Намѣренія Магги были обширнѣе, нежели воображалъ себѣ Томъ. Когда Томъ и Люси ушли, въ умѣ ея готовилось рѣшеніе не просто идти домой -- нѣтъ, она убѣжитъ прочь, уйдетъ къ цыганамъ и Томъ никогда ее болѣе не увидитъ. Для Магги это была не новая идея; ей часто говорили, что она была похожа на цыганку, полудикарка; и когда она чувствовала себя особенно-несчастною, ей казалось, это было единственное средство укрыться отъ позора, и жизнь въ шатрахъ на пустырѣ совершенно согласовалась съ обстоятельствами. "Цыгане (она думала) будутъ рады принять ее и станутъ ее уважать за ея высокія познанія". Она разъ сообщила Тому свои мысли объ этомъ предметѣ, и предлагала ему вымазать свое лицо и потомъ бѣжать вмѣстѣ; но Томъ съ презрѣніемъ отвергнулъ этотъ планъ, говоря, что цыгане воры, что у нихъ нечего ѣсть и ѣздятъ они только на ослахъ. Сегодня, однакожь, Магги думала, что ея несчастья достигли высшаго градуса, и что цыганская жизнь оставалась для нея единственнымъ убѣжищемъ; она поднялась съ своего мѣста подъ деревомъ, съ полнымъ сознаніемъ, что теперь наступилъ переломъ въ ея жизни. Она побѣжитъ безъ оглядки на дёнлоускій пустырь, гдѣ непремѣнно встрѣтитъ цыганъ; и жестокій Томъ и всѣ родные, постоянно ее преслѣдовавшіе, никогда уже болѣе ея не увидятъ. Бѣжа, она подумала объ отцѣ; но она успокоила себя насчетъ разлуки и съ нимъ, рѣшившись переслать ему письмо черезъ маленькаго цыганёнка, въ которомъ, не говоря ему гдѣ она находится, она увѣдомитъ его, что она здорова и счастлива и очень любитъ его, какъ и прежде.
Магги задыхалась бѣжа; но когда Томъ вернулся къ пруду, она была отъ него за три большія поля, на краю проселка, выводившаго на большую дорогу. Она остановилась, чтобъ перевести немного дыханіе, разсуждая, что бѣгство, пока не достигла еще пустыря, гдѣ жили цыгане, было несовсѣмъ-пріятно; но прежняя рѣшимость ея не покидала: она вышла теперь въ калитку на проселокъ, не зная, куда онъ приведетъ ее; но она шла не этою дорогою изъ дорнкотской мельницы въ Барум-Ферзъ, и она чувствовала себя въ совершенной безопасности, потому-что теперь едва-ли было возможно ее настичь. Но она скоро замѣтила, не безъ страха, впереди нея шли два человѣка; она не думала о встрѣчѣ съ чужими: она была слишкомъ занята мыслью, чтобъ ея родственники не погнались за нею. Страшные незнакомцы были два оборванные мужика, съ раскраснѣвшимися лицами; одинъ изъ нихъ несъ узелокъ на палкѣ черезъ плечо; но, къ удивленію, мужикъ съ узелкомъ остановился и вмѣсто того, чтобъ упрекать ее въ побѣгѣ, спросилъ у нея жалобнымъ и ласковымъ тономъ, не дастъ ли она пени бѣдному человѣку. У Магги въ карманѣ былъ сикспенсъ {Пятиалтынный.}, подарокъ дяди Глегъ, который она сейчасъ же вынула и отдала бѣдному человѣку съ вѣжливою улыбкою, надѣясь, что онъ будетъ ей-очень признателенъ за ея великодушіе.
-- Вотъ всѣ мои деньги, сказала она какъ-бы извиняясь.
