Стоустая молва, которую ради требованій искуства изображаютъ въ видѣ крылатой юной дѣвы съ развивающимися одеждами, съ изящно-изогнутой трубой, имѣющей назначеніе передавать міру громовыя вѣсти, на самомъ дѣлѣ вовсе не такая красивая фигура; ее гораздо вѣрнѣе изображать въ видѣ старой дѣвы, строющей кислыя рожи и, при тускломъ свѣтѣ очага, нашептывающей плохую догадку или закулисный разсказъ какой нибудь сплетницѣ, своей подругѣ по ремеслу; все же остальное, составляющее дальнѣйшее развитіе, уже не принадлежащее къ ея прямой дѣятельности, дополняется при помощи тѣхъ страстей, о побораніи которыхъ столько хлопочатъ добродѣтельныя люди, и того неистощимаго запаса тупоумія, отъ котораго едва ли можно чѣмъ отмолиться.
Если потребность во что бы то ни стало обратить на себя вниманіе побудила м-ра Скэльса оцѣнить состояніе Гарольда Трансома, по меньшей мѣрѣ, въ пять сотъ тысячъ, безо всякихъ на это данныхъ, кромѣ сознанія обширности своихъ свѣденій и вѣроятной непогрѣшимости, то не благородно было взваливать отвѣтственность въ этомъ случаѣ на молву,-- она извѣстила Скэльса, что состояніе значительно, но не болѣе того. Опять же если м-ръ Сиркомъ нашелъ случай упомянуть въ Треби о пяти стахъ тысячахъ, какъ о всѣмъ извѣстномъ фактѣ,-- это превращеніе м-ра Скэльса во "всѣхъ" было исключительно дѣломъ привычки м-ра Сиркома, предпочитавшаго употреблять въ разговорѣ общія и уклончивыя выраженія. Такимъ-то не хитрымъ путемъ слухъ о состояніи Трансома облетѣлъ весь околодокъ, увеличивая блескъ его имени въ глазахъ либераловъ и придавая ему болѣе вѣроятія на успѣхъ даже въ глазахъ его противниковъ. Какой-то глубокій туземный мыслитель замѣтилъ, что имущество -- баластъ. Когда эта мѣткая метафора была оцѣнена всѣми по достоинству, стало ясно, что человѣкъ, не имѣющій приличнаго запаса этого баласта, не можетъ пускаться въ бурное море политики, а это заключеніе привело къ строго-логическому слѣдствію, что всякое повышеніе избирательныхъ расходовъ, служа ручательствомъ за состояніе избираемыхъ, должно быть разсматриваемо какъ благодѣяніе для страны.
Между тѣмъ это состояніе, постоянно возраставшее въ чужихъ глазахъ, напротивъ уменьшалось въ глазахъ самого владѣльца. Его можно было оцѣнить едва только въ полтораста тысячъ; оно было заложено и требовало большихъ затратъ на поправку фермы, на дренажъ, на скидки будущимъ фермерамъ, безъ чего невозможно было ожидать наемщиковъ въ такое тяжелое для сельскихъ хозяевъ время. Фермеры, которыхъ онъ нашелъ, слѣдовали по стопамъ своихъ отцевъ, бѣднѣя изъ года въ годъ; земля также истощалась; возрастали только недоимки. Исхудалые, изнуренные работами, эти фермеры были окружены толпой нищихъ работниковъ, живущихъ при тѣхъ условіяхъ, результатомъ которыхъ бываетъ по большей части внесеніе въ списокъ приходскихъ бѣдныхъ, существующихъ на общественный счетъ. Мистеръ Гоффъ никогда не слыхалъ, что по правиламъ раціональнаго хозяйства землю, не приносящую обыкновеннаго процента, не стоитъ воздѣлывать; только благодаря этому незнанію, а не вслѣдствіе какого нибудь неудержимаго титаническаго влеченія къ борьбѣ, онъ такъ упрямо держался своего клочка земли; онъ частенько говаривалъ, потирая подъ бровями рукавомъ своего сюртука, что "не знаетъ какъ ему и быть", но конечно онъ еще менѣе зналъ бы, куда ему дѣться, если бъ покинулъ свой уголокъ съ цѣлымъ возомъ мебели и посуды, пачкой рецептовъ, женой, пятерыми дѣтьми и собакой, стерегшей его стадо.
