Чрезъ нѣсколько часовъ послѣ открытія своей тайны, м-ръ Лайонъ отправился извѣстить больныхъ своей паствы; Эстеръ же, цѣлое утро продумавшая о своихъ родителяхъ, оставалась одна въ гостиной, гдѣ носился непріятный для ощущенія запахъ отъ кухни. Эстеръ никогда не могла свыкнуться съ нимъ; сегодня же, принимая во вниманіе нервное ея раздраженіе, онъ надоѣлъ ей болѣе обыкновеннаго. Почему же, не пошла она, какъ обыкновенно тго дѣлала, на чистый воздухъ? День былъ однимъ изъ лучшихъ ноябрскихъ дней; лучи солнца освѣщали бурые листья молоденькихъ дубовъ; свѣжій вѣтерокъ стряхивалъ послѣднія желтые листья вязовъ. Но Эстеръ, блѣдная, съ покраснѣвшими вѣками, неподвижно сидѣла на софѣ; прекрасные ея локоны были небрежно откинуты назадъ, локоть покоился на черной волосяной спинкѣ дивана; а глаза были устремлены на скучную улицу. Вошла Лидди. "Вы выглядите такъ грустно, миссъ, сказала она, и если не можете идти гулять, то пошли бы немного полежать. Вы вѣрно больны?" Упрямая миссъ только покачала головой.
Эстеръ повидимому чего-то ожидала, и это-то ожиданіе, вѣроятно, побуждало ее терпѣливо сносить непріятный запахъ. Но вотъ она начала приходить въ себя, перемѣнила положеніе, поднялась было съ мѣста, но опять опустилась и стала внимательно прислушиваться. "Что если Лидди его не приметъ, не можетъ-ли она, Эстеръ, ныйдти и воротить его? Почему же нѣтъ? При такихъ особыхъ обстоятельствахъ все позволительно."
Отворилась дверь и вошла Лидди. "Пришелъ м-ръ Гольтъ, миссъ, сказала она. Позволите ему войдти."
-- О да, Лидди, просите его.
-- Вы какъ будто больны, сказалъ Феликсъ пожимая руку молодой хозяйки,-- лучше сказать, сильно разстроены.
Онъ говорилъ нѣжно и смотрѣлъ на нее гораздо пристальнѣе; его видимо удивляла ея безпорядочная прическа.
-- Вы правы, я не больна, но нынѣшнее утро я была сильно взволнована. Батюшка разсказалъ мнѣ о моей матери многое, чего я прежде не знала. Она умерла, когда я была еще очень маленькой.
-- Значитъ это не новыя горести для васъ и для м-ра Лайона. Узнавъ ихъ, я, вѣроятно, не въ состояніи буду ничѣмъ помочь вамъ.
Эстеръ провела рукою по лбу и отвѣчала:
-- Не знаю я, горе это, или счастье. Но оно показало мнѣ, какъ я была слѣпа до сихъ поръ въ отношеніи отца.
Сказавъ это, она взглянула на Феликса; глаза его были серьезны.
-- Сегодня великолѣпная погода, сказалъ онъ, вамъ не мѣшало бы немного пройдтись. Если хотите, пойдемте берегомъ, вдоль рѣки, къ малому Треби.
-- Сейчасъ, я только шляпу надѣну, отвѣчала Эстеръ.
Чтобы выидти въ поле, имъ пришлось пройдти нѣсколько улицъ.
Когда Эстеръ встрѣчала знакомыхъ, ей приходило на мысль, что прогулка ея съ Феликсомъ непремѣнно будетъ замѣчена;-- тѣмъ болѣе, что онъ шелъ въ фуражкѣ, безъ галстука, въ заплатанныхъ сапогахъ и съ толстой палкой. Надо правду сказать -- Эстеръ этимъ немного смущалась. Такъ течетъ наша жизнь: мы еще не знаемъ гдѣ кончится рѣка, а уже вступили въ море и нѣтъ возможности выскочить на берегъ.
Когда они шли по улицамъ, Эстеръ упорно молчала. Феликсъ же, стараясь развлечь ее, разсказывалъ ей обо всемъ, что приходило ему на умъ: и о Джобѣ Теджѣ, о неудачно-окончившемся предпріятіи -- вечернихъ классовъ въ Спрокстонѣ и о многомъ другомъ, болѣе или менѣе интересномъ.
