Случилось такъ, что въ тотъ день, когда Эстеръ поѣхала извѣстить отца, Джерминъ еще не зналъ о ея пребываніи въ Трансомъ-Кортѣ. Онъ оставался въ этомъ невѣденіи благодаря своей поѣздкѣ на югъ Англіи. Уѣзжая, онъ написалъ Гарольду и по возвращеніи точно также увѣдомилъ его, но тотъ ничего не отвѣчалъ. Дни проходили, и до Джермина не долетали слухи объ Эстеръ, толки объ ея отъѣздѣ происходили исключительно между прихожанами м-ра Лайона; ея же остальныя ученицы, въ томъ числѣ Луиза Джерминъ, довольствовались письмомъ старика Лайона, въ которомъ онъ извѣщалъ, что его дочь уѣхала на неопредѣленное время къ знакомымъ. Но въ день поѣздки Эстеръ въ Солодовенное подворье, дочери Джермина, гуляя, видѣли, какъ она садилась въ трансомскій экипажъ, который, какъ онѣ замѣтили, уже давно дожидался ея за городомъ и который теперь покатился къ малому Треби. Разумѣется о своемъ открытіи онѣ сообщили отцу.
Совершенно не зная тѣхъ обстоятельствъ, которыя мало по малу помогли Христіану узнать болѣе, чѣмъ это нужно было для Джермина, не зная также тѣхъ побужденій, которыя заставили дѣйствовать противъ него Джонсона, столькимъ ему обязаннаго,-- Джерминъ не могъ сразу понять какъ узналъ Гарольдъ о томъ, что Эстеръ наслѣдница Байклифовъ. Его дочери очень естественно, подобно всѣмъ другимъ, пришли къ заключенію, что Трансомы взяли Эстеръ въ качествѣ гувернантки къ маленькому Гарри и замѣтили при этомъ, что вѣроятно ей дали очень большое жалованье, иначе она бы не согласилась возиться съ такимъ маленькимъ ребенкомъ, хотя конечно для Трансомовъ было очень важно, чтобъ съ самыхъ раннихъ лѣтъ мальчикъ научился хорошо говорить по англійски и но французски. Слыша подобное предположеніе, Джерминъ возъимѣлъ минутную надежду, что оно было справедливо и что Гарольдъ еще не зналъ, что подъ однимъ кровомъ съ нимъ животъ законная владѣтельница его родовыхъ помѣстій.
Но если Гарольду все извѣстно, тогда онъ не только не будетъ бояться его, Джермина, но женившись на Эстеръ (а Джерминъ былъ убѣжденъ въ этомъ), онъ побѣдоносно освободится отъ всѣхъ непріятныхъ послѣдствій и будетъ въ состояніи доставить себѣ удовольствіе окончательно разорить Матью Джермина. Предположеніе о побѣдѣ ненавистнаго врага во всякомъ случаѣ тягостно; но тутъ были причины, которыя еще болѣе приводили въ отчаяніе Джермина. Человѣкъ шестидесяти лѣтъ, съ ничего неподозрѣвающими женой и дочерьми, которыя при неожиданномъ обнаруженіи несчастья упали бы въ обморокъ и каждый день упрекали бы его за свое униженіе, человѣкъ, котораго умъ и привычка съ годами совершенно загрубѣли и который не понималъ другого существованія, какъ повелѣвать всѣми и благоденствовать въ смыслѣ разбогатѣвшихъ выскочекъ средняго класса -- такой человѣкъ очень естественно видѣлъ въ грозившемъ ему разореніи достаточную причину для принятія самыхъ, хотя и непріятныхъ мѣръ, но лишь бы онѣ спасли его отъ погибели. Всякое тайное униженіе, которое только спасетъ его отъ публичнаго позора или оставитъ деньги въ его карманѣ, онъ предпочтетъ всѣмъ лишеніямъ и трудностямъ новаго порабощенія на старости лѣтъ. Но хотя человѣкъ желалъ бы спастись въ иныхъ случаяхъ, даже чрезъ сточную трубу, подобная труба, съ выходомъ на чистый воздухъ, не всегда бываетъ подъ рукой. Бѣгство, повидимому, представляетъ хорошій, современный суррогатъ древнему праву укрывательства въ храмахъ, но при ближайшемъ разсмотрѣніи, это средство часто оказывается неудобнымъ и даже невозможнымъ.