Немного времени потребовалось Гарольду Трансому, чтобы замѣтить настоящее положеніе дѣла, а также и то обстоятельство, что лѣсъ остался въ неприкосновенности только вокругъ самого дома. Старый лѣсъ порѣдѣлъ, а новаго было мало подсажено. Онъ не успѣлъ еще просмотрѣть вполнѣ книги, которыя велись его матерью, Джерминомъ и Банксомъ, но ужо начиналъ подозрѣвать нѣчто таинственное въ исчезновеніи огромныхъ суммъ, которыя должны были поступить за срубленный лѣсъ. Онъ замѣтилъ, что ферма, арендуемая Джерминомъ, была въ превосходномъ порядкѣ, что много было затрачено на постройки, а между тѣмъ аренда уплачивалась неисправно. М-съ Трансомъ нашла случай замѣтить, что нѣкоторыя закладныя были переведены на имя Джермина и что онъ платилъ проценты за невнесенную аренду. Гарольдъ возразилъ на это своимъ обиднымъ, небрежнымъ, но рѣшительнымъ образомъ.
-- Чортъ бы его-побралъ этого Джермина! Я думаю, еслибъ Дурфи не умеръ и не опросталъ бы мѣсто для меня, Джерминъ наконецъ перебрался бы сюда, а васъ загналъ бы въ сторожку отворять ему ворота. Но я съ нимъ расчитаюсь, и не останусь у него въ долгу.-- М-съ Трансомъ закусила губу. Гарольдъ не распространялся съ нею о дѣлахъ. Онъ зналъ, что не смотря на ея дѣятельное управленіе, ея постоянные разѣзды, завѣдываніе неснятыми фермами, дѣла шли прескверно и приписывалъ все это общей несостоятельности женщинъ, берущихся за мужскія дѣла. Онъ не желалъ обидѣть ее, но рѣшился дать ей понять самымъ мирнымъ образомъ, что она сдѣлала бы гораздо лучше, еслибы перестала вмѣшиваться въ дѣла.
М-съ Трансомъ понимала это и избѣгала дѣловыхъ разговоровъ, но чувство оскорбленной гордости еще боролось въ ней съ болѣе могучимъ чувствомъ ужаса. А на рѣзкое замѣчаніе Гарольда относительно нищенскаго состоянія фермеровъ, она замѣтила, что, при такомъ, обремененномъ долгами имѣніи, легче переносить убытки отъ недоимокъ, чѣмъ тратиться на улучшенія и уступки, неизбѣжныя при передачѣ аренды въ новыя руки.
-- Право, я умѣла это расчитать, Гарольдъ, закончила она свою рѣчь съ нѣкоторымъ оттѣнкомъ горечи,-- кажется такъ легко управиться съ фермерами, пока читаешь о нихъ въ книгахъ, но не такъ-то легко, когда приходится жить между ними. Посмотри только, какъ ведутъ дѣла у сэра Максима и увидишь тоже самое. Времена были тяжелыя, а старинные роды любятъ держать старыхъ арендаторовъ. Впрочемъ это все торійскія понятія.
-- Хорошая же чепуха -- эти ваши торійскія понятія. Впрочемъ жаль, что вы не удержали хоть еще трехъ старыхъ арендаторовъ, тогда у меня было бы тремя пягидесятью-фунтовыми избирателями больше. Когда борьба оживлена, важенъ и одинъ голосъ.-- Однако, продолжалъ Гарольдъ съ улыбкой и подавая ей клубокъ шерсти, который она уронила -- женщина должна быть тори: тогда она и хороша и привлекательна, какъ вы. Я ненавидѣлъ бы женщину, которая заразилась бы моимъ образомъ мыслей. Вы знаете -- я восточный человѣкъ. Такъ какъ же матушка мы обобьемъ эту комнату: -- розовымъ? этотъ цвѣтъ идетъ къ вашимъ сѣдымъ волосамъ.
Гарольдъ считалъ весьма естественнымъ, что его мать находилась въ извѣстномъ подчиненіи Джермину, вслѣдствіе неловкаго положенія ихъ семейства. Женщины и вообще всѣ слабые умы считаютъ невозможнымъ, измѣнить разъ установленные порядки и потому естественно, что ссора съ человѣкомъ, навѣдывавшимъ семейными дѣлами, должна была считаться чѣмъ-то немыслимымъ. Гарольдъ самъ принимался за дѣло съ большой осмотрительностью, не желая узнать за разъ слишкомъ много, изъ опасенія увлечься личной антипатіей къ Джермину, который могъ еще быть ему полезенъ. Гарольдъ почувствовалъ бы презрѣніе къ самому себѣ, еслибъ, давъ волю своему горячему праву, онъ повредилъ этимъ своимъ цѣлямъ. А главною его цѣлью теперь было попасть въ парламентъ, отличиться тамъ въ качествѣ представителя либеральной партіи и получить значеніе въ Сѣверномъ Ломширѣ.