Наконецъ они подошли къ рѣкѣ и вышли на дорогу въ малый Треби.
-- Вотъ и пришли къ цѣли, сказалъ Феликсъ, когда, перейдя деревянный мостъ, они вступили подъ сѣнь вязовъ.-- Здѣсь великолѣпно. Люблю ясные осенніе дни. Въ это время я чувствую себя менѣе несчастнымъ!
-- Менѣе несчастнымъ! Вотъ какъ! съ обычной насмѣшливостію начала Эстеръ.-- Вы противорѣчите себѣ. Я слышала, какъ вы возставали противъ меланхоліи. И еслибъ то, что сказали вы сейчасъ, сказала я, вы прочли бы мнѣ длинную лекцію и послали бы домой раздумывать надъ тройнымъ правиломъ.
-- Очень можетъ быть, отвѣчалъ Феликсъ ударяя по травѣ палкой.-- Но моя меланхолія другого сорта, она не напускная, не меланхолія разныхъ свѣтскихъ геройчиковъ. Я все-таки убѣжденъ, что я болѣе способенъ къ полезной дѣятельности, чѣмъ къ манфредовскимъ страданіямъ. Ими пусть забавляются ваши байроническіе желчные герои.
-- Я вовсе не признаю ихъ за моихъ любимыхъ героевъ.
-- Вы защищали ихъ; вы стояли за господъ, подобныхъ Рене, ищущихъ чего-то безконечнаго, мечтающихъ о чемъ-то недосягаемомъ, презирающихъ все житейское, реальное....
-- Постойте, постойте, не забѣгайте далеко. Сперва отвѣчайте на обвиненіе васъ къ меланхоліи.
-- Да, пожавъ плечами и опуская лѣвую руку въ карманъ, отвѣчалъ Феликсъ,-- не мало есть у меня качествъ, которыми я не имѣю права гордиться; пришлось бы долго ихъ описывать, еслибы я вздумалъ исповѣдываться предъ вами. Дѣло въ томъ, что на выборъ человѣка предоставлено много различныхъ путей для дѣятельности; иными изъ нихъ можно идти безъ всякаго труда; но я не завидую тѣмъ, кто ихъ избралъ. Я взялъ на себя другую задачу. Мнѣ предстоитъ бороться съ различными затрудненіями, которыя часто предвидѣть трудно. Описывать ихъ слишкомъ долго, да и не стоитъ, мало интереснаго. Лучшіе люди, по моему убѣжденію, тѣ, которые живутъ между умственными и матеріальными бѣдняками и считаютъ своей прямой обязанностію отыскивать тѣхъ, кому надо помочь. Но такой человѣкъ долженъ отличаться сильнѣйшимъ самообладаніемъ и не быть излишне самолюбивымъ. Къ несчастію, я не могу подняться до этого высокаго уровня. Я слишкомъ часто выхожу изъ себя.
-- Но зачѣмъ же вы такъ устроили свою жизнь? сказала Эстеръ, нѣсколько испугавшись своего вопроса.-- Сдѣлать ее тяжелѣе или легче, совершенно зависѣло отъ васъ самихъ.
-- Не совсѣмъ, отвѣчалъ Феликсъ послѣ краткаго размышленія.-- Цѣль моей жизни была для меня слишкомъ опредѣленна. Я видѣлъ ее яснѣе, чѣмъ вижу вотъ теперь эту изгородь. Это трудная преграда, прибавилъ онъ, перешагнувъ ее.-- Помочь вамъ?
-- Благодарю, я обойдусь безъ помощи.
-- Выбора для меня не было, продолжалъ Феликсъ.-- Если я желалъ прекратить продажу шарлатанскихъ лекарствъ, я долженъ былъ позаботиться о содержаніи матери,-- чѣмъ же ей жить;-- въ ея лѣта тяжело ей покинуть мѣсто, къ которому она привыкла. Никакихъ другихъ, дѣйствительно полезныхъ занятій, кромѣ ремесленныхъ, я не могъ найти въ этой трущобѣ. Вотъ почему я избралъ себѣ вовсе не такъ называемыя джентльменскія занятія.
-- Полагаю, всякій хорошій человѣкъ дѣлаетъ тоже, что и вы дѣлаете. Но я не понимаю, почему же нельзя жить также честно, пользуясь извѣстнымъ комфортомъ и избравъ себѣ жизнь, сообразную полученному воспитанію?