Обсудивъ основательно свое положеніе, Джерминъ рѣшился дѣйствовать немедля. Онъ написалъ и-съ Трансомъ прося ее, назначить часъ, когда онъ можетъ ее видѣть наединѣ. Напечатавъ письмо онъ предался еще разъ слабой надеждѣ, что, посѣтивъ Трансомъ-Кортъ, онъ убѣдится, что тамъ еще ничего неизвѣстно о происхожденіи Эстеръ. Въ самомъ дурномъ случаѣ онъ разсчитывалъ на помощь м-съ Трансомъ. И вотъ какую пользу могутъ приносить нѣжныя отношенія, когда мнѣ перестаютъ быть нѣжными!
Чрезъ два дня послѣ отправки письма, Джерминъ входилъ въ маленькую гостинную Трансомъ-Корта. Это была прехорошенькая, изящно-меблированная комнатка: ее украшали два прелестныхъ шкапика съ инкрустаціей, большія фарфоровыя вазы съ цвѣтами распространявшими нѣжное благоуханіе, обои съ прекрасными букетами въ овальныхъ рамкахъ, и большой портретъ м-ссъ Трансомъ въ бальномъ костюмѣ по модѣ 1800 года. Эта юная, блестящая красавица взглянула съ улыбкой на Джермина при его входѣ; ея взглядъ былъ единственный, который онъ встрѣтилъ въ комнатѣ. Онъ не могъ не отвѣчать на этотъ взглядъ, стоя передъ каминомъ съ шляпой въ рукахъ и дожидаясь появленія хозяйки; онъ не могъ, смотря на это прелестное лицо, не вспомнить многаго прекраснаго прошлаго. Много путей въ жизни было открыто передъ нимъ, когда онъ былъ молодымъ человѣкомъ; быть можетъ, еслибъ онъ не поддался желанію избрать тотъ путь, который онъ избралъ, то ему лично было бы гораздо лучше... Во всякомъ случаѣ, ему теперь предстояло испить самую горькую чашу и онъ вполнѣ былъ убѣжденъ, что имѣлъ болѣе всѣхъ причинъ жаловаться на свою судьбу. Счастливый Язонъ, мы знаемъ изъ Эврипида, набожно воздалъ хвалу богинѣ и ясно видѣлъ, что онъ ничѣмъ не обязанх Медеѣ; Джерминъ, быть можетъ, не зналъ объ этомъ прецедентѣ, но самъ лично также легко, какъ Язонъ дошелъ до убѣжденія, что онъ не былъ, въ отношеніи другихъ, ничѣмъ обязанъ, а другіе напротивъ были обязаны въ отношеніи его.
Минуты три спустя, словно по какому-то чуду, блестящая улыбающаяся красавица, виднѣвшаяся надъ каминомъ, показалась въ дверяхъ, поблекшая, охладѣвшая отъ многочисленныхъ зимъ, пронесшихся надъ ея головой. Джерминъ подошелъ къ ней и они молча пожали другъ другу руку, не проронивъ ни одного слова привѣтствія. М-ссъ Трансомъ сѣла и указала Джермину на стулъ противъ нея.
-- Гарольдъ поѣхалъ въ Ломфордъ, сказала она очень тихо,-- вы имѣете нѣчто особенное мнѣ сообщить?
-- Да, отвѣчалъ Джерминъ своимъ мягкимъ, почтительнымъ тономъ,-- въ послѣдній ризъ, какъ я здѣсь былъ, я не могъ найти случая переговорить съ вами. Но меня очень безпокоитъ все, что произошло между мною и Гарольдомъ.
-- Да, онъ мнѣ все сказалъ.
-- И о процессѣ, который онъ началъ противъ меня и о причинахъ, по которымъ онъ пріостановилъ его.
-- Да; вы получили извѣстіе, что онъ опять возобновилъ его?
-- Нѣтъ, сказалъ Джерминъ съ непріятнымъ чувствомъ.
