- Прощайте, Пинкъ, прощайте.
Прямо отъ сѣдельника Христіанъ пошелъ къ Кворлену, торійскому типографщику, съ которымъ за-одно замышлялъ выкинуть политическую штучку. Кнорленъ въ Треби былъ человѣкъ новый; онъ до того сократилъ сроимъ появленіемъ дѣла у прежняго наслѣдственнаго требійскаго типографщика, Доу, что этотъ послѣдній ударился въ вигизмъ и радикализмъ и вообще занялся политическими дѣлами, насколько такія воззрѣнія могли отражаться въ маленькой кучкѣ шрифта. Кнорленъ занесъ въ Треби свое дуффильдское остроуміе и доказывалъ, что шутка хорошее, сподручное средство для политики; слѣдуя такому принципу, онъ и Христіанъ, какъ приверженцы Дебари, вознамѣрились воспользоваться ею для выгодъ своего патрона. Шутка, о которой теперь шло дѣло, была шуткой практической. Христіанъ, войдя въ мастерскую своего пріятеля, ограничился словами: "я его нашелъ,-- дайте мнѣ ваши листки;" потомъ, взявъ подъ мышку толстый плоскій узелъ, завернутый въ черный глянцевитый мѣшокъ, вышелъ опять, среди наступавшаго мрака, на улицу.
"Легко можетъ быть, говорилъ онъ самъ себѣ, идя дальше, что у этого стараго мошенника есть какая нибудь тайна, которую надо выпытать,-- или какія нибудь свѣденія, которыя, столько же, какъ и настоящая тайна, могутъ быть полезны людямъ, умѣющимъ пустить ихъ въ дѣло. Смѣлость тогда была бы вознаграждена. Но я боюсь, что старый пьяница не на многое будетъ годенъ. Истина, говорятъ, находится въ винѣ,-- значитъ частица ея можетъ заключаться и въ джинѣ, и въ грязномъ пивѣ. Не стоитъ-ли эта истина того, чтобъ я ее добивался -- это другой вопросъ. Мнѣ случалось выслушивать много признаній отъ людей полупьяныхъ, но никогда не добился я ничего такого, что имѣло бы для меня цѣну хотя на шесть пенсовъ.
"Кривой ключъ" былъ настоящимъ старомоднымъ,"заведеніемъ." Чтобы составить себѣ понятіе о бѣдности британскихъ мизораблей, надобно посмотрѣть на ихъ удовольствія. У "Криваго ключа" былъ грибообразный хозяинъ и желтая, хилая хозяйка съ салфеткой, повязанной вокругъ головы. Заведеніе это обладало также лекарственнымъ элемъ, запахомъ дурного табаку и замѣчательно острымъ сыромъ. Правда, что богиня Астрея, вернувшись опять къ намъ, не признала бы удовлетворительнымъ подобный храмъ наслажденія для разумныхъ существъ. Но тамъ, у очага, было удобное мѣстечко для усталыхъ собесѣдниковъ, было достаточно простора любому изъ нихъ протянуть ноги; притомъ же посѣтитель не испытывалъ непріятнаго ощущенія отъ бѣлой стѣны, находившейся отъ него на разстояніи аршина, потому что огонь въ каминѣ, превращаясь въ пепелъ, не бросалъ безпощадно-яркаго свѣта на окружающую невзрачную обстановку. Сравнительно съ нѣкоторыми другими портерными заведеніями того времени, "Кривой ключъ" доставлялъ посѣтителямъ высокую степень удовольствія.