"Благодарю васъ, миленькая миссъ", отвѣчалъ человѣкъ далеко не такимъ почтительнымъ и благодарнымъ тономъ, какъ этого ожидала Магги, и она даже замѣтила, какъ онъ улыбнулся и подмигнулъ своему товарищу. Она прошла мимо нихъ поспѣшно; но она видѣла: два человѣка все еще стояли, вѣроятно, желая подмѣтить, куда она пойдетъ, и услышала теперь ихъ громкой хохотъ. Ей пришло вдругъ въ голову, не принимаютъ ли они ее за дурочку. Томъ говорилъ ей, что она была похожа съ своими обстриженными волосами на дурочку; это была слишкомъ-горестная мысль, чтобы скоро забыть все. Кромѣ того, на ней была одна пелеринка: очевидно, она не могла сдѣлать выгоднаго впечатлѣнія на прохожихъ, и ей пришло въ голову завернуть въ поле, только по другую сторону проселка, чтобы не попасть на землю дяди Пулета. Она повернула въ первую же калитку, которая была отперта, и почувствовала всю сладость уединенія, пробираясь вдоль изгородью послѣ недавней унизительной встрѣчи. Она привыкла и не ощущала той робости, какъ на большой дорогѣ. Иногда ей приходилось перелѣзать черезъ высокія изгороды, но это было самое меньшее зло. Она быстро отдалялась отъ своихъ ближнихъ и надѣялась скоро завидѣть по-крайней-мѣрѣ дёнмуской, или какой-нибудь пустырь; она слышала отъ отца, что и не ходя далеко, непремѣнно набредетъ на пустырь. Она думала такъ, потому-что уже начинала понимать усталость и ее одолѣвалъ голодъ; и пока не найдетъ она цыганъ, въ виду не имѣлось хлѣба съ масломъ. Солнце еще было высоко. Тётка Пулетъ держалась стараго обычая Додсоновъ, и пила чай въ половинѣ пятаго, такъ-что хотя и прошло около часу, какъ Магги убѣжала, но тѣнь еще не ложилась на поля и не напоминала ей о наступленіи ночи. Она не выходила пока изъ богатаго прихода Гарумъ, гдѣ много было пажитей и гдѣ она видѣла одного работника и то издали. Это было, къ ея счастью, во многихъ отношеніяхъ; работники народъ невѣжественный и не могли понять, зачѣмъ ей нуженъ дёнлаускій пустырь: а все-таки было бы лучше, еслибъ ей встрѣтился хотя одинъ, который бы указалъ ей дорогу, не входя въ дальнѣйшіе разспросы. Наконецъ и зеленыя поля кончились и Магги подошла къ рѣшетчатой калиткѣ, которая выводила на проселокъ, съ широкою полосою травы по обѣимъ сторонамъ. Никогда она еще не видала такого широкаго проселка и, не зная почему, она подумала теперь, что пустырь долженъ быть недалеко; можетъ-быть, на это навелъ ее оселъ, съ путами на ногахъ, который спокойно кушалъ-себѣ траву; она видѣла такого осла на дёнлаусскомъ пустырѣ, проѣзжая разъ съ отцомъ въ кабріолетѣ. Она пролѣзла въ калитку и шла теперь съ новымъ воодушевленіемъ, преслѣдуемая, однакожь, видѣніями Аполіона, разбойника съ пистолетомъ въ рукахъ, мигающаго карлика въ желтомъ кафтанѣ, со ртомъ до ушей и другими ужасами. Бѣдная Магги соединяла съ робостью, происходившею отъ особенно-дѣятельнаго воображенія, отважность, которая была слѣдствіемъ всепоглощающаго порыва. Она бросилась искать своихъ неизвѣстныхъ сородичей, цыганъ, и теперь, находясь на незнакомомъ ей проселкѣ, она не рѣшилась взглянуть въ сторону, боясь увидѣть дьявола во образѣ кузнеца, въ кожаномъ передникѣ, стоявшаго подбоченясь и смѣявшагося надъ нею. Сердце забилось у ней, когда ей бросилась въ глаза пара голыхъ ногъ, торчавшихъ вверхъ возлѣ пригорка; онѣ показались ей чѣмъ-то сверхъестественнымъ какимъ-то дьявольскимъ наростомъ. Магги была слишкомъ взволнована послѣ перваго взгляда, чтобъ замѣтить оборванныя лохмотья и черную растрепанную голову, принадлежавшія къ нимъ. Это былъ заснувшій мальчикъ; и Магги пробѣжала мимо него, поскорѣе и полегче, чтобы не разбудить его: ей не пришло въ голову, что это былъ одинъ изъ ея друзей-цыганъ, который, по всей вѣроятности, встрѣтилъ бы ее радушно. Но это было такъ; и при слѣдующемъ поворотѣ Магги точно увидѣла полукруглый грязный маратъ, передъ которымъ подымался голубой