Магги была въ отчаяніи, что отецъ ее не взялъ съ собою въ кабріолетѣ, когда, онъ поѣхалъ за Томомъ. "Погода была слишкомъ-дождлива (говорила мистрисъ Тёливеръ), чтобъ дѣвочкѣ ѣхать въ своей нарядной шляпѣ". Магги была совершенно противнаго мнѣнія и, вслѣдствіе этого различія въ взглядѣ, когда мать принялась расчесывать ея упрямые волосы, Магги вдругъ вырвалась у нея изъ рукъ и окунула свои волосы въ возлѣ-стоявшій тазъ съ водою, съ мстительною рѣшимостью, чтобъ въ этотъ день, по-крайней-мѣрѣ, не было локоновъ.
-- Магги, Магги! воскликнула тучная и безпомощная мистрисъ Тёливеръ, съ щетками на колѣняхъ:-- что изъ васъ выйдетъ? только такая вы негодная! Скажу вашей тёткѣ Глегъ и вашей тёткѣ Пулетъ, когда онѣ пріѣдутъ, на будущей недѣлѣ, чтобъ онѣ не любили васъ. О, Боже мой, Боже мой! посмотрите, вашъ чистый передникъ, вѣдь онъ мокръ сверху до низу. Люди скажутъ, что это въ наказаніе мнѣ послано такое дитя; подумаютъ я сдѣлала какое-нибудь зло.
Прежде нежели эти упреки кончились, Магги была уже далеко и пробиралась-себѣ въ большой мезонинъ, находившійся подъ самою старинною, остроконечною кровлею, отряхая воду съ своихъ черныхъ волосъ, какъ шотландская такса, вырвавшаяся изъ ванны. Этотъ мезонинъ былъ любимымъ убѣжищемъ Магги въ дождливые дня, когда погода была неслишкомъ-холодна; здѣсь разсѣвала она свои неудовольствія, разговаривала вслухъ съ полами и полками, проточенными червями, и темными балками, увѣшанными паутиною, и здѣсь держала она фетиша, на которомъ вымѣщала всѣ свои несчастія. Это было туловище большой деревянной куклы, которая нѣкогда сверкала круглѣйшныи глазами, блиставшими надъ румянѣйшими щеками; но теперь она была страшно обезображена отъ продолжительнаго, безвиннаго страданія. Три гвоздя, вбитые въ голову, напоминали столько же кризисовъ впродолженіе девяти лѣтъ земной борьбы Магги; такое роскошное мщеніе подсказала ей картинка въ старинной Библіи, изображавшая Іоиль, убивавшую Сисару. Послѣдній гвоздь былъ вбитъ съ особенно-свирѣпымъ ударомъ, потому-что фетишъ при этомъ случаѣ представлялъ тётку Глегъ. Но тутъ же Магги подумала, если она вколотитъ много гвоздей, то ей трудно будетъ себѣ представить, что головѣ больно, когда она бьетъ ее объ стѣну, или утѣшать ее, прикладывать припарки, когда ея собственное бѣшенство унималось; а тётку Глегъ можно было пожалѣть, когда она была очень-побита, совершенно унижена и просила прощенія у своей племянницы. Съ-тѣхъ-поръ она болѣе не вбивала гвоздей; она тѣшила себя, поперемѣнно царапая и колотя деревянную голову о шаршавыя кирпичныя трубы, которыя подпирали кровлю. Вотъ чѣмъ занималась она въ это утро, прибѣжавъ въ мезонинъ, рыдая все время отъ бѣшенства, подавившаго всякое сознаніе, даже воспоминаніе о неудовольствіи, вызвавшемъ его. Наконецъ рыданія становились тише; она била куклу уже не съ такимъ ожесточеніемъ; вдругъ солнечный лучъ засвѣтилъ черезъ проволочную рѣшетку на полкахъ, проточенныхъ червями; она бросила фетиша и побѣжала къ окошку. Дѣйствительно, солнце показалось; шумъ мельницы опять раздавался такъ весело; дверь въ житницу была открытою, и Янъ, бѣлая такса съ коричневыми пятнами, заложивъ одно ухо назадъ, бѣгала и нюхала, какъ бы ища своего товарища. Устоять противъ этого не было возможности, Магги отряхнула свои волосы назадъ и побѣжала внизъ, схватила свою шляпку, не надѣвая ее, заглянула въ комнату и потомъ бросилась въ корридоръ, чтобъ не встрѣтить своей матери; въ минуту она была на дворѣ, вертясь какъ Пифія и распѣвая "Янъ, Янъ! Томъ скоро будетъ домой!" между тѣмъ Янъ прыгалъ и лаялъ вокругъ нея, какъ-будто говоря: "если нуженъ шумъ, такъ я на то собака-мастеръ".