Какими судьбами Гарольдъ, вопреки всѣмъ преданіямъ своего рода, очутился либераломъ,-- вопросъ этотъ, по своей утонченности, не могъ остановить на себѣ вниманіе практическаго представителя рода Трансомовъ. Газеты взяли на себя трудъ объяснить это обстоятельство. "Сѣверо-Ломширскій Геральдъ" замѣтилъ съ грустью и презрѣніемъ, безъ сомнѣнія раздѣляемыми всѣми истинными сынами отечества, это отпаденіе наслѣдника одного изъ старинныхъ родовъ, служившихъ всегда вѣрной опорой государства и церкви. Эта же газета указывала на Гарольда Трансома, какъ на новое доказательство того обще извѣстнаго факта, что люди, проведшіе значительную часть своей жизни за предѣлами нашей благословенной страны, становятся не только равнодушны къ протестантизму, но къ этому атеизму присоединяли еще легкомысленное отношеніе къ тѣмъ вѣковымъ учрежденіямъ, благодаря которымъ Великобританіи достигла своего первенства между народами. Эти люди, зараженные иноземными обычаями, опьяненные честолюбіемъ, гоняющіеся за минутной властью, потворствуя страстямъ толпы, безстрашны потому, что безбожны, либералы потому, что чужды англійскаго духа; эти люди всегда готовы подрывать основанія величественнаго зданія народной славы, пока но доведутъ его до разрушенія. Съ своей стороны, "Дуффильдскій Стражъ " видѣлъ въ этомъ замѣчательномъ примѣрѣ освобожденія изъ сѣтей національныхъ заблужденій залогъ необыкновенныхъ умственныхъ способностей, соединенныхъ съ чуткимъ сознаніемъ человѣческихъ правъ; сознаніемъ, пробившимся на свѣтъ сквозь заглушавшую его грубую оболочку сословныхъ предразсудковъ и своекорыстныхъ интересовъ касты.
Но эти мудрые вожаки общественнаго мнѣнія разсуждали на основаніи данныхъ, болѣе общихъ, чѣмъ тѣ, которыя можно было почерпнуть при изученіи этого частнаго случая. Гарольдъ Трансомъ такъ же мало походилъ на распущеннаго космополита, какимъ старался выставить его "Сѣверо-Ломширскій Геральдъ", какъ и на умственнаго и нравственнаго гиганта, какимъ онъ представлялся либеральному воображенію "Стража". Двадцать лѣтъ тому назадъ, это былъ живой, блестящій мальчикъ, съ отличнымъ характеромъ, выразительнымъ бойкимъ взглядомъ и честными цѣлями; онъ находилъ удовольствіе въ успѣхѣ и превосходствѣ, но не вздыхалъ о невозможномъ первенствѣ и не становился желченъ и ожесточенъ, потому только, что это первенство было ему не подъ силу. Онъ игралъ лишь въ тѣ игры, въ которыхъ былъ силенъ и обыкновенно выигрывалъ; всѣ другія игры онъ оставлялъ въ покоѣ, считая ихъ недостойными вниманія. Дома и въ Итонѣ онъ воспитывался вмѣстѣ съ своимъ старшимъ братомъ Дурфи, идіотомъ, котораго онъ презиралъ и съ раннихъ лѣтъ понялъ, что такъ какъ Этотъ маленькій Калибанъ старше его, то ему прійдется самому проложить себѣ путь въ свѣтѣ. Это было непріятно и вообще ему казалось, что свѣтъ устроенъ не совсѣмъ такъ, какъ бы слѣдовало, особенно же въ Итонѣ, гдѣ, по многимъ причинамъ, онъ не могъ играть видной роли. Онъ не сожалѣлъ, что не хватало средствъ послать его въ Оксфордъ; онъ впрочемъ не замѣчалъ ничего особенно хорошаго въ Оксфордѣ. Не смотря на свою юность, онъ понималъ, что не все то хорошо, что считается часто по привычкѣ или по предразсудкамъ, хорошимъ. Онъ безъ особеннаго сожалѣнія покинулъ родной домъ, не смотря на то, что очень любилъ мать и старый Трансомъ-Кортъ и рѣчку, въ которой удилъ рыбу, но онъ сказалъ себѣ, выѣзжая за ворота: "я разбогатѣю и куплю себѣ имѣніе, въ которомъ буду самъ себѣ хозяинъ". Эта рѣшимость идти прямо къ цѣли не легкой, но достижимой, вполнѣ характеризовала Гарольда; онъ обладалъ замѣчательной энергіей воли и мускуловъ, самоувѣренностью, смѣтливостью и мало развитымъ воображеніемъ, словомъ, всѣми качествами; которыя разумѣются подъ общимъ названіемъ практическаго ума.
