Въ это темное декабрское время продажа домашней утвари продолжалась до половины другаго дня. Г. Тёливеръ, который, въ минуты сознанія начиналъ-было уже выказывать нѣкоторую раздражительность, часто, впослѣдствіи, переходившую въ летаргическую неподвижность и нечувствительность, лежалъ въ этомъ среднемъ между жизнью и смертью состояніи во все продолженіе тѣхъ тяжелыхъ часовъ, когда шумъ распродажи внятно доходилъ до его комнаты. Г. Тёрнбуль рѣшилъ, что менѣе-опасно оставить его тамъ, гдѣ онъ былъ, нежели перевести въ хижину Луки, какъ то предлагалъ добрый Лука, полагая, что нехорошо будетъ, если его господина разбудятъ шумомъ аукціона; жена же и дѣти просидѣли въ тишинѣ въ той же комнатѣ надъ длинною, вытянутою фигурою на кровати, боясь замѣтить на этомъ блѣдномъ лицѣ отголосокъ тѣхъ звуковъ, которые столь упорно и томительно поражали ихъ собственный слухъ. Но наконецъ это время горькой дѣйствительности и напряженнаго ожиданія миновало. Рѣзкіе звуки голоса, почти столь же металлическіе, какъ и слѣдовавшіе за ними удары молотка, стихли; топотъ шаговъ на камнѣ замеръ. Блѣдное лицо г-жи Тёливеръ постарѣло на десять лѣтъ въ эти послѣдніе тридцать часовъ. Мысли этой бѣдной женщины были заняты отгадываніемъ тѣхъ ударовъ молотка, которые соотвѣтствовали ея любимымъ предметамъ; сердце ея сжималось при мысли, что ея вещи, одна за другой, будутъ ходить по рукамъ въ трактирѣ "Золотаго Льва", какъ нѣкогда принадлежавшія ей, и тѣмъ не менѣе она во все это время должна была сидѣть спокойно и ни однимъ знакомъ не обнаруживать внутренняго волненія. Подобныя ощущенія проводятъ морщины на лицахъ, дотолѣ гладкихъ, и увеличиваютъ бѣлыя полосы въ волосахъ, которые нѣкогда казались облитыми яркимъ солнечнымъ свѣтомъ. Уже въ три часа Кассія, эта добродушная, но сварливая горничная, которая смотрѣла на всѣхъ приходившихъ на аукціонъ, какъ на личныхъ враговъ своихъ, и считала, что грязь, нанесенная ихъ ногами, особенно низкаго достоинства, начала скрести и чистить съ энергіей, сильно-поддерживаемой безпрерывнымъ ворчаньемъ вполголоса противъ народа, который приходилъ раскупать чужія вещи, и которому ничего не стоитъ царапать краснаго дерева столы, за которыми сиживали люди почище ихъ. Она не терла безъ разбора, такъ какъ тѣ, которые должны были придти за своими покупками, снова нанесли бы той же злокачественной грязи; поэтому она занималась только тѣмъ, что старалась съ помощью чистоты и кое-какой мебели, выкупленной для семейства, придать гостиной -- гдѣ передъ тѣмъ сидѣлъ судья, "эта свинья, курящая трубку" -- сколь возможно, видъ скромнаго комфорта. Здѣсь, рѣшила Кассія, будутъ сегодня вечеромъ пить чай госпожа и ея дѣти. Было между пятью и шестью часами, то-есть около того времени, когда обыкновенно пили чай, когда она пришла наверхъ и сказала, что кто-то спрашиваетъ мастера Тома. Тотъ, кто желалъ его видѣть, былъ въ кухнѣ и въ первыя минуты при несовершенномъ свѣтѣ очага и свѣчки, Томъ не могъ отдать себѣ даже смутнаго отчета въ знакомствѣ съ широкоплечей и энергической личностью, которая могла быть годами двумя старѣе его самого и глядѣла на него большими голубыми глазами, окруженными веснушками, непрерывно дергая за нѣсколько курчавыхъ, рыжихъ прядей волосъ, съ явнымъ желаніемъ выказать тѣмъ свое почтеніе. Низкая клеенчатая шляна и блестящій слой грязи на остальной части его костюма показывали, что незнакомецъ имѣлъ дѣло съ лодками; но все это ничего не напоминало Тому.