дымъ и который былъ для нея пріютомъ отъ всѣхъ нареканій, ее преслѣдовавшихъ въ жизни цивилизованной. Возлѣ этого столба дыма она разглядѣла высокую женскую фигуру -- безъ сомнѣнія, цыганку-мать -- въ распоряженіи которой былъ чай и сахаръ, и для нея самой казалось удивительнымъ, отчего она не чувствовала еще большой радости. Но ей было странно встрѣтить цыганъ на проселкѣ, а не на пустырѣ; пожалуй, даже непріятно-таинственный, безграничный пустырь съ песочными ямами, въ которыхъ можно было прятаться, всегда служилъ сценою картины цыганской жизни, рисовавшейся въ воображеніи Магги. Она шла впередъ, однакожь не останавливаясь, утѣшая себя мыслью, что цыгане, вѣроятно, ничего не знаютъ про юродивыхъ и не примутъ ее съ перваго взгляда за одного изъ нихъ. Очевидно, она привлекла на себя вниманіе: высокая фигура, оказавшаяся теперь молодою женщиною съ ребенкомъ на рукахъ, медленно вышла ей на встрѣчу. Магги посмотрѣла не безъ трепета на новое лицо, приближавшееся къ ней, и ободряла себя мыслью, что тётка Пулетъ и прочіе были совершенно справедливы, называя ее цыганкою; это лицо съ черными блестящими глазами и длинными волосами, дѣйствительно похоже на нее, какъ она видѣла себя въ зеркалѣ передъ тѣмъ, какъ она выстригла свои волосы.
-- Куда это вы идете моя барышня? сказала цыганка тономъ ласковаго уваженія.
Это было небыкновенно какъ пріятно, и Магги именно ожидала этого. Цыганка сейчасъ же увидѣла, что она была барышня и обращалась съ нею какъ съ барышнею.
-- Мой путь конченъ, сказала Магги, чувствуя какъ-будто она говорила во снѣ:-- я пришла жить съ вами.
-- Какъ это хорошо! Пожалуйте же сюда. Какая вы только милая барышня! сказала цыганка, взявъ ее за руку.
Магги нашла ее очень-пріятною; но она желала бы, чтобъ она не была такъ грязна.
Когда она подошла къ огню, она нашла около него цѣлую группу. Старая цыганка сидѣла на землѣ, гладя свои колѣнки и повременамъ мѣшая лучиною въ кругломъ котлѣ, отдѣлявшемъ ароматическій паръ; два растрепанные ребенка лежали на брюхѣ, опершись локтями, какъ два маленькіе Сфинкса; и кроткій оселъ протянулъ свою голову черезъ высокую дѣвушку, раскинувшуюся на столѣ, и наслаждался клочкомъ украденнаго сѣна. Склонявшееся солнце съ любовью освѣщало ихъ; и Магги находила эту сцену необыкновенно-увлекательною; она надѣялась только, что они скоро подадутъ чай. Все такъ будетъ прелестно, если она выучитъ цыганъ умываться и пріохотитъ ихъ къ книгамъ. Непріятно было, однакожь, что молодая женщина начала говорить съ старухою на неизвѣстномъ Магги языкѣ, и высокая дѣвушка, кормившая осла, сѣла и уставила на нее глаза, не здороваясь съ нею. Наконецъ старуха сказала:
-- Такъ, моя хорошая барышня пришла жить съ нами? Садитесь и скажите намъ откуда вы.
Это было такъ похоже на сказку. Магги очень нравилось, что ее называли хорошею барышнею и обращались съ нею вѣжливо. Она сѣла и сказала:
-- Я оставила домъ потому, что я была несчастлива. Я буду жить съ вами, если хотите, и научу васъ многимъ вещамъ.
-- Какая умная барышня! сказала женщина съ ребенкомъ, сидѣвшая возлѣ Магги, пустивъ ребенка ползать:-- и такая у нея хорошенькая шляпка и платьеце! прибавила она, снявъ съ Магги шляпку и разглядывая ее, говоря, между тѣмъ, что-то старухѣ на неизвѣстномъ языкѣ. Высокая дѣвушка схватила шляпку и надѣла ее на свою голову задомъ напередъ, скаля зубы. Но Магги рѣшилась не обнаруживать особенной слабости при этомъ случаѣ, какъ-будто шляпка для нея была ничего.
-- Я не хочу носить шляпки, сказала она:-- лучше я буду повязываться краснымъ платкомъ, какъ вы. У меня были такіе же длинные волосы, да я обстригла ихъ вчера; но они опять скоро выростутъ, прибавила она, какъ бы извиняясь и предполагая, вѣроятно, что цыгане имѣютъ особенное пристрастіе къ длиннымъ волосамъ. Магги забыла даже на-время голодъ, желая только заслужить доброе мнѣніе цыганъ.