Хотя это достопочтенное "заведеніе" не замедлило принять участіе въ послѣднихъ политическихъ дѣлахъ, возбуждавшихъ къ пьянству, но подобнаго удовольствія въ такой ранній вечерній часъ еще не требовала собравшаяся теперь въ "Кривомъ ключѣ" компанія. Передъ каминомъ курились только три или четыре трубки, когда вошелъ Христіанъ, но этого было для него достаточно, потому что въ числѣ курильщиковъ находился и старый наклейщикъ избирательныхъ афишъ; широкая, плоская корзина его, набитая афишами, тутъ же была прислонена къ скамейкѣ. Появленіе такой величественной фигуры, какъ Христіанъ, произвело не малое изумленіе между посѣтителями "Кривого ключа;" всѣ обратили взоръ на пришельца въ молчаливомъ ожиданіи; Христіанъ быль совершенно неизвѣстенъ въ Оленьемъ концѣ, и потому неудивительно, что его сочли за какого нибудь путешественника высшаго полета, особенно когда онъ объявилъ, что чувствуетъ чертовскую жажду, а потомъ велѣлъ принести себѣ полушиллинговаго джину съ большимъ кувшиномъ воды, и, наливъ нѣсколько капель напитка въ свой стаканъ, пригласилъ сидѣвшаго рядомъ Томми Траунсема раздѣлить съ нимъ угощеніе. Томми принялъ приглашеніе съ такою поспѣшностью, какую только допускала его дрожащая рука. Это былъ рослый широкоплечій старикъ, когда-то казавшійся молодцомъ; но теперь его щеки и грудь были впалы, а члены тряслись.
-- У насъ тамъ, кажется, афиши? спросилъ Христіанъ, показывая на корзину.-- Не будетъ-ли какого-нибудь аукціона?
-- Аукціона? нѣтъ, отвѣчалъ Томми, съ какою-то сердитою сиплостью въ голосѣ, служившею единственнымъ воспоминаніемъ прежняго славнаго баса; произношеніе его замѣтно различалось отъ того, которое вообще свойственно было Треби.-- Я не имѣю никакихъ дѣлъ съ аукціонами, а занимаюсь политическими дѣлами. Я-то теперь и провожу Траунсема въ парламентъ.
-- Онъ сказалъ Траунсема, замѣтилъ трактирщикъ, тихонько смѣясь и вынимая изо рта трубку.-- Это онъ говоритъ о Трансомѣ, сэръ. Вы, быть можетъ, и не принадлежите къ его партіи. Этотъ кандидатъ больше всякаго другого сдѣлаетъ добра рабочимъ, онъ уже доказалъ это своею щедростью и доброжелательностью. Если-бъ у меня было двадцать голосовъ, такъ я по задумался бы подать ихъ за Трансома, не смотря ни на кого.
На грибообразномъ лицѣ трактирщика выразилась увѣренность, что высокая цифра -- двадцать -- нѣсколько возвысила предполагаемое значеніе его голоса.
-- Спилькинсъ, произнесъ Томми, махая рукой трактирщику, дадите-ли вы наконецъ одному джентльмену свободно говорить съ другимъ? Этотъ джентльменъ хочетъ знать, что заключается въ моихъ афишахъ. Хочетъ или не хочетъ онъ этого?
-- Чтожь такое? Я сказалъ только къ слову, отвѣчалъ трактирщикъ, продолжая, хотя и мягко, стоить на своемъ.
-- Вы всѣ люди хорошіе, Спилькинсъ, возразилъ Томми,-- но моего дѣла не понимаете. Я знаю, что такое значитъ эти афиши, это -- дѣло публичное. Я не изъ числа вашихъ обыкновенныхъ наклеивателей объявленій. Объявленія о десяти гинеяхъ вознагражденія за поимку овечьяго вора и другую подобную дрянь, я давно уже бросилъ. Это избирательныя афиши Траунсема, а я самъ изъ хорошей фамиліи и потому старалось ему помочь. Я самъ Траунсемъ, и Траунсемомъ умру, а если старый Никъ вздумаетъ схватить меня за кражу, и скажу ему: "вы считаетесь за законовѣда, старый Никъ, и должны знать, что каждый заяцъ и фазанъ на траунсемской землѣ мой, а все что служитъ къ повышенію цѣлой фамиліи, возвышаетъ вмѣстѣ съ тѣмъ и стараго Томми; вотъ мы пробираемся въ парламентъ, это штука хорошая, джентльмены. А я глава фамиліи, и наклеиваю афиши объ этомъ событіи. Есть много разныхъ Джонсоновъ и Томсоновъ, и Джаксоновъ и Япльсоновъ, но я -- одинъ Траунсемъ. Что вы на это скажете, джентльмены?