-- Потому что вы не знаете моего нрава и незнакомы со всей моей жизнью. Такая жизнь хороша для меня, для другихъ она, разумѣется, не годится. Я не порицаю ихъ, этихъ другихъ; не думаю, что я лучше ихъ; ихъ положеніе иное. Я не могъ бы уклоняться отъ труда и несенія общаго бремени человѣчества; я не могъ бы разсчитывать сколотить себѣ капиталецъ, чтобы пріобрѣсти выгодное положеніе въ свѣтѣ. Каждый вправѣ, можетъ быть, назвать меня безумцемъ и сказать, что только путемъ стремленія къ пріобрѣтенію и оборотомъ капитала, родъ человѣческій пользуется благосостояніемъ, что такое стремленіе принесетъ богатые плоды въ будущемъ и осчастливитъ весь народъ. Но я вижу бѣдствія народа въ настоящее время, и не хочу знать, какія блага прольются для него въ будущемъ, отдаленномъ отъ насъ времени. Однимъ словомъ, я предпочитаю раздѣлить участь несчастныхъ, а не счастливцевъ.
Эстеръ ничего не отвѣчала и нѣсколько минутъ продолжалось молчаніе, пока они не вошли въ небольшой лѣсокъ, столъ рѣдкій, что солнечные лучи, то здѣсь, то тамъ освѣщали мшистыя пространства.
-- Посмотрите, какъ хороши эти вѣтви березъ при солнечномъ освѣщеніи! сказалъ Феликсъ.-- Не хотите-ли присѣсть немного, вотъ на этомъ пнѣ.
Эстеръ усѣлась на пнѣ и сняла свою шляпку. Феликсъ, бросивъ фуражку и палку, легъ на землю.
-- Мнѣ кажется вы слишкомъ мало заботились о самомъ себѣ, замѣтила Эстеръ.
-- Вы положительно ошибаетесь, сказалъ Феликсъ. Я самолюбивъ, слишкомъ требователенъ и потому счелъ лучшимъ отказаться отъ всего, что вообще такъ нравится людямъ. Я пришелъ къ такому рѣшенію, имѣя разумныя основанія. Все зависитъ отъ того, какія убѣжденія имѣетъ человѣкъ, каковъ составленный имъ идеалъ жизни. Я прежде всего постарался сознательно представить себѣ тотъ образъ дѣйствія, которымъ я долженъ гнушаться. Я положилъ себѣ за правило никогда не дѣлать своей физіономіи ни глупо-улыбающейся, ни торжественно-важной, какія бы выгоды не предстояли отъ такого невиннаго занятія; никогда не входить въ предпріятія, ради успѣха которыхъ я долженъ потворствовать подлости, и оправдывать плутовскую систему собственно потому, что я не въ силахъ измѣнить ее. Выходъ тутъ одинъ: если я желаю подобнымъ образомъ дѣйствій достигнуть успѣха, я непремѣнно долженъ буду защищать зло, а защищая зло, я самъ необходимо дѣлаю его и становлюсь тѣмъ, что я, въ своемъ жизненномъ идеалѣ, называлъ гнуснымъ. Я положилъ себѣ за правило, что смѣшно и глупо дѣлать то, что дѣлаютъ ежедневно очень многіе люди изъ какой нибудь мелочной выгоды, ради какихъ нибудь двухъ лишнихъ комнатъ, или руководясь желаніемъ успокоить жену и кучу ребятъ.
Эстеръ слушала и тяжело становилось ей на сердцѣ. Она чувствовала себя далеко ниже своего собесѣдника.
-- Другое, что подобно эху отзывается въ моей душѣ, началъ Феликсъ послѣ нѣкотораго молчанія,-- это жизнь несчастныхъ,-- жизнь порожденная порокомъ и нищетой. Тяжела и грустна она!
Опять наступило молчаніе. Щеки Эстеръ пылали, не смотря на вѣтеръ, игравшій ея кудрями. Когда Феликсъ предложилъ ей идти гулять, онъ казался такимъ нѣжнымъ, ласковымъ, но теперь, послѣ своихъ горячихъ рѣчей, онъ, повидимому, опять сосредоточился въ себѣ и лицо его приняло обычное холодное выраженіе. Устремивъ пристальный взглядъ на вѣтви березъ, Эстеръ молчала. Она не замѣтила, что Феликсъ перемѣнилъ положеніе и облокотясь на пень, теперь разсматриваетъ ее.