-- Вашъ покорнѣйшій слуга, мастеръ Томъ, сказалъ рыжій незнакомецъ съ улыбкой, которая прорывалась сквозь принятую имъ личину грусти.-- Вы, безъ-сомнѣнія, не узнаёте меня, продолжалъ онъ, такъ-какъ Томъ попрежнему глядѣлъ на него вопросительно: -- но я желалъ бы поговорить съ вами наединѣ, если можно.
-- Въ гостиной есть огонь, мастеръ Томъ, сказала Кассія, нежелавшая оставить кухню въ самомъ разгарѣ жаренья.
-- Пойдемте же туда, сказалъ Томъ, въ которомъ мелькнула мысль ужь не посланъ ли этотъ юноша Гестомъ и Ко, такъ-какъ его воображеніе постоянно было устремлено на этотъ предметъ, и дядюшка Динъ могъ во всякое время его увѣдомить, что въ компаніи открылась для него вакансія.
Яркій огонь въ гостиной былъ единственный свѣтъ, освѣщавшій небольшое число стульевъ, бюро, полъ, лишенный ковра, и единственный столъ... нѣтъ, впрочемъ, не единственный, такъ-какъ въ углу былъ еще другой столикъ, на которомъ лежали Библія и нѣсколько другихъ книгъ. Этотъ новый видъ опустошенія поразилъ Тома, прежде нежели онъ подумалъ взглянуть еще разъ на незнакомца, лицо котораго теперь тоже было ярко освѣщено и который бросилъ полузастѣнчивый, вопросительный взглядъ на Тома, продолжая тѣмъ же совершенно незнакомымъ голосомъ:
-- Какъ, вы не помните Боба, которому вы дали этотъ ножъ, мастеръ Томъ?
Въ то же время онъ вынулъ карманный ножикъ въ грубой отдѣлкѣ и, въ подтвержденіе своихъ словъ, отворилъ широкій клинокъ его.
-- Какъ! Бобъ Джэкинъ? сказалъ Томъ, но безъ всякаго выраженія восторга или даже радушія, потому-что онъ нѣсколько стыдился этой ранней дружбы, символомъ который былъ карманный ножъ, и къ-тому жь, вовсе не былъ увѣренъ въ чистотѣ побужденій, заставившихъ Боба напомнить о ней,-- Ну да, Бобъ Джэкинъ, если имя Джекинъ необходимо съ-тѣхъ-поръ, какъ существуетъ такъ много Бобовъ. Помните ли, какъ вы пошли на охоту за векшами въ тотъ день, какъ я еще полетѣлъ на землю съ вѣтки и порядочно расшибъ себѣ спину; но я все-таки поймалъ бѣлку, даромъ-что она знатно царапалась. При этомъ это лезвее ножа сломалось, какъ вы видите; но я съ тѣхъ-поръ не хотѣлъ вставить другаго, потому-что меня могутъ надуть и дать мнѣ взамѣнъ другой ножъ, а здѣсь другаго такого клинка не найти; къ-тому жь, онъ пришелся мнѣ по-рукѣ. Никто никогда еще ничего не давалъ мнѣ, кромѣ васъ, мастеръ Томъ; а что я имѣю, я пріобрѣлъ собственной смекалкой; только Билль Фоксъ подарилъ мнѣ щенка терьера вмѣсто того, чтобъ потопить его, и то мнѣ пришлось долго приставать къ нему.
Бобъ говорилъ съ какой-то рѣзкою и порывистою болтливостью; по окончаніи же рѣчи, онъ съ любовью обтеръ ножъ объ рукавъ.
