Если Деннеръ подозрѣвала, что пребываніе Эстеръ въ Трансомъ-Кортѣ не было пріятно ея госпожѣ, то невозможно было питать подобнаго подозрѣнія относительно другихъ членовъ семейства. Она и маленькій Гарри производили другъ на друга какое то взаимное очарованіе. Это маленькое созданіе съ пухлыми загорѣлыми щечками, низкимъ лбомъ, большими черными глазами, съ маленькимъ, но рѣзко обозначеннымъ носомъ, вѣчно разыгрывавшее непріятныя шутки съ людьми, которыхъ оно не любило и не отстававшее отъ того, кто ему нравился -- было образцемъ человѣческой породы, какого Эстеръ никогда еще не видывала. Она, въ свою очередь, казалась тоже большой новинкой для Гарри. Съ перваго взгляда ея свѣтлый цвѣтъ лица, голубое платье, веселая улыбка и руки, протянутыя къ нему, сдѣлали на него впечатлѣніе, какъ будто передъ нимъ находилась новаго рода птичка; онъ отскочилъ къ своему дѣдкѣ, какъ онъ называлъ м-ра Трансома, и глядѣлъ на новую гостью во всѣ глаза, какъ удивленный дикій звѣрекъ. Но не успѣла она сѣсть на диванъ въ библіотекѣ, какъ онъ влѣзъ къ ней на колѣни и началъ подвергать ее подробному изслѣдованію, какъ любопытный предметъ изъ естественной исторіи. Онъ дергалъ ея роскошные волосы, и открывъ, что подъ ними было маленькое ушко, сталъ его щипать и дуть въ него; потомъ онъ ухватился за ея косу и съ удовольствіемъ открылъ, что она не приросла къ макушкѣ и могла быть совершенно распущена. Наконецъ видя, что она смѣется, играетъ съ нимъ, цѣлуетъ его и въ шутку отгрызается, однимъ словомъ, что она звѣрекъ понимающій шутку, онъ быстро выбѣжалъ изъ комнаты и заставилъ Доминика принесть для знакомства съ новой гостьей весь его звѣринецъ, состоявшій изъ бѣлой мышки, кроликовъ, птицъ и черной собаченки Моро. Кого любилъ Гарри, того естественно долженъ былъ любить и м-ръ Трансомъ; дѣдка, вмѣстѣ съ большой собакой Нимвродомъ, составляли тоже часть его звѣринца и, быть можетъ, болѣе всѣхъ другихъ онъ ихъ мучилъ и дергалъ. Видя, что Эстеръ весело сносила, какъ мальчикъ трепалъ ее за волосы и что она охотно позволяла бить себя и щипать, старикъ началъ разсказывать ей, своимъ слабымъ дрожащимъ голосомъ, замѣчательные подвиги Гарри: какъ онъ однажды, когда дѣдка спалъ, снялъ съ булавокъ цѣлую коллекцію жуковъ, чтобы посмотрѣть, не полетятъ ли они и потомъ разсерженный ихъ глупостью, собирался ихъ бросить на полъ и растоптать, когда Доминикъ вошелъ въ комнату и спасъ драгоцѣнные образцы; какъ другой разъ подсмотрѣвъ, что м-съ Трансомъ оставила открытымъ свое бюро, въ которомъ она держала лекарства, онъ выдвинулъ всѣ ящики, и почти всѣ лекарства разбросалъ по полу. Но что старый м-ръ Трансомъ считалъ самымъ удивительнымъ доказательствомъ почти сверхестественныхъ способностей маленькаго Гарри, такъ это то, что онъ рѣдко ясно говорилъ, а предпочиталъ издавать какіе то невнятные звуки и соединять по своему безчисленные слоги.
-- Онъ можетъ порядочно говорить, если захочетъ, замѣтилъ м-ръ Трансомъ, полагая очевидно, что Гарри, подобно обезьянамъ, имѣлъ какую нибудь глубокомысленную причину не выражаться по человѣчески.