-- Что за милая барышня! и богата, я увѣрена, сказала старуха,-- Вѣдь, вы жили у себя въ прекрасномъ домѣ?
-- Да, у меня хорошій домъ, и я такъ любила рѣку, гдѣ мы ловимъ рыбу; но тамъ я часто бываю несчастлива. Жаль мнѣ, я не захватила съ собою моихъ книжекъ; да вы знаете, я пришла въ-попыхахъ. Но я могу вамъ разсказать все, что пропечатано въ моихъ книгахъ; я читала ихъ столько разъ -- васъ это будетъ забавлять. И я вамъ могу также разсказать многое изъ географіи -- это о свѣтѣ, въ которомъ мы живемъ -- такъ это полезно и занимательно! Слышали вы когда нибудь про Колумба?
Глаза Магги загорѣлись и щеки покраснѣли. На самомъ дѣлѣ ей казалось, она начинала образовывать цыганъ и пріобрѣтала надъ ними вліяніе. Цыгане сами какъ-будто дивились ея разговору, хотя вниманіе ихъ было болѣе обращено на содержаніе кармана Магги, который ловко опоражнивала теперь ея сосѣдка, находившаяся по правую руку, такъ-что она этого и не замѣтила.
-- Такъ вы тамъ живете, милая барышня? сказала старуха, при имени Колумба.
-- О, нѣтъ! сказала Магги съ нѣкоторымъ сожалѣніемъ.-- Колумбъ былъ очень великій человѣкъ, который открылъ полсвѣта; и они оковали его цѣпями и обходились съ нимъ, знаете, такъ худо. Это въ моей сокращенной географіи; но это слишкомъ-долго разсказывать передъ чаемъ.... Я такъ хочу чаю.
Послѣднія слова вырвались у Магги противъ воли; это былъ внезапный переходъ отъ покровительственнаго поученія къ обыкновенной раздражительности.
-- Какъ, бѣдная моя барышня голодна? сказала молодая женщина:-- дать ей чего-нибудь холоднаго. Я увѣрена, вы пришли издалека, моя милая. Гдѣ вашъ домъ?
-- Дорнкотская мельница; это далеко отсюда, сказала Магги.-- Мой отецъ мистеръ Тёливеръ; но онъ не долженъ знать гдѣ я, а то онъ возьметъ меня опять домой. Гдѣ живетъ королева цыганъ?
-- А что, вы хотите къ ней идти, моя барышня? сказала молодая женщина.
Высокая женщина, между тѣмъ, постоянно смотрѣла на Магги и скалила зубы. Конечно, ея манеры были непріятны.
-- Нѣтъ, сказала Магги:-- я только думала, если она недобрая королева, то вы будете рады, когда она умретъ и вы можете выбрать другую. Еслибъ я была королева, то я была бы хорошая королева и со всѣми была бы добра.
-- Вотъ вамъ лакомый кусочекъ, сказала старуха, подавая Магги ломоть сухаго хлѣба, который она вынула изъ мѣшка, и кусокъ холодной ветчины.
-- Благодарю васъ, сказала Магги, смотря на пищу и не принимая ее:-- но не можете ли вы мнѣ дать хлѣба съ масломъ и чаю? я не люблю ветчины.
-- У насъ нѣтъ ни чаю, ни масла, сказала старуха сердито, очевидно наскучивъ ублажать Магги.
-- Или хлѣбца съ патокою? сказала Магги.