-- Ну, Бобъ, сказалъ Томъ нѣсколько-покровительственнымъ тономъ, такъ-какъ упомянутыя воспоминанія расположили его быть на столько любезнымъ, сколько того требовало приличіе, хотя ни одинъ эпизодъ знакомства его съ Бобомъ не былъ ему такъ памятенъ, какъ причина ихъ ссоры при прощаньи: могу я что-нибудь для тебя сдѣлать?
-- О, нѣтъ, мастеръ Томъ! отвѣчалъ Бобъ, закрывъ свой ножъ и спрятавъ его въ карманъ, гдѣ онъ какъ-будто искалъ чего-нибудь другаго.-- Я бы не воротился къ вамъ теперь, когда вы въ бѣдѣ, и хозяинъ, у котораго я гонялъ воробьевъ и который высѣкъ меня шутя, когда я воровалъ рѣпу, говорятъ, уже, бѣдный, не встанетъ съ постели, не пришелъ бы я къ вамъ теперь просить другаго ножа, за то, что вы мнѣ одинъ пожаловали. Если мнѣ молодецъ какой глазъ подобьетъ, я не стану ему другой подставлять, прежде чѣмъ отплачу ему тѣмъ же; и хорошая продѣлка, кажись, во всякомъ разѣ стоитъ дурной. Теперь я подросъ; и когда вы были маленькимъ мальчикомъ и я также, я васъ любилъ больше всѣхъ другихъ товарищей, даромъ-что вы мной и гнушались и нерѣдко меня колачивали. Вотъ, Дикъ Бремби былъ мнѣ подъ-силу и я его вдоволь колачивалъ, да, вѣдь, наконецъ и колотить надоѣстъ, когда онъ все-таки глазѣетъ и не видитъ того, что нужно. Знаю я не одного мальчишку, что вылупя глаза глядитъ на дерево, а не отличитъ птичья хвоста отъ зеленаго листа. Что будешь дѣлать съ такою дрянью? А у васъ глаза на мѣстѣ, мастеръ Томъ: я всегда былъ увѣренъ, что вы не пропустите ни одного хорька, или крысы, когда я выгонялъ звѣря изъ кустовъ, мигомъ зашибете, бывало.
Бобъ досталъ грязный мѣшокъ, шитый по канвѣ и, можетъ-быть, еще не скоро замолчалъ бы, еслибъ Магги не вошла въ комнату, бросивъ на него любопытный и удивленный взглядъ, вслѣдствіе чего онъ снова сталъ обдергивать свои рыжіе волоса съ выраженіемъ почтенія. Но чрезъ минуту впечатлѣніе, произведенное на Магги перемѣной, происшедшей въ комнатѣ, изгнало изъ головы ея всякую мысль о присутствіи Боба. Глаза ея отъ него тотчасъ устремились на то мѣсто, гдѣ стоялъ шкапъ съ книгами; отъ него ничего болѣе не оставалось, кромѣ продолговатой полосы обоевъ, которая не полиняла и тѣмъ отличалась отъ остальной части стѣны, а подъ нею небольшой столъ съ Библіею и нѣсколькими другими книгами.
-- О, Томъ! воскликнула она, всплеснувъ руками:-- гдѣ всѣ книги? Мнѣ, казалось, что дядюшка Глегъ обѣщалъ купить ихъ -- не правда ли? и не-уже-ли это все, что они намъ оставили?
-- Я полагаю, сказалъ Томъ, съ какимъ-то отчаяннымъ равнодушіемъ.-- Зачѣмъ же бы они стали покупать много книгъ, когда они купили такъ много мебели.
-- О, Томъ! сказала Магги, и глаза ея наполнились слезами въ то время, какъ она съ поспѣшностью подошла къ столу, чтобъ посмотрѣть, какія книги были выкуплены:-- нашъ милый старый Pilgrim progress, который ты раскрасилъ твоими маленькими красками, и эта картинка пилигрима въ плащѣ, въ которомъ онъ такъ похожъ на черепаху... О, милый Томъ! продолжала Магги, почти рыдая, перелистывать книги: -- я думала, что мы съ этимъ никогда не разстанемся, пока будемъ живы и вотъ все отъ насъ отходитъ, такъ-что, при концѣ нашей жизни, ничего уже не останется изъ того, что было при ея началѣ!