-- Какъ вы прекрасны, сказалъ онъ своимъ обычнымъ тономъ.
Она вздрогнула и посмотрѣла на него, желая объяснить себѣ смыслъ этой новой рѣчи. Онъ смотрѣлъ совершенно спокойно. Эстеръ почувствовала неудовольствіе, ей показалось, что онъ намѣренъ упрекать ее.
-- Какая сила, продолжалъ онъ,-- можетъ сравниться съ силой, находящейся въ распоряженіи женщины одинаково умной, какъ и прекрасной! Какъ легко такой женщинѣ помочь честному мужчинѣ не уклоняться съ пути, которымъ онъ стремится къ великой и благородной цѣли.
Эстеръ вспыхнула, глаза ея загорѣлись; она отвернулась и сказала съ горечью:
-- Можетъ-ли женщина, увѣренная, что ее презираютъ, не сомнѣваться въ правдивости описаній ея прекрасныхъ качествъ?
-- Нѣтъ, милая Эстеръ,-- въ первый разъ Феликсъ назвалъ ее такимъ образомъ, и крѣпко сжалъ своею широкою ладонью ея маленькія ручки.-- Вы не должны думать, что я васъ презираю. Когда я увидѣлъ васъ въ первый разъ...
-- Знаю, знаю, поспѣшно и глядя въ сторону, прервала его Эстеръ.-- Тогда вы сдѣлали обо мнѣ слишкомъ поспѣшное заключеніе. Но судя людей по первому впечатлѣнію, вы, по моему мнѣнію, поступаете опрометчиво. Моя жизнь сложилась совсѣмъ иначе, чѣмъ ваша. Я знаю, во мнѣ есть много недостатковъ. Я слишкомъ самолюбива, но я не совсѣмъ безчувственна и съумѣю отличить хорошее отъ дурного.
-- Но я пересталъ быть къ вамъ несправедливымъ съ той поры, какъ я узналъ васъ короче, сказалъ Феликсъ ласково.
-- Да, узнали, отвѣчала Эстеръ, оборотясь къ нему и улыбаясь сквозь слезы.-- Вы, говорящій со мной тономъ педагога, вы сами всегда были мудры? Вспомните время, когда и вы дѣлали глупости и поступали опрометчиво.
-- Это было еще очень недавно.
-- Не пора-ли идти домой, сказала Эстеръ, послѣ нѣкотораго молчанія.
-- Нѣтъ, отвѣтилъ онъ,-- врядъ-ли придется намъ опять гулять вмѣстѣ и сидѣть здѣсь.
-- Почему же такъ?
-- Потому что я человѣкъ, не позволяющій себѣ увлекаться мечтами.
-- Тогда, остается мнѣ увлекаться ими, сказала Эстеръ улыбаясь и стараясь казаться веселой, хотя ей далеко было не весело.
-- Вотъ этого-то я и желаю, отвѣчалъ Феликсъ, пристально смотря на нее.-- Не отворачивайтесь. Смотрите на меня, и тогда я буду знать, могу-ли я продолжать. Я вѣрю въ васъ, но я желаю, чтобы ваши мечты о будущемъ не произвели въ васъ перемѣны къ худшему, я желаю, чтобы навсегда при васъ остались лучшія ваши качества. Если вы сохраните ихъ, то изъ васъ выйдетъ такая женщина, о которой я упоминалъ. Мнѣ врядъ-ли прійдется увидѣть васъ тогда!
-- Почему же вы такъ предполагаете?
-- Какъ только будетъ возможно, я отправлюсь въ какой нибудь большой городъ, сказалъ Феликсъ своимъ обычнымъ тономъ,-- въ такой, гдѣ больше нищеты и безобразія. Я желаю идти честно къ своей цѣли; я буду говорить бѣднякамъ и невѣждамъ, какъ они слѣпы и безумны, я буду учить ихъ тому, что я считаю честнымъ и хорошимъ. Въ моихъ жилахъ течетъ кровь ремесленника и я докажу, что въ такой долѣ легче употребить на пользу лучшія человѣческія качества, чѣмъ въ другомъ положеніи, въ которомъ приходится считать вѣнцомъ желаній -- стать богаче своихъ сосѣдей.