Съ тѣхъ поръ его характеръ созрѣлъ, благодаря многосторонней опытности и разностороннимъ знаніямъ, пріобрѣтеннымъ имъ съ полнымъ сознаніемъ ихъ цѣнности. Но взрослый человѣкъ былъ только развитіе мальчика, исправленное и дополненное изданіе съ обширными комментаріями. Года воспитали въ немъ стремленіе къ оппозиціи на столько, на сколько это было нужно для того, чтобы обезпечить за нимъ положеніе въ обществѣ, но не на столько, чтобы для ея дѣла лишиться выгодъ занимаемаго имъ по рожденію и богатству положенія. Эта-то склонность помогла ему выработать себѣ образъ мыслей въ одно и то же время полный новизны и умѣренности. Онъ былъ въ одно и то же время преданъ реформѣ и старинѣ и только при очень близкомъ личномъ знакомствѣ можно было предугадать, до чего дойдетъ его приверженность къ стариннымъ порядкамъ. Эта граница не была опредѣлена теоретически, но тянулась нравильнмми зигзагами, очертанія которыхъ опредѣлялись склонностями и обстоятельствами его раннихъ лѣтъ, а также твердымъ намѣреніемъ стать въ одинъ день истиннымъ англичаниномъ, и это намѣреніе породило въ немъ привычку разсматривать все съ точки зрѣнія англійской политики и англійской общественной жизни.
Онъ рѣшился отстаивать всякую реформу, которую экономическое состояніе страны сдѣлало бы необходимой, и питалъ глубокое презрѣніе къ людямъ съ гербами на экипажахъ, но съ ограниченными умственными способностями, препятствовавшими имъ уступать во время и слѣдовательно придавать настоящее значеніе необходимости. Онъ гораздо болѣе уважалъ людей, хотя лишенныхъ гербовъ, но умѣвшихъ способствовать осуществленію такихъ мѣръ, которыхъ требовалъ здравый смыслъ націи и голосъ большинства. Онъ могъ и самъ быть такимъ человѣкомъ.
Словомъ Гарольдъ Трансомъ былъ умный, откровенный, добродушный эгоистъ, строго послѣдовательный, но безъ всякой склонности къ двуличности, гордый, но личными, а не родовыми заслугами, врагъ отвлеченностей, врагъ всякой чувствительности, несимпатичный, охотникъ до чувственныхъ наслажденій, но не склонный къ пороку, и, поборникъ нравственности, но однако же такой, которая не отвергаетъ извѣстной свободы. Всякій характеръ кажется ничтожнымъ при подобныхъ качествахъ. Какъ ничтожно кажется ваше помѣстье, изображенное на планѣ, а между тѣмъ очень пріятно имѣть его, жить и гулять въ немъ. Почти также, еслибы Гарольдъ Трансомъ былъ вашимъ знакомымъ и вы не видѣли бы его иначе какъ сквозь призму его привлекательной внѣшности, его ясной улыбки, очаровательной развязности, даже самой чувственности, лишенной грубости, сквозь призму тѣхъ обстоятельствъ, въ которыхъ онъ успѣлъ бы вамъ быть пріятенъ или полезенъ,-- то вы конечно признали бы его за славнаго малаго, весьма пріятнаго въ качествѣ гостя, товарища или зятя. Но многія ли матери пожелали бы имѣть его сыномъ -- это другой вопросъ.