Магги, отвернувшись отъ стола, бросилась въ кресло и крупныя слезы были готовы покатиться по ея щекамъ, несмотря на присутствіе Боба, который слѣдилъ за ней упорнымъ взглядомъ умнаго, но безсловеснаго животнаго, въ которомъ инстинктъ замѣняетъ сознаніе.
-- Итакъ, Бобъ, сказалъ Томъ, который чувствовалъ, что сожалѣніе о книгахъ было несвоевременно:-- я долженъ полагать, что ты пришелъ повидаться со мной, узнавъ, что мы въ бѣдѣ. Это очень-похвально съ твоей, стороны.
-- Я вамъ объясню въ чемъ дѣло, мастеръ Томъ, сказалъ Бобъ, раскрывая свой парусинный мѣшокъ: -- изволите видѣть, я служилъ послѣдніе два года то на баркѣ матросомъ, то кочегаромъ на заводѣ Торри. Недѣли двѣ назадъ мнѣ знатно посчастливилось -- я всегда считалъ себя счастливымъ -- но подобной удачи не помню. У Торри заводъ загорѣлся и я успѣлъ затушить пожаръ, за что хозяинъ мнѣ далъ десять совереновъ. Сначала онъ мнѣ только сказалъ, что я молодецъ, да это я и прежде слыхалъ, а потомъ онъ мнѣ далъ десять совереновъ -- это такъ новость. Вотъ они всѣ, только одного не хватаетъ. Когда я получилъ эти деньги, у меня, просто, закипѣло въ головѣ. Все думалъ я о томъ, за какое бы мнѣ ремесло взяться, да никакъ придумать не могъ. Барка-то мнѣ надоѣла хуже горькой рѣдьки. Задумалъ я обзавестись хорьками и собаками для ловки крысъ, да дѣло что-то мелкое, неподходящее; потомъ я захотѣлъ быть разнощикомъ -- вѣдь, разнощики пройдохи и краснобаи -- а это по нашей части: я любую бабу проведу; будетъ чѣмъ и въ трактирѣ закусить -- то-то жизнь разгульная!
Бобъ остановился; потомъ сказалъ рѣшительнымъ голосомъ, будто стараясь забыть эту соблазнительную картину:
-- Впрочемъ, мнѣ все-равно. Я размѣнялъ одинъ соверенъ: купилъ матери гуся, а себѣ плюшевый жилетъ и тюленью шапку. Если быть разнощикомъ, надобно соблюдать чистоту въ одеждѣ. Да что хлопотать! по-мнѣ хоть трава не рости. Моя башка не рѣпа, да притомъ, пожалуй, удастся еще какой-нибудь пожаръ затушить. Прошу васъ, мастеръ Томъ, принять девять совереновъ и начать ими дѣло, если правда, что хозяинъ лопнулъ. Деньги хоть невелики, а могутъ пригодиться.
Томъ былъ такъ тронутъ, что забылъ свое самолюбіе и подозрѣніе.
-- Ты добрый малый, Бобъ! сказалъ онъ, краснѣя и съ легкимъ содроганіемъ голоса, который придалъ нѣкоторую прелесть его гордости и суровости:-- и я тебя не забуду, хотя сегодня вечеромъ и не узналъ. Но я не могу взять твои девять совереновъ: я бы лишилъ тебя твоего маленькаго состоянія, а мнѣ бы оно не пригодилось.
-- Отчего бы не пригодилось? сказалъ Бобъ, съ сожалѣніемъ.-- Деньги мнѣ ненужны, я не бѣднякъ. Мать моя наживаетъ копейку, разбирая пухъ, и хоть живетъ на хлѣбѣ и на водѣ, а все не худѣетъ. Я вѣдь счастливецъ; а вамъ съ старымъ хозяиномъ не везетъ, такъ зачѣмъ бы намъ не подѣлиться стастьемъ? Я разъ подхватилъ ветчину, которая упала въ воду съ кормы голландскаго корабля -- вотъ, какъ я счастливъ! Возьмите, мастеръ Томъ, а не то я подумаю, что вы на меня гнѣваетесь.