-- Вы обратите на него вниманіе, прибавилъ онъ, подмигивая Эстеръ и смѣясь въ полголоса,-- вы увидите, что онъ знаетъ настоящее слово для всякаго предмета, но любитъ все называть по своему. Онъ и вамъ скоро дастъ особое названіе.
Когда Гарри казалось положилъ въ своемъ умѣ, что Эстеръ звала Бу, м-ръ Трансомъ моргнулъ ей съ торжествомъ и потомъ шепнулъ, осторожно осматриваясь по сторонамъ, что Гарри никогда не называлъ м-съ Трансомъ, бабушкой, но всегда кусъ-кусъ.
-- Право удивительно, прибавилъ онъ, лукаво ухмыляясь.
Старикъ казалось теперь былъ счастливъ въ новомъ мірѣ, созданномъ для него Доминикомъ и Гарри. Онъ не сидѣлъ болѣе въ заперти въ своей библіотекѣ, но ковылялъ изъ комнаты въ комнату, останавливаясь вездѣ, гдѣ не встрѣчалъ м-съ Трансомъ наединѣ и смотрѣлъ на все съ любопытствомъ.
Безпомощное состояніе м-ра Трансома казалось жалкимъ для Эстеръ привыкшей видѣть въ отцѣ своемъ старость при полной умственной физической дѣятельности. Мысли ея уносились въ прошедшую жизнь м-ра и м-съ Трансомъ, четы столь странно несходной. Могли ли они когда сойдтись, и были ли когда нибудь ихъ отношенія другъ къ другу болѣе дружественны и болѣе разумны? Врядъ-ли. М-ръ Трансомъ по крайней мѣрѣ утѣшался всегда своими жуками, но м-съ Трансомъ?
Эстеръ чувствовала себя совершенно дома въ обществѣ м-съ Трансомъ; она съ удовольствіемъ сознавала, то м-съ Трансомъ восхищалась ею и смотрѣла на нее съ одобреніемъ. Но когда онѣ сидѣли вмѣстѣ въ первые дни ея пребыванія въ Трансомъ-Кортѣ, разговоръ большею частью вертѣлся на томъ, что происходило во время юности хозяйки; она разсказывала въ какомъ платьѣ представлялась ко двору, кто были самыя знатныя и прекрасныя дамы въ то время; она знакомила Эстеръ съ тѣми эмигрантами, которыхъ она знавала, и съ исторію различныхъ титулованныхъ особъ приходившихся съ родни фамиліѣ Лингоновъ, которая, но ея мнѣнію, была гораздо лучше даже старшей линіи Трансомовъ. Бѣдная м-съ Трансомъ, съ ея вѣчно затаеннымъ страхомъ и горечью, все же находила, какую-то прелесть въ подобной гордости, несмотря на то, что нѣкоторыя дѣйствія ея собственной жизни роковымъ образомъ противорѣчили этому чувству. Къ тому же генеалогія входила въ разрядъ доступныхъ для нея понятій и она постоянно толковала объ этомъ предметѣ, подобно тому какъ коноплянка или дроздъ тянетъ всегда одну и гу же ноту. Она не умѣла анализировать предметы, которые выходили изъ круга аристократическихъ семействъ Героновъ изъ Феншора или Баджеровъ изъ Тильбюри. Она никогда, не выглядывала изъ за дымки затмѣвавшей ея жизнь. Во мракѣ, на заднемъ планѣ, виднѣлась въ ея глазахъ огненная гора и скрижали закона; на первомъ планѣ виднѣлась леди Дебари по секрету сплетничавшая объ ней, леди Вивернъ, рѣшавшаяся не приглашать ее болѣе на обѣды. Свѣденія о лингонской геральдикѣ казались Эстеръ сначала довольно интересными; но ей приходило на умъ, что когда она познакомится достаточно съ этимъ предметомъ, то онъ перестанетъ быть пріятной темой для разговоровъ и размышленій; чтоже касается самой м-съ Трансомъ, то зная все это давно, она очевидно должна была чувствовать мрачную пустоту и во время этихъ бесѣдъ.