Этотъ возгласъ, сопровождавшійся ударомъ кулака по столу со стороны оратора и подмигиваньемъ на него трактирщика остальной компаніи,-- обращенъ былъ болѣе къ Христіану, который отвѣчалъ солиднымъ и важнымъ тономъ:
-- Я скажу, что нѣтъ другого занятія, болѣе почетнаго, какъ прибиваніе избирательныхъ афишъ.
-- Не въ томъ дѣло, сказалъ Томми, тряся отрицательно головой.-- Я ожидалъ, что вы поймете меня. Я такъ и думалъ, что вы, если знаете дѣло, не будете мнѣ противорѣчить. Но я хочу пожать вашу руку; я вовсе не намѣренъ никому причинять вредъ. Я человѣкъ хорошій,-- крѣпкая посуда; -- старинная фамилія держится моими правами. Я получше всякаго стараго Ника.
Такъ какъ изъ этихъ словъ можно было заключить, что излишнее количество джину уже начинало сказываться въ старомъ афишерѣ, то Христіанъ долженъ былъ, не теряя времени, овладѣть его вниманіемъ. Онъ положилъ руку на шею Томми и выразительно сказалъ:
-- А вотъ что, мнѣ кажется, вы, наклеиватели объявленій, упускаете изъ виду. Мы должны наблюдать, когда партія Дебари наклеитъ новыя избирательныя афиши, вы тотчасъ же сверхъ ихъ обязаны приклеить свои. Я знаю, гдѣ наклеены воззванія Дебари. Пойдемте со мной, я покажу вамъ ихъ. Мы приклеимъ свои наверхъ, а потомъ возвратимся назадъ и угостимъ всю компанію.
-- Ура! закричалъ Томми. Такъ пойдемъ-же.
Это былъ одинъ изъ самыхъ закоренѣлыхъ, отъ природы крѣпкихъ пьяницъ, которые отъ вина не скоро лишаются употребленія умственныхъ способностей, или свободнаго движенія членовъ, и не скоро начинаютъ путаться въ словахъ. Люди, незнавшіе Томми, думали, что онъ уже пьянъ, когда старикъ хватилъ всего, говоря его собственными словами, "одну благословенную пинту";-- онъ пріобрѣталъ только вслѣдствіе того изумительное довольство собой и безропотность передъ несчастіемъ, которыя трезвому британцу вообще несвойственны. Томми выколотилъ пепелъ своей трубки, схватилъ горшокъ съ клеемъ и корзину съ афишами, и приготовился бѣжать съ самодовольнымъ сознаніемъ человѣка, который знаетъ, что дѣлаетъ.
Трактирщикъ и нѣкоторые другіе изъ присутствовавшей компаніи съ увѣренностью заключили, что теперь уже имъ совершенно извѣстно, что такой Христіанъ. Это человѣкъ изъ свиты Трансома и, въ интересахъ послѣдняго, наблюдаетъ за наклеиваніемъ его избирательныхъ воззваній. Трактирщикъ брюзгливо велѣлъ своей женѣ отворить джентльмену дверь, надѣясь вскорѣ снова его увидѣть.
-- Наша гостинница предана Трансомамъ, сэръ, замѣтилъ онъ,-- я говорю это въ томъ смыслѣ, что сюда постоянно собираются посѣтители, принадлежащіе къ этой партіи. Конечно, я, такъ содержатель гостинницы, исполняю свою обязанность, которая, сколько мнѣ извѣстно, состоитъ въ томъ, чтобъ не упускать денегъ отъ какого бы-то ни было джентльмена; то есть, я хочу сказать,-- что долженъ давать возможность мѣнять здѣсь свои деньги каждому, будетъ-ли онъ членъ парламента или нѣтъ,-- и чѣмъ больше, тѣмъ лучше. А хотя иные и говорятъ, что съ насъ довольно двухъ парламентскихъ кандидатовъ, но я все-таки скажу, что для торговли было бы лучше, еслибы ихъ было не два, а шесть, съ соотвѣтственнымъ увеличеніемъ и числа избирателей.
-- Конечно, конечно, сказалъ Христіанъ,-- вы человѣкъ умный, хозяинъ. Такъ вы, разумѣется, не будете подавать голосъ за Дебари, а?