Немногіе, кажется, достаточно сознаютъ фактъ, что забота о дѣтяхъ не исчерпываетъ всей дѣятельности матерей, и что когда ихъ сынки подростутъ и отправятся въ школу или выйдутъ въ житейское море, у нихъ остается много досуга,-- помимо того времени, которое посвящается мыслямъ объ этихъ ненаглядныхъ дѣтушкахъ,-- на перечитываніе ихъ писемъ и вздыханіе, что не родная, а чужая рука нашиваетъ имъ теперь пуговки на рубашки. М-съ Трансомъ уже конечно не была изъ числа этихъ обожающихъ своихъ дѣтей нѣжныхъ слезливыхъ матерей. Раздѣляя общее всѣмъ матерямъ заблужденіе, что рожденіе прекраснаго мальчика наполняетъ чашу земныхъ радостей, она провела значительную часть этой жизни вдали отъ сына, а теперь когда онъ былъ съ нею, она боялась его, она не могла справиться съ нимъ, она не могла разгадать его чувствъ. И однако Гарольдъ былъ любящій сынъ; онъ цѣловалъ ее въ лобъ, подавалъ ей руку, представлялъ на ея вкусъ и выборъ все въ домѣ и въ саду, совѣтовался съ нею о масти лошадей для ея новой кареты; словомъ заботился доставить ей обстановку приличную ея званію и положенію въ обществѣ. Эта доброта, эти ласки заставляли ее дрожатъ; они не могли удовлетворить ее и однако она боялась, чтобы они не уступили мѣсто иному чувству, потому что она не была увѣрена, каково будетъ это новое чувство. Тончайшія волокна, невидимые для глазъ, могутъ связывать крѣпче всякихъ оковъ, если они держатся за чувствительное мѣсто, такъ что малѣйшій разрывъ сопровождается ужасными страданіями. М-съ Трансомъ чувствовала опутывавшія со роковыя волокна, и горечь безсилія отравляла великолѣпіе столовой и гостиной и всѣхъ другихъ передѣлокъ и украшеній, возникавшихъ, съ магической быстротой, по распоряженію Гарольда. Ничто не пошло такъ, какъ она ожидала. Еслибъ Гарольдъ дорожилъ ея обществомъ, еслибъ она могла представить его въ своемъ кружкѣ такимъ, какимъ она себѣ его представляла, еслибъ прошлое было забыто,-- она могла бы быть еще счастлива. Но всѣ эти если были невозможны и она съ сожалѣніемъ вспоминала о тѣхъ дняхъ, которыя она провела одна въ пустыхъ полинявшихъ комнатахъ, но съ надеждою на что-то въ будущемъ. Однако же кромѣ случайнаго желчнаго замѣчанія или глубокаго вздоха, не слышныхъ ни для кого, кромѣ Деннеръ, ея тоска не обнаруживалась ни въ какихъ другихъ внѣшнихъ проявленіяхъ. Встрѣтивъ ее въ ясный осенній день въ саду или въ паркѣ, со вниманіемъ слѣдящую за производившимися передѣлками, никто бы не догадался, что было у нея на душѣ. Однажды, впрочемъ, когда она находилась среди этихъ занятій, подвернулось обстоятельство, которое она сочла удобнымъ для того, чтобы излить хотя часть точившаго ее горя.
Она стояла на широкой песчаной дорожкѣ. Солнце уже садилось, деревья въ желтомъ и красномъ осеннемъ нарядѣ освѣщаяясь его послѣдними лучами, бросали длинныя тѣни на газонъ. Садовники хлопотали за своимъ дѣломъ, въ воздухѣ носился пріятный запахъ свѣжей зелени; маленькій Гарри игралъ съ Нимвродомъ около м-ра Трансома, спокойно сидѣвшаго въ низенькомъ садовомъ креслѣ. Вся эта, сцена могла бы послужить предметомъ для картины англійской семейкой жизни, въ особенности же красивая, величавая, сѣдая женщина (очевидно бабушка) служила бы предметомъ восхищенія. Но художникъ непремѣнно обратилъ бы ее лицомъ къ мужу и внуку и придалъ бы ей пріятное выраженіе, которое останавливало бы на себѣ вниманіе зрителя наравнѣ съ мастерски-отдѣланною индѣйскою шалью. Но лицо м-съ Трансомъ было обращено въ другую сторону. И по этой только причинѣ, услышавъ шорохъ шаговъ, не видавъ того, кто приближался, она вздрогнула; -- это не могли быть шаги ея сына, онъ ходитъ гораздо скорѣе и къ тому же онъ въ Дуффильдѣ. Это была походка м-ра Джермина.