Несмотря на это, Эстеръ было теперь очень пріятно сидѣть на мягкой мебели, съ работою въ рукахъ, и слушать, какъ м-съ Трансомъ разсказывала своимъ обычнымъ, изысканно великосвѣтскимъ тономъ, семейныя исторіи, казавшіяся Эстеръ настоящими романами. Изъ этихъ разсказовъ, она узнавала какіе бриліанты находились въ семействѣ лорда, двоюроднаго брата м-съ Трансомъ; какъ мужъ бѣдной леди Сары, обезумѣвъ отъ ревности, черезъ мѣсяцъ послѣ свадьбы оттаскалъ за косу это нѣжное, голубоокое созданіе: какъ блестящая Фанни, выйдя за мужъ за провинціальнаго пастора, до того унизилась, что выпрашивала свѣжія яйца у женъ фермеровъ, хотя она очень хорошо помѣстила всѣхъ своихъ шестерыхъ сыновей, пользуясь протекціею вліятельныхъ родственниковъ.
М-съ Трансомъ не касалась никогда своихъ лишеній и горя, своихъ непріятностей съ старшимъ сыномъ, и вообще всего, что было близко ея сердцу. Разговаривая съ Эстеръ, она также разыгрывала роль хозяйки, какъ совершала свой туалетъ, какъ работала въ пяльцахъ; всѣ свѣтскія приличія надо исполнить, счастливъ-ли человѣкъ или несчастливъ. Неопытность Эстеръ мѣшала ей отгадать многое въ жизни этой величественной, сѣдовласой барыни, которая, она не могла не видѣть, стояла совершенно отдѣльно въ своемъ семействѣ, словно была какая нибудь причина, изолировавшая ее, какъ внутри, такъ и внѣ ея дома. Для юнаго сердца Эстеръ была какая-то особенная прелесть въ м-съ Трансомъ. Пожилая женщина, которой величественная красота, положеніе въ свѣтѣ, и любезное, добродушное обращеніе, вызывали сами собою чувства уваженія и привязанности -- была совершенно новымъ, невѣдомымъ для Эстеръ видомъ человѣческой породы. Молодая дѣвушка съ ея обычной легкой подвижностью, была всегда готова предупредить малѣйшія желанія м-съ Трансомъ; ея-же быстрая сообразительность и серебристый голосокъ были всегда готовы оживлять веселымъ замѣчаніемъ разговоръ или нравоученіе м-съ Трансомъ, хотя бы они касались медицинскихъ рецептовъ. Должно быть она вела себя очаровательно, если однажды, когда она перешла черезъ комнату, чтобъ заставить экраномъ свѣтъ камина, безпокоившій м-съ Трансомъ, та схватила ее за руку и сказала: -- милая моя, смотря на васъ, я начинаю сожалѣть, что не имѣю дочери.
Это признаніе было очень пріятно Эстеръ; точно также было пріятно, когда м-съ Трансомъ собственными руками надѣвала на нее бирюзовый уборъ, который великолѣпно шелъ къ ней въ ея бѣломъ кашемировомъ платьѣ, также подарокъ м-съ Трансомъ. Эстеръ никогда не думала о томъ, что во всѣхъ любезностяхъ, которыми ее окружали, скрывался простой расчетъ. Она также не подозрѣвала, что сквозь всю любезность м-съ Трансомъ, сквозь всѣ ея изысканныя манеры, просвѣчивало смутное, затаенное безпокойство о чемъ-то, гораздо болѣе терзавшемъ ея сердце, чѣмъ мысль о потерѣ имущества, о чемъ она говорила часто, совершенно слегка, лишь какъ о предлогѣ для сообщенія Эстеръ какихъ нибудь полезныхъ свѣденій. Невозможно было ошибиться и принять ее за счастливую женщину; а юныя мысли всегда обращаются съ интересомъ на человѣка, недовольнаго жизнью безъ очевидной къ тому причины.
