Мистеръ Тёливеръ, не говоря уже о судорожныхъ обморокахъ, которые повторялись съ нимъ довольно-часто послѣ паденія съ лошади, находился постоянно въ какомъ-то апатическомъ состояніи и не замѣчалъ даже, когда входили къ нему въ комнату или уходили изъ нея. Въ это утро онъ лежалъ такъ спокойно съ закрытыми глазами, что Магги, глядя на него, шепнула своей тёткѣ Моссъ, что, по всей вѣроятности, отецъ не обратитъ на нихъ вниманія.
Онѣ осторожно вошли въ комнату; мистрисъ Моссъ усѣлась въ изголовьи больнаго, Магги помѣстилась, попрежнему, на кровать, взяла отца-за руку: но онъ, казалось, этого не почувствовалъ.
За ними вошли, осторожно переступая, мистеръ Глегъ и Томъ и стали прибирать ключъ къ дубовой шкатулкѣ изъ цѣлой связки ключей, которую Томъ взялъ съ отцовскаго бюро. Они отперли шкатулку, стоявшую въ ногахъ у постели больнаго и опустили крышку на желѣзную подставку безъ большаго шума...
-- Тутъ жестяной ящикъ, шепнулъ мистеръ Глегъ:-- онъ, вѣроятно, въ него положилъ росписки. Вынь его, Томъ; а я взгляну на эти документы: это документы, относящіеся, вѣроятно, къ дому и къ мельницѣ. Посмотри, что тамъ еще внизу, подъ ними.
Мистеръ Глегъ вынулъ всѣ бумаги и, по счастью, успѣлъ отодвинуться, когда желѣзная подпорка скользнула и тяжёлая дубовая крышка упала съ страшнымъ трескомъ, который раздался по всему дому.
Вѣроятно, въ этомъ трескѣ было что-то особенно-потрясающее весь организмъ умиравшаго старика, ибо онъ мгновенно опомнился, и разбитые параличомъ члены его на-время ожили. Шкатулка эта принадлежала отцу его и дѣду, и открывалась только въ торжественныхъ случаяхъ. Самый обыкновенный звукъ, скрипъ двери, или стукъ затвореннаго окошка, если онъ тѣсно связанъ съ какими-нибудь воспоминаніями, звучитъ знакомымъ голосомъ, голосомъ, который будитъ и поражаетъ глубоко-затаенныя фибры нашего сердца. Въ ту минуту, когда всѣ взоры обратились на него, онъ уже сидѣлъ и пристально глядѣлъ на шкатулку, на бумаги, которыя мистеръ Глегъ держалъ въ рукахъ, и на Тома, державшаго жестяной ящикъ. Взоръ его былъ чистъ и ясенъ и выражалъ совершенное сознаніе.
-- Что вы хотите дѣлать съ этими документами? проговорилъ онъ, рѣзкимъ вопросительнымъ тономъ, обычнымъ ему въ минуты раздражительности.-- Подойди сюда, Томъ. Чего тебѣ нужно въ моей шкатулкѣ?
Томъ повиновался, несмотря на свой испугъ: это было въ первый разъ, что отецъ его узналъ. Но вмѣсто того, чтобъ продолжать, отецъ его смотрѣлъ съ возроставишмъ подозрѣніемъ на мистрера Глега и на документы.
-- Что случилось? сказалъ онъ, отрывисто.-- Кто васъ просилъ распоряжаться моими бумагами? Развѣ Уокимъ все уже забираетъ?... Что жъ вы мнѣ не говорите, что вы тутъ дѣлаете? прибавилъ онъ нетерпѣливо.
Мистеръ Глегъ подвинулся къ постели, собираясь отвѣчать.
-- Нѣтъ, нѣтъ, другъ Тёливеръ, отвѣчалъ мистеръ Глегъ ласковымъ голосомъ: -- никто еще и не думаетъ ничего забирать. Мы только пришли посмотрѣть, что находится въ шкатулкѣ. Вы были больны немножко -- вы сами это знаете, а мы должны были присмотрѣть за порядкомъ. Но надо надѣяться, вы скоро поправитесь и будете сами въ-состояніи заняться дѣлами.
Мистеръ Тёливеръ въ размышленіи смотрѣлъ на Тома, на мистера Глега и на Магги; потомъ вдругъ, будто догадавшись, что кто-то сидитъ у него въ изголовьи, быстро повернулъ голову и увидѣлъ сестру.
-- Э, Гритти! сказалъ онъ полугрустнымъ, полуласковымъ голосомъ.-- Какъ это ты здѣсь? Какъ ты могла дѣтей оставить однихъ?
-- О, братецъ! неосторожно вскричала добрая мистрисъ Моссъ.-- Какъ я рада теперь, что пришла на тебя посмотрѣть. Я думала, что ты насъ никогда больше не узнаешь?
-- Что! развѣ со мной былъ ударъ? спросилъ мистеръ Тёливеръ, съ безпокойствомъ смотря на мистера Глега.
-- Вы упали съ лошади... маленькое потрясеніе -- вотъ и все, я думаю, сказалъ мистеръ Глегъ: -- но, вы скоро оправитесь, надо надѣяться.
Мистеръ Тёливеръ опустилъ глаза и помолчалъ нѣсколько минутъ. Голова его снова начала кружиться, мысли мѣшаться. Онъ посмотрѣлъ на Магги и произнесъ гораздо-слабѣйшимъ уже голосомъ:
-- Такъ письмо у тебя, дочь моя?