-- У насъ нѣтъ патоки, сказала старуха угрюмо, затѣмъ послѣдовалъ рѣзкій разговоръ между женщинами на ихъ неизвѣстномъ языкѣ; а одинъ изъ маленькихъ сфинксовъ бросился на хлѣбъ съ ветчиною и началъ его ѣсть. Въ эту минуту возвратилась высокая дѣвушка, отошедшая-было на нѣсколько саженъ, и что-то сказала, что повидимому произвело большой эффектъ. Старуха, казалось, забыла про голодъ Магги и принялась мѣшать въ котлѣ съ новою силою, между тѣмъ молодая женщина полѣзла въ палатку и достала глиняный противень и ложки. Магги задрожала и боялась, что слезы выступятъ у ней на глазахъ. Высокая дѣвушка взвизгнула -- и прибѣжалъ мальчикъ, котораго Магги видѣла спящимъ, сорванецъ однихъ лѣтъ съ Томомъ. Онъ выпучилъ глаза на Магги и началось непонятное ей тараторенье. Ей было очень-дико, и она была увѣрена, что она скоро начнетъ плакать. Цыгане повидимому не обращали на нея вниманія, и она оставалась совершенно-беззащитною между ними. Но новый страхъ остановилъ навертывавшіяся слезы, когда подошли двое мужчинъ, которыхъ приближеніе взволновало опять всѣхъ. Старшій изъ двухъ несъ мѣшокъ, который онъ бросилъ, обращаясь къ женщинамъ съ сердитымъ тономъ, на что онѣ отвѣчали цѣлымъ потокомъ ругательствъ; черная шавка принялась лаять на Магги и обдало ее страхомъ, еще увеличившимся, когда молодой человѣкъ, отозвавъ собаку съ проклятіями, ударилъ ее палкою.
Магги чувствовала, что для нея было невозможно сдѣлаться королевою такихъ людей, или передать имъ полезныя и пріятныя свѣдѣнія.
Оба мужчины, повидимому, спрашивали про Магги, потому-что они посматривали на нея и разговоръ сдѣлался болѣе-спокойнымъ, какъ это обыкновенно бываетъ, когда, съ одной стороны, является любопытство, а съ другой, возможность его удовлетворить. Наконецъ молодая женщина сказала прежнимъ почтительно-ласковымъ тономъ:
-- Эта милая барышня пришла жить съ нами. Довольны вы?
-- Какъ же, очень-доволенъ, сказалъ молодой человѣкъ, разсматривавшій наперстокъ Магги и другія вещи, вынутыя у нея изъ кармана. Онъ возвратилъ ихъ всѣ, за исключеніемъ серебрянаго наперстка, молодой женщинѣ, которая сейчасъ же положила ихъ въ карманъ Магги, и потомъ принялся за говядину съ картофелемъ, выложенную изъ котелка на желтый глиняный противень.
Магги начинала думать, что Томъ былъ правъ въ-отношеніи цыганъ: конечно, они были воры, если мужчина не имѣлъ намѣренія потомъ отдать ей наперстокъ. Она бы ему охотно отдала его: наперстокъ не былъ ей дорогъ; но мысль, что она была между ворами, не допускала ее даже пріободриться, несмотря на почтеніе и вниманіе, съ которыми теперь обращались съ нею. Всѣ воры, исключая Робинъ-Гуда, были дурные люди. Женщины замѣтили, что она была напугана.
-- У насъ нѣтъ ничего лакомаго для барышни, сказала старуха ласково.-- А она такъ голодна, моя милая барышня!
-- Попробуйте, моя милая, не можете ли вы скушать кусочекъ этого, сказала молодая женщина, подавая Магги мяса на желѣзной ложкѣ. Магги вспомнила, что старуха сердилась на нее за то, что она отказалась отъ хлѣба съ ветчиною, и не смѣла отказаться отъ говядины, хотя страхъ прогналъ ея апетитъ. Еслибъ теперь отецъ пріѣхалъ за нею въ кабріолетѣ и взялъ ее съ собою! Или хоть, еслибъ случился тутъ Джакъ, убившій великана, или мистеръ Грэтхартъ или св. Георгій, поразившій дракона, котораго изображеніе она видѣла на полупенсахъ! Но Магги подумала съ обомлѣвшимъ сердцемъ, что эти герои никогда не посѣщали окрестностей Ст.-Оггса, гдѣ ничего не случалось чудеснаго.
Вы видите, Магги Тёливеръ была не такъ благовоспитана и образована, какъ можно бы ожидать отъ дѣвочки восьми или девяти лѣтъ: она была всего только годъ въ школѣ въ Ст.-Оггсъ, и у ней было такъ мало книгъ, что она иногда читала лексиконъ, и, перебирая ея умишко, вы могли бы встрѣтить неожиданное невѣжество, точно также, какъ и неожиданныя познанія; Она могла вамъ сказать, что было такое слово, какъ "полигамія", и зная также, что такое "полигонъ" она вывела отсюда заключеніе, что "поли" значитъ "много". Но она никакъ не подозрѣвала, что у цыганъ не было ни чаю, ни сахару, и вообще ея идеи представляли странную смѣсь прозорливой остроты и слѣпыхъ грёзъ.