Гарольдъ Трансомъ былъ сообщительнѣе своей матери относительно послѣднихъ лѣтъ исторіи ихъ семейства. Онъ считалъ полезнымъ, чтобъ Эстеръ узнала, какъ много денегъ высосали у нихъ судебные процессы, ошибочно начатые ея родственниками; онъ распространялся объ одинокой жизни матери, объ стѣсненныхъ ея обстоятельствахъ въ продолженіи многихъ лѣтъ, о горѣ, вынесенномъ ею отъ старшаго сына и о привычкѣ, взятой ею въ слѣдствіе этихъ обстоятельствъ, смотрѣть на все въ черномъ свѣтѣ. Онъ далъ понять Эстеръ, что м-съ Трансомъ привыкла повелѣвать всѣмъ домомъ; наконецъ, что его политическія мнѣнія мучили ее до сихъ поръ.
Эстеръ слушала его съ любопытствомъ и принимала все къ сердцу. Права свои на состояніе которыми пользовались другіе, получали все болѣе и болѣе опредѣленное и неожиданное значеніе для нея. Съ каждымъ днемъ, она яснѣе понимала, что она должна оставить, покидая свое теперешнее положеніе, и что она получитъ въ замѣнъ; яснѣе сознавала, что значитъ нарушить долговременное пользованье состояніемъ и какъ трудно найти точку, въ которой это нарушеніе было-бы вмѣстѣ и дѣйствительно и не слишкомъ жестоко.
Мысли Гарольда Трансома было заняты тѣмъ же предметомъ; но онъ размышлялъ о немъ съ иными чувствами и съ гораздо болѣе опредѣленными намѣреніями. Онъ видѣлъ отличное средство помирить всѣ затрудненія, средство, которое ему тѣмъ болѣе улыбалось, чѣмъ чаще онъ смотрѣлъ на Эстеръ. Не прожила она въ Трансомъ-Кортѣ и недѣли, какъ онъ уже твердо рѣшилъ въ своемъ умѣ жениться на ней; и никогда въ этомъ умѣ, не блеснула мысль о томъ, что принятое имъ рѣшеніе не зависѣло отъ одной его любви къ Эстеръ. Не то, чтобъ онъ думалъ слегка объ ея требованіяхъ; нѣтъ, онъ ясно видѣлъ, что необходимо было имѣть значительныя достоинства, чтобъ ей понравиться и что придется превозмочь много трудностей. Она была очевидно дѣвушка, сердце которой, надо было побѣдить; но Гарольдъ не отчаивался въ себѣ, а трудности придавали еще болѣе интереса ухаживанью. Когда онъ говорилъ, что не женится на англичанкѣ, онъ въ умѣ своемъ дѣлалъ исключеніе въ пользу особыхъ обстоятельствъ; а теперь именно и появились эти особыя обстоятельства. Любовь глубокая, пламенная, была катастрофой, которая едва-ли могла случиться съ нимъ; но онъ всегда готовъ былъ влюбиться. Никакая женщина не была въ состояніи сдѣлать его несчастнымъ, но онъ не былъ хладнокровенъ къ женщинамъ и былъ чрезвычайно нѣженъ съ ними, не съ заучеными грамотами записнаго любезника, но съ свѣтлой улыбкой и добродушіемъ чистосердечнаго человѣка. Чѣмъ болѣе онъ видѣлъ Эстеръ, тѣмъ разрушеніе всѣхъ затрудненій, свадьбой, казалось ему лучшимъ средствомъ.
Гарольдъ не былъ такой человѣкъ, который не достигаетъ своей цѣли отъ недостатка постоянства. Посвятивъ утромъ часа два занятіямъ по хозяйству, онъ отправлялся отыскивать Эстеръ и если не находилъ ее играющей съ Гарри и съ старымъ м-ромъ Трансомомъ или бесѣдующей съ его матерью, то прямо шелъ въ гостииную, гдѣ она обыкновенно сидѣла съ книжкой на колѣняхъ и устремивъ глаза въ окно, или задумчиво стояла передъ однимъ изъ большихъ фамильныхъ портретовъ, висѣвшихъ на стѣнахъ. Эстеръ чувствовала теперь совершенную невозможность читать; ея жизнь казалась ей книгой, которую она училась разбирать по складамъ, стремясь угадать въ неясныхъ для нея знакахъ свою судьбу.