-- Конечно онъ теперь возобновитъ, прибавила м-съ Трансомъ.
-- Такъ онъ рѣшился рисковать своимъ состояніемъ?
-- Нѣтъ, онъ теперь ничего не боится въ этомъ отношеніи. А еслибъ и была опасность, то она зависитъ не отъ васъ. Всего вѣроятнѣе, что онъ женится на этой дѣвчонкѣ.
-- Такъ онъ все знаетъ? произнесъ Джерминъ дрожащимъ голосомъ.
-- Все. Вамъ нечего и думать забрать его въ руки; вы не можете этого сдѣлать. Я желала, чтобъ Гарольдъ былъ счастливъ, онъ и дѣйствительно счастливъ, прибавила м-съ Трансомъ съ неизъяснимою горечью,-- онъ не наслѣдовалъ моей несчастной звѣзды.
-- Вы можете сказать мнѣ, какъ онъ узналъ о происхожденіи этой молодой дѣвушки?
-- Нѣтъ, но она знала объ этомъ прежде, чѣмъ мы ей сказали. Это вовсе не тайна.
Джерминъ былъ пораженъ окончательно. Онъ никакъ не могъ понять, какъ это произошло; мысль о Христіанѣ конечно вошла ему въ голову, но она не проливала никакого свѣта; однако, какъ бы то ни было, одно было для него ясно, что онъ не владѣлъ болѣе тайной, которая могла оказать ему такую громадную услугу.
-- Вы знаете, что этотъ процессъ можетъ меня раззорить?
-- Да, онъ мнѣ говорилъ. Нo если вы полагаете, что и могу тутъ что нибудь сдѣлать, то сильно ошибаетесь. Я сказала ему такъ ясно, какъ только смѣла, что мнѣ было бы пріятно, еслибъ онъ не затѣвалъ съ вами ссоры и покончилъ дѣло мирнымъ путемъ. Но онъ не хочетъ меня слушать и не обращаетъ никакого вниманія на мои чувства. Онъ думаетъ болѣе о м-рѣ Трансомѣ, чѣмъ обо мнѣ.
-- Это очень жестоко, сказалъ Джерминъ, тономъ упрека.
-- Я просила васъ три мѣсяца тому назадъ лучше вытерпѣть все, но не ссориться съ нимъ.
-- Я и не ссорился. Онъ всегда искалъ причины къ ссорѣ. Я много стерпѣлъ, болѣе чѣмъ кто нибудь, онъ съ самаго начала скалилъ на меня зубы.
-- Онъ видѣлъ вещи, который ему не нравились, а мужчины, не то что женщины, сказала м-съ Трансомъ съ ядовитымъ удареніемъ.
-- Я знаю только, что это очень жестоко, повторилъ Джерминъ.-- Я, въ былое время, много понесъ тяжелыхъ жертвъ Я отказался отъ многихъ отличныхъ дѣлъ ради вашихъ семейныхъ процессовъ, которые, еслибъ не я, совершенно васъ разорили.
Онъ всталъ, прошелся взадъ и впередъ по комнатѣ, и остановился противъ м-съ Трансомъ, заложивъ руки въ карманъ. Она сидѣла неподвижно и блѣдная какъ мраморъ. Руки ея были сложены на колѣняхъ. Этотъ самый человѣкъ, нѣкогда юный, стройный, граціозный, стоялъ на колѣняхъ передъ ней и страстно цѣловалъ эти самыя руки; и она тогда думала, что въ этой страсти было болѣе поэзіи, чѣмъ можно было встрѣтить въ обычной, ежедневной жизни.
-- Мы знаете, что я насиловалъ свою совѣсть въ дѣлѣ Байклифовъ. Я говорилъ вамъ тогда, какъ было опасно засадить Байклифа въ тюрьму. Я знаю, это самое черное дѣло, въ которомъ можно было бы меня упрекнуть, еслибъ жизнь мои была извѣстна отъ начала до конца; я бы никогда этого не сдѣлалъ, еслибъ не находился подъ взіяніемъ такого ослѣпленія, которое побуждаетъ человѣка на все. Что мнѣ значило проиграть дѣло? Я былъ молодъ и весь свѣтъ былъ передо мной.