Въ послѣднія пять минутъ мнѣнія ея о цыганахъ очень перемѣнились. Она считала ихъ милыми собесѣдниками, доступными для образованія, а теперь она начинала думать, что они намѣрены были убить ее, какъ-только стемнѣетъ, и разрѣжутъ ее на части, на жаркое. Подозрѣніе блеснуло у ней въ головѣ, что свирѣпый пожилой мужчина былъ на-самомъ-дѣлѣ дьяволъ, который сейчасъ сброситъ съ себя свою маску и превратится или въ осклабляющагося кузнеца, или въ огненное чудовище съ драконовыми крыльями. Къ чему и пробовать вареную говядину; хотя все-таки она боялась оскорбить цыганъ, обнаруживая неблагопріятное о нихъ мнѣніе, образовавшееся у ней, и размышляла теперь не хуже всякаго богослова о томъ, угадаетъ ли ея мысли дьяволъ, если онъ дѣйствительно тутъ присутствовалъ.
-- Что, вамъ не нравится запахъ, моя милая? сказала молодая женщина, замѣтивъ, что Магги и не прикоснулась къ-мясу.-- Попробуйте-ка.
-- Нѣтъ, благодарю васъ, сказала Магги, собирая послѣднія силы, чтобъ улыбнуться дружелюбно;-- Мнѣ некогда, уже становится темно. Я думаю, я пойду теперь домой и приду къ вамъ въ другой разъ, и принесу съ собою корзинку съ сладкими пирожками и разными разностями.
Магги встала съ своего мѣста, отъ всего сердца надѣясь, что ей удастся провести Аполіона; но надежда ея поколебалась, когда старая цыганка сказала:
-- Постойте, постойте барышня! мы благополучно отведемъ васъ домой, когда кончимъ нашъ ужинъ: вы поѣдете домой, какъ барышня.
Магги сѣла опять, не полагаясь много на это обѣщаніе, хотя она увидѣла теперь, какъ высокая дѣвушка надѣвала узду на осла и перекидывала мѣшки черезъ его спину.
-- Ну, маленькая миссъ, сказалъ молодой человѣкъ, выводя впередъ осла:-- скажите намъ теперь, гдѣ вы живете, какъ прозывается мѣсто?
-- Мой домъ -- дорнкотская мельница, сказала Магги съ живостью.-- Мой отецъ мистеръ Тёливеръ; онъ живетъ тамъ!
-- Какъ! большая мельница, по сю сторону Ст.-Оггса?
-- Да, сказала Магги. Далеко это? Я лучше пойду пѣшкомъ, если позволите.
-- Нѣтъ, нѣтъ, скоро будетъ темно, мы должны поспѣшать. Посмотрите, какъ прокатимся мы на ослѣ.
Говоря это, онъ поднялъ Магги и посадилъ ее на осла. Ей стало полегче, когда она замѣтила, что съ нею идетъ не пожилой мужчина; но она все еще не совсѣмъ надѣялась, что ее въ-самомъ-дѣлѣ отвезутъ домой.
-- Вотъ ваша хорошенькая шляпка, сказала молодая женщина, надѣвая на голову эту недавно-презираемую и теперь отрадную принадлежность туалета:-- и вы скажете, что мы были ласковы съ вами -- не такъ ли? и что мы называли васъ хорошею барышнею.
-- О, да! Благодарю васъ, сказала Магги:-- я вамъ очень-обязана. Но я бы желала, чтобъ и вы пошли со мною.
Для нея это казалось гораздо-пріятнѣе, нежели идти одной съ которымъ-нибудь изъ этихъ страшныхъ мужчинъ: веселѣе даже быть убитымъ цѣлою шайкою.
-- А вы болѣе всѣхъ меня любите -- такъ ли? сказала женщина.-- Но мнѣ нельзя идти, вы поѣдете слишкомъ-скоро для меня.
Мужчина также садился на осла и держалъ Магги передъ собою. Возставать противъ такого распоряженія ей было невозможно, точно также, какъ и ослу, хотя оно казалось ей ужаснѣе всякаго кошмара. Женщина потрепала ее по спинѣ и сказала:
-- Прощайте.
И оселъ, послѣ добраго удара палкою, поплелся легкою рысью вдоль проселка, по которому Магги шла часъ назадъ; между тѣмъ, какъ высокая дѣвушка и сорванецъ-мальчишка, также вооруженные толстыми дубинами, провожали ихъ нѣсколько саженъ съ громкими криками, въ видѣ понуканія.