Дѣятельный Гарольдъ умѣлъ разнообразить препровожденіе времени; онъ гулялъ съ Эстеръ, осматривая помѣстье; училъ ее ѣздить верхомъ; игралъ съ ней на бильярдѣ, и пр.
Такимъ образомъ, въ извѣстное время, каждое утро Эстеръ привыкла его ожидать. Пускай каждый, кто ухаживаетъ за женщиной, заставляетъ себя ждать; этимъ способомъ онъ можетъ добиться успѣха, но конечно для этого надобно время. Однажды утромъ Гарольдъ нашелъ ее въ гостиной,-- она стояла облокотившись на столъ и устремивъ глаза на портретъ во весь ростъ леди Бэтси Трансомъ, жившей полтораста лѣтъ тому назадъ и обладавшей обычной красотой знатныхъ барынь во вкусѣ сэра Питера Лели.
-- Пожалуйста, не трогайтесь съ мѣста, сказалъ онъ входя въ комнату,-- вы точно позируете для собственнаго портрета.
-- Я принимаю это за обиду, сказала Эстеръ, смѣясь и подходя къ своему обычному мѣсту на диванѣ, подлѣ камина,-- такъ какъ почти на всѣхъ портретахъ позы всѣ неестественны и афектированы. Вотъ этой красавицѣ леди Бэтси, кажется насильно навязали эту позу.
-- Она придаетъ неимовѣрный блескъ всей стѣнѣ своимъ длиннымъ атласнымъ шлейфомъ, замѣтилъ Гарольдъ, слѣдуя за Эстеръ,-- но живая, она вѣроятно не была такъ блистательна и мила.
-- Да, правда, она очень блеститъ, точно ее только что развернули изъ серебряной бумаги. О, какой вы любезный рыцарь, прибавила Эстеръ, когда Гарольдъ преклонивъ одно колѣно подалъ ей шелковое стремя, въ которое во время работы она продѣвала свою маленькую ножку. Она часто рисовала въ своемъ воображеніи очаровательныя сцены, въ которыхъ ей оказывали подобную любезность; и теперь на яву оно не могло ей не быть пріятнымъ, но странно сказать, что въ эту самую минуту она почувствовала какую-то горечь при воспоминаніи о томъ, который никогда не обращалъ вниманія на ея хорошенькія ножки. Щечки ея покрылись легкимъ румянцемъ, который часто появлялся на нихъ и также часто исчезалъ; съ минуту она молчала. Гарольдъ естественно полагалъ, что онъ былъ предметомъ ея размышленій. Ему очень хотѣлось сѣсть на диванъ рядомъ съ Эстеръ и повести себя, какъ подобаетъ настоящему вздыхателю, но онъ взялъ стулъ и помѣстился противъ нея въ приличномъ разстояніи. Онъ не смѣлъ поступить иначе. Рядомъ со своей очаровательною веселостью, Эстеръ поражала своимъ гордымъ, величественнымъ видомъ, который внушалъ Гарольду опасеніе, что, при ихъ обоюдномъ деликатномъ положеніи, онъ могъ легко сдѣлать ложный шагъ и оскорбить ее. Женщины вообще очень довѣрчивы въ отношеніи воздаваемаго имъ поклоненія и всегда готовы приписать это своимъ личнымъ достоинствамъ; но Эстеръ была слишкомъ прозорлива и умъ ея былъ слишкомъ критически развитъ, чтобъ не раскусить малѣйшей его неловкости, которая могла бы показаться намѣреніемъ съ его стороны жениться на ней изъ личныхъ выгодъ.
-- Я бы желала знать, сказала Эстеръ, прорывая молчаніе своимъ обычнымъ серебристымъ голоскомъ,-- я бы желала знать, заботились-ли о чемъ нибудь женщины, походившія на этотъ портретъ. На верху, въ бильярдной комнатѣ, я видѣла еще двухъ такихъ барынь; въ нихъ, кромѣ жира, рѣшительно нѣтъ ничего, а выраженіе лицъ тоже самое.