-- Нѣтъ, ни подъ какимъ видомъ, сказалъ трактирщикъ, думая, что чѣмъ отборнѣе будутъ его отрицанія, тѣмъ съ большимъ удовольствіемъ они будутъ выслушаны.
Какъ только дверь затворилась за Христіаномъ и его новымъ спутникомъ, Томми сказалъ:
-- Теперь, господинъ, если вы ужь взялись быть моимъ фонаремъ, такъ не превратитесь же въ блудящій огонь, какъ я называю каждаго, кто ведетъ меня по ложному пути. Я вамъ говорю, что если ужь вамъ случилось встрѣтиться съ Томми Траунсемомъ, такъ не оставляйте его?
-- Нѣтъ, нѣтъ, будьте увѣрены, отвѣчалъ Христіанъ.-- Ступайте сюда. Сперва мы пойдемъ, посмотримъ на стѣны задней пивоварни.
-- Только не покидайте меня. Дайте мнѣ когда-нибудь шиллингъ, и я разскажу вамъ столько, что отъ Спилькинса вы не услышите и въ недѣлю. Немного есть людей похожихъ на меня. Въ теченіе пятнадцати лѣтъ, я занимался, отъ времени до времени, выдѣлкой горшковъ; что вы объ этомъ думаете? что вы думаете о человѣкѣ, который могъ бы жить по своему вкусу тамъ, въ траунсемскомъ паркѣ, и ловить свою собственную дичь. А это я дѣлалъ,-- сказалъ Томми, кивая головой Христіану среди непроницаемой темноты.-- Никто изъ вашихъ не стрѣлялъ въ меня, да и можно держать два противъ одного, что не попадетъ. А стараться захватить просто въ сѣти -- все равно, что поймать рыбу на крючокъ. Вы дѣлаете на крючкѣ приманку, и если ни одна рыба сама собой не пойдетъ на нее, то рыболову ничего и но достанется. Тоже самое, говорю я, и съ сѣтями...
-- Но если вы въ самомъ дѣлѣ имѣли право на трансомское помѣстье, какъ же могло случиться, что васъ изъ него выгнали, дружище? Вѣрно какимъ-нибудь гнуснымъ путемъ, а?
-- Законъ такъ прилаженъ -- вотъ и все. Вы хорошій человѣкъ, я спокойно могу сказать вамъ это. Есть люди, которымъ собственность принадлежитъ по рожденію, и есть люди, захватывающіе ее потомъ сами; а законъ для нихъ и сдѣланъ, чтобъ лучше было захватывать. Я довольно хитеръ и вижу гораздо дальше чѣмъ Спилькинсъ. Разнощикъ Недъ Пэчъ всегда говорилъ мнѣ: "вы едва умѣете читать, Томми." "Нѣтъ, благодарю васъ," говорилъ я, "я вовсе не намѣренъ ломать себѣ голову, чтобы сдѣлаться такимъ же толстымъ глупцомъ, какъ вы." Я люблю Неда. Мы много горшковъ сдѣлали вмѣстѣ.
-- Теперь я хорошо вижу, что вы-таки хитры, Томми; какъ вы могли узнать, что по рожденію имѣете права на собственность?
-- Да вѣдь въ спискѣ,-- приходскомъ спискѣ,-- сказалъ Томми съ прежнимъ кивкомъ головы,-- показано, въ какомъ званіи кто родился. Мнѣ всегда казалось, что я непростой человѣкъ, да и другіе думали обо мнѣ тоже; такъ вотъ однажды въ Литтльшо, когда я показывалъ африканскихъ хорьковъ, отыскалъ меня какой-то хорошо-одѣтый человѣкъ и осыпалъ распросами. Я узналъ отъ писца, что этотъ человѣкъ справлялся въ приходскомъ спискѣ, а когда я далъ тому же писцу горшокъ или два, такъ онъ узналъ отъ нашего пастора, что имя Траунсемовъ было знаменитымъ именемъ въ здѣшнихъ мѣстахъ. Я ждалъ было, что тотъ же хорошій человѣкъ придетъ опять. Думалъ, что какъ только потребуется законный владѣлецъ, имѣнія такъ меня и позовутъ; тогда я не зналъ законовъ. Я ждалъ, ждалъ, пока наконецъ увидѣлъ, что ждать нечего. Такъ я и разстался съ своими хорьками, жена моя тогда умерла и мнѣ особаго бремени не было. А потомъ я надумалъ перебраться въ здѣшній край.