-- Да, сказала м-съ Трансомъ глухимъ голосомъ:-- жаль, что вы не избрали другого пути.
-- А чтобы сдѣлалось съ вами? отвѣчалъ Джерминъ, почти не сознавая, что онъ говоритъ, и только побуждаемый желаніемъ защищать себя,-- мнѣ надо было подумать о васъ. Вы тогда не пожелали бы, чтобъ я избралъ себѣ другой путь.
-- Ясно, что большая ошибка была съ моей стороны, произнесла м-съ Трансомъ съ неимовѣрною горечью.
Джерминъ понялъ ѣдкую колкость послѣднихъ словъ м-съ Трансомъ, и онѣ еще болѣе ожесточили его.
-- Я не вижу этого, отвѣчалъ онъ съ презрительнымъ смѣхомъ,-- вамъ предстояло спасти свое состояніе и положеніе въ свѣтѣ, чтобъ не ходить далѣе. Я помню очень хорошо, что вы мнѣ тогда сказали. "Умный стряпчій можетъ все сдѣлать; невозможное онъ дѣлаетъ возможнымъ. И вѣдь навѣрно все состояніе перейдетъ когда нибудь къ Гарольду". Онъ былъ тогда еще ребенкомъ.
-- Я все помню, быть можетъ слишкомъ хорошо; вы бы лучше прямо сказали, съ какой цѣлью вы возбуждаете эти воспоминанія.
-- Съ цѣлью, которая ничто иное, какъ справедливость. Находясь въ тѣхъ отношеніяхъ, въ которыхъ я находился, я не считалъ себя обязаннымъ соблюдать всѣ формальности, необходимыя для постороннихъ, чужихъ людей. Часто было очень затруднительно занимать деньги для уплаты прежнихъ долговъ и продолженія своихъ дѣлъ; я, какъ уже сказалъ, пренебрегъ всѣми открывавшимися передо мною путями къ славѣ и богатству, чтобъ только остаться здѣсь. Всякій, кто узнаетъ всѣ обстоятельства, признаетъ что преслѣдовать меня и губить за мои прошедшія распоряженія по вашимъ семейнымъ дѣламъ, страшно несправедливо и противоестественно.
Джерминъ остановился съ минуту и потомъ прибавилъ:-- Въ мои лѣта... съ большимъ семействомъ... и послѣ всего, что произошло... я думалъ, что вы не будете имѣть большей заботы на свѣтѣ, какъ не допустить такого дѣла.
-- Это и составляетъ мою горькую заботу. Но въ моей власти только страдать.
-- Нѣтъ, въ вашей власти гораздо болѣе. Вы могли бы меня спасти, еслибъ захотѣли. Нельзя предположить, чтобъ Гарольдъ пошелъ противъ меня... еслибъ онъ зналъ всю правду.
Джерминъ сѣлъ на стулъ прежде чѣмъ произнесъ послѣднія слова. Онъ понизилъ нѣсколько свой голосъ и въ эту минуту походилъ на человѣка, который полагаетъ, что онъ подготовилъ путь къ сдѣлкѣ.
Когда онъ, снова садясь и облокачиваясь на колѣни, произнесъ свои послѣднія слова:-- "еслибъ онъ узналъ всю правду" -- какая-то дрожь пробѣжала по всему дотолѣ неподвижному тѣлу м-съ Трансомъ и глаза ея неожиданно заблестѣли, какъ у звѣря бросающагося на свою жертву.
-- И вы надѣетесь, что я скажу ему? произнесла она не громко, но звучнымъ металлическимъ голосомъ.
-- Не слѣдовало-ли бы ему знать всю правду? сказалъ Джерминъ болѣе рѣзкимъ и убѣдительнымъ тономъ.
-- Я никогда ему не скажу! воскликнула м-съ Трансомъ, вскакивая съ мѣста и вся дрожа отъ гнѣвной страсти, которая снова дѣлала ее молодою. Руки ея были крѣпко сжаты, глаза и губы болѣе не выражали безпомощнаго, горькаго недовольства, но казалось пылали энергіею.-- Вы считаете жертвы, принесенныя вами для меня; вы ихъ отлично запомнили и хорошо сдѣлали; многихъ изъ нихъ никто другой не могъ бы знать и отгадать. Но вы приносили эти жертвы когда онѣ вамъ казались пріятными; когда вы говорили мнѣ, что это составляетъ ваше счастье; когда вы говорили, что я унижалась до васъ, что я осыпала насъ милостями.