-- Женщина никогда не должна мучить себя работой. Она должна всегда имѣть мужчину, который предохранялъ бы ее отъ всего (Гарольдъ Трансомъ былъ человѣкъ и потому погрѣшимъ; онъ неосторожно принялся въ это утро ухаживать за прелестной дѣвушкой, болтая о всякихъ пустякахъ и, не смотря на свой умъ и опытъ, впалъ въ нелѣпости).
-- Но предположимъ, что съ этимъ самымъ мужчиной случилась бы какая нибудъ бѣда. Или, прибавила Эстеръ неожиданно съ улыбкой взглянувъ на Гарольда,-- если этотъ мужчина будетъ ей слишкомъ, надоѣдать
-- О, вы не должны судить по тому, что только могло бы случиться. Большинство мужчинъ совершенство, возьмите меня въ примѣръ.
-- Мы отличный знатокъ въ соусахъ, отвѣчала Эстеръ, которая торжествовала, когда ой удавалось доказать Гарольду, что она умѣетъ наблюдать.
-- Это первое достоинство. Пожалуйста, продолжайте.
-- О, каталогъ ихъ слишкомъ длиненъ, я устала бы говорить, прежде чѣмъ дошла бы до вашего великолѣпнаго перстня съ рубиномъ и вашихъ перчатокъ всегда именно такого цвѣта, какого слѣдуетъ.
-- Еслибъ вы позволили мнѣ пересчитать всѣ ваши совершенства, такъ я бы никогда не усталъ.
-- Это пебольшой комплиментъ; значитъ немного у меня достоинствъ.
-- Нѣтъ, это значитъ, что на нихъ пріятно останавливаться.
-- Пожалуйста не начинайте, сказала Эстеръ, мило качая головой,-- это пожалуй испортило бы наши добрыя съ вамъ отношенія. Человѣкъ, котораго я предпочитала всѣмъ другимъ, никогда не говорилъ мнѣ любезностей, но только бранилъ меня и указывалъ на мои недостатки.
Говоря это Эстеръ хотѣла сдѣлать темный, непонятный намекъ, чувствуя какое-то шаловливое желаніе пококетничать и не дать Гарольду насладиться своими комплиментами. Но не успѣли ея уста, произнести послѣднія слова, какъ она съ ужасомъ увидѣла, что они походили на признаніе. Яркій румянецъ покрылъ мгновенно ея лицо и шею, и сознаніе, что она покраснѣла, еще болѣе увеличило ея смущеніе. Гарольдъ впервые почувствовалъ, что могло быть обстоятельство, о которомъ онъ никогда не помышлялъ. Это удивленіе произвело довольно продолжительное молчаніе, во время котораго Эстеръ немилосердно сердилась ни себя.
-- Вы говорите въ прошедшемъ времени, наконецъ произнесъ Гарольдъ,-- но я все же ревную этого человѣка. Мнѣ никогда не удастся такимъ образомъ снискать ваше расположеніе. Скажите, это кто нибудь изъ жителей Треби? въ такомъ случаѣ я могу навести у него справки насчетъ вашихъ недостатковъ.
-- О, вы знаете я всегда жила между серьезными людьми, отвѣчала Эстеръ, собравшись теперь съ силами,-- прежде чѣмъ я воротилось домой къ моему отцу, я была сначала ученицей, а потомъ учительницей. Въ такой житейской обстановкѣ трудно слышать комплименты, но вѣдь можно различно находить въ людяхъ недостатки. Въ парижской школѣ, изъ всѣхъ учителей, я болѣе всего любила одного старика, который постоянно кричалъ на меня, когда я читала Расина, но ясно выказывалъ, что гордился мною.
Эстеръ теперь оправилась отъ своего смущенія, но Гарольдъ не былъ вполнѣ доволенъ; если ему грозила какая нибудь преграда, то онъ хотѣлъ знать въ чемъ именно она состояла.