-- А, вотъ мы и пришли къ задней пивоварнѣ. Положите теперь на землю клей и корзину, я вамъ пособлю. Вы наклеивайте, я буду подавать вамъ афиши, а потомъ вы опять можете идти въ свою компанію.
Томми машинально повиновался; онъ былъ весь поглощенъ рѣдкимъ случаемъ, который помогъ ему найти новаго слушателя, и горѣлъ желаніемъ продолжать свой разсказъ. Лишь только онъ повернулся, нагнувшись къ своему горшку съ клеемъ, Христіанъ ловко всунулъ -- вмѣсто объявленій, лежавшихъ въ корзинѣ Томми,-- другія, находившіяся у него самого въ мѣшкѣ; Объявленія, принесенныя Христіаномъ, не были печатаны въ Треби, и только-что присланы въ тотъ самый день изъ Дуффильда въ цѣлой кипѣ. "Это вещи очень желчныя," такъ сказалъ объ нихъ Кворленъ, "и вышли изъ подъ пера, опытнаго въ такихъ дѣлахъ." Христіанъ прочиталъ только первый листъ изъ цѣлой кипы и предположилъ, что всѣ остальные одинаковы. Передавая листокъ Томми, онъ сказалъ:
-- Ну, старикашка, наклеивайте его на другіе. Такъ, когда вы пришли въ нашъ край, что же стали дѣлать?
-- Что? Да я остановился въ хорошемъ заведеніи и спрашивалъ себѣ все лучшее, потому что у меня тогда были деньжонки. Я тутъ и сдѣлалъ розыски по своему прежнему дѣлу; какъ это касалось Траунсема, то мнѣ посовѣтовали обратиться къ адвокату Джермину. Я пошелъ и думалъ, идя туда, не тотъ-ли это нарядно одѣтый человѣкъ, который прежде меня выспрашивалъ? Но ничего похожаго не было. Я вамъ скажу, что это такое адвокатъ Джерминъ. Онъ поставитъ васъ, да такъ и держитъ передъ собой аршина на три разстоянія, точно на балансерномъ шестѣ. Таращитъ на васъ глаза и ничего не говоритъ, пока наконецъ вы не почувствуете себя совершеннымъ глупцомъ, потомъ станетъ грозить, что отдастъ васъ подъ судъ, а потомъ начнетъ жалѣть васъ, дастъ денегъ, скажетъ наставленіе,-- скажетъ, что вы человѣкъ бѣдный и онъ хочетъ дать вамъ добрый совѣтъ -- не вмѣшиваться въ дѣла, которыя не касаются васъ,-- и что, въ противномъ случаѣ, васъ схватятъ и отправятъ куда слѣдуетъ. Послѣ всего этого меня пронялъ холодный потъ и, выходя отъ адвоката Джермина, я искренно желалъ никогда не попадаться больше ему на глаза. Но онъ еще сказалъ, что если я останусь въ здѣшнихъ мѣстахъ, то долженъ вести себя хорошо и тогда онъ будетъ мнѣ покровительствовать. Хоть я и смѣтливъ, но въ смѣтливости мало толку, когда человѣкъ не знаетъ законовъ. А бываютъ времена, что и самаго хитраго человѣка можно запутать какъ нельзя хуже.
-- Да, да. Вотъ тутъ! Ну, теперь другую афишу. Такъ это и все?