-- Ей-ей, миссъ, этакъ у васъ закружится голова и ни упадете въ грязь, сказалъ Лука, главный мельникъ, широкоплечій мужикъ, лѣтъ сорока, съ черными глазами и черноволосый, посыпанный мукою, какъ медвѣжье-ушко.
Магіи остановилась и сказала, слегка пошатываясь:
-- О! у меня отъ этого голова не кружится, Лука. Можно мнѣ съ вами пойти на мельницу?
Магги любила блуждать по широкому простору мельницы и часто выходила оттуда совершенно-напудренная тончайшею мукою, отчего ея темные глаза сверкали новымъ огнемъ. Рѣзкое дребезжаніе, безостановочное движеніе большихъ жернововъ наполняли ее таинственнымъ, сладкимъ ужасомъ, который мы чувствуемъ въ присутствіи неудержимой силы; мука, постоянно-сыплющаяся -- тонкій, бѣлый порошокъ, смягчающій поверхности всѣхъ предметовъ, придающій даже самой паутинѣ видъ фантастическихъ кружевъ, чистый, сладкій запахъ крупы -- все это заставляло Магги думать, что мельница образовала сама-по-себѣ отдѣльный міръ среди ея ежедневной жизни. Особенно пауки были предметомъ ея размышленій. Она спрашивала себя: имѣли ли они родственниковъ за стѣнами мельницы, потому-что, въ такомъ случаѣ, ихъ семейныя сношенія были сопряжены съ большими трудностями -- жирный, мучнистый паукъ, привыкшій глотать свою муху, совершенно обвалянную въ мукѣ, долженъ былъ чувствовать лишеніе, когда его двоюродный братъ угощалъ Ого мухами naturel, и пауки-дамы, вѣроятно, находили очень-неприличными туалеты своихъ подругъ. Но болѣе всего нравился ей верхній этажъ мельницы -- хлѣбный закромъ, гдѣ всегда находились огромныя кучи зерна, на которыя она могла садиться и скатываться съ нихъ. Она обыкновенно забавлялась такимъ образомъ, разговаривая съ Лукою, съ которымъ она была очень-сообщительна, желая, чтобъ онъ былъ также хорошаго мнѣнія объ ея смышлёности, какъ и ея отецъ.
Можетъ-быть, она считала необходимымъ внушить ему особенное уваженіе къ себѣ при настоящемъ случаѣ, потому-что, скатываясь съ кучи зерна, возлѣ которой онъ чѣмъ-то занимался, она сказала ему пронзительнымъ голосомъ, какимъ обыкновенію разговариваютъ на мельницѣ:
-- Я думаю, вы никогда никакихъ книгъ не читали, кромѣ Библіи, не правда ли, Лука?
-- Да, миссъ; да и ту нечасто, сказалъ Лука съ большою откровенностью.-- Плохой я читальщикъ.
-- Ну, а если я вамъ дамъ, Лука, какую-нибудь изъ моихъ книгъ? У меня нѣтъ очень-хорошенькихъ книжекъ, которыя было бы вамъ легко читать; есть у меня "Путешествіе по Европѣ Пёга": тамъ все написано про разные народы, которые живутъ на свѣтѣ; а не поймете вы печатнаго, такъ вамъ помогутъ картинки: по нимъ вы увидите, какъ одѣваются разные люди и что они дѣлаютъ. Тамъ представлены голландцы, такіе жирные, съ трубками -- вы знаете, и одинъ сидитъ на боченкѣ.
-- Нѣтъ, миссъ, худаго я мнѣнія о голландцахъ. Мало добра и знать про нихъ.
-- Да, вѣда, они наши ближніе, Лука. Мы должны знать про нашихъ ближнихъ.
-- Не совсѣмъ-то ближніе, я полагаю, миссъ. Все, что я знаю -- мои прежній хозяинъ, а онъ человѣкъ бывалый, говаривалъ: "будь я голландецъ, если да я посѣю пшеницу, не просоливъ ее"; а, вѣдь, это все-равно, какъ бы онъ сказалъ, что голландецъ дуракъ, или около того. Нѣтъ, нѣтъ, не стану мучить себя вашими голландцами. Довольно дураковъ, довольно и мошенниковъ на свѣтѣ, нечего ходить за ними въ книги.
-- Пожалуй, сказала Магги, нѣсколько-озадаченная рѣшительнымъ мнѣніемъ Луки о голландцахъ:-- можетъ-быть, вамъ лучше понравится Оживленная природа -- это не про голландцевъ, знаете, а про слоновъ, кенгуру, выхухоль, летающихъ рыбъ и птицу, которая сидитъ на хвостѣ... забыла какъ ее звать. Знаете, вѣдь есть страны, гдѣ все живутъ эти твари вмѣсто лошадей и коровъ. Хотите, Лука, про нихъ узнать?