-- Но предположимъ, что тѣмъ или другимъ честнымъ путемъ вы разбогатѣете,-- женитьбой, напримѣръ, или другимъ неожиданнымъ образомъ,-- развѣ вы не измѣните образа своей жизни?
-- Нѣтъ, рѣшительно сказалъ Феликсъ,-- я не желаю богатства. Я не считаю его за особенное достоинство. Нѣкоторые поступаютъ, можетъ быть, хорошо, не отказываясь отъ него; но такой образъ дѣйствій не въ моихъ правилахъ. Я не имѣю общихъ интересовъ съ классомъ богачей,-- ихъ обычаи мнѣ вовсе не нравятся. Я избралъ бѣдность потому, что при ней мнѣ легче выполнить свою задачу: попытаться, на столько, на сколько будетъ въ моихъ силахъ, устроить жизнь менѣе тяжкой для людей бѣдныхъ.
-- Тяжелую, но великую задачу взяли вы на вашу долю, сказала Эстеръ и поднялась, чтобы идти.
-- Слѣдовательно, вы не считаете меня за сумасшедшаго, сказалъ Феликсъ шумно вставая.
-- Развѣ вы подозрѣваете меня въ этомъ?
-- Очень рѣдкія женщины не сочтутъ подобнаго образа дѣйствія чистымъ безуміемъ.
-- Это потому, что женщина не можетъ сама избрать подобный путь дѣйствія. Она находится въ зависимости отъ очень многихъ обстоятельствъ.
-- Ну, а вы, могли-ли бы вы представить себѣ, что трудъ есть самое благороднѣйшее назначеніе человѣка?
-- Да, могла бы, отвѣчала она покраснѣвъ по уши.
Молча возвращались они назадъ по той же самой дорогѣ.
Въ Феликсѣ, какъ въ человѣкѣ съ твердой волей происходила борьба -- вѣрить или не вѣрить послѣднему слову Эстеръ. Она же была сильно взволнована и чувствовала досаду. Каждый изъ нихъ сознавалъ необходимость молчанія и потому оно прервалось только тогда, какъ они вошли въ Солодовенный переулокъ и были въ пяти шагахъ отъ дому.
-- Становится темно, сказалъ Феликсъ,-- м-ръ Лайонъ, вѣроятно, безпокоится о васъ.
-- Не думаю. Лидди, вѣрно, сказала ему, что я пошла съ вами, и что вы запаслись толстою палкою, отвѣчала Эстеръ съ легкимъ смѣхомъ.
Феликсъ зашелъ къ нимъ напиться чаю. М-ръ Лайонъ завладѣлъ имъ и разговоръ все время вертѣлся на интересующей всѣхъ темѣ -- выборахъ. Заговорили о необычайномъ количествѣ развѣшенныхъ объявленій отъ кандидатовъ вообще, потомъ перешли къ Трансому въ частности. Феликсъ объявилъ, что ему рѣшительно все равно -- кого бы не выбрали. Завязался горячій споръ.
-- Вы отдѣлываетесь парадоксами, мой другъ,-- замѣтилъ пасторъ,-- вѣдь вы не можете отвергать, что гордитесь именемъ радикала.
-- Это правда, отвѣчалъ Феликсъ,-- но не менѣе справедливо и то, что я требую отъ радикаловъ такихъ качествъ, какія они должны имѣть, если захотятъ, чтобы ихъ убѣжденія получили разумныя, практическій смыслъ. А гдѣ у насъ такой кандидатъ!
Эстеръ не вмѣшивалась въ разговоръ. Она думала о Феликсѣ Гольтѣ. Не отъ него-ли впервые она узнала о многихъ вещахъ, о которыхъ прежде едва догадывалась? Не онъ-ли научилъ ее строже анализировать свои поступки и побужденія? Не его-ли пылкіе рѣчи о назначеніи человѣка и объ истинныхъ нравственныхъ, человѣческихъ качествахъ такъ глубоко запали ей въ душу? Не его-ли слова заставляли ее такъ часто задумываться? Не онъ-ли поддерживалъ въ ней энергію? Ничего нѣтъ удивительнаго, если она думала, что потеря такого человѣка будетъ для нея ничѣмъ невознаградимой потерей.
Но зачѣмъ терять его? Она никакъ не повѣритъ, чтобы онъ былъ къ ней совсѣмъ равнодушенъ.