-- Все? повторилъ Томми, оборачиваясь и держа на воздухѣ кисть съ клеемъ.-- Очень ужь вы проворны. Вотъ я и думаю,-- не буду больше вмѣшиваться въ это дѣло. Деньжонокъ у меня есть немного, куплю себѣ корзину и стану наклеивать объявленія. Это веселая жизнь. Буду себѣ ходить по портернымъ, смотрѣть на народъ, подбирать знакомыхъ и постоянно имѣть расходныя деньги. Но когда разъ я зашелъ въ гостинницу "Краснаго Льва" и разогрѣлся глоткомъ горячаго, что-то опять и запало въ голову. Думаю я: Томми, славно ты съ собой сдѣлалъ; ты бѣглецъ, оставившій свою родину, чтобъ пуститься въ дальнюю дорогу и выставить себя на показъ. А потомъ опять лѣзутъ въ голову такія мысли: когда-то были у меня два хорька, разъ они передрались, и маленькій загрызъ большого. Я и говорю хозяйкѣ гостинницы: "миссисъ, не можете-ли вы указать мнѣ стряпчаго," -- говорю -- "не изъ самыхъ крупныхъ, а второстепенной величины,-- такъ, примѣрно, въ родѣ мелкаго картофеля?" "Это могу," она говоритъ; "есть и теперь одинъ изъ такихъ у насъ въ гостинницѣ." "Будьте такъ добры, сводите меня съ нимъ," говорю. Она какъ крикнетъ: "м-ръ Джонсонъ"! Мнѣ кажется, что я и теперь слышу этотъ крикъ. И чтожь бы вы думали?
Въ этотъ критическій, въ разсказѣ Томми, моментъ, облака, постепенно рѣдѣвшія, внезапно пропустили лучъ луннаго свѣта, освѣтившаго его бѣдную истасканную старую фигуру, на лицѣ которой, и вообще во всей осанкѣ, отражалась увѣренность разскащика, что онъ производитъ впечатлѣніе на своего слушателя; весь его корпусъ и шея перегнулись нѣсколько на одну сторону, а кисть, которою онъ мазалъ, вытянулась, какъ бы угрожая коснуться въ удобную минуту рукава пальто его слушателя. Христіанъ отступилъ на безопасное разстояніе и сказалъ:
-- Это удивительно. Не знаю, что и подумать.
-- Такъ вотъ никогда не должно пренебрегать словами стараго Ника,-- произнесъ Томми торжественно.-- Я въ него больше сталъ вѣрить съ тѣхъ поръ. Кто былъ Джонсонъ? Джонсонъ былъ тотъ самый человѣкъ, который, помните, отыскалъ меня и распрашивалъ. Какъ мы съ нимъ опять сошлись, онъ мнѣ и говоритъ такъ вѣжливо: "пойдемте со мной, старый знакомый," и поразсказалъ мнѣ многое о законѣ. Онъ говорилъ, что Томми Траунсемъ я, или нѣтъ, для меня мало отъ этого проку; польза тутъ есть только для тѣхъ, кто завладѣлъ моей собственностью. Еслибы вы были, говоритъ, и двадцать разъ Томми Траунсемомъ, то все-таки ничего бы не вышло, потому что законъ не призналъ ваши права; да и жизнь-то ваша, говоритъ, значитъ что нибудь развѣ только для тѣхъ, кто держитъ въ своихъ рукахъ имѣніе, чѣмъ дольше вы живете, тѣмъ для нихъ это выгоднѣе. Не то, чтобы они въ васъ нуждались, отъ васъ нѣтъ пользы ни для кого; вы можете быть постоянно, какъ голодный песъ, и законъ не будетъ даже ничего знать о васъ. Потомъ Джонсонъ говоритъ, что можетъ мнѣ хорошее дѣло сдѣлать и всему научить. Потому что все дѣло въ законѣ, а если, молъ, вамъ надо узнать законъ, такъ спросите Джонсона. Я потомъ слышалъ, что онъ подчиненный Джермина. Я никогда не забывалъ этого съ тѣхъ поръ. Но я хорошо видѣлъ, что еслибы законъ не былъ протинъ меня, то траунсемское помѣстье было бы мое. Да вѣдь здѣсь народъ все глупый, я пересталъ и говорить. Чѣмъ больше вы говорите имъ правду, тѣмъ меньше они вѣрятъ. Я и пошелъ, купилъ себѣ корзину и горшки, и...
-- Ну же, продолжайте, сказалъ Христіанъ.-- Вотъ еще афиша.
-- У меня ужь въ горлѣ пересохло.
-- Ну, такъ торопитесь и тѣмъ скорѣе промочите его.-- Томми опять принялся за работу, а Христіанъ продолжая помогать ему, сказалъ: "когда м-ръ Джерминъ нанималъ васъ для работы?"