-- Нѣтъ миссъ, мое дѣло держать счетъ мукѣ, да зерну; не справлюсь я съ работой, если буду знать столько вещей. Это людей до висѣлицы доводитъ, когда знаютъ они все, окромѣ того, чѣмъ имъ хлѣбъ промышлять. Да и все это сказки они печатаютъ въ книгахъ, я полагаю; на волосъ же правды нѣтъ въ печатныхъ листахъ, что люди продаютъ на улицахъ.
-- Да вы, Лука, похожи на брата моего Тома, сказала Магги, желая дать пріятный оборотъ разговору.-- Томъ неохотникъ также читать. Я такъ люблю Тома, Лука, болѣе, нежели кого-нибудь на свѣтѣ. Когда онъ выростетъ, я буду у него хозяйничать въ домѣ, и мы завсегда будемъ жить вмѣстѣ. Но, я думаю, Томъ не глупъ, хоть и не любитъ онъ книгъ: онъ дѣлаетъ такіе славные хлыстики и домики для кроликовъ.
-- А! сказалъ Лука: -- будетъ очень ему досадно, что всѣ кролики переколѣли.
-- Околѣли! закричала Магги, вскочивъ съ кучи зерна.-- О, любезный Лука! какъ, оба: и вислоухій и пятноватенькій, на которыхъ Томъ потратилъ всѣ свои деньги?
-- Околѣли, какъ кроты, сказалъ Лука, заимствуя свое безошибочное сравненіе отъ труповъ, пригвожденныхъ къ стѣнѣ конюшни.
-- О, любезный Лука! сказала Магги жалобнымъ голосомъ, и крупныя слезы катились по ея щекамъ: -- Томъ поручилъ мнѣ смотрѣть за ними, а я и позабыла! Что мнѣ дѣлать?
-- Видите, миссъ, жили они далеко, въ томъ сараѣ, и ходить за ними было некому. Я полагаю, мистеръ Томъ велѣлъ Гари кормить ихъ; а на Гари полагаться нельзя -- такая это тварь. Помнитъ онъ только про свое брюхо -- хоть бы рѣзь-то приключилась у него.
-- Ахъ, Лука! Томъ мнѣ заказалъ, чтобъ я каждый день помнила про кроликовъ; да какъ же я-то могла, когда, знаете, они мнѣ и въ голову не приходили? Онъ будетъ такъ сердиться на меня и жалѣть своихъ кроликовъ; и мнѣ ихъ жаль. О! что мнѣ дѣлать?
-- Не печальтесь, миссъ, сказалъ Лука, утѣшая ее:-- эти вислоухіе кролики, глупыя твари, пожалуй, они околѣли бы, еслибъ ихъ и кормили. Тварь не на волѣ никогда не благоденствуетъ; да и Богъ всемогущій не любитъ ихъ. Создалъ онъ кроликовъ такъ, чтобъ уши у нихъ лежали назадъ; а вѣдь это наперекоръ ему, если онѣ висятъ какъ у борзой собаки. Это наука мистеру Тому, чтобъ не покупалъ онъ въ другой разъ такихъ тварей. Не печальтесь, миссъ. Пойдемте-ка со мною домой, къ женѣ? Я ухожу сейчасъ.
Это приглашеніе было пріятнымъ развлеченіемъ для Магги, среди ея печали; слезы ея унялись, когда она бѣжала возлѣ Луки, къ его опрятному домику, стоявшему между яблонями и грушами, у самой рѣчки. Мистрисъ Могсъ, жена Луки, была очень-пріятнымъ знакомствомъ. Ея радушіе обильно выражалось въ видѣ патоки съ хлѣбомъ и, кромѣ-того, она обладала различными художественными произведеніями. Магги, дѣйствительно, забыла про свое горе, стоя на стулѣ и разсматривая замѣчательный рядъ картинъ, изображавшихъ блуднаго сына въ костюмѣ сэра Чарльза Грандисона; только блудный сынъ, какъ и должно было ожидать отъ его худой нравственности, не имѣлъ достаточно вкуса и твердости, чтобъ обойтись безъ парика, подобно этому совершенному герою. Но мертвые кролики оставили у ней на умѣ тяжелое впечатлѣніе, и она чувствовала особенное сожалѣніе къ судьбѣ этого слабаго юноши, именно глядя на картинку, гдѣ онъ стоялъ прислонившись къ дереву, съ безмысленнымъ выраженіемъ на лицѣ, разстегнутыми панталонами и въ парикѣ, съѣхавшемъ на сторону, между-тѣмъ, какъ свиньи, очевидно, иностранной породы, казалось, еще оскорбляли его, весело пожирая желуди.
-- Я очень-рада, что отецъ его принялъ къ себѣ, а вы рады, Лука? сказала она.-- Вы знаете, онъ раскаялся и не станетъ опять дѣлать ничего худаго.
-- Эхъ, миссъ! сказалъ Лука:-- не будетъ изъ него добра, что ни дѣлай съ нимъ отецъ.
Это была печальная мысль для Магги, и она очень жалѣла, что послѣдующая исторія этого юноши осталась недосказанною.