Джерминъ также всталъ и положилъ руку на спинку стула. Онъ видимо поблѣднѣлъ, но хотѣлъ отвѣчать
-- Не говорите! произнесла м-съ Трансомъ повелительнымъ тономъ,-- не открывайте рта. Вы довольно говорили; я теперь скажу свое. Я также приносила жертвы, но тогда, когда я знала, что онѣ не составляли моего счастья, Это было послѣ того, какъ я увидѣла, что я унизилась, что ваша нѣжность превратилась въ расчетъ, что вы только пеклись о себѣ, а не обо мнѣ. Я слышала всѣ ваши объясненія -- о вашихъ обязанностяхъ въ жизни -- о нашей обоюдной репутаціи -- о нравственной молодой дѣвушкѣ, горячо привязанной къ вамъ. Я все перенесла, я всему дозволила идти своимъ чередомъ, я закрыла глаза; я скорѣе допустила бы, чтобъ меня заморили голодомъ, чѣмъ ссориться съ человѣкомъ, котораго я когда-то любила, чѣмъ обвинять его открыто въ томъ, что онъ превращалъ мою любовь въ выгодную для себя операцію.-- М-съ Трансомъ произнесла послѣднія слова нѣсколько дрожащимъ голосомъ; затѣмъ она остановилась на минуту; но когда снова заговорила, то казалось голосъ ее совершенно замерзъ такъ онъ былъ ледяно-холоденъ.-- Я не скажу, чтобъ я васъ никогда не боялась; я дѣйствительно васъ боялась и теперь знаю, что была права.
-- М-съ Трансомъ, отвѣчалъ Джерминъ, поблѣднѣвъ до самыхъ губъ,-- нечего говорить болѣе. Я беру назадъ слова, оскорбившія васъ.
-- Вы не можете ихъ взять назадъ. Можетъ-ли человѣкъ извиняться въ томъ, что онъ трусъ?.. такъ... я заставила васъ насиловать свою совѣсть?.. Я осквернила вашу чистоту? Я полагаю демоны благороднѣе -- они не такъ дерзки и нахальны. Я не промѣняю несчастія быть женщиной на низость быть мужчиной. Надо только быть мужчиной, чтобъ, во-первыхъ, сказать женщинѣ, что ея любовь сдѣлала ее вашей должницею и потомъ требовать, чтобъ она уплатила этотъ долгъ разорвавъ послѣднія узы, связующія ее съ сыномъ.
-- Я этою не прошу, сказалъ Джерминъ, съ нѣкоторымъ раздраженіемъ. Онъ начиналъ чувствовать, что его положеніе невыносимо. Въ немъ просыпалась простая грубая сила мужчины, и ему словно хотѣлось сжать горло этой женщины и не дать ей болѣе произнеси ни одного слова.
-- Вы этого просите и желаете. Я боялась, чтобъ съ вами не случилось несчастья. Съ самаго начала, какъ только Гарольдъ вернулся домой, меня мучило это ужасное опасеніе. Мнѣ казалось, что между вами могло произойти убійство. Я чувствовала весь ужасъ, что онъ не зналъ всей правды. Быть можетъ я кончила бы тѣмъ что побуждаемая своими собственными чувствами своими собственными воспоминаніями сказала бы ему все и сдѣлала бы его такимъ же несчастнымъ, какъ я сама, чтобъ только спасти васъ.
Снова ея голосъ какъ бы задрожалъ при воспоминаніи о женской нѣжности, сожалѣніи; но чрезъ мгновеніе она продолжала:
-- Но теперь, когда вы меня просили, я никогда ему не скажу! Будьте разорены.... нѣтъ сдѣлайте что нибудь еще болѣе подлое для своего спасенія. Если я согрѣшила, то впередъ уже была наказана тѣмъ, что я согрѣшила ради такого человѣка, какъ вы.