-- Ваша жизнь въ Треби должно быть была очень несчастна, сказалъ онъ,-- вы такая образованная, одаренная личность.
-- Я была по временамъ очень недовольна, сказала Эстеръ, повидимому занятая ошибкой, сдѣланной въ работѣ,-- но я по немногу привыкала. У меня было достаточно времени, чтобъ поумнѣть, вѣдь мнѣ ужъ двадцать два года.
-- Да, произнесъ Гарольдъ, вставая и расхаживая взадъ и впередъ по комнатѣ,-- вы совершеннолѣтняя и можете неограничено распоряжаться судьбою своей и судьбой другихъ.
-- Къ сожалѣнію я не могу утвердительно сказать, что съумѣю распорядиться своею независимостью, отвѣчала Эстеръ, роняя работу и откидываясь на спинку дивана.
-- Во всякомъ случаѣ я надѣюсь, сказалъ Гарольдъ, останавливаясь противъ нея и говоря очень серьезнымъ тономъ,-- что вы будете со мною откровенны и довѣрите мнѣ всѣ свои намѣренія. Я надѣюсь, что вы считаете меня способнымъ охранить ваши интересы, еслибъ даже они были противоположны моимъ.
-- Конечно, я имѣю причины быть увѣренной въ этомъ, серьезно сказала Эстеръ, протягивая руку Гарольду. Она знала, что ему два раза предлагали сдѣлку, по которой можно было уничтожить всѣ ея права, но онъ съ презрѣніемъ отказался участвовать въ безчестномъ дѣлѣ.
Гарольдъ поднесъ ея руку къ своимъ губамъ, но не смѣлъ къ ней прикоснуться болѣе, чѣмъ на секунду. Однако нѣжное довѣріе къ нему, выражавшееся во всемъ обращеніи Эстеръ, неудержимо подстрекало ею дѣйствовать смѣлѣе. Постоявъ съ минуты двѣ, онъ тихонько усѣлся на диванъ подлѣ нея и сталъ смотрѣть на ея хорошенькія ручки.
-- Вы я вижу надѣлали много ошибокъ, сказалъ онъ, нагибаясь къ ней еще ближе, ибо онъ видѣлъ, что она сознавала его присутствіе, но не сердилась.
-- Пустяки, вы ничего не понимаете, отвѣчала Эстеръ смѣясь и сжимая въ рукахъ тонкія шелковинки,-- эти ошибки сдѣланы по рисунку.
Она обернулась и увидала близко, очень близко отъ себя прекрасное лицо. Гарольдъ казался въ эту минуту, какъ онъ и дѣйствительно былъ, пламенно влюбленнымъ въ прелестную дѣвушку, красота которой однако вовсе не соотвѣтствовала его обычному вкусу. Но онъ пересилилъ себя и, не дѣлая никакихъ безразсудствъ, только посмотрѣлъ на нее, говоря: -- я размышляю, есть-ли у васъ какія нибудь желанія и тайны, которыхъ я не могу отгадать.
-- Пожалуйста, не говорите о моихъ желаніяхъ, сказала Эстеръ совершенно побѣжденная этимъ новымъ и повидимому невольнымъ обнаруженіемъ чувствъ Гарольда,-- я-бы не могла теперь сказать вамъ ни одного своего желанія... я полагаю, что онѣ уже никогда не возродятся во мнѣ. Ахъ да, прибавила она поспѣшно, стараясь оправиться отъ неожиданнаго смущенія,-- я имѣю одно опредѣленное желаніе. Я хочу поѣхать къ отцу. Онъ пишетъ, что все у него обстоитъ благополучно, но мнѣ хочется взглянуть на него.
-- Вы поѣдете, когда вамъ будетъ угодно.
-- Могу я ѣхать сейчасъ?.. то есть, когда вамъ будетъ удобно дать мнѣ экипажъ? сказала Эстеръ вставая.
-- Я тотчасъ прикажу закладывать, если вы желаете, отвѣчалъ Гарольдъ, понимая, что аудіенція кончилась.