Сама Ленора была не болѣе напугана въ свою полночную поѣздку съ женихомъ-привидѣніемъ, нежели Магги, ѣхавшая самымъ естественнымъ образомъ, на рысистомъ ослѣ съ цыганомъ позади, который думалъ только, какъ бы заработать ему полкроны. Красный цвѣтъ заходившаго солнца, казалось, имѣлъ многознаменательное значеніе, съ которымъ непремѣнно былъ въ связи тревожный ревъ втораго осла съ нутами на ногахъ. Два низенькіе котеджа, крытые соломою, были единственными домами въ этомъ проселкѣ, мимо которыхъ они проѣхали и которые, казалось, еще увеличивали его пустынность; они были повидимому безъ окошекъ, и двери ихъ были заперты; нѣтъ сомнѣнія, въ нихъ жили колдуньи, и это было большое счастіе, что оселъ не остановился тутъ.
Наконецъ -- о радость! этотъ длиннѣйшій въ мірѣ проселокъ оканчивался и открывался на широкую, большую дорогу, по которой дѣйствительно проѣхала почтовая карета. Вотъ и верстовой столбъ, на углу, и Магги прочла на немъ "2 мили до Ст.-Оггса". Итакъ цыганъ въ-самомъ-дѣлѣ намѣренъ былъ отвезти ее домой: вѣрно, онъ былъ хорошій человѣкъ и могъ оскорбиться, что она не хотѣла съ нимъ ѣхать одна. Мысль эта преслѣдовала ее теперь сильнѣе, когда она болѣе узнавала дорогу, и она придумывала теперь какъ бы начать разговоръ съ обиженнымъ цыганомъ, чтобъ только успокоить свои чувства, но также и изгладить возможное впечатлѣніе о ея трусости, какъ вдругъ у перекрестка Магги замѣтила, кто-то ѣхалъ на бѣломордой лошади.
-- Стой, стой! закричала она: -- это мой отецъ. Отецъ, отецъ!
Внезапная радость почти такъ же тяжела, какъ и печаль, и Магги рыдала, когда отецъ подъѣхалъ къ ней. Удивленіе мистера Тёливера было несказанно; онъ только возвращался изъ Босита и не былъ еще дома.
-- Что это значитъ? сказалъ онъ, останавливая лошадь, между тѣмъ, какъ Магги спустилась съ осла и подбѣжала къ стремени отца.
-- Маленькая миссъ, я полагаю, заблудилась, сказалъ цыганъ:-- она пришла къ нашему шатру, на томъ концѣ дёнлаускаго проселка, и я везъ ее домой. Это крюкъ для меня порядочный, особенно прошлявшись цѣлый день.
-- О да, отецъ; онъ такой добрый, повезъ меня домой, сказала Магги:-- такой добрый, хорошій онъ человѣкъ.
-- Вотъ тебѣ, мой любезный, сказалъ мистеръ Тёливеръ, вынимая пять шилинговъ. Это лучшій для тебя рабочій день. Нелегко было бы мнѣ потерять дѣвочку. Посади-ка ее впереди меня.
-- Что это, Магги, какъ это случилось? сказалъ онъ ѣдучи. Магги, между тѣмъ, прислонилась головою къ отцу и рыдала.-- Какъ это ты зашла такъ далеко и заблудилась?
-- Отецъ, отвѣчала Магги сквозь слезы:-- я убѣжала, потому-что я была такая несчастная: Томъ разсердился на меня. Я не могла этого выдержать.
-- Пустяки, пустяки! сказалъ мистеръ Тёливеръ, утѣшая ее:-- какъ это ты могла подумать убѣжать отъ твоего отца? Ну что станетъ отецъ дѣлать безъ своей дѣвочки?
-- Никогда я болѣе этого не сдѣлаю, отецъ, никогда.
Въ этотъ вечеръ мистеръ Тёливеръ очень-рѣзко выразилъ свои мысли и слѣдствіемъ этого былъ поразительный фактъ, что Магги не слышала ни одного упрека отъ своей матери и ни одной насмѣшки отъ Тома, по случаю своего побѣга къ цыганамъ. Магги была поражена этимъ необыкновеннымъ обращеніемъ и иногда думала, что ея поступокъ былъ такъ черенъ, что о немъ нельзя было даже говорить.