Съ этими словами м-съ Трансомъ поспѣшно вышла изъ комнаты. Дверь тихо, безъ всякаго шума, закрылась за нею и Джерминъ остался одинъ въ маленькой гостиной.
Въ продолженіи нѣсколькихъ минутъ онъ стоялъ неподвижно. Человѣкъ въ минуту страстныхъ упрековъ, особливо когда его гнѣвъ возбужденъ личнымъ оскорбленіемъ, никогда не бываетъ совершенно правъ и тотъ, на кого изливается гнѣвъ, всегда имѣетъ возможность протестовать противъ неблагоразумія и несправедливости этой вспышки. Если Джерминъ былъ въ состояніи почувствовать, что вполнѣ заслужилъ нанесенный ему ударъ, онъ не произнесъ бы словъ навлекшихъ на него такую непріятность. Люди не раскаяваются и не презираютъ себя, чувствуя на спинѣ удары кнута, нѣтъ, они ненавидятъ кнутъ. Что чувствовалъ Джерминъ послѣ неожиданнаго исчезновенія м-съ Трансомъ? Что она была страшно горячая женщина и не хотѣла сдѣлать того, что онъ желалъ. Относительно же своей правоты, онъ повторялъ внутренно сказанное громко м-съ Трансомъ:-- "Слѣдовало Гарольду знать всю правду". Онъ не бралъ въ расчетъ гнѣвъ и отвращеніе, возбужденные его дерзостью призывать въ свою пользу справедливость. Малѣйшая тѣнь благородства заставила бы Джермина почувствовать, что онъ потерялъ всякое гражданское право взывать къ справедливости, тѣмъ болѣе, что его оправданіе передъ м-съ Трансомъ только клеймило его же самаго. Но и самыя простыя истины иногда кажутся смутными и темными даже для образованнаго человѣка, когда его чувство себялюбія затронуто грозящею опасностью. Если человѣкъ въ подобныхъ случаяхъ сравниваетъ свое положеніе съ положеніями другихъ людей, то онъ дѣлаетъ это только для того, чтобъ доказать, какъ много разнится его положеніе отъ всѣхъ другихъ, почему его нельзя совершенно обвинить.
Такъ было и съ Матью Джерминомъ. По уходѣ м-съ Трансомъ, онъ съ эгоизмомъ, присущимъ намъ всѣмъ, спрашивалъ себя: не нелѣпо-ли выходить изъ себя отъ такихъ вещей, которыя ему казались вовсе не поразительными? Она обошлась съ нимъ самымъ неблагоразумнымъ образомъ. Ей слѣдовало сдѣлать то, на что только онъ намекнулъ, въ самой легкой, вопросительной формѣ. Но какъ бы то ни было, ясный и крайне неприглядный результатъ ихъ бесѣды былъ тотъ, что совершенно справедливое дѣло, на которое онъ такъ расчитывалъ, уже конечно м-съ Трансомъ не сдѣлаетъ для него.
Послѣ довольно долгаго раздумья Джерминъ снялъ руку со спинки стула взялъ шляпу, хотѣлъ выйти изъ комнаты, какъ вдругъ въ сѣняхъ раздался шумъ и крики; дверь маленькой гостинной отворилась настежь и старый м-ръ Трансомъ показался на порогѣ, разъигрывая съ улыбкой роль лошади для потѣхи маленькаго Гарри, который, съ громкими криками и хохотомъ, стегалъ его кнутомъ по спипѣ; позади бѣжалъ Моро, лая и хватая ихъ за икры. Но увидѣвъ Джермина, Трансомъ оснановился точно не зная, можно-ли войти въ комнату. Большая часть мыслей старика были только смутными воспоминаніями прошедшаго. Стряпчій подошелъ очень учтиво, чтобъ пожать руку старику, но тотъ произнесъ съ смущеніемъ и нерѣшительностію:
-- М-ръ Джерминъ?... Но, но гдѣ же м-съ Трансомъ?
Джерминъ молча, съ улыбкою, прошелъ мимо неожиданно явившейся группы, а маленькій Гарри не упустилъ счастливаго случая и на прощаніе хлестнулъ его кнутомъ по поламъ фрака.