-- Да батюшка, отвѣчала она, цалуя его отъ всей души.
Ей казалась, что отецъ, столь близкій къ смерти, былъ снова ей возвращенъ, и она старалась выразить всю любовь свою въ этомъ нѣжномъ поцалуѣ.
-- Гдѣ твоя мать? спросилъ онъ съ озабоченнымъ видомъ, оставаясь безсознательно-равнодушнымъ къ ласкамъ дочери.
-- Она внизу съ моими тётками, батюшка. Позвать ее?
-- Да, да, бѣдная Бесси! и его глаза поднялись на Тома, когда Магги вышла изъ комнаты.
-- Онѣ обѣ у тебя на рукахъ останутся, если я умру -- помни это, Томъ.-- Тебѣ трудно, трудно будетъ, очень-трудно, но ты долженъ постараться и всѣмъ заплатить. И помни: у меня въ дѣлѣ пятьдесять фунтовъ Луки, онъ мнѣ ихъ далъ, какъ-то безъ росписки; у него нѣтъ никакого доказательства на нихъ. Ты долженъ первому ему заплатить.
Дядя Глегъ невольно кивнулъ головой и сталъ еще внимательнѣе прислушиваться, но Томъ отвѣчалъ твердымъ голосомъ:
-- Хорошо, батюшка. А нѣтъ ли у васъ векселя дяди Мосса на триста фунтовъ? Мы за этимъ-то и приходили. Что вы желаете, чтобъ по немъ было сдѣлано, батюшка?
-- А! я очень-радъ, что ты вспомнилъ о немъ, мой милый, сказалъ мистеръ Тёливеръ:-- я никогда много не считалъ на эти деньги, ради бѣдной вашей тётушки. Ты не думай о нихъ, если они не въ-состояніи заплатить, Богъ съ ними! Росписка тамъ, въ ящикѣ! А до тебя, Гритти, я всегда былъ добръ, сказалъ мистрисъ Тёливеръ, обращаясь къ сестрѣ:-- ты меня только однимъ огорчила, сестра, что вышла за этого Мосса.
Въ эту минуту возвратилась Магги въ сопровожденіи матери, которая была весьма-встревожена перемѣной, происшедшей въ ея мужѣ.
-- Ну, Бесси, сказалъ онъ, когда она его поцаловала:-- ты должна мнѣ простить, что я тебя довелъ до такого положенія, ты этого никогда не ожидала. Но это не моя вина, это вина закона, прибавилъ онъ злобно,-- Это вина мошенниковъ! Томъ, слушай меня: если придетъ случай, отомсти Уокиму за меня. Если ты этого не сдѣлаешь -- ты негодный сынъ. Ты бы могъ пришибить его, какъ собаку, но тогда законъ на его сторонѣ; впрочемъ, законъ только и писанъ про мошенниковъ!...
Мистеръ Тёливеръ начиналъ горячиться и лицо его сильно разгорѣлось. Мистеръ Глегъ хотѣлъ сказать что-то успокоительное, но былъ прерванъ опять мистеромъ Тёливеромъ, который продолжалъ говорить съ женой:
-- Они опишутъ все, чтобъ заплатить долги, Бесси, говорилъ онъ:-- но все-таки оставятъ тебѣ мёбель; ну, и сестры твои что-нибудь для тебя сдѣлаютъ... ну, и Томъ подростаетъ... хотя я не знаю, что изъ него будетъ... Я дѣлалъ что могъ... я даль ему воспитаніе... ну, а дѣвочка выйдетъ замужъ... грустная исторія...
Силы, возбужденныя мгновеннымъ, сильнымъ ощущеніемъ, замѣтно начинали ослабѣвать, и бѣдный старикъ съ послѣдними словами опустился и снова впалъ въ безчувственное состояніе. Хотя это было только повтореніе прежнихъ припадковъ, однако всѣ присутствовавшіе были сильно поражены столь быстрымъ переходомъ отъ жизни къ-состоянію безчувственному, тѣмъ болѣе, что во всѣхъ словахъ страдальца видно было, что онъ предвидѣлъ смерть и предчувствовалъ ее. Но бѣдному Тёливеру не суждено было разомъ покончить свое существованіе, однимъ скачкомъ перейти въ другую жизнь: онъ долженъ былъ исчезать понемногу, какъ тѣнь при появленіи мрака.
Послали за мистеромъ Тёрнбулемъ. Когда онъ узналъ о случившемся, то объявилъ, что это мгновенно-совершившееся выздоровленіе было надежнымъ признакомъ, что поврежденіе не было общее и не могло, слѣдовательно, мѣшать совершенному выздоровленію. Между отрывистыми воспоминаніями прошедшаго, разбитый параличомъ бѣднякъ позабылъ совершенно о закладной; лучъ памяти озарилъ только болѣе-выдавшіяся обстоятельства, и онъ снова впалъ къ безсознательное положеніе, не узнавъ половины своего несчастья.
Томъ помнилъ только двѣ вещи, что вексель его дяди Мосса долженъ быть уничтоженъ, и Лукѣ деньги выплачены, если не инымъ образомъ, то его и маггиными деньгами, лежавшими въ сохранномъ банкѣ. Были вещи, какъ вы видите, къ которымъ Томъ имѣлъ гораздо-болѣе способностей, нежели къ прелестямъ классическихъ конструкцій, или къ различнымъ математическимъ выводамъ.