Бобъ подвинулъ соверены впередъ, но прежде, чѣмъ Томъ успѣлъ слово сказать, Магги, всплеснула руками и, взглянувъ съ раскаяніемъ на Боба, сказала:
-- Жаль, что я не знала, какъ ты добръ, Бобъ! Ты, кажется, добрѣйшая душа въ мірѣ.
Бобъ не подозрѣвалъ дурнаго мнѣнія о немъ, въ которомъ Магги внутренно клялась, но онъ улыбнулся отъ удовольствія, услыхавъ столь-лестную похвалу, особенно отъ молодой дѣвушки, "которой глаза", какъ онъ вечеромъ увѣрялъ свою мать, "уничтожали его своимъ взглядомъ".
-- Нѣтъ, Бобъ, я не могу взять денегъ, сказалъ Томъ: -- но не думай, чтобъ я тебѣ за то былъ менѣе-благодаренъ. Я хочу поправиться собственными трудами, безъ чужой помощи. Эти соверены мнѣ немного бы помогли. Томъ протянулъ свою бѣлую руку, которую Бобъ схватилъ своею грубою, загорѣлою рукою.
-- Я положу соверены въ мѣшокъ, сказала Магги:-- и ты навѣстишь насъ, Бобъ, когда обзаведешься своимъ товаромъ.
-- На дѣлѣ выходитъ, будто я принесъ деньги на-показъ, чтобъ похвастаться ими, сказалъ Бобъ, съ видомъ неудовольствія, когда Магги отдала ему мѣшокъ.-- Вы знаете, что я люблю надувать, да только не васъ, а крупныхъ мошенниковъ и большихъ дураковъ.
-- Не шали, Бобъ, сказалъ Томъ: -- не то, смотри, какъ-разъ попадешься; еще сошлютъ, пожалуй.
-- Не безпокойтесь, мастеръ Томъ, сказалъ Бобъ съ веселою, довѣрчивою улыбкой:-- противъ такихъ молодцовъ, какъ я, законъ не писанъ. Коли бъ я отъ времени до времени не проводилъ дураковъ, они бъ въ вѣкъ умнѣй не стали. Однако вы, надѣюсь, возьмете хоть одинъ соверенъ, чтобъ купить для себя и для миссъ что-нибудь на память отъ меня, лишь бы намъ за ножикъ поквитаться.
Говоря это, Бобъ вынулъ соверенъ изъ мѣшка и, положивъ его на столъ, рѣшительно завязалъ мѣшокъ и запихнулъ его обратно въ карманъ.
Томъ отпихнулъ золото и сказалъ:
-- Нѣтѣ, право, Бобъ, я не могу взять этихъ денегъ. Спасибо тебѣ большое за участіе.
Магги взяла монету и, протянувъ руку съ нею къ Бобу, прибавила болѣе-ласково:
-- Нѣтъ, не теперь, можетъ-быть, другой разъ. Если когда-нибудь Томъ или отецъ будутъ нуждаться въ твоей помощи, они непремѣнно обратятся къ тебѣ -- не правда ли, Томъ? Мы всегда будемъ на тебя надѣяться какъ на друга, который готовъ помочь намъ, чѣмъ можетъ -- не такъ ли, Бобъ?
-- Да, миссъ, спасибо вамъ, сказалъ Бобѣ, неохотно взявъ деньги:-- я бы больше ничего не желалъ. Прощайте, миссъ; желаю вамъ удачи. Томъ, благодарствуйте, что дали мнѣ руку, хоть вы и не хотѣли взять деньги.
Приходъ Кассіи, съ очень-пасмурнымъ видомъ, чтобъ спросить подать ли имъ чай, а не то всѣ сухари перегорятъ, прервалъ потокъ словоохотливаго Боба и заставилъ его поспѣшно раскланяться.