-- О, на это не было особаго времени -- какъ случалось; вотъ недѣлю или двѣ тому назадъ, онъ видѣлъ меня на улицѣ, говорилъ со мной очень любезно и велѣлъ зайти къ нему въ контору, обѣщалъ дать мнѣ занятіе. А я никакъ не хотѣлъ наклеивать кандидатскія афиши и тѣмъ проложить дорогу этому семейству въ парламентъ. Потому что нѣтъ такого человѣка, который бы могъ идти противъ закона. А фамилія все-таки остается той же фамиліей, стану-ли я опять, по прежнему, дѣлать горшки или нѣтъ. Сэръ, я ужасно хочу пить, голова идетъ кругомъ; это оттого, что очень долго говорилъ.
Непривычное возбужденіе воспоминаній бѣднаго Томми произвело реакцію.
-- Ну, Томми, сказалъ Христіанъ, который только-что сдѣлалъ между афишами открытіе, измѣнившее его намѣренія,-- теперь вы можете идти назадъ въ "Кривой ключъ", если хотите; вотъ вамъ полкроны, можно будетъ хорошо угоститься. Самъ я туда не могу теперь идти. Но вы можете засвидѣтельствовать мое почтеніе Спилькинсу, да не забудьте, что остальныя афиши вамъ нужно приклеить завтра рано утромъ.
-- Конечно, конечно. Но вы не слишкомъ довѣряйтесь Спилькинсу, сказалъ Томми, кладя въ карманъ полкроны и выражая свою благодарность этимъ совѣтомъ,-- онъ вреда хотя и не сдѣлаетъ, но все-таки человѣкъ слабый. Онъ думаетъ, что уже знаетъ все до тонкости, потому что всматривался въ васъ. Впрочемъ я вовсе не желаю ему зла. Томми Траунсемъ человѣкъ хорошій, и если когда вамъ опять вздумается дать мнѣ полкроны, я снова разскажу вамъ ту же самую исторію. Только не теперь; пить хочется. Ну-ка, помогите мнѣ сложить все это, вы помоложе меня. Такъ я скажу Спилькинсу, что вы еще зайдете когда нибудь."
Лунный свѣтъ, освѣтившій ораторскую позу бѣднаго Томми, далъ возможность Христіану ближе разсмотрѣть то, что напечатано было въ объявленіяхъ. Онъ зналъ, что не всѣ экземпляры одинаковы и потому прежде чѣмъ передавать листки наклейщику, онъ самъ открывалъ ихъ въ различныхъ мѣстахъ связки и мелькомъ просматривалъ. Вдругъ болѣе яркій лучъ свѣта далъ ему возможность разобрать на одномъ изъ листковъ имя, интересное для него, особенно въ эту минуту,-- интересное потому, что встрѣтилось на афишѣ, цѣль которой была отклонить избирателей сѣвернаго Ломшира отъ подачи голосовъ за наслѣдника Трансомовъ. Онъ поспѣшно вытащилъ изъ связки не только этотъ экземпляръ, но и предъидущіе и послѣдующіе листы того же образца, потому что было благоразумнѣе съ его стороны не способствовать оглашенію такихъ объявленій, которыя содержали въ себѣ намеки на отношенія Байклифа къ Трансому. Такихъ экземпляровъ было около дюжины; онъ смялъ ихъ и сунулъ къ себѣ въ карманъ, а все остальное положилъ обратно въ корзину Томми. Конечно, унести только эту дюжину не значило вовсе воспрепятствовать присылкѣ подобныхъ листковъ другимъ путемъ, но Христіанъ имѣлъ основаніе думать, что тѣ, которые присланы изъ Дуффильда въ Треби, были всѣ по одному образцу и, слѣдовательно, не разойдутся мимо его рукъ.
Интересъ, который Христіанъ чувствовалъ къ своей практической шуткѣ, поблѣднѣлъ подобно пламени ночника при дневномъ свѣтѣ. Кромѣ открытія на афишахъ, самый разсказъ стараго Томми заключалъ въ себѣ нѣсколько такихъ указаній, которыя не мѣшало хорошенько взвѣсить. Гдѣ теперь былъ этотъ всевѣдущій Джонсонъ? Оставался-ли онъ еще подчиненнымъ Джермина или нѣтъ?